Тёмное солнце

Пролог

— Значит, вы выбираете раствориться среди своих потомков?

— Да, это так, — капитан наклонил чисто выбритую голову, на которой выделялись красным следы от многолетних подключений нейроинтерфейса, так и не прошедшие за минувшие с Прибытия годы.

Его жёлтые глаза светились, словно расплавленное золото, и Главный Инженер поневоле опустил взгляд. Не потому, что так требовала субординация, но из-за нестерпимой силы, заключённой в капитане. Если Навигатор определял направление движения, то Сэл Литан был сердцем огромного ковчега, висевшего сейчас на орбите четвертой планеты, прикрываясь луной от излучения двух солнц. Именно воля капитана заставляла корабль двигаться и жить, как единый организм… «Недолго ему осталось жить, — злорадно подумал Инженер, и устыдился этой эмоции. Они все были в одном и том же положении. — Нет, все-таки это слишком. Дети должны иметь свой путь».

— После всех подготовительных работ и постройки океанической верфи я передам свой генетический материал своей дочери, которая сейчас лежит в холодном сне, — проговорил Сэл. Там, на родине, оставшейся в сотнях световых лет, они принадлежали к древнему аристократическому роду, где браки между родственниками не были чем-то особенным или запретным. Но остальные, находившиеся в невесомости на мостике, поморщились, а врач скорчила на своём бледном лице гримасу отвращения.

— Я против такого обхождения с нашими потомками, — сказала она, выпрямляя свою согнутую от просиживания за генетическим модулятором спину. На худощавом лице со впалыми щеками выделялись глубоко запавшие тёмные глаза, смотрящие устало и тоскливо. — Сэл, это просто отвратительно. Мы лишаем их судьбы…

— Или даём им новую судьбу, лучше прежней, — золото зрачков капитана обратилось на измождённого врача. — Милена Ван Хорн, ты предпочтёшь, чтобы они сгорели в пламени сверхновой через пять тысячелетий?

— Нет, — Милена отмахнулась рукой, как от надоедливого насекомого. Капитан задержал на ней взгляд, но потом прикрыл тяжёлые веки, и кивнул. — Мы все голосовали. Решение выработано.

— В таком случае, выполняй свой долг.

— Я не буду передавать себя, — пожал плечами Инженер. Ему было неприятно думать, что его потомки будут ухудшенными копиями его самого. И потому он рубанул сплеча, вкладывая в свои слова всю горячность, доставшуюся ему в наследство от его предков-шахтёров: — Но мой народ будет создан мною полностью, с нуля. Разнообразие Ван Хорн обеспечит, а так… Пусть они живут под землёй, добывая руды и плавя металлы, и будут так же искусны в механике, как и я сам. Но моя память останется только в книгах, легендах и преданиях. Я еще успею их научить…

Капитан посмотрел на коренастого и невысокого Давика Орфа, и, поджав губы, коротко наклонил голову, подтверждая решение.

— Твоё тщеславие мне понятно, — произнёс он, и голос Сэла неожиданно дрогнул, но он тут же исправился. — Назови их дворфами, в твою честь. Так будет правильнее.

— И впрямь, — улыбнулся Орф. — Я не думал о названии, но вы, капитан, мудры. Пусть они заключат союз с туземцами. Энергетическим формам жизни потребуются владеющие руками и механизмами союзники.

— Это в компетенции начальника службы безопасности, — Сэл утёр выступивший на лице пот, и все поняли, почему капитан так торопится завершить проект. Все, кроме Орфа, который достал планшет, и погрузился в расчёты, что-то мурлыкая себе под нос. Капитан умирал. Ковчег выпил его жизнь, всю, до капли, пока летел в межзвёздной пустоте. Если остальные просыпались время от времени, то Литан отстоял всю трёхсотлетнюю вахту без перерыва. И это напряжение подкосило могучий организм, способный прожить почти тысячелетие. — Дипломаты лежат в карго, и будут задействованы после пробуждения и начала работы верфи.

Безопасник, зависший в просторной рубке так, чтобы видеть всех собравшихся одновременно, и внимательно наблюдавший за их выражениями лиц, ничуть не удивился предложению капитана. Он наморщил тонкий нос, под которым выделялась аккуратная ниточка усов, делавшая его похожим на злодея из древних голопьес, и спокойно произнёс:

— По моим выкладкам, вместо обычного падения на две-три технологические эпохи, в следующую тысячу лет здешнее человечество скатится к городам-государствам железного или бронзового века, но это не страшно. Если Эгида заработает, у них еще будет шанс выжить и построить все заново, на новой родине. Дипломатия и прочие изыски сейчас излишни, и вряд ли энергеты составят такую уж проблему. Им нужны очень специфичные условия для жизни, а их симбионты не выдерживают долгих контактов с нашими организмами.

— Когда, — капитан кашлянул. — Когда она сработает. Мы сознательно отдаём всю энергию и все запасы машин на верфь и щит. Детям достанутся искины, немного необходимых для выживания технологий и всё. Остальное они должны сделать сами.

— Я поддерживал вашу идею, капитан, и продолжаю это делать, — спокойно сказал среброволосый и голубоглазый навигатор Ветрис, и холодно окинул взглядом собравшихся. Особенно долго он задержал глаза на безопаснике, ухмыльнувшемся в ответ. — Но с одним дополнением. Я полностью транслирую себя в искина, как и вы, но мои прямые потомки, точнее, линия их правителей, будут клонами. Только так можно избежать искажения информации. Только так мы сможем протянуть руку сквозь время, и включить щит. Даже если они забудут все, я буду помнить.

— Вот кто по-настоящему тщеславен, — шепнула на ухо Милене её коллега, отвечавшая за выращивание клонов и зигот. Дара Хатор была полной противоположностью своей начальницы — невысокая, полноватая и с так и не угасшим румянцем на щеках женщина с русыми волосами до пояса. Именно благодаря её неощутимой опеке Ван Хорн еще не умерла от голода, погрузившись в очередную проблему совместимости аллелей. И она считала возможным отпускать такие шуточки, чтобы немного сгладить атмосферу злой тоски, которая понемногу окутывала корабль. — Ветрис хочет обрести бессмертие, и вдоволь насладиться десятком жизней царя. Или кто там будет править его народом?

— Нам с тобой предстоит гораздо более печальная участь, Дора, — так же тихо ответила Милена. — Я предполагаю, что придётся использовать наши яйцеклетки. Колонисты почти не подходят для столь долговременного проекта. Слишком мало среди них высокорожденных и биоэнергетов. Единицы. Для искина Севера и Варгейна вообще придётся выращивать конструктов-слуг, другие там не выдержат.

— Мои яичники — к твоим услугам, — скривилась Хатор, но спустя мгновение уже превратила эту мину в улыбку. — Подожди, для Чистильщика не нашлось людей?

— Стабильных не нашлось, — Ван Хорн тихо вздохнула. — Придётся изобрести новую расу.

Безопасник прочёл по губам этот разговор, но ничего не сказал. Он и так все знал гораздо лучше дам, и их мнение его позабавило. «Пожалуй, с Дарой стоит поговорить приватно, — подумал он. — Она может сыграть роль и в моих планах».

Излияния Ветриса прервал энергетик. Он вежливо покашлял в кулак, пока увлёкшийся навигатор разливался соловьём, описывая перспективы развития народов под управлением мудрых искинов, сейчас зревших в сердце мастерских корабля.

— Многоуважаемый Ветрис наверное, забыл, что сомнительной чести переноса матриц сознания заслужили только лишь некоторые из присутствующих, — он ощерился, тяжело дыша. Пострадавший от выбросов радиации в реакторном отсеке во время торможения, энергетик чувствовал себя отвратительно, а невесомость, включённая в рубке ради ослабевшего капитана, вызывала у него тошноту. Хотелось кого-нибудь убить. — Трое. Но вы забыли об одной важной составляющей системы равновесия. Вы, капитан, примерите на себя одеяния созидательного Света Солнц, и с этим сложно спорить. Навигатор станет вашей, кхе-кхе, союзной силой и олицетворением Луны, хотя на эту роль и не подходит, потому как старается стать первым… — высохший за время вахт человек с клочковатой серой шевелюрой бросил ненавидящий взгляд на красавца-навигатора, брезгливо наблюдавшего за попыткой измарать его грязными намёками. — Ну, с Тьмой, хранящей безопасность, я согласен. Кому еще обеспечивать выбраковку и отбор?

— Короче, Пеленгас, — капитан помял небольшой шарик, встроенный в подлокотник его модифицированного Миленой кресла, и медблок вспыхнул несколькими розовыми огоньками. — Если есть, что сказать, говори. Или пусть продолжит Ветрис, он хотя бы это делает красиво.

— Подчиняюсь, — нехорошо улыбнулся энергетик. Капитану осталось вряд ли больше, чем ему. — А куда девать всё то дерьмо, которое получается в результате? Кто отвечает за переработку и утилизацию? Раз уж мы стали создавать свою мифологию, основываясь на сказаниях нашей бывшей родины, будем последовательны. Нам не хватает в пантеоне божества, ответственного за смерть!

— И кого же ты предлагаешь на эту роль? — спросил безопасник, опередив даже капитана. Но ответ он уже знал наперёд. «Этот сукин сын хочет бессмертия, — подумал Варгейн, делая пометку в памяти, — и хочет примазаться к моей стороне силы. Каков подлец…» — Себя?

— Да хотя бы и так, — энергетик выпятил впалую грудь, и непроизвольно поскрёб серебрящуюся от лучевого удара щеку. — Пеленгас Кирин, бог Смерти и разложения. Звучит хорошо.

— Только выглядит отвратительно, — Ветрис обернулся к капитану, смотревшему на все из-под полуприкрытых век, ища поддержки.

— Как и положено божеству смерти, — Варгейн улыбнулся, показывая, что не против такого союзника. «Глаз с тебя не спущу, собака, — подумал безопасник, изучая заблестевшие от возбуждения серые глаза будущего врага. — И сотру при первой возможности». — Но четвёртый искин еще не готов. Я визирую приказ, если позволит капитан.

Сэл Литан закрыл глаза, чтобы не слышать этого бедлама. Время уходило с каждым вдохом, а нужно было успеть еще столько всего. Идея энергетика претила ему, но казалась логичной. Да и роль он подобрал себе из тех, что не каждый захочет взять. Экипаж совершал переход в полном составе, по мере готовности приёмников-искинов и механизмов Эгиды. Кроме инженера, но тот, кажется, собирался проспать все тысячелетия в капсуле стазиса. «Я не боюсь смерти, — подумал капитан. — Но я боюсь гибели нашей расы. Они не знают, но родины больше нет. Она мертва, и даже сквозь три столетия я не могу забыть её последний вопль, раздавшийся на волнах разума. Мы, и еще несколько успевших стартовать ковчегов — вот и все, что осталось от народа, который достиг звёзд. И погиб от них же. Навигатор уже выбрал тот мир, к которому отправятся наши дети, когда два солнца сгорят, и на их колыбель обрушится Тьма. Мы выживем. Клянусь».

— Подтверждаю, — сказал он так тихо, что все поневоле напрягли слух. — Варгейн, Орф, запустите еще один процесс синтеза искина. Места для размещения остальных уже созданы на поверхности?

— Пока нет, — инженер оторвался от планшета. — Тектоническая карта не составлена.

— Ускорьтесь, — Сэл поднял ладонь, и указал ею на дверь в рубку. — На сегодня всё.

По одному, стараясь не столкнуться в объятия невесомости, все покинули круглое помещение, пронизанное светом звёзд. Варгейн подплыл к креслу капитана, и завис перед ним.

— Пеленгас не должен выжить, — челюсти Литана сжались. — Варгейн, он может все испортить.

— Он не выживет, — начальник службы безопасности поморщился. — Матрица будет выращена с ошибкой кристаллов, и спустя пять сотен лет он просто уснёт. Никто не испортит твой план.

— Позаботься о наших детях, — прошептал Литан, с неожиданной силой хватая Варгейна за воротник форменного гермокостюма. — Или я достану тебя даже в искине, чёртов пройдоха.

— Будет сделано, — осторожно разжав пальцы, чтобы не сломать истончившиеся кости Сэла, сказал безопасник, и добавил: — Ты все еще веришь в успех?

— Верю. Вера — единственное, что у меня осталось.

«Зато у меня не осталось уже ничего, — подумал устало Крес, отпуская вялую руку капитана, который с трудом дышал в насыщенной кислородом рубке. — Это еще не повод сдаваться, но и капитан уже не может принимать взвешенные решения. Что ж, план Сэла имеет шанс на успех… особенно если ему помочь. Я с этим справлюсь. Обещаю, Литан. Хотя бы в знак светлой о тебе памяти, капитан».