Темнейший воин

Глава 44

Пьюк ввязался в драку, обхватил руками настоящую Джиллиан и пнул ногой Сина в сторону Уильяма, крича:

— Усмирите его!

— Откуда ты знаешь… — начал Уильям.

— Просто сделай это, — приказал Пьюк, зажимая рану в боку Джиллиан. Тёплая кровь пролилась на его руку.

— Я в порядке, я в порядке, — поспешила она заверить его. — Но как ты узнал, что я та самая девушка? Так же, как я знала тебя?

— Как будто я не узнаю тебя среди многотысячной толпы, девочка.

— Если ты ошибаешься насчёт того, кто есть кто… — Уильям все равно схватил Сина. А потом парочка исчезла… Син пытался перенести их обоих?

Он потерпел неудачу. Эти двое снова появились перед Пьюком.

— О да, наш Пьюкер был прав, — сказал Уильям. — Дай мне ножницы. Сейчас же!

У Пьюка не было времени возражать или задавать вопросы. Повинуясь инстинкту, он снял ножницы с груди.

— Я так и знала, — пробормотала Джиллиан.

Сжав ножницы в кулаке, Уильям ударил Пьюка в грудь… и достал Безразличие.

Достал демона?

Чёрный дым извивался в руках Уильяма, внутри которого светились красные глаза.

Ножницы сделали то, что было обещано?

«Подождите… подождите…»

Пьюк остался стоять, его конечности не ослабли. Никакой остаточной боли. Его разум был спокоен, тёмное присутствие исчезло.

Он глубоко с наслаждением вздохнул. Наконец-то он освободился от демона! Его рога начали уменьшаться. Мех слетал с его ног, развеваясь на ветру. Копыта отпали, показав его ноги.

Тяжёлый груз свалился с его плеч, все его эмоции вернулись с новой силой. Тысяча ватт любви, облегчения, обожания, нежности, веселья… ненависти, обиды, горя, угрызений совести, тоски. Такой радости он никогда не испытывал. И печали.

Вместе с хорошим пришло и плохое… и Пьюк не хотел ничего другого.

— Ножницы… — начал он.

— Возвращай их на свою грудь. И не беспокойся о своём брате. Урок ещё не закончился. — Уильям засунул демона в Сина.

Все тело мужчины дёрнулось, а затем его колени подогнулись. Он рухнул на песок, корчась от боли. Он больше не выглядел как Джиллиан. Нет, Син стал самим собой… но не совсем. На голове у него выросли рога, на ногах появился мех, а на ступнях материализовались копыта.

Пьюк почувствовал жалость к брату, и ему очень захотелось пустить в ход ножницы. Однажды. Может быть. Но сначала…

Он перевёл взгляд на Джиллиан, и его грудь сжалась. Слезы из её глаз стекали по щекам.

— Ты ранена? — тихо спросил он, готовый убить любого, кто посмел.

Она бросилась в его объятия, дрожа всем телом.

— Ты в порядке?

Ей не больно… она за него волновалась.

— Да, девочка. Клянусь в этом.

— Твой брат…

Пьюк пристально посмотрел на Сина, который застыл на месте. Когда он поднял глаза на Пьюка, в них уже не осталось никаких эмоций. У Безразличия появился новый хозяин… и новая жертва. Его пронзила острая боль.

— Ты собираешься оставить его в живых? — спросила Джиллиан, прикусив нижнюю губу.

— Я… да. Я запру его пока, — ответил Пьюк.

Джиллиан улыбнулась, её лицо просияло.

— Значит, ты это делаешь. Ты меняешь пророчество. Мы можем быть вместе!

Он хотел быть с нею. Он заслужил счастливый конец с этой женщиной. После всего, что выстрадал, она была его наградой. И все же он собирался разорвать их связь.

«Её счастье важнее, так будет всегда».

— Как бы мне не хотелось быть гонцом с дурными вестями, но ты не сможешь запереть Сина. Посланники злятся, помнишь? — Гадес подошёл к Сину и поднял его за загривок. — Син станет подарком Семёрке. Он убил сотни представителей их расы и ответит за своё преступление. Это единственный способ спасти твою шкуру и твою реальность, Пьюкер.

— Нет. Я найду другой способ. — Пьюк покачал головой, и бритвенные лезвия зазвенели друг о друга. — Я буду вершить над ним правосудие. Я.

— Мои слова не подлежат обсуждению, — сказал Гадес небрежно, но в то же время с угрозой. — Они были к твоему сведению. Но не волнуйся. Посланники не собираются убивать его в ближайшие столетия.

Пьюк шагнул к князю Преисподней с твёрдым намерением наброситься на него, но тонкая рука неожиданно обхватила его за лодыжку. Он посмотрел вниз и увидел, что Оракул проснулась. Её потусторонние глаза пристально смотрели на него, мерцая раскаянием.

— Ты спас мне жизнь, — прохрипела она, — так что я у тебя в долгу, а я всегда возвращаю свои долги. Брат, которого ты когда-то знал и любил, мёртв. Если ты хочешь его вернуть — отпусти. Однажды он потеряет голову. Он вернётся, и то, что когда-то было, будет вновь.

Потеряет голову? В буквальном смысле? Тогда как же он сможет вернуться?

Вряд ли буквально, чтобы то, что было когда-то — любовь и общение, которые он делил с Сином — возродилось.

Ещё одна вспышка боли пронзила Пьюка, но он заставил себя кивнуть. Очень хорошо. Он оставит Сина Посланникам. Пока.

О, как быстро может измениться жизнь!

— Каким ещё демоном он одержим? — спросил Пьюк.

— Паранойя, — ответила Кили. — Он стал одержим во время тех мирных переговоров с вашим соседом. Кто-то дал ему сундук… кто бы это мог быть? О, да. Я! И, о, ничего себе. Подумать только! Теперь у него Паранойя и Безразличие. Эти два совершенно не сочетаются. У меня такое чувство, что Син будет разрываться между полным безумием и ледяной апатией. — Она повернулась к Торину. — А мы можем за ним шпионить? Пожалуйста!

Паранойя. Причина перемены в Сине, произошедшей много веков назад, и полной уверенности в том, что Пьюк предаст его и убьёт.

Чудо, что Син не убил его сразу.

— Зачем ты это сделала? — Пьюк потёр центр своей ноющей груди. — Я слышал, что ты говорила в пещере. Ты же любишь нас. Или когда-нибудь полюбишь меня. Чего я до сих пор не могу понять. Зачем тебе причинять боль людям, которых ты якобы любишь?

Она грустно ему улыбнулась.

— Пьюк, ты хоть представляешь, скольких жизней может коснуться один человек? Особенно бессмертный человек? Эффект кругов на воде огромен. Я увидела тебя очень давно. Здесь. — Она постучала себя по виску. — Ты был моим другом, хотя мы ещё ни разу не встретились. Я помогла тебе пережить века, которые ты иначе пропустил бы. Помогла тебе найти способ сохранить жизнь Сину. Помогла тебе найти Джиллиан. Я помогла тебе одолеть Уильяма. Я помогла тебе… Помогла всем вам. Мораль этой истории? Я просто потрясающая.

Гадес кашлянул себе в руку и произнёс:

— Уильям.

— Верно. — Тёмный приблизился к своему отцу. Но сосредоточился не на Гадесе. Он потянулся к короне, все ещё сияющей над головой Сина. — И так кончается царствование Сина Сумасшедшего.

Корона!

Джиллиан бросилась вперёд… слишком поздно. Уильям уже сжимал в руке корону. Син не протестовал, просто моргал с полным отсутствием эмоций.

— А теперь я попрощаюсь с вами. — Отсалютовав, Гадес исчез вместе с Сином.

— А это значит, что и мы тоже, — сказала Кили и замолчала. — О! Прежде чем я уйду. Уильям, дорогой, я нашла единственную женщину — или мужчину — в истории, способную взломать этот код. Ну, знаешь, от твоей книги. В который, как ты думаешь, написано решение твоей самой большой проблемы… смерти от руки возлюбленной. Остановите меня, если ты слышал это.

Уильям весь напрягся.

— Кто он?

— Или она.

— Говори!

— Ладно, ладно. Боже. Какие нетерпеливые дети пошли в наше время.

— Кили!

Она подняла руки, сама невинность.

— На следующей неделе на Манхэттене состоится исключительный съезд дешифровщиков. По последним подсчётам, там собирались присутствовать пятьдесят три ботаника. Например, это будут серьёзно умные смертные. Может быть, ещё горстка чокнутых бессмертных тоже. Тебе нужно только найти её — или его — в толпе. До встречи.

— На следующей неделе? — взревел Уильям. — На Манхэттене?

Рэтбоун подмигнул.

— Пусть их будет пятьдесят четыре человека. Такого я не пропущу.

— Да, и ещё Гален, — сказал Кили. — Если ты хочешь получить шанс завоевать Легион, найди меня. Гадес даст тебе тысячу различных заданий, прежде чем позволит тебе к ней приблизиться. У меня их всего семь… просто детский сад. — С этими словами она исчезла вместе с Торином.

Теперь Гален зарычал и попытался поймать её прежде, чем она исчезнет, но безуспешно. Он резко повернулся к Рэтбоуну.

— Отведи меня к ней.

Рэтбоун изобразил кошачью улыбку.

— Конечно. И объясню насчёт оплаты, когда мы доберёмся до неё.

Крылатый без колебаний кивнул. Когда Рэтбоун обнял Галена одной рукой, Пандора подошла к нему с другой стороны и сжала его бицепс. Вся троица исчезла.

— Пожалуйста, не делай этого, Уильям, — взмолилась Джиллиан. — Не заставляй Пьюка выполнять свою клятву. Пожалуйста.

Пьюк вздёрнул подбородок. Он уже решил воспользоваться ножницами — или попытается это сделать — что бы ни случилось. Не было никаких причин отказываться от короны, хотя он предпочёл бы быть с Джиллиан. Жителям Коннахта нужен король. Амарантии нужен король.

И, честно говоря, у Пьюка не было причин сомневаться в любви Джиллиан. Больше нет. Она доказывала это снова и снова. Когда связь разорвётся, её любовь к Пьюку будет длиться вечно. Он был уверен в этом. Точно так же, как его любовь к ней будет длиться вечно.

В глубине души он знал, что она была одновременно права и неправа относительно пророчества. Джиллиан думала, что они изменили будущее Пьюка, позволив Сину жить, но, как сказала Оракул, брат Пьюка, которого он когда-то знал, умер, и на его месте появился новый человек. Пророчество сбылось.

Пророчество Джиллиан гласило, что у неё не будет счастливого конца.

Какое-то время Пьюк убеждал себя, что у неё не будет счастливого конца с Уильямом. Когда-то он позволил страхам затуманить свои мысли и ухватился за мысль, что у неё не может быть счастливого конца с самим Пьюком. Но она получит счастливый конец. Будет править рядом с Пьюком, радуясь этому. И он это знал. Они просто не понимали пророчества.

Уильям внимательно посмотрел на Пьюка, но обратился к Джиллиан.

— Это необходимо сделать, крошка.

— Нет, — сказала она, топнув ногой. — Нет, пожалуйста.

Она была напугана. Боялась, что конец этой связи подразумевает конец их отношениям, а это означало, что часть её действительно верила, будто её любовь к Пьюку уменьшится. Но любовь — это не только чувство, понял он.

Чувства колебались, меняясь от обстоятельств и миллиона других факторов. Любовь — это выбор. Обязательство ставить кого-то другого на первое место, отдавать, а не брать, защищать и никогда не причинять вреда.

Оставив связь, он выберет будущее Джиллиан за неё. Чтобы получить свой счастливый конец, она должна сделать собственный выбор.

Итак, Пьюк упёрся ногами в песок, готовый к будущему.

— Сделай это, Уильям.

— Нет! — Джиллиан попыталась остановить мужчину, но он исчез.

Когда Уильям снова появился перед Пьюком, то лишь на мгновение задержался, прежде чем водрузить корону на своё место. Джиллиан всхлипнула, едва не убив этим Пьюка. Однако в следующее мгновение все потеряло значение, кроме текущей через него силы. Тайник магии Сина. Магия от каждого когда-либо жившего короля Коннахта.

Все его способности вернулись, и появились некоторые новые. То, что он мог сделать… сила, которой мог обладать…

Удивительная. Великолепная.

Душераздирающая.

— Дело сделано, — сказал Уильям. — Я дал тебе корону Коннахта.

— Да, — сказал Пьюк и кивнул.

— А теперь освободи Джиллиан.

— Уильям, пожалуйста, — произнесла она, опускаясь на колени. — Освободи его от этой клятвы. — Паника отразилась на её лице. — Без него у меня не может быть счастливого конца.

— Может. И будет. Я настаиваю на этом. — Вечно Похотливый протянул руку и провёл кончиками пальцев по её подбородку. В кои-то веки Пьюк не обиделся на это прикосновение, ведь оно было последним.

— Нет! Ты же знаешь, что с ножницами есть загвоздка, — сказала она. — За прошедшие столетия я поняла, что в древних артефактах всегда есть подвох.

Пьюк и сам когда-то думал точно так же.

— Ножницы можно использовать только раз в сто лет. Раз в сто смертных лет, — сказал Уильям. — Если же ножницы не были использованы в течение века, то их можно будет использовать дважды. Воспринимайте это как накопительные минуты для мобильных телефонов. Если ножницы не использовались в течение трёхсот лет, ими можно трижды что-то разрезать. И так далее, и тому подобное.

— Они у меня уже триста смертных лет. — Тысячи Амарантийских лет. — А это значит, что у меня есть ещё одно применение. Для Джиллиан.

Через сотню смертных лет он сможет помочь Винтер. Ещё через сто — Камерону. Затем, наконец, через сто лет после этого, он поможет Сину.

Он не отменит свой план, даже если Син вернётся завтра. Его друзья поддерживали его на протяжении веков, поэтому он должен помочь им в первую очередь.

— Ты делаешь это, чтобы причинить мне боль? — спросила Джиллиан у Уильяма. — Потому что я причинила тебе боль?

Уильям, обычно самый грубый и выносливый мужчина среди всех, смягчился.

— Нет. Хотите верьте, хотите, нет, но я делаю это, чтобы вам помочь.

Чувствуя себя побеждённой, она присела на корточки.

— Слишком многое уже изменилось. Просто… дай нам пятьдесят смертных лет. Или, ещё лучше, сто. Тогда мы сможем вернуться к этому вопросу.

Пьюк так сильно хотел прижать её к себе и заверить, что все будет хорошо. Он ненавидел видеть её испуганной. Ненавидел причинять ей боль. Он предпочёл бы умереть. Но скорее будет страдать вечно, чем откажет ей в праве выбора.

Уильям укоризненно ткнул её в бок.

— Это не похоже на тебя, крошка. Ты должна хотеть этого.

— Хотеть этого? — взвизгнула она. — Моя жизнь наконец-то идеальна! Ты знаешь, как долго я этого ждала? Зачем мне что-то менять?

— Я догадывался, что ты ждала меня, о… пятьсот девятнадцать лет? — сказал Уильям. — Но, милая, ты ошибаешься. Это не идеально. Но так будет, когда мы закончим.

— Нет! — повторила она. — Я хочу оставить Пьюка себе. И я хочу, чтобы ему вернули рога. И мех. Я требую копыта. Просто… Мне нужно больше времени провести с ним, прежде чем мы рискнём, хорошо? Я чувствую, что разрыв этой связи и есть причина моего несчастного конца. Давайте докажем, что это пророчество неверно.

Сердце Пьюка дрогнуло, его решимость ослабла. Но он также чувствовал правду. Это был правильный поступок.

— Без демона у меня есть способность превращаться. И я сделаю это, когда ты только пожелаешь. — Чтобы продемонстрировать это, он принял свою звериную форму. — Я люблю тебя, Джиллиан. Я люблю тебя, и ни ты, ни кто-либо другой ничего не может с этим поделать. В этом я тебе клянусь. А теперь позвольте мне доказать это. — Он протянул руку и убрал прядь волос с её щеки. — Позволь мне сделать это для тебя. Для нас.

— Нет. — Она излучала ярость. — Я же говорила тебе, что слишком большой риск.

Уильям тяжело вздохнул.

— Достаточно. Это должно быть сделано. Эффект должен быть немедленным, но подождём до конца дня, на всякий случай. Если ты все ещё захочешь его к тому времени, когда солнце сядет, я благословлю твой новый брак. Но, так или иначе, ты узнаешь своё истинное сердце — и его тоже. Это подарок, который я тебе дарю.

Она вскочила на ноги и влепила ему пощёчину. Сильную. Треск, вероятно, разнёсся эхом на многие мили вокруг.

— Зачем ты это делаешь? Чтобы завоевать меня? Даже без этой связи я не собираюсь этого делать.

Пьюк перенёсся и встал перед ней на всякий случай, если Уильям решит атаковать.

«Сейчас я могу переноситься? Очевидно».

Мужчина потёр щеку и закатил глаза, глядя на Пьюка.

— Возможно, это подарочек тебе, Пьюкер. Если она тебе не будет нужна, тебе не придётся иметь дело с её характером.

Тогда Пьюк понял правду: Уильям полностью выбыл из игры. У него не было никаких претензий, да он и не хотел их предъявлять.

Усмехнувшись, Пьюк отступил в сторону, чтобы дать друзьям поговорить.

— Я позволил потребности защитить испуганное, оскорблённое существо сбить себя с толку, — мягко сказал Уильям Джиллиан. — И хотя я люблю женщину-воина, которой ты стала, твои чувства к другому мужчине разрушают сделку, а твоя сила — в твёрдом «нет». Я не могу быть с женщиной, которая обладает властью уничтожить меня. Если, конечно, я не найду этого шифровальщика. — Его глаза сузились. — И я это сделаю.

Пьюк не сводил глаз с Джиллиан, не в силах отвести взгляд. Она была сильной, столько всего пережила с высоко поднятой головой. И все же здесь и сейчас она во второй раз опустилась на колени, добровольно оказавшись в положении уязвимой и умоляющей. Но на этот раз она не стала умолять. Она опустила голову и зарыдала.

Её вид сломил остатки решимости Пьюка, и если бы он любил её хоть чуть-чуть меньше, то умолял бы Уильяма положить этому конец. Но так же сильно, как ей нужно было знать, что она выбрала Пьюка по доброй воле, ей нужно было знать, что и он выбрал её по зову сердца.

— Поверь мне, девочка. Пожалуйста. — Он опустился перед ней на колени, взял её руки и поцеловал костяшки пальцев. — Позволь мне доказать, что моя любовь к тебе реальна и прочна, независимо от того, связаны мы или нет.

Слезы стекали по её щекам, но, в конце концов, она кивнула.

Не желая терзаться сомнениями и рисковать передумать, Пьюк снял с груди ножницы… и разрезал их связь.