Темнейший воин

Глава 13

Третий день брака

— Это общепризнанная истина, что замужняя девушка, у которой есть кинжал, в конце концов, заколет своего мужа, — пробормотала Джиллиан, стараясь не отставать от Пьюка.

Не так давно они перешли в новую реальность. Влажный от росы тропический лес с заболоченными землями и густым подлеском растительности, связанным между собой густым навесом листвы над головой.

Местность оказалась недружелюбной, хоть и красивой. Огонь вспыхивал вдоль каждого водоема, шипы выступали из стволов деревьев, когда она подходила, а листья скалили настоящие клыки.

Каждое существо, с которым она сталкивалась, представляло собой смесь двух видов диких животных: горилла с нижней половиной паука; змея с задними лапами; муха-скорпион размером с ладонь.

Джиллиан ни разу не вскрикнула от шока или страха. Настоящее чудо. Ей даже удалось успевать за Пьюком без жалоб, нытья и ворчания. Каково единственное преимущество? Сильный запах торфяного дыма и лаванды попадал ей прямо в нос.

О, и она больше не голодала. В какой-то момент он накормил её вкусными ягодами и растениями. Хороший мужчина — плохой мужчина… Присяжные до сих пор не определились.

Каждый раз, когда возникали мысли об Уильяме, она отгораживалась от них с ледяной решительностью, которой никогда прежде не обладала. Печаль только замедлит её. И если печаль оказывалась сильнее решительности, она переключала внимание на Пьюка; настороженность смешивалась с восхищением, затмевая всё остальное.

Он был без рубашки, его мускулы эффектно выделялись. Татуировка бабочки появлялась на его спине только для того, чтобы исчезнуть, а затем появиться где-то ещё. Однажды, когда он повернулся, чтобы избежать удара в лицо, она увидела бабочку у него на груди. Иногда она даже меняла цвет.

Каждый Повелитель Преисподней носил похожую метку. Вернее, все одержимые демонами бессмертные. Джиллиан никогда не считала это сексуальным.

«Я всё ещё так и считаю». Ничего не изменилось. Кроме…

«Не могу перестать пялиться, у меня слюнки текут».

По крайней мере, этот странный рев прекратился в её голове.

Еще одно изображение украшало грудь Пьюка: букет цветов, обвитый вокруг лазурного павлина с длинным клювом и двумя кругами вместо ног. Один из этих кругов обводил сосок, а другой находился в центре груди. Изысканная детализация помогла создать ощущение, словно птица готова вылететь из его кожи.

Он сменил изодранную набедренную повязку на брюки, которые сшил из внутренней подкладки пальто, найденном в ледяном аду. Довольно изобретательный, её Пьюк. И всё красивее с каждым часом.

Насколько тверды эти рога? Была ли его тёмная кожа такой же холодной, как его поведение, или горячей, как огонь? Насколько мягок мех на ногах?

Как бы он выглядел, если бы его что-то волновало? Если бы его волновала она?

В одно и то же время она трепетала и содрогалась, одновременно заинтригованная и встревоженная.

Хорошо. Хватит мечтать. Время рассмешить его. Как только ей это удастся, он должен будет отвезти её домой. Они заключили сделку. И сколько ей понадобится времени? Несколько дней? Может, неделя? Если они сначала доберутся до его родины, она потерпит неудачу. Если она не справится…

Он ожидал, что Джиллиан «попытается» его соблазнить.

Во рту пересохло. Она может попытаться? Секс по-прежнему возглавлял её список «никогда-никогда». Никогда не признавай, никогда не рассматривай. Стоит признаться, она носила воображаемый пояс целомудрия без ключа.

Так почему ей приснился Пьюк прошлой ночью? Его губы на ее губах, его руки, ласкающие изгибы её тела. Почему ей это понравилось?

Проснувшись, она обнаружила, что её соски затвердели, а лоно горячее, влажное и ноющее.

Связь предполагала большую ответственность. И ладно, ладно, может, даже для самого Пьюком. Он спал позади неё, крепко обняв и делясь теплом. Мех на его ногах был мягким, очень мягким; Пьюк не жаловался, когда она терлась об него. Что ещё лучше — он к ней не приставал.

Да ладно! Одна странная ночь не помогла преодолеть страх всей жизни. Она должна была заставить мужчину смеяться или плакать. Хоть что-то!

— Эти другие реальности, которые мы посещаем, связаны с Землёй или, вроде, являются частью другой галактики? — спросила она.

— Оба варианта.　

Он не стал развивать эту тему.

Последовавшая за этим тишина трепала её нервы. Как он мог быть таким холодным сейчас? Во время ванны он очаровывал, бросая на неё взгляды, которые говорили, что «я сделаю с тобой плохие вещи, и ты будешь умолять меня о большем».

В то время она была не готова и испугалась. Теперь она вроде как хотела снова увидеть этот взгляд. Он просто… он отстранился от неё.

Пьюк убрал ветку с их пути. Когда лист попытался укусить его за запястье, он сдавил его своим могучим кулаком.

Джиллиан наблюдала, и ее привязанность к Пьюку росла. Он был более самоуверенным и командующим… чем кто-либо. Его ничто не пугало. Ни один вызов не казался слишком сложным.

Слишком долго у неё была нулевая самооценка и столько же опыта. Она выжила на улицах Лос-Анджелеса и Нью-Йорка только благодаря своему уму и храбрости.

«Думаю, он становится моим образцом для подражания».

Во многом он напоминал ей Уильяма. Такой же бесстрашный, своевольный и свирепый. В остальном, они отличались как день и ночь. Уильям поддразнивал. Пьюк ещё не овладел этим искусством. Уильям любил женщин любого размера, форм и цвета. Пьюк, казалось, не замечал никого, кроме Джиллиан. Уильям относился к ней как к стеклянной. Пьюк угрожал ей так же легко, как дышал.

Сегодня утром он сказал:　

— Новое правило. Ты будешь делать то, что я скажу и когда скажу, без колебаний, или я заставлю тебя сделать это.

Она хотела убежать, но заставила себя остаться и огрызнуться.

— Моё новое правило? Ударять тебя ножом в живот всякий раз, когда ты прикасаешься ко мне. — Смелые слова. Бессмысленное предупреждение.

Погруженная в свои мысли, она не увидела камень на своем пути. Её ботинок зацепился за выступ, и она споткнулась. Пьюк никогда не пытался ей помочь.

— Хорошо. Пора притормозить, — проворчала она, поднимаясь на ноги. — Я начинаю отставать.

— Начинаешь? Твоё восприятие времени восхитительно.

Скотина. Он мог путешествовать часами без перерыва. Казалось, Пьюк никогда не нуждался ни в еде, ни в воде, ни в ванной, ни в отдыхе.　

— С такой скоростью моё сердце взорвётся.

Наконец, он замедлился, пробормотав:　

— Жёны требуют больше заботы и питания, чем я думал.

Ой.　

— Все жены или только я? — пробормотала она.

— Учитывая, что ты моя первая жена, я могу ссылаться только на тебя, верно?

Ты посмотри! Он понятия не имел о поддразнивании. Мужчина воспринимал всё, что она говорила как доктрину. И что он имел в виду, говоря «первая жена»? Они были связаны. Развод для них невозможен, но, может быть, получится жить отдельно? В любом случае, у него никогда не будет второй жены, верно?

Ладно. Пора перевести разговор в нужное русло.　

— Что заставляло тебя смеяться перед одержимостью демоном? — спросила она.

— Син.

— Син. В смысле… грех? (прим. переводчика — английское слово Sin переводится как грех)

— Таков, как мой младший брат.

У него есть брат?

— Расскажи мне о нём.

— Нет.

Хорошо-о-о. Короткие, резкие ответы были специальностью Пьюка. Точно. Ей не везёт с удивлением, счастьем или даже печалью. Возможно, ей повезёт со злостью.

Да. Злость работала.

— Внезапная проверка закона тяготения, — сказала она, прежде чем подставить подножку.

Он споткнулся, но сумел избежать крупного столкновения лица с землей. Помимо хмурого взгляда через плечо он не проявил никакой внешней реакции.　

— Что ты делаешь, крошка?

— Злю тебя. Очевидно же.

— Зачем?

— Ты хочешь чувствовать, помнишь? И, по словам профессора Пьюка, прежде чем он резко поменял свое мнение, одна эмоция так же хороша, как и любая другая.

Он вновь хмуро посмотрел через плечо.

Мысленное примечание: «субъект не реагирует на грубые шутки или подтекст».

Вернемся к грусти.

— Знаешь, я не так представляла себе свою жизнь. — Она притворилась, что шмыгает носом. — Меня презирает мой лучший друг… — Ей не пришлось заставлять себя снова сопеть. Уильям всё ещё злился на неё? Или он пришел в себя? — …и меня срочно отправляют в новый дом. В новом мире, о котором я ничего не знаю! Там я знакома только с одним человеком, но ничего о нем не знаю.

— Эта жизнь лучше. Думай об этом. Теперь ты Джиллиан Шоу, искательница приключений.

Да. Да, она такая. И она…

Подождите. Открутим немного назад. Когда Повелители Преисподней женились на своих подружках, то сразу давали им новую фамилию: Повелительница. Итак, сказав «согласна» или что там Джиллиан ответила во время их импровизированной церемонии — она стала… Джиллиан Повелительницей? Пьюк был одержим, так что, теоретически, он также был Повелителем Преисподней.

Дерьмо! Кем она была?

— Не обижайся, но… кого я обманываю? Ты никогда не обижаешься… как твоё полное имя? — спросила она.

— Пьюкинн Нил Брион Коннахт Четвертый. — Его легкий акцент делал каждый слог похожим на лирическую песню.

— Полагаю, это делает меня Джиллиан Элизабет Шоу-Коннахт.　

Первая в своем роде. Дочь без родителей. Бессмертная. Жена Пьюка. Друг Повелителей Преисподней. Скоро станет защитником невинных. Приносящая улыбки. Экс-чемпион мира по беспокойству.

Опять же, никакой реакции от него.

— Мое блестящее остроумие растрачено впустую.

Замечательно.

— Пьюкинн — это имя, традиционное в моей семье, — продолжил он, как будто она не говорила. — Так называли каждого первенца со времен коронации первого короля Коннахта.

Ну, хорошо. Он поделился информацией без просьбы. Сладкий прогресс.

И он еще не закончил.　

— Брат назвал меня Пьюк. Это означает «озорной дух». Мои люди называли меня Нил, что означает «чемпион». Моя армия называла меня Брион, что означает «поднимающийся». Мои друзья зовут меня Ирландец, из-за Púca. Ну, из-за Púca и тысячи других причин. Имя Коннахт, по-видимому, означает провинцию в Ирландии.

— Púca?　

Значит, у него на родине каждое имя что-то значило?

— Púca — перевёртыш в ирландских преданиях. Обычно существа принимают облик животного и считаются приносящими как хорошее, так и плохое.

— Ты меня разыгрываешь, — сказала она, шевеля бровями. — Ха, ха? Ну же! Это смешно!

— Нет, — ответил он. — Я не шучу. И нет, это не смешно. Ты вообще хоть пытаешься, крошка? Возможно, ты хочешь потерпеть неудачу и все же сделать то, о чем, мы оба знаем, я попрошу.

Она сглотнула. Он прав? Даже сейчас он притягивал её взгляд, как магнит. Она с удовольствием смотрела на его безупречно тёмную кожу, мышцы, широкие плечи, которые вели к сильным и когтистым рукам.

Возбудилась от чудовищных особенностей? Нет! «Связь, только связь».

— Значит, вашу семью назвали в честь ирландцев? — спросила она.

Он бросил взгляд через плечо, выражение его лица осталось пустым.　

— Ирландцы были названы в честь нас, группы амарантцев, которая перешла в мир смертных. Но я не Púca. Полагаю, я больше похож на сатира или Фавна.

— Что значит «Джиллиан»?

— Молодая.

— Тьфу.

Когда он опять на неё взглянул, словно притянутый магнитом, её сердцебиение ускорилось, и теплое покалывание распространилось внизу живота. Ноги ослабли, её охватила дрожь желания.

Она пошатнулась. Как он вызывает реакцию, которой не вызывал даже Уильям?

— Я ответил на твои вопросы, — сказал Пьюк. — Теперь ты ответишь на мой.

Несмотря на предчувствие, она кивнула.　

— Хорошо.

— В ледяном царстве ты терлась об меня, пока спала.

Она простонала. Он будет развивать эту тему?　

— Я не слышу вопроса.

— Что тебе снилось?

Раздалось шипение. Через секунду из-за деревьев вылетела рептилия. Цель: лицо Джиллиан. Пьюк протянул руку и без малейшего колебания поймал маленького засранца и швырнул его, как бейсбольный мяч.

Проглотив удивительный вскрик, Джиллиан попыталась собраться с мыслями. Она должна была ответить Пьюку. Лгать нельзя. Она презирала ложь — язык её приёмных мучителей. Но она ни за что не призналась бы в этом. Возможно, он сочтет это приглашением.

— Мне снилось… невозможное, — сказала она. Прежде чем он успел ответить, она сосредоточилась на нём. — Ты использовал прошедшее время, говоря о своей семье, людях и армии. Что случилось?

— Я давно не был дома. — Мышцы на его плечах напряглись, когда он указал направление. — Впереди ещё одна дверь. Она ведёт в Амарантию, царство всех миров, и самый лучший дом в истории домов. Или скоро так и будет.

— Постой. Мы уже в конце нашего путешествия? — Её взгляд скользнул мимо него, ища, ища, но не находя никакого намёка на проход. — Но… Я думала, это займет несколько дней или недель.　

Вскоре, как только они переступят порог, условия их сделки поменяются.

И нет, она не была взволнована.

— Кое-что тебе следует знать, — сказал он. — В Амарантии много пустынь, редких оазисов, всего трёх крупных водоёма, магия и бесконечные войны.

— Магия?

То есть, фокус-покус?

— Время там идёт по-другому, — продолжил он, игнорируя её вопрос. — Сто лет в Амарантии могут быть минутами, часами, днями или неделями в мире смертных. Часы ускоряются или замедляются в зависимости от времени года.

Он пошутил? Он точно пошутил.

Напряжение охватило каждый дюйм её тела.　

— Когда мне исполнится сто восемнадцать лет, мои друзья, возможно, проживут всего пару часов или дней?

— Совершенно верно, — кивнул он. — Я прожил тысячи лет, перемещаясь между реальностями. Ты не заметишь разницы.

— Но они заметят. — Она застыла на месте. — Я не пойду в твою реальность. Отведи меня в Будапешт. Или куда угодно на Земле.

Он потянул её за собой, ускоряя шаг.　

— Будь благодарна, что Амарантия не такая реальность, в которой время течет назад. И ты уже согласился пойти. Возврата не будет.

— Нет, я…

— Там мои друзья. Камерон, хранитель Одержимости, и Винтер, хранительница Эгоизма. — Он склонил голову набок и поджал губы. — Она может ненароком узнать правду, возможно, вызвать проблемы

Он разговаривал сам с собой… о Джиллиан?　

— Какую правду? — потребовала она. — Вызвать проблемы? Почему?

— Очень хорошо, я сделаю это, — сказал он, всё ещё разговаривая сам с собой. — Мне нужно кое в чём признаться, крошка. И когда ты узнаешь правду, ты не создашь проблем. Понятно?

— Какую правду? — повторила она. — Скажи мне.

— Прежде чем мы поженились, я сказал тебе, что не знаю, принадлежишь ли ты Уильяму Тёмному, но я солгал.

— Подожди. Что? — Солгал? Но её дар на ложь не просигналил! И, несмотря на её прежние подозрения, шок успел ударить её в живот, отчего у неё перехватило дыхание. — Ложь — это язык моих приёмных мучителей.

— Я совсем не похож на этих людей. Я никогда не причинял тебе вреда. Я позаботился о твоем здоровье… в то же время встал на правильный путь для достижения своих целей. — Как будто читая сценарий, он продолжил. — Связаться. Отвезти. Вернуться. Первое свершилась, второе близко к концу. А потом я вернусь. За Уильямом. К войне.

— Война? — У Джиллиан зазвенело в ушах. — Ты ведёшь себя так, будто делаешь мне одолжение, гнилой кусок дерьма, но ты лишь помогал своим целям! Одна из которых включает в себя войну.

Как всегда спокойный, словно её оскорбление не имело значения, он сказал:　

— Я ввёл тебя в заблуждение по трём причинам. Во-первых, мне нужно было убедить тебя связаться со мной. Во-вторых, ты бы воспротивилась нашим путешествиям. И, в-третьих, мне нужна помощь Уильяма, а ты мой козырь.

Ещё хуже! Он использовал её против Уильяма, человека, который только защищал её. Черт возьми, она должна защитить его в ответ.

— Наша сделка отменяется, Пьюк! Прочь! Ты понимаешь меня?

— Я понимаю, что ты ведёшь себя иррационально.

Иррационально?　

— Я не собираюсь заставлять тебя смеяться или плакать, ты, жалкий кусок дерьма. Я собираюсь тебя убить.

Её захлестнула ярость, оставляя за собой след разрушения. Её сердце билось о рёбра, исказив ритм, а легкие слились воедино.

Красные точки появились перед глазами, сузив зрительное восприятие. «Надо уничтожить Пьюка!»

Запрыгнув ему на спину, она ударила кулаками по его грудной клетке. С каждым ударом острая боль пронзала её грудь. Кого это волнует? Разве это боль?

— Трус! Лжец! — Худшее оскорбление из всех. — Ты мне отвратителен. — Этого недостаточно. — Ты меня оттолкнул.

Лучше.

— Ты жива благодаря мне.

— Я несчастна благодаря тебе!

Сожаление, казалось, начало исходить от него и исчезло в мгновение ока.

Иллюзия? Слишком поздно говорить об этом. С визгом она прицелилась ему в лицо и разбила нос. Боль усилилась, кровь стекала по её рту и подбородку. Но Джиллиан было всё равно.

Пьюк поймал её запястья, оставляя синяки, эффектно закончив её тираду.

— Мои новости должны тебе понравится. После того, как я оставлю тебя с друзьями, то вернусь в мир смертных, чтобы завербовать Уильяма. Он поможет мне вернуть корону, и я разорву связь с тобой.

Глубокий вдох, глубокий выдох. «Усмири свою ярость. Веди себя так, будто всё хорошо. Когда придет время, ударь».

Сначала она должна была собрать информацию.　

— Что значит, ты разорвёшь нашу связь? — спросила она сквозь стиснутые зубы. — Мы можем официально развестись, не умирая?

— Да, именно таков план. — Больше он ничего не сказал, просто продолжил идти вперед.

Разве он не понимал, что планы можно сорвать?　

— Объясни, — настаивала она, пытаясь спрыгнуть с него.

Молча, он поправил ее положение и крепче сжал, следя за тем, чтобы при каждом шаге она терлась о его грудь. Её пронзило удовольствие, и она зашипела.

— Отпусти меня. Сейчас же. Я больше не буду с тобой драться. — Во всяком случае, пока.

Возможно, страх в её голосе подстегнул его. Он обнял её за талию и повернул к себе. На долю секунды она повисла вниз головой. Затем он поправил её и поставил на ноги прямо перед собой.

— Я сделаю всё, чтобы завоевать корону, — сказал он ей. — Ничто не покажется слишком порочным. Ни одно задание — слишком ужасным.

Огонь в её венах остыл.

— Почему?

— Давным-давно мой брат предал меня. Превратил чемпиона в монстра, а потом убил нашего отца, чтобы сохранить корону Коннахта для себя. Он разрушает мой дом, вредит моему народу, и его нужно остановить. Я спасу земли и кланы и отомщу за причиненный мне вред. По словам Оракулов, моя единственная надежда на успех была в том, чтобы я нашёл Уильяма Тёмного и женился на его женщине.

Оракулы? Ах, как небрежно он говорит о судьбе Джиллиан.

— Я заслуживаю носить корону, — добавил он. — Я заслуживаю мести. И я буду добр к своему народу. Мне просто нужна помощь Уильяма.

— Я презираю тебя, — выплюнула она.

— Знаю. Но, по крайней мере, ты всё ещё жива. Я спас тебя от верной смерти, чего твой драгоценный Уильям делать не хотел.

— Спасибо за напоминание, козел. Но для чего? — она сорвалась. — Иногда смерть предпочтительнее жизни. — Её приёмные мучители очень хорошо преподали ей этот урок. — Уильям очень умен. Он узнает, что тебе нельзя доверять.

Пьюк приподнял свои широкие плечи в пожатии… пожатии!.. и не предоставил никаких заверений в обратном.

Она должна сбежать от него, должна предупредить Уильяма.

Джиллиан сделала вид, что идет налево, а сама ринулась вправо, но сделала всего четыре шага, прежде чем Пьюк её поймал.

— Приготовься, — сказал он. — Мы входим в Амарантию через пять, четыре, три, две…

Она попыталась освободиться, но он лишь крепче её сжал.

Между одним мгновением и следующим всё изменилось. Влажная жара тропического леса сменилась холодными ветрами пустыни, песчинки попали на её кожу. Падение температуры потрясло её организм и на мгновение сделало неподвижной.

Два золотых солнца сияли с пурпурно-красного неба. Она не видела никакого жилья. Ни животных, ни водоёмов, ни людей.

«Бежать. Сейчас же!» Она развернулась, оттолкнула Пьюка в сторону и влетела в невидимый дверной проём, из которого они только что вышли…

Нет. Она наелась песка.

— Где дверь? — завизжала она. — Куда она делась?

Пьюк уставился в небо странного цвета, широко раскинув руки и расставив ноги. Перед её глазами он преобразился, рога исчезли, и мех на ногах быстро последовал их примеру. Его скулы, когда-то достаточно острые, чтобы резать стекло, немного смягчились. Его когти втянулись, сапоги и копыта испарились, обнажив человеческие ноги.

«Не просто красивый. Совершенно восхитительный…» Но и незнакомый ей. Она предпочла бы иметь дело с дьяволом, которого знала.

Он закрыл глаза, вдохнул… выдохнул… словно наслаждаясь моментом. Ещё один обман, конечно. Этот ужасный мужлан ничего не смакует.

— Как это возможно? — требовала она.

— Право рождения и магия. Но этого не происходило так давно… Я думал, что способность ушла навсегда.

Совершенным невероятным способом магия контролировала его внешность. Абсолютно немыслимо! Исключая то, что он превратился из зверя в шикарного мужчину менее чем за мгновение. Отрицать было глупо. Магия действительно существовала, и не только как «фокус-покус».

Однажды произойдет слишком много волшебных вещей, и её разум не выдержит

Он сказал, что это право рождения.　

— Значит, в детстве у тебя не было рогов и копыт? — спросила она.

— Нет, пока я не стал одержим демоном.

— А ты можешь использовать магию, чтобы принимать другие формы? — спросила она, желая… нуждаясь узнать глубину его силы.

— Один раз, не больше. — Так же быстро, как Пьюк превратился в нормального человека, он вернулся в свою чудовищную форму.

— Тогда почему тебе не остаться нормальным?

Мускул под его глазом дёрнулся.

— Ты думаешь, я этого не хочу?　

Он взял её за руку и…

Джиллиан ахнула. Его кожа, мозолистая и теплая, светилась. Красивые, размашистые символы тянулись от кончиков пальцев до запястий. Это напомнило ей следы хны, но будто настоящие драгоценности блестели под поверхностью его кожи.

Когда он двинулся вперед, таща её за собой, она спросила:　

— Как твои руки могут светиться, будто рождественская елка?

— А как же ещё? Магия, — повторил он.

Он может использовать магию против неё?

Джиллиан обдумывала варианты. Она может попытаться убежать — снова — но может ли надеяться ускользнуть от него? Она понятия не имела, где находится и какие опасности её ждут. Или сколько других воинов владеет магией. Она могла остаться с Пьюком и выждать время, но часы официально начали отсчёт. Часы или дни для Уильяма теперь равнялись сотней лет для неё.

Её друг был для неё навсегда, не так ли, несмотря на заверения Пьюка?

Слезы полились из её глаз, оставляя горячие следы, стекая по её щекам.　

— Если ты уедешь хотя бы на несколько дней, для меня может пройти сотня лет. Я изменюсь, а ты нет. Как и Уильям, — прохрипела она. Время всегда оставляло какой-то след. — Возможно, он не захочет меня потом. — Кого она хотела обмануть? Он не хочет её уже сейчас. Он умыл руки.

Мышцы в руке Пьюка напряглись и расслабились.

— Изменишься ты или нет, он захочет тебя. Ни один мужчина не сможет смотреть на тебя и не хотеть.

— Ты не хочешь. Ты планируешь с радостью меня отпустить.

«Я жалуюсь?»

— Да, я отпущу тебя. Однажды я снова женюсь. Отец объявил о моей помолвке с принцессой Аланной из Динджина, но в тот же день брат меня предал. Я заявлю свои права на неё и открою конюшню.

Она шмыгнула.　

— Вдруг она к этому времени уже вышла замуж? И что за конюшня?

— Я убью её мужа. — Его тон оставался спокойным, равнодушным. — Конюшней ты можешь называть гарем.

Нет, она бы назвала это кошмаром. «Этому мужчине я отдана навечно?»　

— Я уверена, что ты и твой гарем будете жить долго и счастливо, — отрезала она.

Двое мужчин выскочили из укрытий в песке, и Джиллиан, отступая, вздрогнула. Пьюк никак не отреагировал. Конечно.

Кинжалы блестели в руках каждого из нападавших, и страх пробежал по её спине.　

— Беги!

Пьюк молча притянул её к себе.

С боевым кличем мужчины бросились вперед. К чести Пьюка, он не толкнул её в их сторону, чтобы замедлить. Вместо этого он бросил её на землю и развернулся, его длинные волосы развивались, лезвия бритвы порезали глаза бандитов. Когда парочка закричала, он обнажил кинжал и перерезал им глотки.

Оба мужчины рухнули перед ней, кровь лилась из зияющих ран. Странный черный туман поднялся из их тел и окутал Пьюка. Он закрыл глаза, резко вдыхая, и туман исчез… внутри него.

В ужасе Джиллиан наблюдала, как он небрежно вытирает лезвия о рубашку мертвеца.

«Что я наделала?»