Темнейший воин

Глава 21

Он вернулся. Пьюк вернулся, как и обещал, и Джиллиан почувствовала себя так, словно в груди у неё прыгают единороги, а в животе танцуют феи. Он стал ещё красивее, чем она помнила.

Сверхъестественно красивый, с точёными чертами, будто вырезанными изо льда и камня. С длинными тёмными волосами. С рогами. Его совершенно божественный запах, более сильный, чем магия, более пьянящий, чем вино.

Она вздрогнула. Всё в воине её привлекало. Высокий рост и широкие плечи, великолепная мускулатура и скрытая сила — татуировка — стройные бёдра и мускулистые ноги… Огромный стояк. Да, он возбудился… из-за неё? Или из-за кого-то другого? И она заметила момент, когда это произошло, несмотря на желание смотреть на его лицо вечно. Его член был магнитом для её взгляда. Очевидно, Покорительница Дюн хотела покорить вершину — в штанах Пьюка.

Наконец-то у неё есть доказательство: старые страхи не поднимутся и не завладеют ею.

Что за чёрт! В ту самую секунду, как она заметила его, ее пронзила вспышка обжигающего вожделения, разжигая дикий огонь в венах и болезненное желание между ног, делая насмешкой всё, что она чувствовала в прошлом. Даже сейчас она ощущала покалывание под кожей. Кожа горела неугасимым раскалённым добела румянцем. Воздух стал роскошью, зато удушье — нормой. Биение её сердца всё ещё не замедлилось.

Её тело жаждало облегчения — и хотело получить это от него, только от него. От мужа.

Уже неофициально разведены? Да кого она обманывает?

Будучи вынужденной подавлять свои физические желания веками, она стала мастерски скрывать свои потребности. Сегодня эти навыки сослужили ей хорошую службу, позволив одурачить Пьюка и Уильяма. «Жажду губ и рук Пьюка? Что? Когда? Я?»

Раз или два она боялась, что Пьюк её раскусил, боялась, что он видит под её спокойным фасадом, как её колени просто плавятся всегда, когда он проявляет эмоции или желание. Однажды раз ей показалось, что он смотрит на неё с явной тоской.

Но, какой бы отчаянной Джиллиан ни была, как бы сильно он не хотел или желал её, причины, побудившие ее избегать секса с ним, не изменились. Потом он отбросит её, заставит чувствовать себя использованной и оскорбленной. Она убьет его и, следовательно, непреднамеренно убьет себя. Нет, спасибо.

Если только она не отвергнет его потом? Пища для размышлений.

Или она может просто подождать развода. Как только связь будет разорвана, Джиллиан возжелает других мужчин. Конечно! Кроме того, что такое несколько дней или недель воздержания после половины тысячелетия?

Но она так устала, так устала слушать об удивительной сексуальной жизни своих друзей. «Секс прекрасен, — однажды сказала Розалин. — Общение тел и душ. И удовольствие… — она улыбнулась улыбкой кошки, поедающей канарейку. — Я так жаждала получить оргазм, что мне было бы всё равно, даже если бы мир вокруг меня рассыпался в прах. Пока я не закончу со своим мужчиной».

Вот. Вот чего жаждала Джиллиан.

— Ребята, хотите экскурсию по лагерю? — спросила она.

Пьюк кивнул, не сводя глаз с её лица, словно не мог отвести взгляд. Словно нашел награду, за которую стоит бороться.

В животе у неё разлилось тепло, хотя она упрекнула себя за то, что приняла желаемое за действительное.

— Я бы с удовольствием совершил приватную экскурсию, — сказал Уильям.

Уильям, милый Уильям. Она так разволновалась, увидев его, сильнее, чем ожидала, учитывая, что он исчез из её души и сердца, прекратившись в далекое воспоминание.

Его сказочное лицо и фантастическая электрическая синева глаз стали ещё прекраснее за время их разлуки. Очертания стали более резкими. Если бы только её тело отвечало ему. Он никогда не был с ней холоден.

Когда она вела своих гостей через лагерь, Пьюк занял положение между ней и Уильямом, его тепло опалило её и без того чувствительные нервные окончания. Изображать крайнюю беспечность стало практически невозможно.

Ни один мужчина этого не заметил. В данный момент они были слишком заняты, сверля взглядами друг друга.

Уильям первым нарушил молчание, небрежно улыбнувшись Джиллиан.

— Скажи мне правду, крошка. По шкале от одного до десяти — один означает, что ты чуть не погибала от горя каждую минуту каждого дня, а десять означает, что ты действительно умирала, потому что больше не могла жить без меня, но надежда на воссоединение возвращала тебя к жизни — как сильно ты по мне скучала?

Джиллиан фыркнула.

— Мы расставались? — спросила она, притворяясь смущенной.

— О, как ты меня ранишь! — Он обошёл Пьюка, остановился перед ней и убрал прядь волос с её лица. — Тебе здесь хорошо?

— Да. — Она бы не променяла время, проведённое в Амарантии, ни на что другое.

Пьюк снова встал между ними. Хотя у него была надета любимая маска ледяного человека, не выражающая никаких эмоций, он обхватил рукой горло Уильяма, сжав и одновременно подняв её друга в воздух.

— Я дам только одно предупреждение, Вечно Похотливый. Это моя земля.

— Моя, — поправила его Джиллиан.

Всё ещё глядя на Уильяма, он сказал:

— Она — моя. Пока связь не разорвана, никто не встанет между ней и мной. Понял?

Молния сверкнула под кожей Уильяма, когда он ударил Пьюка локтем в предплечье, чтобы освободиться.

— Ты не имеешь права…

— Разве? — Пьюк вздернул подбородок. — Или мне напомнить тебе о нашей сделке? Держи свои руки при себе.

Всегда такой холодный и в то же время враждебный, теперь напряженный и властный. Почему, почему, почему она хотела броситься в мускулистые объятия мужа?

— Что за сделка? — спросила она.

— А ты как думаешь? — ответил Пьюк. — Сначала Уильям помогает мне вернуть корону…

— Не эту часть, — сказала она и закатила глаза. — Насчет того, чтобы держать руки при себе.

Он посмотрел на Уильяма, но тот промолчал.

— Ревность тебе не к лицу, Пьюки, — огрызнулся Уильям, хотя сдержал силу, и молния под его кожей погасла. — Но что же это тогда? Или это притворство, чтобы держать меня в узде? — Он широко развел руками. — Ну, в этом нет необходимости. Считай, что я в курсе.

— Я защищаю свои инвестиции, — рявкнул Пьюк.

Тьфу. Когда-то она называла себя инвестициями, не так ли? «Глупая маленькая девочка».

— Скоро ты её потеряешь, — сказал Уильям.

Румянец на лице её мужа усилился. Он запустил руку в свои волосы, бритвы порезали ладони, хлынула кровь. Зажмурившись, он проскрежетал:

— Что же это… низменные инстинкты… убить угрозу… не могу, не могу.

Убить Уильяма? Потому что он угрожал браку Пьюка?

Смягчившись, Джиллиан потянулась к Пьюку, намереваясь отвлечь его прикосновением. Но ей не стоило беспокоиться. Ледяной человек вернулся. Конечно. Он выпрямился, опустив руки по швам, его лицо было лишено каких-либо эмоций.

Её охватило разочарование, но она его проигнорировала. А чего она ожидала?

— Джиллиан! — пискнул знакомый голос.

Послышались шаги… на самом деле их было множество, и с каждой секундой они становились всё ближе. Пьюк и Уильям приготовились к атаке за долю секунды до того, как стайка детей окружила её, отпихивая парней с дороги.

Её сердце чуть не разорвалось от любви, когда она получала улыбки, объятия и поцелуи. Спасённые дети обожали её, и это чувство было взаимным.

Один из учителей крикнул:

— Хорошо, дети. Достаточно. Вам нужна бумага для письма, а нашей королеве нужно за всем присматривать.

Джиллиан застонала от разочарования и пообещала зайти в школу попозже. Стоны сменились радостными возгласами. Дети бросились прочь.

Уильям вопросительно на нее посмотрел.

— Королева?

Она пожала плечами.

— Традиции сильны в Амарантии, да? Хотя я и создала демократию, большинство Шоузонов предпочитают старые порядки, с правящим классом.

— Из-за тебя… я не могу заставить себя произнести слово на букву «Б». — Он передернул плечами. — Я навёл справки о Пьюке и кое-что узнал о его родине. Женщин часто вынуждают входить в гарем вместе с сотнями других. Их не пускают на поле боя и наказывают, если они осмеливаются научиться читать или писать.

Он выплюнул эти слова в сторону Пьюка, как будто всё бремя вины должен нести её муж.

— Это меняется, — сказала она, выпятив грудь. — У некоторых моих женщин появились собственные гаремы, где мужчины похожи на жеребцов. Мы воюем и учимся всему, чему хотим, без оговорок.

Нахмурившись, Уильям потёр шею.

— Я должен был научить тебя драться, когда мы впервые встретились.

— Я не была готова, — призналась она. Тогда любой намек на насилие приводил её в панику.

Скрестив руки на груди и продемонстрировав бицепсы, которые казались больше, чем её надежды и мечты, Пьюк смотрел на неё сверху вниз.

— У тебя есть такой гарем?

— Чувак. Если бы!

Она подозревала, что иметь гарем — это не то же самое, что встречаться с ним в воображении.

Уильям уставился на неё, как будто она только что призналась, что беременна тройней демонов.

— Тебе нужен гарем?

— Как будто у тебя есть право судить, — сказала она, вздохнув. — Ты был с девяноста девятью процентами женского населения. Мальчик, ты всех обошёл.

Он снова потянулся к ней, но удержался, сжал кулак и опустил руку. Вспышка раздражения вспыхнула в его глазах, прежде чем он сказал низким и хриплым голосом:

— Может, я практиковался для тебя.

«О, пожалуйста».

— Сколько раз ты говорил именно эту фразу?

— По сравнению с тем, сколько раз я произносил любимую фразу, практически ноль, — ответил он, лишь слегка смутившись.

И чему это «практически» равнялось? Она подтолкнула ребят вперёд, не осмеливаясь взглянуть в сторону Пьюка. Он замолчал, что было плохим знаком. Лучшие хищники наблюдали и выжидали…

— Пойдёмте, — сказала она. — Давайте закончим экскурсию.

Чем скорее она доберётся до Арахиса, тем лучше.

За последующие полчаса у каждой женщины, заметившей Пьюка и Уильяма, проявлялась одна из трех реакций. Приступ смеха, румянец или соблазнительные жесты. Уильям махал в ответ, даже подмигнул раз или двенадцать, но Пьюк сделал вид, что не заметил… а может, действительно не заметил. Он не сводил глаз с Джиллиан, пока она рассказывала о домах, которые помогала строить.

О том, как, заплатив инженеру-архитектору и выяснив необходимое, она и женщины её клана потратили десятилетия, копая с помощью инструментов и магии, пока не достигли слоя уплотненной почвы под песком. Они также тащили, переносили, магически перемещали камни в лагерь или изготавливали камни и металлы разного размера, чтобы создать винтовые сваи, гравий для бетона и всё остальное, что им требовалось.

Много тяжелой работы, много времени и энергии, много проб и ошибок, но это того стоило. Они создали безопасные дома со всем необходимым: плитой, складом, арсеналом и местом для ночлега.

Поскольку Шоузоны жили рядом с великолепным, нетронутым озером, другие кланы постоянно нападали, надеясь его захватить.

Им удалось сделать невозможное.

— Я поражен, — сказал Уильям. — Моя нежная девочка…

— Нежная? — О, он просто взбесил её, принимая за драгоценный камешек. Он отказывался смотреть на неё по-другому, несмотря на всё увиденное? Что же, придётся учить его получше. — Подержи мои кинжалы, — сказала она Пьюку.

Уильям поспешил её успокоить.

— Я просто сделал тебе комплимент. Ты изменилась, окрепла. Истории о твоих подвигах будут рассказываться ещё долго после того, как ты уйдёшь.

Её желудок перевернулся, когда она кое-что поняла. Он ожидал, что она покинет Амарантию. Пьюк, несомненно, тоже, после того как завоюет корону Коннахта. Каким бы архаичным он ни был, он мог бы не взять Шоуознов в Союз всех кланов.

Покалывание в затылке. Жар пробежал по её спине. Она до крови вонзила ногти в ладони. Вдох, выдох. Приступ ярости никому не поможет. Найти спокойствие… там. Источник уверенности.

Никто не может навредить Шоузонам!

— Ждешь, что я покину Амарантию, когда ты станешь королём? — потребовала она.

Он нахмурился.

— Конечно.

«Так и знала!»

— Как плохо. В отличие от тебя, я заканчиваю то, что начинаю.

Она останется здесь королевой. Её народ всегда будет под защитой.

«У тебя не будет счастливого конца…»

Она отключилась от предсказания Оракулов, хотя её желудок сделал ещё одно сальто.

Нахмурившись ещё сильнее, Пьюк склонил голову набок, пристально изучая Джиллиан.

— Что ты имеешь в виду?

Ему нужна ясность? Прекрасно. Она все объяснит.

— Если ты попытаешься разогнать Шоузонов, когда объединишь кланы, я найду способ тебя свергнуть.

Джиллиан искушала возможность воспользоваться остатками магии, чтобы доказать свою силу. Именно это она без колебаний сделала бы, будь ей двести лет. Но теперь она стала старше, мудрее и отказалась растрачивать приобретенный с таким трудом дар. Она использовала магию для защиты, обороны и выживания, а не для хвастовства.

Она ожидала сопротивления. В конце концов, она угрожала ему. Но он смягчился.

— Твой клан всегда будет здесь, девочка.

Правда?

— Окей. Да. Спасибо. — Прощай, негодование.

Нет, не прощай. Не совсем. Как паразит, негодование нашло в Уильяме нового носителя. Он щёлкнул кончиком языка по резцу, как будто почувствовал вкус крови своего врага… и ему это понравилось.

Чтобы отвлечь его, она сказала:

— Я рассказала о себе, теперь ты расскажи о себе. Что ещё ты делал в мое отсутствие? И не смей говорить, что джентльмен никогда не проливают кровь.

— Не буду, крошка. — Его голос звучал официально, как никогда раньше. — Даже джентльмены иногда кое-что проливают, и не всегда кровь.

Смысл его слов был кристально ясен, и она покраснела, как девушка в двести шестнадцать лет.

У Пьюка перехватило дыхание, как будто ему… что? Понравился её румянец? Или он просто хотел убить Уильяма за флирт? В любом случае, муррр. «Не буду смотреть». Любой жар исчезнет из его тёмных глаз со сверкающими звездами, и он будет смотреть на неё с холодным безразличием.

— Кроме того, что я напивался до бесчувствия и сражался рядом с отцом в Преисподней? — Уильям вздохнул. — Устраивал истерики, искал тебя и обдумывал все способы наказания Пьюка.

Ха! Мужчина-истеричка. Худший вид. А у Уильяма дела обстояли хуже всех!

— И какой твой любимый способ? — спросил Пьюк. В его голосе не было ни любопытства, ни огорчения, ни даже особого интереса.

— Это просто. — Уильям потёр руки, воплощая само зло. — Содрать с тебя кожу живьём, чтобы получился плащ из плоти, а потом надеть его, пока я буду кромсать тебя на куски. Медленно. Ты станешь поучительной историей. Мораль? Если кто-то хочет испытать ужасы ада на земле, свяжитесь с моей женщиной.

Пьюк напрягся, язык его тела говорил больше, чем слова. Основной смысл: она вся моя, руки прочь или сломаю. По крайней мере, так поняла Джиллиан. И, чёрт побери, собственничество вроде как радовало её. Хотя это продолжалось недолго.

— Я не твоя и не чья-то ещё, — сказала она Уильяму. — Ты мой друг, но…

Уильям принял её отказ как должное, говоря:

— Сегодня не моя… но станешь. Я позабочусь об этом.

Она чуть не спросила о его проклятии.

Или он думает, что её судьба убить его?

Когда-то она была слишком слаба. Сейчас? Максимальная угроза.

По какой-то причине она взглянула на Пьюка и… ахнула. Он смотрел на неё пронизывающим и напряженным взглядом. Даже агрессивным, как будто он уже мысленно её раздел.

Дрожь пробежала по её спине. Её трусики промокли.

— П-почему ты так уверен? — спросила она, заставляя себя сосредоточиться на Уильяме. Заикается? Она?

Посмотрев на Пьюка, он сказал:

— Я — полный пакет, дорогая. Красивый, умный, мускулистый. И предопределенный.

Предопределенный. Другими словами «предначертанный судьбой». Другими словами «посланный по какой-то причине».

Да, когда-то она была бы вне себя от радости, полагая, что принадлежит Уильяму. Сейчас?

— Нет ничего предопределенного. — На протяжении столетий она наблюдала за общением пар, увлеченная их нюансами, как некоторые рушились при первых признаках беды, а другие процветали. — Есть притяжение, а затем, если хочешь сохранить отношения, нужно тяжело работать.

— А как же первое впечатление, а? — спросил Уильям.

— Если хочешь сказать, что первое впечатление все предопределяет, то тебе придется объяснить, почему притяжение иногда ослабевает.

Он нахмурился. Потому что у него не было ответа.

— Оракулы могут предсказать, кто как закончит и с кем, — резко сказал Пьюк.

— Предсказание отличается от судьбы, — заметила она.

— Судьба движет нами, — сказал Уильям.

Тьфу. Он был одним из них. Людей, которые приписывали каждой беде сверхъестественную причину или обвиняли высшую силу. И была высшая сила. Абсолютно точно. Подруга Джиллиан, Оливия — бывшая подруга, предположила она, поскольку они не разговаривали более пятисот лет — была Посланником, вышедшим замуж за Аэрона, бывшего хранителя Гнева.

Оливия часто рассказывала о сотворении Всевышним людей и других существ. Но не Всевышний вызывает трагедии. Им руководит любовь. Плохие вещи случаются, потому что люди оказались не в том месте и не в то время. Плохие вещи случаются, потому что зло существует. Потому что хорошие люди сделали плохой выбор. Потому что плохие люди делали плохие вещи.

Единственная причина, по которой взрослый насилует ребенка. — Его собственные больные желания. Всё это дерьмо «я ничего не мог с собой поделать!» ложь. Её приёмные мучители должны были устоять перед искушением. Не то чтобы юная Джиллиан была искушением. Они сделали свой выбор. Они. Никто больше.

Давайте допустим, женщина изменила своему мужчине. Она разрушила брак по любви, а не судьбу. Скажем, мужчина отважился пойти куда-то, куда не должен был идти, и умер. Его действия стали причиной смерти, а не судьба.

— Кили или кто-то другой предсказал нас? — спросила она Уильяма.

Он снова нахмурился.

— Нет. Но здесь я уверен. — Он постучал себя по груди.

Пьюк издал грубый звук.

«Продолжай идти. Отключись от мужа».

— Поверь мне, когда я договорю, ты не захочешь быть моим, — сказала она Уильяму. — Согласно оракулам, я убью мечты моего мужчины, буду выбирать между тем, что может быть, и тем, что будет, и никогда не испытаю счастливый конец.

— Оракулы ошибаются, — ответил Уильям. — Возможно, они даже не сертифицированы как специалисты по предвидению.

Э, такого ещё не было, верно?

Пьюк верил в Оракулов, нет никаких сомнений. Она тоже… иногда, где-то очень глубоко. Но даже сейчас она оставалась непреклонной. Её жизнь будет такой, какой она пожелает. У неё будет счастливый конец, потому что меньшее неприемлемо. Она будет бороться, и бороться усердно, чтобы достичь своих целей. Ничто её не остановит.

Она уже далеко зашла.

— Джиллиан? — Тёплые мозолистые пальцы погладили её подбородок. Последовало покалывание. — Ты остановилась. Почему?

Она быстро заморгала и вернулась в реальность как раз вовремя, чтобы увидеть, как Уильям отбросил руку Пьюка. Даже, когда её разум не осознавал этого, тело реагировало на мужа.

Двое мужчин зарычали друг на друга.

Мило. Кому же ей отдать свой голос? Красавцу или чудовищу?

«Ты знаешь кому…»

Решив, что отступление было бы её лучшим вариантом, она сказала:

— Я расскажу всем, кто вы, ребята, так что не пострадаете. Не стесняйтесь, ходите, осматривайтесь, но не причиняйте никому вреда. Понятно? И не спите с моими солдатами.

Если Пьюк ей изменит…

Стиснув зубы, она добавила:

— Увидимся вечером на пиру. — Высоко подняв голову, она удалилась прежде, чем кто-либо успел возразить.

«Не буду оглядываться. Точно не буду». Она повернула за угол, отделив себя от парней домом и избавляясь от искушения. «С глаз долой, из сердца вон».

Приклеив на лицо фальшивую улыбку, она направилась прямиком к Розалин, миниатюрной красавице с великолепной смуглой кожей, тёмными волосами и тёмными глазами. Она считалась бы безупречной, если бы не крест на лбу. Знак её бывшего «хозяина». Жестокий зверь постарался, чтобы его «кобылок» можно было опознать с одного взгляда, если им когда-нибудь удастся сбежать.

— Удвоить охрану по периметру, — сказала Джиллиан. Уолши должны скоро узнать, что Шоузоны уничтожили аванпост, потому что она оставила свою любимую визитную карточку: выживших нет. Они нападут, и скоро. — И попроси наших лучших поваров приготовить пир, достойный королевы. Сегодня мы празднуем возвращение моего мужа и друга.

— Добавить яд, чтобы ускорить конец вашего брака? И если да, то ты хочешь, чтобы он умер медленно или быстро? — совершенно серьезно спросила Розалин.

— Правильные вопросы. — Она сделала вид, что обдумывает ответ. — Никакого яда. Завтра я провожу мужчин в крепость Коннахт. Винтер и Камерон пойдут с нами, я уверена, а это значит, что вы с Джоанной будете за главных.

Розалин кивнула.

— Будьте осторожны. Я встречалась с Сином Коннахтом только однажды, но он напугал меня на всю жизнь. В нём есть что-то опасное.

— Мы победим его.

Провал даже не рассматривался как вариант.

Избегая остальных, Джиллиан направилась домой. Маленький каменный дом, который она помогала строить. Она никогда не интересовалась украшениями, поэтому стены остались неокрашенными. Единственные личные вещи — оружие, которое она вешала здесь, там, везде, и полка с банками, которые она заполняла трофеями, взятыми у самых жестоких из её жертв.

Что подумают Пьюк и Уильям о её жилище?

«С глаз долой, из сердца вон, помнишь?»

За дверью её встретил абсолютный, полнейший хаос. Арахис закатил истерику. Он разорвал её диван, разнёс кухонный стол и оторвал ножку от стула, предназначенного для особых гостей.

Единственное, что не испортил её питомец, была кровать, и только потому, что она спала на чердаке наверху, а он не смог подняться по лестнице.

Внутри его не оказалось. Вздохнув, она вышла на задний двор. Забор отделял её огород и фруктовые деревья в горшках от конуры Арахиса.

— Выходи, выходи, где бы ты ни был, — позвала она.

Хотя Джиллиан оставалась вегетарианкой, Арахису требовалось мясо. Ради него она научилась охотиться, свежевать и готовить еду, которая придаёт ему сил. На самом деле, у неё был ритуал. Раз в неделю она отправлялась в ближайший лес одна, охотилась и оплакивала свою добычу… потому что, да, она всегда давала имена животным и представляла себе их в будущем как лучших друзей.

Животные её потрясали; их убийства влияли на неё намного сильнее, чем убийства людей. Возможно, потому что большинство людей — отстой.

Арахис выбежал из сарая, как будто ничего не произошло, и плюхнулся в тени яблони, выращенной с помощью магии, где он начал жевать упавший плод.

Ну, не все животные были потрясающими.

Он отказывался посмотреть на неё, даже отвернулся.

«Хуже ребёнка», — подумала Джиллиан, растянувшись рядом с ним.

Он бросил взгляд, который говорил: «Я позволю тебе приласкать меня». Но когда она протянула руку, чтобы погладить мягкую шерсть за ушком, выражение его глаз сказало: «Но только взглядом».

— Я скучала по тебе, ореховый дружище.

Он хмыкнул.

— Завтра я отправлюсь в другое путешествие и не знаю, как долго меня не будет, — призналась она.

Яблоко выпало у него изо рта и прикатилось к её бедру.

— Хорошо, что ты идёшь со мной, — добавила она, прежде чем он успел разразиться очередным приступом. — Ты просто должен быть милашкой…

Он вскочил на ноги и лизнул её в лицо, прежде чем Джиллиан успела закончить фразу. Смеясь, она прижалась щекой к его шее и обняла.

— Сегодня, я познакомлю тебя с моим мужем и другом. Они пойдут с нами. Уверена, что оба они тебе не понравятся.

«С глаз долой, но не из головы. Прими это, смирись с этим».

— Пьюк великолепен, но ужасен, мил, но жесток, добр, но беспечен, умен, но невежественен. Он может хотеть меня, а может, и нет. С ним трудно говорить. — В любом случае, её тело продолжало желать его, и она хотела…

Она просто хотела.

Её план дождаться официального развода, возможно, был немного поспешным. Что плохого в том, чтобы использовать Пьюка и получить от него удовольствие?

После всего, через что муж заставил её пройти, он перед ней в долгу.

И признавался он в этом или нет, он тоже хотел её, и не только из-за связи. Он обязан. Он прыгнул между ней и Уильямом… Ласкал её… Так смотрел на неё… Она получила свой первый долгий взгляд!

Если она осмелится поощрить Пьюка, по-настоящему поощрить его, сделает ли он шаг навстречу?

Что же. Был только один способ узнать…