Темная лошадь

Сумерки потемнели и превратились в мрачные сумерки, скрывающие детали и размывающие цвета сгущающейся серо-голубой дымкой. Туман поднимался из ручья вьющимися усами, собирался в ложбинах и распространялся по низменным участкам болота. Снег все еще лежал сугробами в холодных тенях холмов.

Члены клана продвигались за Шадедроном, охотником, который знал холмы так же хорошо, как свою собственную палатку. Пеорен шел сзади и немного отставал, чтобы заставить Турика продолжить погоню по плохо освещенной тропе. Склоны холмов поднялись выше над ручьем, а оставшийся снег стал глубже.

Члены клана были почти в пределах досягаемости арбалетов Туриков, когда долина резко повернула влево и расширилась, образуя довольно ровное открытое пространство, лишенное деревьев и слегка занесенное снегом. В густых сумерках плоская местность выглядела достаточно безопасной, и Шадедрон повел своих товарищей к подножию высокой насыпи. Турики, миновав поворот, увидели, что бегство их добычи, по-видимому, заблокировано высоким берегом, и выкрикивали боевые кличи, пришпоривая своих лошадей прямо на толпящихся членов клана.

В волнении турики не заметили бледного светящегося свечения на земле под ногами своих лошадей. Замаскированное снегом и темно-синими сумерками, сияние охватило весь уровень до подножия высокого берега, где члены клана ждали с обнаженными мечами. На вершине насыпи, среди зарослей и камней, лорд Этлон наблюдал за налетчиками и рассчитывал время. Гаални и Морад, находившиеся на другом конце долины, тоже наблюдали и ждали сигнала вождя.

Атакующие турики подняли свои талвары и приготовились сокрушить небольшую группу членов клана. В мгновение ока земля прогнулась под их лошадьми. Бледное свечение, которого они никогда не замечали, погасло по взмаху руки лорда Этлона, и твердая корка, которую турики приняли за почву, растворилась в трясущемся болоте. Скачущая атака превратилась в бьющуюся, бьющуюся, кричащую трясину людей, грязи и лошадей.

Несколько всадников в хвосте отряда еще не въехали на болото, но когда они попытались развернуться, через долину возникла ярко-красная стена магической энергии, преграждая им путь наружу. Они ошеломленно остановились и увидели, как более сотни полностью вооруженных и мстительных членов клана молча поднялись из своих укрытий и окружили мародеров.

Соплеменники, все еще стоявшие на твердой почве, догадались, какая их судьба может оказаться в руках разъяренных кланов, и решили атаковать. Они атаковали ближайшую группу воинов и были сбиты стрелами, прежде чем добрались до первого человека. Другая группа в передней части атаки боролась с Пеореном и его людьми, чтобы их перерезать. Шадедрон, охваченный яростью, встретил их врукопашную и убил нескольких, прежде чем Пеорен остановил их. Он взглянул в лицо с квадратной челюстью, ятаганным носом и глазами убийцы и узнал лидера банды, напавшей на Ферганана Трелда.

Это был слишком хороший приз, чтобы его терять. Пеорен проревел лорду Этлону и отступил от своего противника, когда лорд-колдун упал со своей выгодной позиции и выпустил заряд магии в командира Турика. Синяя сила лишила мужчину сознания. Еще двадцать туриков были вытащены из грязи и взяты в плен. Остальные либо утонули в черной трясине, были раздавлены перепуганными лошадьми, либо были убиты членами клана.

К наступлению ночи засада закончилась. Члены клана спасли столько лошадей, сколько смогли, подлечили раненых туриков и оставили трупы падальщикам. Они вернулись обратно в долину, собирая по пути украденных лошадей и нагруженных награблением вьючных животных. Они разбили лагерь у ручья и плотно поужинали. Они были утомлены и опечалены трагедиями, вызвавшими их нападение, но они одержали победу, и одна банда злобных мародеров была уничтожена, не потеряв ни одного члена клана.

После еды мужчины сидели у костров, пели, рассказывали сказки и праздновали свой успех, а их вожди осматривали пленников. Двое охранников первыми привели лидера туриков со связанными руками и темными глазами в ярости, чтобы он предстал перед лордами клана.

Пеорен кивнул. «Это человек, который убил моего отца».

— Он тоже был в Шадедроне Трелде, — сказала юная Хазет.

Турик вызывающе напрягся и посмотрел на своих похитителей.

«Я видел лошадей, которые они украли, и товары, которые они награбили», — сказал лорд Вендерн. “Нет сомнений.”

Лорд Фиерган, рыжеволосый Рейдхар, прорычал: «Кто ты? Почему вы напали на наших трелдов?

Ответа не последовало. Пленник переступил с ноги на ногу, выражение его лица было угрюмым и решительным.

Лорд Этлон поднялся на ноги с медленным и неторопливым намерением преследующего льва. Никакое волнение не изменило его холодного лица; ничто не отвлекало его беспощадного взгляда от пленника.

Взгляд турика остановился на колдуне: он узнал вождя и познал его силу. Его смуглое лицо заметно побледнело.

Безмолвно вожди наблюдали, как Этлон подошел и остановился перед Туриком. Охранники отошли, оставив пленника наедине с господином Хулининым.

«Ты знаешь, какие наказания мы можем применить к таким паразитам, как ты». — сказал Этлон голосом, гладким и пронзительным, как сталь. «Ты пожелаешь, чтобы кто-нибудь из них положил конец твоей агонии, если мне придется иметь с тобой дело».

Турик, который был почти такого же роста, как Этлон, попытался встретиться с ним взглядом, но потерпел неудачу. Он отодвинулся от вождя и дико огляделся, ожидая, собирается ли кто-нибудь вмешаться, но члены клана остались на месте, милосердие давно покинуло их мысли. Турик начал потеть в холодном ночном воздухе.

Этлон поднял правую руку, его пальцы оказались в нескольких дюймах от лица мужчины. Турик смотрел на него с растущим страхом. «Ну, — продолжал колдун, — кто ты? И что ты можешь рассказать нам о Скверна Лазурете?

Турик заметно побледнел. Пальцы Этлона опустились и слегка коснулись лба пленника.

“Разговаривать!” он приказал.

10

К рассвету Келена и Габрия были бледны и болезненны. Это была ужасная ночь, и наступивший день, смягчивший черные тени и посылавший тонкие лучи света, танцующие сквозь щели в стене фургона, мало что сделал для того, чтобы рассеять мрак в женских сердцах.

Все еще дремавшие, они были насторожены, когда дверь распахнулась и вошла Зухара. Лицо его выглядело грозным, но он, не говоря ни слова, накрыл им завтрак, освободил им руки и отошел в сторону, пока они с трудом поднимались на ноги. Келин была голодна и хорошо ела. Габрия только ковыряла еду. Ее челюсть опухла и окрасилась в фиолетовый и синий цвет; ее кожа была ужасно бледной. Только ее зеленые глаза вызывающе сверкали на Зухару, когда она прихлебывала вино, которое он ей принес.

Не успели они закончить, как советник заменил им путы, свободно связав им руки перед ними. У Келин не было времени задуматься, почему, прежде чем он вытащил странный флакон из кармана своей мантии. Нанося удары, как змея, он схватил раненое лицо Габрии и повернул его вверх. Он засунул пузырек ей в рот и вылил содержимое ей в горло, прежде чем она смогла преодолеть боль и выплюнуть его. На ее лице отразился ужас.

“Что вы наделали?” Келин плакала.

Удовлетворенная Зухара закрыла флакон пробкой. «С меня достаточно твоего непослушания. Вы не воспримете меня всерьез, поэтому я предлагаю вам новую сделку. Я дал леди Габрии яд медленного действия. Если ты будешь подчиняться мне во всем, через десять дней я дам ей противоядие. Если вы этого не сделаете, она умрет долгой и мучительной смертью». Он сделал паузу и медленно улыбнулся злобной улыбкой. «Не думай сбежать от меня и искать противоядие самостоятельно. Яд я создал сам, и только я держу в руках его лекарство.

Он равнодушно повернулся к хуннули и нанес еще немного густого успокоительного на их задницы. Слегка поклонившись женщинам, он покинул их и запер за собой дверь.

Когда замок защелкнулся, Келин поднялась на ноги. Ее лодыжки все еще были связаны, но веревки ослабли настолько, что она смогла пройти небольшое расстояние в сторону Демиры. Она ухватилась за подол туники и оторвала внизу длинную узкую полоску, где ее сразу не заметят. Сжав его в руке, она потерла место на бедре Демиры, куда Зухара намазала свое зелье. К ее облегчению, на ее ткани появилась тонкая пленка зеленоватой жидкости. Она знала, что не удалила все успокоительное и что пройдет некоторое время, прежде чем Демира оживет, но это было только начало. Она аккуратно завернула ткань в комок, спрятав зеленое пятно в складках, и заправила его за пояс.

Она медленно повернулась и посмотрела на Габрию. «Я не верю, что Зухара сдержит свое слово. Если Демира сможет сбежать, она сможет найти отца, Сайеда или Рафнира», — сказала она почти извиняющимся тоном. Она знала, что рискует жизнью Габрии.

Колдунья кивнула, ее решение было ясным. «Этого человека необходимо остановить», — просто сказала она.

Наступила тишина, которую ни одна женщина не хотела нарушать. Габрия легла на тюфяк, слишком уставшая, чтобы оставаться в вертикальном положении. Келин устроилась на маленькой скамейке и все утро наблюдала, как повозка кренится и с грохотом движется на юг вслед за караваном. Пыль в маленькой комнате стала густой, и воздух стал теплее.

Судя по урчанию в животе, был полдень, когда Келин поняла, что фургон заметно замедлил ход. Колдунья ждала, едва дыша пыльным воздухом. Мгновение спустя фургон резко свернул вправо и вылетел на более неровную дорогу. Келин пришлось схватиться за маленький столик для поддержки, и кобылы в стойле покачнулись в сторону. Келин заметила, как по шкуре Демиры от шеи до хвоста пробежала рябь, и кобыла шевельнула головой, прежде чем снова впасть в ступор.

Фургон остановился. В наступившей тишине Келин услышала отдаленные звуки каравана, и ее не удивило, что шум стал стихать. Зухара сказала, что они покинут караван. Снаружи тихо переговаривались несколько голосов, их голоса были слишком мягкими, чтобы их можно было различить.

Келин взглянула на мать. Габрия, похоже, спала, поэтому она решила ее не будить. Но взгляд на мать напомнил ей об убеждении Габрии, что за ними кто-то пришел. Сердце Келин упало. Если бы это было правдой, если бы Этлон, Сайед или Рафнир последовали за караваном, чтобы найти их, как люди узнали бы, куда направился этот фургон? Они могли бы следовать за Шар-Джей до самого Кангоры, надеясь найти Габрию и ее.

Ей придется оставить какой-нибудь знак и надеяться, какой бы призрачной ни была вероятность, что кто-нибудь найдет его и узнает. Но что? Если бы она оставила что-то волшебное, Зухара могла бы это увидеть и понять ее намерения. Это не могло быть и что-то большое, поскольку у нее не было возможности вытащить большой предмет из фургона.

Повозка дернулась и двинулась вперед по неровной тропе. Руки Келин полетели к ее косе и красной ленте. Оно безжизненно висело у нее в руках, грязное и грязное, но это было все, что у нее было. На четвереньках она обшарила пол фургона в поисках трещины, достаточно широкой, чтобы протолкнуть ленту. К сожалению, кто-то перестроил платформу старой повозки, возможно, чтобы выдержать вес хуннули. Там не было даже шва. В конце концов она прибегла к трещине от ногтя на стене рядом с дверью. Протянуть вялую ленту через расщелину было кропотливой работой, и она молилась, чтобы никто не ехал за повозкой. Наконец красная полоса отпала и исчезла где-то на тропе. Молитвы Келин пошли вместе с этим.

Той ночью они разбили лагерь вдоль тропы, и Зухара, как обычно, принесла им еду и питье. Он не сказал им ни слова, но разбудил Габрию, посмотрел, как они едят, и быстро вернулся наружу.

Как только она закончила, Габрия снова заснула. Келин лежала рядом с ней, обеспокоенная вялостью матери. Где-то ночью Габрия ворочалась во сне, охваченная сильным сном. Келин проснулась от тихого и настойчивого голоса матери: «Сайед!»

Сон исчез, и Габрия лежала неподвижно, ее дыхание было таким поверхностным, что Келин приходилось напрягаться, чтобы услышать его. Было ли это еще одним из видений ее матери? Неужели Сайед пришел за ними? Это имело смысл для Келин. У него были лучшие шансы пробиться через территорию Турика. Она снова задремала, думая о Сайеде и, прежде всего, о его красивом темноволосом сыне.

Появление Зухары заставило Келин проснуться, и она лежала, моргая, в утреннем свете, струившемся через открытую дверь, пока он разкладывал им еду, кормил кобыл и уходил, не сказав ни слова. Как только дверь за ним закрылась, Келин направилась к ларьку Демиры и снова вытерла густое успокоительное о тряпку. Она положила руку на теплую шкуру Демиры. Ее пытливый разум немедленно коснулся сознания кобылы, боровшейся с наркотиком, который заключил ее тело в тюрьму.

Очень осторожно Келина сформировала заклинание, которое ослабило ткань, ограничивающую крыло Демиры. Хуннули, почувствовав близость Келены, беспокойно заерзали.

«Будь спокоен», — успокоила Келин. Подождите и будьте терпеливы. Когда вы будете достаточно бдительны, летите и убегайте.

Нет! Сопротивление Демиры звенело в голове Келин. Кобыла изо всех сил боролась с успокоительным. Я не брошу тебя!

Пожалуйста, Демира, ты должна! Мать отравилась. Она умрет, если у нас не будет помощи. Я думаю, Сайед пришел нас искать. Найти его! Приведите его к нам! Ты единственный, кто может.

Я не могу оставить тебя, повторила Демира, но мысли ее были слабы и спутаны.

Келин склонила голову на круп кобылы. — Пожалуйста, попробуй, — прошептала она. Она вернулась к их столу и разбудила Габрию. и попытался съесть немного еды. Их завтрак в то утро был простым: хлеб, финики, кусочек сыра и кружки сладкого красного сока, который Келин никогда раньше не пробовала. Она подозрительно взглянула на сок, гадая, не подсыпала ли Зухара в напиток яд или успокоительное. Жажда наконец взяла верх, и она допила напиток до дна. Он был слишком сладким, но имел насыщенный фруктовый вкус.

Габрия просто отпила из своего и откинулась на подстилке. Зухара вернулась, чтобы собрать кружки и тарелки. Он улыбнулся своей ухмылкой, поедающей сливки, когда увидел пустую кружку Келин. — Вам понравился сок, миледи? — вежливо спросил он.

В голове Келин промелькнуло предупреждение; ее глаза сузились. “Почему?”

«В нем была смесь, которую я приготовил специально для тебя». Он приблизился к ней, прижимая ее к стене фургона. «Если ты хочешь стать моей избранной служанкой, ты должна быть восприимчива к моему семени. Я намерен вместе с тобой основать династию колдунов. Он убрал прядь волос с ее лица и нежно поцеловал ее в лоб.

Келин замерла. Ее окутали смешанные запахи его одежды и тепло его тела; его высокий вес прижался к ней. Она попыталась сопротивляться, но веревки удерживали ее руки, а его сила беспомощно прижала ее к деревянной стене. — Я не могу иметь детей, — процедила она сквозь стиснутые зубы.

— Будете, — усмехнулся он рядом с ее ухом. «Это старое турицкое средство акушерок. Хорошо помогает зажечь огонь в бесплодной утробе».

— Чем лучше сжечь твое семя, — прошипела она.

Зухара откровенно рассмеялась. Он отступил назад и взял кружки. «Сегодня мы достигаем моей крепости, где ждет мое последнее оружие. Там начнется ваша работа… и наше удовольствие». Все еще посмеиваясь, он ушел, и через несколько мгновений фургон рванул вперед на последнем этапе пути.

Келина больше не могла сдерживать свой гнев. Яростный крик вырвался из ее горла, она схватила маленькую скамейку и разбила ее о стол. И стол, и скамейка треснули и разлетелись на куски. Снаружи голос Зухары послышался насмешливым смехом.

Путешествие в тот день было долгим и трудным: повозка кренилась и тряслась по плохой, неухоженной дороге. Хотя Келин понятия не имела, где они находятся, фургон, казалось, поднимался все выше. Прошли часы. Она почувствовала электрическую энергию надвигающейся бури задолго до того, как услышала приглушенный раскат грома.

Свет в салоне потускнел и стал серовато-бледным. Ветер начал бить по бокам машины. Келин слышала щелканье кнута возницы и нервное ржание упряжки. Голоса кричали с обеих сторон, и гром гремел все ближе.

В своем стойле Демира подняла голову. Ее ноздри раздулись от запаха надвигающейся бури. — Терпение, — сказала Келин кобыле.

Свет уже почти погас, когда фургон с грохотом съехал с грунтовой дороги и с грохотом упал на вымощенную камнем поверхность. Фургон сделал последний рывок вверх и остановился. Звали новые голоса, выкрикивались приказы, и Келин услышала скрип и стук чего-то похожего на открывающуюся большую дверь. Повозка откатилась вперед на небольшое расстояние.

Внезапно дверь открылась, и влезла Зухара. Он развязал веревки и вытащил обеих женщин наружу. У Габрии были ввалившиеся глаза, она была в сознании, и ей пришлось опереться на руку Келин. Келин быстро огляделась вокруг. Гроза была почти над головой, и вокруг них трещала молния. Она едва могла разглядеть высокую каменную стену с несколькими темными приземистыми башнями, а слева от нее — длинный зал и высокую крепость.

«Приведите хуннули!» — крикнул Зухара, поворачиваясь, чтобы вытащить своих пленников из бури. Дождь стекал по каменной мостовой.

Внезапно сквозь рев ветра послышалось звонкое ржание. Раздался дикий стук копыт и крик ужаса. Турик и женщины обернулись как раз вовремя, чтобы увидеть, как Демира вылетела вперед через дверь в передней части фургона. Руки потянулись схватить ее за повод, но она вскрикнула и встала на дыбы, замахивая копытами над головами врагов. Тканевое покрытие порвалось и отвалилось; ее крылья расправились, как у орла, готовые к взлету.

«Поймай ее!» Зухара вскрикнула. Его слова затерялись в раскате грома.

Крылатая кобыла закатила глаза на своего всадника. “Идти!” — крикнула Келин, и кобыла повиновалась. Словно черный гром, она ворвалась в открытые ворота. Ее ноги опухли от долгого стояния, мышцы были жесткими и медленными, а успокоительное все еще слегка дезориентировало ее. И все же, охваченная отчаянием, Демира расправила крылья и бросилась прямо в зубы бури. Тучи тотчас же разверзлись, и дождь полил ослепляющими струями. В мгновение ока хуннули исчезли.

На один сокрушительный момент Келин подумала, что зашла с Зухарой ​​слишком далеко. Дрожа от неистовой страсти, он повернулся к ней и выхватил кинжал, чтобы прижаться к ее горлу. Его худощавое лицо рычало на нее, как волк.

«Она тебе не нужна», — заставила себя спокойно сказать Келин. «Как любая лошадь, она пойдет домой». Она молилась, чтобы он недостаточно разбирался в Хуннули, чтобы понять, что они не похожи ни на каких других лошадей.

Ее холодные слова возымели некоторый эффект, поскольку вместо того, чтобы вонзить лезвие ей в шею, он выругался и потащил ее в зал. Она видела, как слуги уводили Габрию, но не успела увидеть, куда, прежде чем Зухара рывком открыла дверь и сбросила ее с лестницы. Келин попыталась удержаться на ногах. Рука советника крепче сжала ее запястье и потащила ее вниз еще по нескольким винтовым лестницам, которые все глубже и глубже уводили в подземные глубины крепости.

Молчаливый и неумолимый, он тащил ее до тех пор, пока у нее не онемели руки и не устали ноги. Наконец он протащил ее через узкую арку и толкнул вперед. Она больно ударилась о низкую каменную стену, и ей пришлось ухватиться за нее, чтобы не упасть.

Низкое сердитое шипение наполнило темное пространство вокруг нее. В холодном воздухе витал странный запах. Зухара произнес слова заклинания, которому научила его Келин, и возникла яркая белая сфера света. Он завис над их головами, освещая своим светом огромный каменный потолок, сводившийся над головой.

«Там внизу находится мое оружие для священной войны, которую я планирую начать. К сожалению, во время захвата он был ранен. Я привел тебя сюда, чтобы исцелить его и приручить к послушанию. Сделай это, и твоя леди-мать получит противоядие. Зухара указала вниз, за ​​каменную стену.

Келин повернулась. Она увидела, что они стоят на выступе сбоку от большой естественной пещеры. Медленно она опустила взгляд вниз, где широкий пол образовывал амфитеатр в сердце горы. На песчаном полу, злобно глядя на свет, свернулось существо, непохожее ни на одно из тех, что она когда-либо видела.

“Что . . ». она ахнула.

Гнев Зухары отступил перед его гордостью. «Это, — сказал он, — мой грифон».

“Отец!” — прошипел ему в ухо настойчивый голос. «Отец, проснись!»

Сайед пошевелился и застонал от ступора. Он пытался пошевелить руками, пока тот же голос не прошептал: «Нет! Не дергайся так. Оставайся на месте. Пожалуйста, Отец, постарайся проснуться!»

Неистовая настойчивость знакомого голоса проникла в спутанные мысли Сайеда, он закрыл рот и дал отдых ноющим конечностям. Хотя что-то казалось неправильным. С его телом произошло что-то странное, чего он не мог понять. Он мог ошибаться, но ему казалось, что он висит вверх тормашками.

Сайед открыл глаза. Яркое утреннее солнце освещало все вокруг ясным, резким светом. Величественные горы сияли – перевернутые – в бескрайнем голубом небе. Затем он посмотрел вниз, или, может быть, вверх, и увидел, что под его ногами нет ничего, кроме воздуха.

Слова, которые он произносил, были короткими и выразительными.

“Отец!” — прошипел голос Рафнира. «Пожалуйста, не двигайтесь!»

Разум Сайеда был полностью насторожен, и он быстро осознал шаткость своего положения. Он был связан спиной к спине с Рафниром и висел головой вперед над очень глубоким и очень каменистым ущельем. Кроме того, веревка, которая их удерживала, выглядела опасно изношенной и была привязана к очень хрупкому на вид деревянному каркасу, нависавшему над краем пропасти. И, как он отметил с возрастающим раздражением, его оружие и большая часть одежды пропали. Наконец, он понял, что позади него были и другие голоса, кроме Рафнира.

— Говорю тебе, Хельмар, это просто турики. Соблюдайте закон и избавьтесь от них», — потребовал мужской голос.

«Турики или нет, но зачем тратить двух здоровых мужчин?» — крикнул женский голос. Этот оратор звучал старше и настойчивее. «Вы знаете, что нам нужна новая кровь, если мы хотим выжить! Эти двое сильны и могут стать отцом детей. Пусть они оставят свое семя в наших женщинах, прежде чем вы их убьете».

Сайед был настолько поражен сутью разговора, что почти минуту не осознавал, что говорящие говорили на кланском. Не тот клановый, к которому он привык, а старый диалект в сочетании с новыми словосочетаниями и тюрскими фразами. Он слушал одновременно с восхищением и растущим гневом.

— А что насчет тебя, Рапинор? Заговорил третий голос. «Ты их поймал. Что ты говоришь?” Третьим говорящим была женщина с глубоким и уверенным голосом.

И все же четвертый голос ответил: «Леди, я не знаю, что вам посоветовать. Да, я нашел их у задней двери, и они выглядят и одеваются как турики. Но клянусь, они ездили на вороных лошадях, больших, чем все, что я когда-либо видел, и у одного человека была сфера света.

— Вы уверены, что это был не факел, который он нес? - сухо сказал первый мужчина.

— Факел в такую ​​же ночь, как в прошлую? Нет, — сказал оратор, уверенность звучала в его глубоком, звучном голосе. «Сфера была зеленовато-белой, как по волшебству, и погасла, когда мужчина потерял сознание».

— Этому должно быть простое объяснение, — раздраженно сказала старуха. «Мы все знаем, что за пределами гор магия мертва».

Сайед повернул голову, стремясь увидеть этих людей, и хотя он напрягался, но не мог видеть вокруг Рафнира. “Что здесь происходит?” — сказал он на клановом.

Его слова привлекли внимание ораторов. «Турик, говорящий на языке кланов», — сказал первый мужчина. «Тем больше причин их убивать. Они могли бы уйти и рассказать об этом кланам».

«Скажи кланам», — подумал Сайед. Сказать им что?

«Путешественник, — позвала молодая женщина, — вас поймали на вторжении на запретную территорию. Наши законы автоматически приговаривают вас к смерти. Однако у нас есть некоторые сомнения относительно вашей личности. Кто ты?”

Сайед открыл рот, чтобы ответить, затем снова закрыл его. Ей-богу, как ему на это ответить? Если бы он заявил, что он Турик, эти незнакомцы перерезали бы веревку и позволили бы ему и Рафниру упасть. Если бы он сказал «клан», они, вероятно, сделали бы то же самое. Ему не терпелось разорвать веревки, связывавшие его и его сына, и поставить их на более прямое и равноправное положение с этими людьми, но он решил отложить раскрытие своего таланта до тех пор, пока в этом не будет абсолютной необходимости. Мнение выступавших о магии было очень неясным.

«Мы ищем свою семью», — ответил за него Рафнир. «Мою жену и мать моей жены похитил кто-то, кого мы не знаем. И все же повозка, которая их везла, подъехала к этим горам. Мы почти нашли их, когда попали в бурю и потеряли след. Если мы нарушили границы, то сделали это непреднамеренно, и мы смиренно приносим свои извинения».

Люди молчали, пытаясь понять незнакомый диалект Рафнира; потом они разом заговорили, лепетая вопросы, требования и гневные мнения. К ним присоединились и другие голоса, пока Сайед и Рафнир не потеряли счет всех слов.

“Кто эти люди?” — раздраженно спросил Сайед. Голова у него болела от инверсии, и он устал от всех споров.

“Я не знаю. Я тоже их не вижу. Они прямо над нами, на уступе скалы, — ответил Рафнир.

Сайед снова попытался осмотреться вокруг сына, но ему удалось лишь заставить их веревку покачиваться. Он замерз слишком поздно. Он услышал скрип и щелчок, и в тошнотворном рывке они с Рафниром начали падать.

“Леди!” — крикнул голос Рапинора. «Веревка порвалась!»

“Отпусти их!” крикнул первый мужчина.

Сайед больше не ждал. Его не волновало, кем были эти люди и чего они боялись, пришло время показать им, что магия жива и здорова. «Я развяжу веревки; ты предотвращаешь наше падение, — крикнул он Рафниру.

Ветер, вызванный их падением, прервал его слова, но его сын услышал их. Магия вспыхнула в руках Сайеда, и веревки превратились в пыль. Освободив руки, Сайед схватил Рафнира, чтобы держать его рядом. Глаза Рафнира закрылись, когда его губы сложили слова заклинания, которое он использовал три года назад, чтобы поймать Келин при ужасном падении. Воздух сгустился под ними, превратившись в подушку. Их отвратительная скорость замедлилась, и они мягко упали на платформу ветра и магии всего в десяти футах от дна ущелья.

— Хороший момент, — сказал Сайед, глядя на валуны внизу.

— Боги, — вздохнул Рафнир, — это было близко. Давай выбираться отсюда.”

— Пока нет, — прорычал Сайед. Он впился взглядом в ущелье, откуда группа людей выглядывала из-за края скалы. «Я хочу знать, кто они».

Он удержался на воздушной платформе, пока Рафнир осторожно вел ее до уровня вершины пропасти. Скрестив руки на груди и выражая явное недовольство, Сайед ступил на камень и посмотрел на группу людей, стоящих на камнях. Он осмотрел их и почувствовал, как его гнев начал утихать. Никогда за всю свою долгую и полную приключений жизнь он не видел такого единодушного выражения изумленного неверия и трепетного удивления. Даже первое и неожиданное проявление его магического таланта не произвело такого ошеломительного удивления. Все мужчины и женщины перед ним смотрели на него в немом шоке. Их взгляды переместились на Рафнира, когда он подошел к своему отцу и рассеял его чары; затем они посмотрели друг на друга.

Сайед насчитал двадцать одного мужчину и женщину разного возраста, собравшихся на вершине утеса, включая четверых на переднем плане, которые, как он предполагал, были говорящими, которых они не могли видеть. Все люди были удивительно светлокожие, со светлыми волосами и голубыми, зелеными или серыми глазами. Кем бы они ни были, в их предках не было турийской крови. На самом деле, если бы не место и их странная одежда, он бы подумал, что они были членами клана.

Он решил попытаться сломать барьер напряжения и посмотреть, какой будет их реакция. Его бурнус, верхняя одежда, ботинки и пояс исчезли. У него остались только брюки и нижняя туника, поэтому он снял тунику и быстро и умело превратил ее в золотой клановый плащ. Он накинул плащ на плечи, шагнул вперед и поприветствовал всех людей.

«Я Сайед, колдун и страж очага лорда Этлона из клана Хулинин. Мой сын Рафнир и я пришли в эти горы только для того, чтобы найти своих родственников».

Он был рад, когда женщина вышла вперед и ответила на его приветствие. Высокая женщина, она стояла перед своим народом гордая и бесстрашная. Яркий утренний свет пылал на завитой копне рыжих волос и блестел на ее широком лбу, властно изогнутых бровях и широком твердом рту. «Я приветствую тебя, Волшебник. Больше, чем ты знаешь. Я Хельмар, леди-вождь кланнады, — сказала она ясным, решительным голосом.

Посадка головы и копьевидная прямота напоминали Сайеду Габрию. А женщина-вождь? Габрия тоже это оценит.

Сайед поклонился. «Это был интересный способ начать день, но я, кажется, помню, что мы приехали с лошадьми. Можем ли мы вернуться к ним?» Несмотря на саркастический выбор слов, он сохранял нейтральный голос, без всякого раздражения и растущего любопытства, которые он чувствовал.

Как будто заклятие было разрушено, ошеломленная тишина испарилась в бегство активности и изумленные голоса. Хельмар отдал серию быстрых приказов, и несколько человек бросились прочь, а остальные собрались вокруг двух членов клана.

«Сюда», — сказал мужчина, которого Сайед назвал одним из четырех. Это был гигантский воин, мускулистый, крепкий и тихий. «Я Рапинор, фехтовальщик и личный охранник Леди Вождя. Твои лошади все еще в заднем проходе. Он колебался, на его грубом лице было любопытство. «Ваши скакуны — хуннули?»

— Вы тоже о них слышали? - заметил Сайед. Чем больше он узнавал об этих людях, тем загадочнее они становились. Много ли они знали о клановой магии?

— Мягче, Рапинор, — предупредил Хельмар. — Время для ответов будет после того, как мы вернем лошадей.

Тысячи вопросов горели на лицах всех людей вокруг них, но никто не возражал вождю, когда она вела незнакомцев по тропе к гребню хребта. Там она остановилась и протянула руку на запад. «Добро пожаловать в Убежище».

Рафнир тихо присвистнул, а Сайед просто уставился.

У их подножия хребет спускался в глубокую долину, которая лежала, как зеленый драгоценный камень, в холодном сердце гор. Пышный и зеленый, он простирался почти на пять лиг на восток и запад, расположившись между тремя высокими вершинами. Солнечный свет сверкал на водах небольшого озера и реки на дне долины и выделял белые струи нескольких водопадов, каскадами низвергавшихся по западному склону.

“Смотреть!” - сказал Рафнир. Его палец указал на водопады, но его внимание привлекла не вода. Огромный уступ делил западную стену каньона пополам на середине ее высоты. На выступе под высоким навесом возвышалась группа зданий, вырезанных из природного камня и возвышавшихся над долиной. Внизу на лугах паслись стада, и можно было увидеть крошечные фигурки людей, занимающихся своими делами.

Глаза Хельмара сморщились на ее обветренном лице, когда она наблюдала за реакцией двух членов клана. Выражение ее лица было спокойным, но настороженным, и она изучала двоих мужчин так же внимательно, как они изучали долину.

Рядом с ней пожилая женщина коснулась плаща Сайеда. Маленькая, ясноглазая и быстрая, как птица, она была единственной женщиной в группе, носившей длинное одеяние. Остальные люди, даже женщины, носили длинные мешковатые штаны, теплые шерстяные рубашки и кожаные жилеты или туники. «Колдун, я Минора, Жрица Кланнады», — сказала она Сайеду.

«Ах, да», — сказал Сайед, сверкнув улыбкой. — Тот, кто хотел оставить нас для разведения.

Хотя Сайед этого не знал, у него была очень очаровательная улыбка, которая нивелировала остроту его слов. Минора рассмеялась звонким, восхитительным взрывом юмора. «И я до сих пор это делаю. Мы здесь очень изолированы. Хороших заводчиков найти трудно».

Он повернулся, чтобы посмотреть на великолепное строение на другом конце долины. — Это сделали ваши люди?

Жрица подняла подбородок, чтобы увидеть его лицо. Каким бы невысоким ни был Сайед, она едва доставала ему до плеча. «Выступ и камень были там. Мы просто сделали это так, как хотели».

«Нам определенно могли бы пригодиться эти люди в Мой Туре», — прокомментировал Рафнир своему отцу.

Выражение, слишком неописуемое, чтобы его можно было понять, промелькнуло на лице Миноры, и остальные люди заколебались, выражения их лиц были неподвижны и тверды.

«Что такое Мой Тура?» — быстро спросил Хельмар.

Но Сайед почувствовал в ее тоне нотку фамильярности, которая противоречила ее невежеству. «Старые руины на нашей земле. Мы пытаемся его восстановить».

— Кто… — начала она спрашивать.

— Миледи, вы сказали, что никаких вопросов, пока лошадей не отпустят, — прямо напомнил ей Рапинор.

Она тихо и гортанно хихикнула и повела группу по извилистой дороге вдоль вершины хребта и проложила крутую извилистую тропу к крошечному каньону, где застряли жеребцы.

— Когда вы вчера вечером вошли в проход, мы заперли вход, — объяснил Рапинор. «Мы понятия не имели, что поймали».

Пальцы Сайеда потянулись к его горлу. Если его шея и была чем-то похожа на шею Рафнира, то на горле в том месте, где веревка оттащила его от хуннули, окружал сине-лиловый синяк. — Действительно, — сухо сказал он.

Хельмар сочувственно прочистила горло, и ее губы скривились в кривой улыбке. «Вы должны простить нам наш стиль приветствия. Обычно мы не пускаем посторонних в нашу долину. Если бы не Рапинор и его настойчивость в использовании колдовского света, ты бы уже был мертв.

Сайед бросил взгляд на крепкого фехтовальщика. Толстый, как дуб, охранник дамы не сдвинулся с места с тех пор, как двое мужчин приземлились на уступ. Его рука не отошла далеко от меча, висевшего на поясе. Другой мужчина, моложе, но более суровый, чем Рапинор, стоял по другую сторону от Хельмара. Его густые брови нахмурились, а толстые губы были поджаты от неудовольствия.

«Откуда вы так много знаете о магии, — спросил Сайед, — и что вы настолько изолированы в сфере, где ее использование запрещено?» И, — молча продолжали его мысли, — почему это так важно для тебя?

Леди Хельмар склонила голову и пристально посмотрела на него своими зелено-золотыми глазами. «Мы время от времени что-то слышим. Мы не сбрасываем всех в овраг». Она сверкнула блестящей обезоруживающей улыбкой.

Спустя небольшой переход они достигли дна долины и направились к узкому входу, ведущему к расщелине, где застряли жеребцы. Хельмар и двое ее охранников вошли внутрь, за ними следовали Сайед и Рафнир. Они услышали лошадей задолго до того, как увидели их: звонкое ржание эхом разносилось по каменным стенам, перемежаясь тяжелыми грохотами, отражающимися от чего-то, похожего на дерево.

Члены клана поняли почему несколько минут спустя. Высокий, узкий проход был полностью перекрыт массивными каменными блоками, сложенными вместе, образующими толстую стену. Звуки грохота доносились из деревянной калитки, вмонтированной в стену.

— Задняя дверь, — сказал Рапинор. «Ваши лошади, очевидно, нашли его». Он шагнул вперед и, мудро стоя в стороне, вытащил тяжелые болты. Дверь распахнулась, и Афер и Тибор ворвались внутрь, готовые к бою. Их глаза светились зеленым огнем, хвосты были подняты, как боевые штандарты, а копыта стучали по камню.

Увидев своих всадников, оба жеребца остановились и фыркнули. Где вы были? - протрубил Афер. Кто эти люди?

Прежде чем Сайед успел ответить, Хельмар шагнула вперед и смело положила руку на выгнутую шею Афера. Жеребец мгновенно замер, его уши застыли, а ноздри задрожали, когда он нежно обнюхал ее руку и лицо. Тибор подошел и обнюхал вождя от волос до пояса, а затем заржал в знак приветствия.

Когда она отступила, хуннули остались довольны и спокойно пошли присоединиться к колдунам. Рафнир и Сайед обменялись взглядами удивления.

Сайед наклонился, делая вид, что рассматривает ноги Афера. “С тобой все впорядке?” - сказал он мягко.

Я и ты! И я рад выбраться из этой трещины. Там не было травы, а я голоден!

Словно поняв, что он послал, леди Хельмар слегка поклонилась двум лошадям и членам клана. «Я хотел бы возместить ущерб за наше плохое гостеприимство. Не могли бы вы остаться с нами на ночь и разделить наш стол?»

Суровый молодой человек рядом с ней сделал вид, будто протестует, пока не увидел, как Минора пристально посмотрела на него. Он замолчал, выглядя угрюмо.

Сайед думал о городе на скале, о скрытой долине и скрытных людях, населявших ее, о завуалированном подозрении, которое он видел в глазах каждого человека, и блеске волнения, как будто они не могли до конца поверить в то, что он и Рафнир сделали. . Он подумал о знаниях Кланнада о Хуннули, колдовских огнях и «смерти» магии за горами. Эти люди с бледной кожей и светлыми волосами казались другими, и все же в них была какая-то скрытая близость, которую он не мог игнорировать. Конечно, одна ночь здесь, в этой долине, мало что изменит в их поисках Габрии и Келены, и, возможно, Кланнад мог бы помочь им, сообщив им, куда ведет путь повозки и как найти его снова. Он поклонился Хельмару и с согласия Рафнира согласился остаться.

Группа присоединилась к остальным, ожидавшим у входа в проход, и все пошли по крутой узкой тропе к дну долины. Оказавшись там, они остановились на невысоком холме в западном конце долины и осмотрели окрестности.

«Зунущая река образовала этот бассейн», — сказала Хельмар своим гостям. «Вода стекает с высоких вершин и падает в реку, где она течет по всей длине нашей долины и вливается в озеро». Она указала на небольшое озеро, находившееся под холмом. Не намного больше большого пруда, озеро безмятежно располагалось в кольце стройных деревьев и травянистых берегов. Прозрачная вода плескалась по скалистым берегам и опускалась в незримые глубины. «У озера нет дна, которое нам удалось найти. Реку поглощают горы».

Члены клана наполнили глаза красотой долины. Став свидетелями мрачных склонов скалистых вершин и почувствовав ярость Короля Шторма, они смогли оценить пышное спокойствие этого скрытого царства, где весна была в полном цвету. Густая трава и растительность покрывали долину. Деревья в полной листве росли в рощах вдоль берегов рек и в разбросанных рощах вверх по склонам до высоких стен долины.

Их взгляд привлекло движение на близлежащем лугу, и они обернулись как раз вовремя, чтобы увидеть призрачный табун лошадей, пронесшийся мимо полосы деревьев и галопом скачущий к холму. Оба мужчины затаили дыхание от удивления, увидев приближавшихся к ним белых животных. Более сотни кобыл, жеребцов и жеребят лавиной устремились к подножию холма и приветственно ржали чужакам.

Меньше, чем хуннули, но столь же изящные и прекрасно сложенные, все лошади были белыми, оттенки и интенсивность варьировались от пестро-серого до самого блестящего снега.

Жеребец и кобыла вместе неслись вверх по склону. Кобыла, звездно-белая, подошла к Хельмару с приветствием, но жеребец выгнул шею, подскочил к Сайеду и Рафниру и обнюхал их, чтобы ознакомиться с их запахом. Они укусили его шею цвета полированного сланца; затем он отправился к Аферу и Тибору. Двое негров коснулись его морды к морде, приветствуя друг друга. Сайед снял с хуннули седла, и трое жеребцов вместе поскакали к стаду. Люди и кобыла смотрели им вслед, пока лошади не разошлись по широкому лугу и не начали пастись.

«Твои лошади невероятные», — сказал Сайед Хельмару.

«Как вам удалось добиться такого однородного окраса?»

— Бойся, член клана, — услужливо ответила она. Грациозным прыжком она взобралась на широкую спину кобылы, и загадочная улыбка тронула ее губы. «Отнеси их к скале, Рапинор. Я пойду приготовлю пир». Кобыла отскочила прочь, быстрая, как падающая звезда. Минора усмехнулась про себя.

С холма они спустились по долине к водопадам и подножию большого уступа. Веревочные лестницы свисали со стены, соединяя ряд небольших выступов, поручней и узких ступенек на нескольких трудных тропах, ведущих вверх по скале к пещерному поселению. К группе присоединилось еще больше людей, их лица были полны изумления и некоторого недоверия по поводу прибытия колдунов. Откуда-то сверху прозвучал сигнал. Солнце к тому времени уже было высоко, и его теплый свет заполнил долину от края до края, однако, несмотря на деловую загруженность сезона, каждый человек в Кланнаде сложил свои дела и пришел по зову рога.

С навыком, приобретенным на протяжении всей жизни, люди карабкались по лестницам к себе домой. Сайед и Рафнир поднимались медленнее, и когда они достигли вершины, их встретили возвращением одежды и оружия. Затем мужчин отвели к широкому круглому месту сбора у края утеса, где вдоль края была построена низкая каменная стена. В очаге в центре арены горел огонь, и, к большому удивлению Сайеда и Рафнира, к их приезду был наспех приготовлен настоящий пир.

Служанки Хельмара усадили Сайеда и Рафнира рядом с троном вождя и подали им тарелки с мясом и рыбой, интересное блюдо из вареных клубней, мисок с сушеными ягодами и лепешек. Вокруг раздавались высокие графины с остывшим вином и кувшины с элем.

Пока Сайед с благодарностью ел первую сытную еду за несколько долгих дней, он позволил своим глазам бродить по окрестностям и людям вокруг него. Поселение в скале оказалось не таким большим, как он сначала подумал. Здания были большими и многочисленными, а населения – нет. По приблизительным подсчетам, по его оценкам, в Кланнаде насчитывалось около четырехсот мужчин, женщин и детей. Поскольку он не видел никаких других зданий, палаток или укрытий в пределах долины, он предположил, что все они жили в этом каменном гнезде.

Сами здания на скалах были примечательны: некоторые возвышались на четыре или пять этажей над уровнем пола. Со своего места Сайед мог видеть несколько домов ремесленников, зал собраний, что-то похожее на храм и многочисленные многоуровневые жилища, и хотя здания не были роскошными, они выглядели удобными и ухоженными.

Разглядывая узкие проходы между зданиями, он сделал интересное наблюдение, которое только подогрело его любопытство. В отличие от кланового лагеря, в этом поселении не было собак. Насколько Сайед мог судить, ни одного. Однако там были кошки всех окрасов и возрастов, которые бездельничали на подоконниках, висели на стенах и шлепались по дорожкам.

Один полосатый кот смело подошел к нему и прыгнул к нему на колени. Довольная, Сайед почесала уши и основание хвоста, вспомнив, как кот Тэма ждал его в Мой Туре. Кошка устроилась у него на коленях и мурлыкала ему свою песню.

Тихий смех привлек его внимание, и он посмотрел в зелено-золотые глаза Хельмара. Теперь, когда он мог видеть ее вблизи, он увидел, что, несмотря на сходство характеров, физическое сходство с Габрией было мало. Лицо Хельмара было квадратным, с сильными чертами, прямым носом и неуместной россыпью веснушек. Он догадался, что она повидала более тридцати лет лета, поскольку годы солнца, ветра и работы стерли мягкость молодости. Ее тело тоже затвердело от физического труда, а руки были в порезах и мозолях от владения мечом. Она развалилась на своем покрытом мехом сиденье, уверенная в себе, как любой вождь клана.

Неосознанно он улыбнулся в ответ.

«Вам нравятся наши кошки?» она спросила.

«У меня есть один дома. Я скучаю по ней.”

— Расскажи мне о ней.

И из этой простой и гениальной просьбы вышел целый день разговоров, сказок и истории. От истории о коте Тэма Сайед продолжил рассказ своей восхищенной аудитории о Тэме, чуме и кланах. Настала очередь Рафнира, рассказывающего о Мой Туре, Келене и Демире. Жители Кланнада внимательно слушали.

Когда Сайед описал Габрию и ее битву с лордом Медбом, люди сидели молча и неподвижно. Сайед, глядя на их лица, подумал, что их интерес выходит за рамки простой вежливости. За весь день с собрания не ушел ни один человек. Дети дремали на коленях у родителей, старшие дремали на своих местах, но от сказок не отходил ни один человек. Когда он закончил, круг заполнил тихий гул разговоров. Колдун оглянулся и с удивлением увидел, что солнце скрылось за западными вершинами. Тьма заполнила чашу долины.

Разговор прекратился, когда леди Хельмар медленно поднялась на ноги. Она выглядела задумчивой и довольно грустной, но голос ее был таким же твердым, как и всегда. «Эта леди Габрия, эта последняя Корин, она та еще женщина, которую вы пытаетесь найти?»

«Она мать Келин», — ответил Рафнир. «Их взяли вместе».

«Я хотел бы с ней встретиться. Я думаю, мы пойдем с тобой в эту крепость».

Младший охранник рядом с ней вскочил на ноги и встал прямо на ее пути. «Моя леди, подумайте еще раз. Было бы глупо покидать долину в это время года. Пусть они сами найдут след.

Леди Хельмар не отступила. Она хладнокровно посмотрела на своего охранника и сказала: «Хидан, ты забываешься».

Выпуклая челюсть и стальной взгляд, Хидан указал на двух колдунов, как человек, бросающий обвинение. «А что, если они лгут? Что, если все, что мы слышали, было сказкой, призванной спасти их шеи?»

Сайед почувствовал, как Рафнир напрягся и зашевелился, и положил удерживающую руку на руку сына, прежде чем Рафнир прыгнул во что-нибудь ненужное. Хельмар, как он мог видеть, был готов к конфронтации.

С горящими глазами она проигнорировала остальную часть собравшихся и придвинулась ближе к Хидану, чтобы максимально ясно изложить свою точку зрения. «И я полагаю, они инсценировали колдовство, которое использовали этим утром», — яростно сказала она. «Правда или полуправда, они здесь, и они владеют магией». Она махнула диким жестом в сторону каменного города позади нее. «Хочешь так жить вечно? Если мы сможем найти эту леди Габрию, она подтвердит правду.

— Если есть Леди Габрия, — пробормотал Хидан.

«Если ты сомневаешься, Хидан, тогда катайся со мной и учись сам».

Так же быстро, как и вспыхнул, молодой гвардеец затих, врезав свои чувства в стену воли своего начальника. Хельмар, явно привыкший к своим истерикам, без паузы повернулся к Сайеду. — Вы сказали, что у повозки была какая-то красная эмблема, и она ехала по тропе вокруг Короля Шторма? Я знаю этот путь. Оно идет в крепость, принадлежащую старинному дворянскому роду.

«Старый каменный замок?» – вмешался Хидан так хладнокровно, словно никогда не показывал своего гнева. — Последний резидент, как я слышал, — один из королевских советников.

— Его имя случайно не Зухара? Рафнир догадался. Хидану даже не пришлось отвечать на этот вопрос. Имя Зухары соответствовало череде улик и событий, за которыми они следили со времен Скалы Совета.

— Ты знаешь этого человека? — спросил Хельмар.

Сайед кивнул. «Опасный противник». Он поднял глаза к ее лицу и встретил ее прямой взгляд. Он на мгновение подумал о том, чтобы предложить уйти одному — конечно, он и Рафнир могли найти крепость, пройдя несколько направлений, — но затем отбросил эту идею и поклонился решимости, которую он так ясно мог прочитать в этих выразительных глазах. И все же он не мог не задаться вопросом, почему она так хотела помочь двум незнакомцам, которые всего несколько часов назад планировали спуститься в овраг. И почему Кланнадам было так опасно покидать свою долину? Эти и многие другие вопросы проносились в мыслях Сайеда. Это была головоломка, в которой не хватало слишком многих частей.

В этот момент мужчины принесли факелы к собравшемуся кругу. Костер разожгли, и несколько человек взяли свои инструменты, чтобы включить танцевальную музыку. Как и их язык, музыкальные инструменты Кланнада представляли собой интересную смесь старинного клана, Турика и индивидуального дизайна, а музыка, которую они играли, была шумной и веселой. Люди танцевали до поздней ночи, прерываясь только для того, чтобы послушать арфиста, поющего баллады о белых лошадях, Тонущей реке и долине, которую они называли домом.

Сайед и Рафнир наслаждались вечером и приятной компанией жителей скал. Однако это был разочаровывающий вечер, поскольку, как они ни старались, им не удалось заставить кого-либо ответить на какие-либо вопросы, кроме простых вопросов об их повседневной жизни. Минора была более чем счастлива обсудить свои обязанности в храме богини, которой они поклонялись, но она аккуратно уклонялась от любых вопросов о происхождении белых лошадей и о своем настойчивом желании оставить двух мужчин для разведения. Рапинор тоже был молчалив во всем, кроме своих обязанностей фехтовальщика при леди Хельмар. Да и сама дама, когда ей задавали вопрос, чаще всего отвечала на него другим вопросом. Сайед почти час разговаривал с ней о своем детстве с туриками и своем решении присоединиться к Габрии. За все это время она ничего о себе не рассказала.

Наконец вождь ударила рукоятью своего меча по гонгу, висевшему возле ее стула, и собрание закончилось. Люди быстро разделились и разошлись по домам. Хельмар отвел Сайеда и Рафнира в приготовленные для них помещения на первом этаже высокого здания и пожелал им спокойной ночи.

Когда наконец они остались одни, Сайед глубоко вздохнул и выдохнул порывистым вздохом. «Я до сих пор не знаю, кто эти люди», — сказал он раздраженно.

Они обнаружили кувшины с водой, поставленные на подставке для умывания, и кровати, накрытые ткаными одеялами. Мягкие матрасы на кроватях казались такими восхитительными после нескольких дней сна на земле, что Рафнир бросился на один из них и заснул прежде, чем Сайед снял ботинки.

Как бы устал он ни был, Сайед еще не мог заснуть. Слишком много мыслей проносилось в его голове, кружась так же быстро, как мелодии джигов Кланнада. Он подумал о плаще клана, который он трансформировал ранее, и вспомнил, что оставил его в кругу собраний. Босиком он бесшумно прошел по темным коридорам обратно на открытый ринг.

Он сделал один шаг из-за зданий и так же бесшумно отступил в тень. Кто-то стоял на ринге рядом с плащом, который Сайед оставил накинутым на то место, где он сидел.

Он уставился на форму, пытаясь понять, кто это был. Ночь наполнила огромную пещеру бархатной тьмой, но за каменными стенами завеса бесчисленных звезд сияла своим далеким серебряным светом. Человек повернулся боком на фоне звезд, и Сайед узнал красивый прямой профиль Хельмара. Очень медленно она подхватила плащ и, казалось, крепко прижала его к груди; затем она прицелилась и пошла к нему. Сайед продвинулась глубже в укрывающую тень, проходя мимо.

Колдун удивленно моргнул. Всего лишь на мгновение Хельмар оказался достаточно близко, чтобы ясно видеть ее, и в этот короткий момент он увидел мерцание слез в ее глазах.

Сайед медленно пошел обратно в свои покои, глубоко задумавшись, и когда той ночью он, наконец, заснул, именно лицо Хельмара, сильное, но, к сожалению, уязвимое, окрасило его сны.

Келена присела у каменной стены как можно дальше от грифона и яростно произнесла ряд хорошо подобранных слов, поносящих происхождение Зухары. Кровь капала из трех длинных царапин на ее руке, а на правой стороне лица распространился синяк. Она злобно взглянула на грифона, который зашипел и посмотрел в ответ с такой же яростью.

«Глупая птица», — пробормотала она про себя. Или что бы это ни было. Даже после двух дней пребывания в ловушке поблизости Келин все еще не была уверена, было ли это крылатое существо птицей или животным. Это было прекрасно, она должна была это признать. Его узкая голова, крылья и клювовидный нос напоминали ей орла, равно как и пронзительные охотничьи глаза и ярко-золотой мех, подозрительно похожий на перья, покрывающий все его тело. А вот ноги напоминали львиные: мускулистые, гладкие и смертоносные. На его ногах были большие подушечки с острыми, как бритва, втягивающимися когтями. У зверя был длинный хвост, как у кошки, и Келин заметила, что он использовал хвост, чтобы выражать свои чувства, так же, как это делал кот Тэма. Теперь он использовал свой хвост, раздраженно хлестал его взад и вперед, пока лежал на полу и сердито смотрел на нее. Уши с кисточками лежали плашмя на голове.

«Боишься нескольких царапин?» Голос Зухары эхом разнесся по пещере. Женщина и грифон с одинаковой ненавистью посмотрели на выступ. Келин знала, что это было единственное, что у них было общего.

— Зверь тебя не убьет, — крикнул ей Зухара, и в его громком голосе отчетливо читалось презрение. «Он скован цепями и предпочитает вкус конины. У вас уже два дня, два дня, как ваша леди-мать лежит при смерти.

Келина вскочила на ноги, не обращая внимания на испуганный рык грифона. “Как она? Она еще жива?» она позвонила с тревогой.

— О ней заботятся, — коротко сказал Турик. «И она все еще достаточно бдительна, чтобы продолжить мое обучение магии. Но у вас осталось всего пять дней, пока яд выполнит свою задачу. Он опустил ей корзину и ушел, его слова все еще звучали в ее голове.

«Пять дней», — печально подумала она, — и она не приблизилась к приручению этого грифона, как тогда, когда Зухара бросила ее вместе с ним в яму. С другой стороны, подумала она с иронией, компания дикого грифона определенно предпочтительнее Зухары и его планов на нее.

Она достала из корзины еду и бурдюк с вином. Он определенно не собирался рисковать, что она останется голодной. Он прислал достаточно деликатесов, чтобы продержаться еще один день, и кожа была до предела наполнена тем же фруктовым соком, который он дал ей ранее. Она сморщила нос от сладкого запаха. Вероятно, он добавил в него еще какое-то лекарство своей акушерки. На кратчайший момент она колебалась и думала о своем желании иметь ребенка. Если это средство сработало, стоило ли оно того? Могла ли она положиться исключительно на удачу и свой ум, чтобы удержать ее от постели консультанта? Затем почти яростно сменила сок на воду. Она отчаянно хотела ребенка, но она хотела ребенка Рафнира, а не ребенка, зачатого обманом и ненавистью.

Поев, Келина снова собрала корзину и встала, чтобы размять спину и плечи под настороженным взглядом грифона. Когда она двигалась, что-то выпало из ее юбки на пол пещеры. Она подняла его и узнала комок ткани, которым вытирала успокоительное с задницы Демиры. Он пролежал забытым у нее за поясом три дня. Любопытно проверить, влажная ли мазь, она развернула ткань, и в ее ноздри ударил слабый медицинский запах. Успокоительное, помещенное в маслянистую основу, пропитало ткань почти на все сложенные слои. Келин ухмыльнулась. Если бы это не произошло в тот момент, она могла бы быть одурманена тем самым зельем, которое она надеялась спасти.

Она снова сложила его, завернула в другой лоскут своей уже изодранной туники и вернула в тайник. К сожалению, этого было недостаточно, чтобы успокоить грифона. Он был выше хуннули и весил, вероятно, вдвое больше.

Но у нее было другое оружие против этого зверя. Келин засучила рукава. Она воздерживалась от использования нескольких незначительных заклинаний в присутствии грифона, опасаясь причинить ему еще больше вреда или напугать его до невозможности искупления. За свою нежную заботу она получила только царапины, синяки и рычащее презрение. Что ж, время теперь было слишком драгоценно, чтобы бездельничать вокруг этого зверя! Ей придется рискнуть, учитывая его чувствительность.

Келин вспомнила справочник леди Женевы и мысленно представила нужную страницу и слова заклинания, парализующего живых существ. Она воссоздала заклинание и выпустила его, остановив грифона на полпути, прежде чем он понял, что в него попало. Он все еще мог дышать, и его глаза ярко светились страхом и гневом, но он не пошевелился, когда Келин подошла близко.

Мягко, нежно она заговорила с грифоном, чтобы облегчить его страх. Она еще не прикоснулась к нему; она просто обошла существо, чтобы убедиться в полной мере его травм. К счастью, большинство ран представляли собой ссадины и царапины, которые заживали сами по себе. Только одна длинная ссадина на левой задней ноге выглядела опухшей и гноящейся.

Келин достала воду, оставшуюся в бурдюке, и сумку целителя. В первую ночь, когда Зухара заточила ее вместе с грифоном, он вернул ей сумку, прислал ей новую одежду и предоставил тюфяк для ее комфорта. Келина проигнорировала новую одежду, предпочитая свою собственную, порванную и грязную, шелковой тунике и облегающему платью, которое прислала Зухара. Теперь она нашла им применение, с удовольствием разорвав их на полоски и перевязав ногу грифона. Она выложила несколько баночек с мазями, миску с водой и бинты. Когда она была готова, она глубоко вздохнула. Грифон, чьи огромные глаза закатились назад, чтобы посмотреть на нее, выглядел напуганным своей неспособностью двигаться. Осторожно положив руку на теплую сторону грифона, Келин закрыла глаза и распространила свой талант эмпатии по коже на тело существа.

Дикие, горячие и свирепые эмоции грифона захлестнули ее, заставив ахнуть от чистой силы его личности. Она сразу поняла, что грифон — это молодая самка, едва достигшая репродуктивного возраста, и охваченная яростью из-за своего пленения. Келина почувствовала уколы подозрения и ярко-красные волны животного страха. Она исследовала глубже, успокаивая свой путь спокойными мыслями и чувствами беспокойства, к сердцу эмоций грифона.

Очень деликатно Келина позволила своим мыслям коснуться разума существа. «Полегче, девочка», — любезно послала она. Мы с тобой в этом вместе. Давайте поможем друг другу. Она не знала, достаточно ли умен золотой зверь, чтобы понять ее мысли и концепцию сотрудничества, но попытаться стоило.

К ее большому облегчению, яркие и бурные чувства грифона начали утихать, сменившись более спокойными волнами настороженного любопытства.

Я не причиню тебе вреда, продолжила Келин. Я хочу только залечить твою боль.

Ее мысленное прикосновение все еще слегка коснулось разума грифона, и она начала протирать зараженный порез. Она умело смазывала его и перевязывала ногу, одновременно поглаживая существо своими сопереживающими прикосновениями.

Когда она закончила с раной, она добавила еще одну мысль, прежде чем разорвать их связь. Я такой же пленник, как и ты, и, как и ты, я должен служить этому человеку. Если ты поможешь мне, я помогу тебе обрести свободу. И с этими словами она отошла от своего разума и рассеяла парализующее заклинание.

Грифон встряхнулась и раздраженно зарычала на Келин, но, хотя она все еще стояла в пределах досягаемости мощных лап существа, грифон присела, обвила хвостом ноги и созерцала волшебницу орлиными глазами.

«Подумай об этом», — сказала Келин вслух и вернулась на свою койку, чтобы дать животному отдохнуть. Сможет ли грифон успокоиться и позволить ей помочь? Она не знала и слишком устала, чтобы долго об этом думать. Сама того не желая, Келин крепко уснула.

Рычание грифона разбудило ее во тьме, и она вскочила на ледяной звук. Свет чародея, который она обычно поддерживала, погас, пока она спала, и пещера погрузилась в непроглядную ночь. Грифон снова зарычал, низко и угрожающе. Ее цепи гремели в темноте.

Келина подняла руку, чтобы снова зажечь свою сферу, когда небольшой ручной фонарь вспыхнул и осветил вход, которого она раньше не видела. Каменная дверь, искусно вделанная в скалу стены пещеры, со скрипом закрылась за советником Зухарой. Он поставил лампу на выступ и подошел к ее тюфяку. Келина в тревоге вскочила на ноги.

«Я наблюдал за тобой и твоим прогрессом в обращении с грифоном. Оно почти готово». Келин ничего не сказала и настороженно наблюдала за его приближением. Он остановился на расстоянии вытянутой руки и осмотрел ее с головы до ног. «Ты носишь не ту одежду, которую я выбрал для тебя», — спокойно сказал он.

«У меня была в них другая потребность», — ответила Келин. Она нервно отодвинулась назад, прекрасно понимая, что на Зухаре была лишь свободная мантия, открытая до груди и его защиты из слоновой кости. Она намеренно повернулась, чтобы бежать, и под прикрытием своего более резкого движения опустила пальцы в пояс и нащупала комок ткани.

Зухара бросилась за ней. Его руки сомкнулись на ее плечах и выбили ее из равновесия. Ее туника порвалась на спине. Полутянув, полуоттащив ее назад, он швырнул ее на тюфяк и прижал ее клоуна всем своим телом. Келина лежала, тяжело дыша, с дикими глазами. Она боролась с его тяжестью и, пытаясь оттащить его, прижала тряпку с маслянистым успокоительным к его плечу.

Чтобы удержать его внимание на себе, она кричала, боролась изо всех сил и молилась, чтобы успокоительное подействовало. Она чувствовала, как его страсть исходит от него в виде тяжелой приторной ауры, и отчаянно закрывала свой разум от его прикосновений, боясь, что его потребность одолеет ее.

Зухара зажала ей рот рукой и заставила замолчать ее крики. Во внезапно наступившей тишине она услышала, как грифон бросился на ее цепи. Рычание зверя переросло в оглушительный крик, от которого дрожали сводчатые потолки пещеры.

Зухара услышала это и возликовала. «Сегодня вечером, мои избранные, мы завершаем наш союз в присутствии священного грифона». Келина лежала неподвижно, ее лицо было мраморно-белым, ее пальцы все еще сжимали его руки. «Ты как грифон», — сказал он ей. «Необузданный, свирепый и гордый. Я долго этого ждал».

Глаза Келин расширились. Кажется, его голос стал немного невнятным в этих последних словах? Не успела она об этом подумать, как глаза Зухары закатились, и он рухнул на нее, мертвый для мира.

Колдунья с благодарностью оттолкнула его. Она завернула тряпку обратно в ткань и ухмыльнулась. Седативное средство действительно было сильнодействующим. Она понятия не имела, как долго будет действовать препарат, поэтому быстро приступила к работе. Сначала она попыталась открыть каменную дверь, но, как она и боялась, она была заперта мощным заклинанием. В любом случае она не была уверена, что хочет сбежать. У нее не было противоядия от Габрии, и она не знала, где найти ее мать, Нару или хотя бы выход. И она пока не хотела убивать Зухару. по тем же причинам. Будет лучшее время для побега — возможно, время, когда она сможет освободить грифона. Вместо этого она решила просто подыграть планам Зухары. «Пусть мужчина думает, что ему это удалось», — мрачно подумала она; тогда, возможно, он оставил бы ее в покое на некоторое время.

Отложив одно одеяло, она перепутала свою койку, как будто ею активно пользовались; затем она накинула на все это длинное тело Турика. Ее пальцы нашли защиту из слоновой кости, вытащили ее и слегка треснули под коленом. Трещина ослабит эффективность защиты, и если все пойдет хорошо, он не заметит повреждений, пока не станет слишком поздно. Она стянула с него халат, с отвращением отводя глаза, и бросила его в кучу вместе со своей рваной, грязной туникой и юбкой. Затем она превратила запасное одеяло в штаны для верховой езды и толстую теплую тунику, похожую на те, которые она носила раньше.

Она осмотрелась в поисках места, где можно было бы прилечь подальше от Зухары, и с удивлением увидела грифона, сидящего на конце ее цепи и смотрящего на нее спокойными, дружелюбными глазами. На самом деле она мурлыкала. Она подошла к существу, ожидая, пока ее настороженные уши успокоятся, но грифон лишь лег на бок, словно приглашая Келин присоединиться к ней. Келина отбросила всю осторожность. Она свернулась калачиком рядом с теплым, пушистым боком грифона и стала ждать, пока Зухара проснется.

Ей не пришлось долго ждать. Успокоительное было старое, и с тряпкой особо нечего было делать. Через несколько минут Зухара пошевелилась и довольно неуверенно села. Он оглянулся в поисках ее. Келин прижалась ближе к грифону и изо всех сил старалась выглядеть раненой девушкой. Взгляд турика скользнул от себя к кровати, к их одежде, к несчастному выражению лица Келин, и Келин была вознаграждена вспышкой замешательства в темных глазах мужчины. Наконец он встал, надел халат и направился к ней. Хохолки ушей грифона прижались, и ее предупреждающее рычание остановило его.

Он сардонически поднял бровь. — Я вижу, ты приручила зверя, — сказал он Келин.

«У нас с ней есть кое-что общее», — парировала Келин.

“Она? Я не осознавал этого». Он улыбнулся от удовольствия. «Как уместно».

«Я думала, грифоны вымерли», — сказала она, стараясь сохранить обиженный тон в голосе, одновременно подводя его к любой теме, кроме того, что между ними не произошло.

Ей не о чем беспокоиться. Гордость Зухары никогда не позволяла ему признаться, что он ничего не помнит. Он с благодарностью принял ее руководство в области, которую он мог обсуждать авторитетно и уверенно. «Мои охотники нашли один крошечный прайд так далеко в горах, что добраться до них потребовалось несколько дней».

Келин заметила, что грифон внимательно следил за их разговором, и задумалась, насколько это животное понимает. — Остальные еще здесь?

“Насколько я знаю. Я взял только один».

“Но почему? Какая от нее тебе польза?

«Вы не знаете тюрскую религию, — сказал он презрительно, — иначе вы бы поняли. Грифоны — священные посланники Пророка Саргуна. В наших древних сказаниях именно грифон освободил пророка из тюрьмы и отнес его домой. Грифон — могущественный символ моего народа, и он станет авангардом моих завоеваний. Когда она полетит, люди узнают, что мои армии благословлены Живым Богом, и они стекаются по моему зову».

Келин просто кивнула. Она перестала удивляться размаху планов этого человека. — А когда ты с ней закончишь, ты отпустишь ее?

Рот Зухары раскрылся в холодной улыбке. Он знал, что она говорит не только о грифоне. «Когда я закончу, она, возможно, не захочет идти». Он слегка поклонился, чтобы я подшил им обоим. «Добрый день, миледи. Оставайтесь с грифоном и будьте уверены, она придет по вашему зову. Завтра мы отправляемся в Кангору.

Келин вскочила на ноги. — А моя мать?

— Она пойдет с нами. Он засмеялся, поворачиваясь, чтобы уйти. — И противоядие тоже. Он задул лампу, оставив Келин и грифона в темноте, и дверь за ним захлопнулась.

Кланнад собрался на рассвете на лугу у подножия поселения на скале. Пятьдесят воинов, мужчин и женщин, вооруженных и одетых для боя, сели на своих белых коней и встали под знамя своего вождя. Сайед и Рафнир, верхом на своих хуннули, вновь поразились красоте кланнадских лошадей и их выучке. За исключением простых седельных подушек, на лошадях не было никакого снаряжения, но они слушались своих наездников так же, как и любой хуннули.

Как только ряды выстроились, леди Хельмар подняла кулак в перчатке. В то утро она ехала на своей звездной кобыле и была одета в серебряную кольчугу, блестевшую, как вода, в жемчужном свете. Ее ярко-рыжие волосы свисали ниже шлема и были заплетены в тяжелую косу, перекинутую через плечо, а за спиной были привязаны лук и колчан. Она издала единственный пронзительный крик, на который ответили пятьдесят голосов, разнесшийся по долине. В городе наверху те, кто остался, махали руками и кричали на прощание.

Отряд рысью двинулся по долине, выстроившись в одну шеренгу по мере приближения к проходу через Заднюю дверь. Один за другим они спустились по узкой расщелине и пробрались по неровной долине рядом с падающим ручьем. Даже при свете солнечного весеннего дня продвижение шло медленно. Был почти полдень, когда первый из отряда остановился у высокого гротескного столба лиц, охранявшего слабый след.

— Ты знаешь что-нибудь об этой статуе? – спросил Рафнир у ближайшего к нему всадника.

Мужчина посмотрел на шест и ухмыльнулся. «Эти твари были в горах задолго до нас. Но этот был найден за много лиг отсюда. Мой дедушка помог перевезти его сюда, чтобы охранять Черный ход. Местные пастухи в ужасе от этого и держатся подальше от долины».

Члены клана были уверены, что проведут остаток дня. День был ясный и мягкий, тропы подсыхали, и путешествие предстояло легкое. Но, к их удивлению, как только последний воин Кланнад достиг шеста предков, вместо того, чтобы сесть на коня и двигаться дальше, Хельмар повела своих всадников под укрытие густого пояса деревьев и приказала им спешиться.

«Потому что, — настаивала она, когда Сайед потребовал объяснить почему, — мы всегда путешествуем ночью. Единственная причина, по которой мы ушли раньше, заключалась в том, чтобы пересечь долину при дневном свете. Но теперь мы вышли за пределы нашей территории. Теперь мы даём лошадям отдых и отправляемся в путь ночью». И это было все.

Сайеду и Рафниру оставалось только проглотить нетерпение и ждать. Жеребцы, похоже, не возражали. Сайед заметил, что Аферу и Тибору очень понравились белые лошади, и, очевидно, они находили что-то забавное в их компании. Однако на вопрос ни один жеребец не дал однозначного ответа.

Сайед почесал бороду и попытался расслабиться. Это было непросто. День медленно тянулся, пока лошади тихо паслись, воины дремали, а насекомые жужжали в подлеске. Наконец Сайед достал свой тальвар и особый камень, который он держал исключительно для заточки оружия, и начал плавно водить камнем по изогнутому лезвию. После нескольких ударов он почувствовал покалывание в затылке, которое всегда ощущалось, когда за ним наблюдали, и посмотрел вверх, в пристальный взгляд Хельмара. Ее глаза сверкали, зеленые и яркие, цвета солнечного света в глубокой воде. Она встретила его внимание с искренним интересом.

«Ты так же хорош в обращении с этим клинком, как и в магии?» — спросила она слегка дразнящим голосом.

Он поднял бровь и продолжил работу. «Вы видели, как я использую только одно заклинание, поэтому не можете знать, хорош я или нет».

Рядом с вождём, лежа на спине, Хидан усмехнулся этому замечанию.

«Если половина из того, что ты нам рассказал, правда, то ты, должно быть, один из лучших колдунов в кланах», — сказала она.

“Он.” Рафнир заговорил со своего места отдыха у ствола дерева.

У Сайеда вырвался смешок. «Все, что я вам сказал, правда», — сказал он коротко. «Теперь скажи мне правду. Откуда взялись ваши люди?»

«Над горами». Она пожала плечами. «Мы живем в Убежище уже несколько поколений».

«Почему ты решил спасти нас, когда узнал, что мы волшебники?»

«Вы спасли себя. Мы не могли бы спорить с магами.

Он хмыкнул. — Где ты научился говорить по-клановому?

«Мы не знали, что мы такие, пока ты не появился».

Раздраженный Сайед убрал свой камень. Ему казалось, что с каждым вопросом он натыкается на стены. Либо у них была плохая устная традиция, либо они просто не заботились о своем происхождении, либо — и Сайед был более склонен в это верить — они намеренно скрывали тайну, которой не были готовы поделиться.

Он засунул свой талвар обратно в ножны, скрестил руки на груди и прислонился спиной к дереву, закрыв глаза, чтобы закончить разговор. Кланнады раскроют свою правду, когда захотят, а до тех пор он не собирался биться головой об их стены.

Когда наступила ночь, отряд съел холодную еду и продолжил путь по склонам горы к тропе, которую Сайед и Рафнир потеряли во время шторма. Два колдуна быстро поняли, что воины Кланнада неплохо передвигаются в ночное время, а их лошади зоркие и проворные. Но тьма скрывала детали, выхолащивала цвета и превращала мир в тень, и даже самого опытного путешественника ночь замедляла на коварных тропах в горной пустыне. Хуже того, сильные дожди, вызванные штормом две ночи назад, размыли многие участки троп, по которым они пытались идти, а огромный грязный оползень заблокировал один короткий путь, который они пытались использовать, вынудив их пойти в длинный крюк из одной долины и вверх. им пришлось преодолеть высокий колючий гребень, прежде чем они смогли выйти на тропу для повозок. К рассвету они устали, были в грязи, а до крепости оставалось еще несколько миль.

Когда дневной свет осветил восточный горизонт, Кланнады начали искать место, где можно укрыться на день. Однако Сайед подтолкнул Афера поближе к кобыле Хельмара. — Мы не можем сейчас остановиться, — прямо сказал он. «Габрия и Келена, вероятно, пробыли в этой крепости почти три дня. Мы должны их вытащить!»

«И мы это сделаем», — ответил Хельмар. — Но лошадям нужен отдых, а мы…

«Не путешествуйте при дневном свете. Я знаю, — оборвал он ее. «Но у нас нет времени, чтобы тратить его зря».

«Я не буду подвергать опасности свой народ из-за…»

“Что это такое?” — воскликнул Хидан.

Все взгляды устремились на светлеющее небо как раз вовремя, чтобы увидеть, как к ним приближается что-то большое и темное. Тень, быстрая, как грозовая туча, пронеслась над головой и исчезла из рассветного света. Белые лошади предупреждающе заржали.

Инстинкты воина Хидана заставили его взяться за лук и стрелы, прежде чем он остановился, чтобы подумать. В мгновение ока он натянул стрелу, поднял лук и натянул тетиву на челюсть.

“Нет!” — проревел Рафнир.

Тибор прыгнул вперед и врезался в лошадь Гидана, сбив прицел человека. Лук упал, но его пальцы выпустили тетиву, и стрела дико пролетела по группе, собравшейся вокруг Хельмара.

В ту же секунду нисходящий поток огромной пары крыльев пронесся над группой и сбил вал еще дальше с курса. Я нашел тебя! — протрубил голос хуннули.

«Демира!» Сайед закричал от радости. Пока он говорил, стрела пронзила его руку и попала в бок. Ошеломленный, он посмотрел на стержень, прижавший его руку к ребрам, и болезненная улыбка тронула его губы. «Я знал, что мне следовало остаться в Мой Туре», — сказал он и медленно сполз с Афера на грязную землю.

В ужасе Хельмар, Хидан и Рафнир соскользнули со своих скакунов и поспешили на помощь Сайеду. Пока Тибор радостно приветствовал Демиру, воины отнесли колдуна в рощу деревьев и уложили его на плащ, который вернулся Хельмар. Теперь не было никаких сомнений в том, что им придется остановиться.

Хельмар отдавала приказы своим всадникам, и через несколько мгновений все люди и лошади скрылись из виду в нескольких разбросанных рощах деревьев. Один человек был целителем, и под его руководством Хельмар и Рафнир извлекли древко из руки Сайеда. К счастью, эта часть оказалась достаточно простой, поскольку стрела прошла прямо через мышцу на тыльной стороне его плеча. Трудность заключалась в том, чтобы вынуть наконечник стрелы из его ребер. Крылья Демиры, вероятно, спасли ему жизнь, замедлив стрелу, но она все равно ударила с достаточной силой, чтобы застрять между двумя костями. Потребовалось много времени, чтобы разрезать кожу, высвободить стрелу и зашить раны. Хотя Хельмар и целитель старались быть нежными, к тому времени, как они закончили, Сайед был весь мокрый от пота и совершенно изнуренный. Его рука потянулась к руке Хельмара, и он, к счастью, погрузился в исцеляющий сон.

Женщина посмотрела на его руку, все еще грязную от боли, сжимавшей землю, и ее пальцы сжались вокруг его.

Афер осторожно понюхал ее. С ним все будет в порядке.

— Я знаю, — пробормотала она.

Рафнир резко посмотрел вверх. “Что?”

Она устроилась поудобнее рядом с членом клана, все еще держа его руку в своей, и вздохнула. «Просто разговариваю сам с собой».

Сон, мази целителя и теплая еда вскоре укрепили здоровье Сайеда. Как только он смог стоять, не чувствуя головокружения, он настоял на том, чтобы поприветствовать Демиру и порадоваться ее возвращению. Кобыла подтвердила, что Габрия и Келена находятся в крепости Зухары, и рассказала мужчинам отрывочные факты, которые ей были известны.

«Отравлен!» - яростно сказал Сайед. “Вы уверены?”

«Это то, что сказала Келин», — ответила Демира. Она была уверена, что за ними кто-то пришел, и приказала мне уйти. Ее мысленный тон все еще звучал обиженным. Я искал тебя по всем этим горам!

Рафнир обнял ее за шею, и это была вся благодарность, в которой она нуждалась.

Той ночью отряд покинул деревья по настоянию Сайеда, но потеря крови сделала его слабее, чем он думал, и той ночью он смог скакать только несколько часов. На третий день они снова остановились в лесу всего в нескольких лигах от крепости. Сайед слишком устал, чтобы спорить. Хотя нетерпение подталкивало его вперед, его тело не подчинялось. Прокол на руке хорошо заживал, но во время езды на боку разошлись швы. Из его повязок сочилась кровь, а рана выглядела красной и опухшей. Сайед знал, что от него не будет никакой пользы Габрии и Келене, если он не восстановит свои силы, поэтому он съел свою еду, проглотил глоток, предоставленный целителем, и без протеста пошел в постель.

Следующей ночью, около полуночи, отряд поднялся на скалистый склон холма и скатился в крутой овраг. Там, на высоком плато, возвышающемся над ущельем, они увидели резкие очертания нескольких приземистых башен и высокие каменные стены крепости. С одной стороны замка скалы обрывались до дна ущелья; с другой стороны, бледная дорога вела вверх по крутому склону к холму.

— Добрые боги, — выдохнул Рафнир. «Как нам в это влезть?»

— У входной двери, — прорычал Сайед.

Он совещался с Хельмаром в течение нескольких долгих минут, и когда они пришли к соглашению, всадники Кланнада спешились. Тихо и почти незаметно воины начали продвигаться по дороге к крепости. Демира отогнала страх перед ночными полетами и провела разведку над крепостью.

Он слабо охраняется, сообщила она, когда вернулась. И на это не обращают пристального внимания.

Сайед и Рафнир наблюдали за убывающей луной и дали Хельмар и ее воинам еще полчаса; затем Сайед открыто побежал Афера по дороге к воротам крепости. Рафнир оседлал Демиру, и она бросилась во тьму.

Демира была права: в ту ночь охрана была очень слабой. Сайед подъехал почти к вершине плато рядом с воротами, когда голос окликнул его, бросив вызов.

Сайед ответил на туричском языке: «У меня есть послание к Верховному Советнику Зухаре».

— Не сегодня, — проворчал голос на стене.

Сайед бросил взгляд через плечо на темный, обваленный камнями край дороги. Крошечная вспышка, отражение лунного света на лезвии кинжала сигнализировали о том, что Хельмар готов.

«Извини, но мне действительно нужно увидеть его сейчас», — рявкнул Сайед, поднял здоровую руку и выпустил мощный заряд магии в деревянные ворота. К его изумлению, магия ударила по дереву и испарилась. Вход был защищен магическими оберегами!

Эта тайная защита была настолько неожиданной, что Сайед удивленно уставился на нее. Крики эхом разносились по стенам, и шаги топали по зубчатым стенам. Колдун хотел застать гарнизон врасплох, и все, что ему удалось сделать, это разбудить их всех. Он попробовал еще раз, используя более мощный болт. Тот потряс ворота и ударил по камню, но обереги были новыми и хорошо сделанными, и они выдержали.

Сайед глубоко вздохнул. Он оказался слабее, чем предполагал, и ему в голову пришла мысль, что, возможно, он все-таки недостаточно силен, чтобы сломать эти ворота. Словно Афер прочел его мысли, большой жеребец заржал, и кто-то подкрался к хуннули.

— Попробуй еще раз, — крикнул Хельмар члену клана.

Он собрал всю магию, которую осмелился использовать, превратил ее во взрывное заклинание и выпустил из ладони. Прежде чем он успел перевести дух, вторая стрела последовала за ним через ночное темное пространство и взорвалась прямо за его спиной в порталах ворот. Обереги исчезли в раскате грома, а деревянные ворота превратились в руины.

Воины Кланнада бросились вперед, подняв мечи и возвысив голоса в боевом кличе. За стенами Демира приземлилась на каменные мостовые, а Рафнир в суматохе выскочил в зал искать женщин.

Сайед посмотрел на Хельмара, слишком пораженный, чтобы придумать, что сказать.

Она улыбнулась ему. «Если бы вы были чистокровными, вы могли бы узнать, что «кланнад» — это древнее клановое слово, означающее «семья».

— Твои предки были членами клана? — спросил он, чувствуя себя довольно тупым.

“Давным давно.”

— Но у тебя нет занозы.

«Больше нет», — ответил Хельмар, пожав плечами. Она коснулась его правого запястья, где под рукавом светился осколок, и побежала присоединиться к своим воинам в битве у ворот.

Гарнизон, недостаточно укомплектованный и плохо подготовленный к бою с пришедшими из ниоткуда колдунами и меченосцами, быстро сдался. Когда Сайед и Хельмар прекратили нападение и собрали пленников, Рафнир выбежал из зала с грозным видом. “Они ушли!” - яростно кричал он.

Сайед обратился к командиру крепости. «Где Зухара? Где женщины, которые были с ним?»

Турик выпрямился в гордости за своего хозяина. «Грифон летит, а лорд Зухара скачет, чтобы претендовать на свой трон».

— Что он сделал? — озадаченно спросил Хельмар. Сайед не стал вдаваться в подробности нынешних беспорядков в тюрикском королевстве. Он предположил, что Кланнад знает.

— Лорд Зухара уехал сегодня утром с волшебницами, — как простаку объяснил солдат. «Скоро он созовет свои войска и пойдет на Кангору».

“День!” - воскликнул Рафнир, совершенно расстроенный. «Мы продолжаем скучать по ним каждый день!» Он ходил взад и вперед по залу горной крепости, ударяя рукой по щиту каждый раз, когда проходил мимо него. Щит был большим, висел на стене для украшения и издавал приятный грохот каждый раз, когда он ударялся по нему. — Почему мы не можем уйти сейчас? — потребовал молодой человек. «Хуннули могли догнать своих лошадей.

Он не получил немедленного ответа. Его отец, Хельмар, Рапинор, Хидан и несколько других воинов сидели вокруг длинного стола перед ревущим огнем. Карта царства Туриков, найденная в сундуке командиром гарнизона, лежала развернутой на столе среди разбросанной коллекции кувшинов, кувшинов и тарелок. Остальная часть отряда отдыхала, ухаживала за лошадьми или совершала набеги на склады замка в поисках еды и питья. Гарнизон крепости коллективно топтался по подземельям.

Полночь прошла несколько часов назад, и скоро рассвет осветит дорогу, но Сайед не сделал ни малейшего усилия встать со стула. Сейчас в движении было слишком много сил, чтобы поспешно перейти к действию. Ему нужно было время подумать. Он уже подробно объяснил Хельмар и ее людям, что произошло у Скалы Совета, а затем и в караване. Они были неприятно удивлены. Тем не менее, несмотря на их беспокойство, Сайед был полностью уверен, что таинственный Хельмар заберет своих всадников и вернется домой теперь, когда их долг выполнен.

Поэтому он был поражен, когда она заговорила в перерыве между ритмичными ударами Рафнира. «Если вы планируете преследовать Зухару, вам понадобится помощь».

По ее людям пробежала волна удивления. Рафнир остановился на полпути.

Вместо того, чтобы выглядеть довольным, брови Сайеда подозрительно опустились. “Почему? Это будет означать покинуть горы и путешествовать при дневном свете. Почему вы предлагаете это сейчас?

Хельмар медленно поднялся. Ее шлем был отложен в сторону, а волосы переливались красно-золотым светом в свете костра. Она провела рукой по карте, затем посмотрела на своих воинов одного за другим. Когда она говорила, ее слова были обращены только к ним. «На протяжении поколений мы жили в Убежище, думая, что мир покинул нас. Теперь мир стучится в нашу дверь, и мы узнаем, что он изменился, пока мы прятались в нашей горной крепости. Зная то, что мы знаем сейчас, хотим ли мы продолжать прятаться и позволять миру обходиться без нас? Или мы отправимся вперед и воспользуемся возможностями будущего?»

Ее вопрос касался каждого мужчины, и воцарилось молчание, пока каждый обдумывал свой ответ.

Первым заговорил Рапинор, верный и стойкий воин, который последует за своим вождём до могилы. “Я иду с тобой.”

— Вы подумали о последствиях, леди Хельмар? — спросил другой мужчина.

«За последние три дня, Дехион. Я также рассмотрел последствия, если мы останемся дома и отвернемся. Как постоянно говорит мне Минора, мы зашли в тупик. Наши родословные вымирают из-за нехватки новых поголовий. Если мы вернемся назад, мы можем потерять все, что наши предки пытались сохранить».

«Тогда я поеду с тобой, а гортлинги возьмут на себя задних», — засмеялся воин.

— Я до сих пор не видел эту леди Габрию, — проворчал Хидан. — Но у тебя хороший аргумент.

Остальные тоже согласились поехать с членами клана, и Хельмар удовлетворенно кивнула. “Затем перейти. Поговорите с воинами. Скажите им, почему, и скажите, что любой, кто хочет вернуться домой, может это сделать».

Мужчины поклонились и ушли, оставив Хельмару только двух ее стражников и членов клана. Она глубоко вздохнула и села так быстро, что ее меч зазвенел о стул. — Это ответ на ваш вопрос? сказала она Сайеду.

Он откинулся на спинку стула, вытянув ноги перед собой. Его рука болела, а бок ужасно пульсировал, но он пока не хотел ложиться на свою койку. Эта ночь была слишком полна откровений. — Что заставило тебя так решить? он спросил.

“Они.” Хельмар кивнул в сторону открытой двери, где во дворе отдыхали хуннули. «Когда я увидел ее во всей ее прекрасной живой плоти, я понял, что ты говорил мне правду – всю ее. Тогда я понял, что наших каменных стен уже будет недостаточно. Пришло время Кланнаду показать свое истинное лицо».

Сайед медленно, примирительно улыбнулся ей. — Будет ли рассвет хорошим временем для начала?

При этом руки Рафнира раздраженно поднялись вверх. «Зачем ждать до тех пор? Они любят кататься ночью; Давайте же теперь!”

«Ты можешь уйти в любой момент, — сказал ему отец, — потому что я хочу, чтобы ты вернулся в Рамтарин».

Яркий румянец залил лицо Рафнира, он развернулся на каблуках и потопал к столу.

Увидев выражение лица сына, Сайед поднял руку. «Мне нужен кто-то, кому я могу доверять, чтобы найти Этлона. Он сказал отправить сообщение, помнишь? Что ж, я посылаю тебя и Тибора. Пусть он отправится на юг с веродами, чтобы помочь Шар-Джа.

От смелости такого предложения у Рафнира перехватило дыхание. «Вы хотите, чтобы он привел роды на Алтай? Но турики подумают, что на них вторглись.

«Вот почему я хочу, чтобы ты ушел. Находясь рядом с Этлоном, ты сможешь сказать турикам, что тебя призвали Шар-Джа в соответствии с мирным договором.

«Договор, который так и не был подписан!»

«Простая формальность. Сделайте подобие знамени Шар-Джа. Оденьтесь как дворянин Турика. Сделайте так, чтобы это выглядело официально».

— А что, если Шар-Джа не захочет никакой помощи? — потребовал Рафнир.

Сайед потер виски и мрачно сказал: «Я не думаю, что он в каком-либо положении, чтобы спорить».

Хельмар слушала этот разговор с задумчивым лицом. «Разве ты не можешь взять свою летающую лошадь? Это было бы быстрее, не так ли?»

Рафнир взял полную бутыль и снова поставил ее, все еще слишком взволнованный, чтобы стоять на месте. “Нет. Она может нести меня на короткие расстояния, но я слишком тяжел для нее, чтобы нести такой длинный путь. Кроме того, — он изобразил кривую гримасу, — я сомневаюсь, что ты сможешь отодвинуть ее от Келин дальше, чем она уже находится.

Хельмар кивнула, как будто она уже ожидала такого ответа. — Что ж, твое возвращение обратно будет опасным, если ты пойдешь один через открытую местность. Она провела линию на север вдоль предгорий Абсарота. «Один из моих рейнджеров мог бы провести вас по горным тропам до самой границы».

— Леди, это великодушно, но я не думаю, что ваши лошади смогут угнаться за хуннули, — рассеянно ответил Рафнир.

Леди-вождь тихо рассмеялась, как будто над частной шуткой. «На горных склонах ты не смог увидеть весь талант наших белых лошадей, юный Рафнир. Будьте уверены, белое будет соответствовать вашему черному».

Сайед поджал губы и задумался. — И я полагаю, что твои белые лошади тоже происходят из клана.

Она кивнула, ее глаза веселились. “Конечно.”

Когда она больше не добавила, Сайед наклонился вперед, накрыл ее руки своими и серьезно сказал: «Однажды ты будешь доверять мне достаточно, чтобы рассказать мне всю правду о твоей истории?»

Взгляд Хельмара упал на их сцепленные руки, и что-то мелькнуло в глубине ее сердца, того самого сердца, которое, как ей казалось, она ожесточила для внимания мужчин. — Одна глина, — сказала она и высвободила руки.

Рафнир вернулся к своим шагам, но на этот раз он не ударил по щиту, проходя мимо — хороший знак, подумал Сайед. Старший колдун продолжил реализацию своих планов, оставив Рафнира размышлять над своим долгом. — Я должен попросить еще об одном одолжении, леди, — сказал он и, поколебавшись, продолжил. «Это может быть очень опасно, но это важно для меня и, возможно, для туриков тоже».

“Просить.”

— Мне нужен кто-нибудь, чтобы передать сообщение моему брату Хаджире из каравана Шар-Джи. Он единственный опекун единственного живого сына Шар-Джа. Этого мальчика нужно защитить любой ценой».

Хельмар сплела пальцы. «Я ничего не знаю об этом мальчике или Шар-Дже, кроме того, что вы нам рассказали, но даже это немногое сияет ярче, чем то, что я слышал об этой Зухаре. Я найду кого-нибудь, кто захочет пойти».

— Миледи, с вашего разрешения, — сказал Хидан, поднимаясь на ноги. “Я пойду. Я немного говорю по-тюрикски, и я в долгу перед Сайедом за то, что он прострелил ему руку и заставил нас опоздать.

Член клана удивленно оглянулся. Он не ожидал помощи с этой стороны. — Сможешь ли ты найти дорогу?

«Хидан — один из немногих, кто время от времени покидает долину, чтобы посетить близлежащие поселения. Он хороший человек», — добавил Хельмар. «Его единственные недостатки — это вспыльчивость, которую он пока не может контролировать, и чрезмерное желание защитить то, что он ценит».

Лицо фехтовальщика покраснело, но он не дрогнул, когда она спросила. — Вы понимаете, с чем вам, возможно, придется столкнуться? Он кивнул. — Тогда иди с моим благословением и путешествуй безопасно.

После того, как все было решено, Сайед, Рафнир и Хельмар снова склонились над картой, чтобы завершить свои планы. Хотя к этому моменту Сайед принял большинство решений, ему было очень интересно узнать, что Хельмар быстро схватывал ухудшающуюся ситуацию и обладал острым тактическим умом. Именно она предложила послать других рейнджеров за новостями и указала трудную тропу через перевал Хидар, которая приведет их прямо к Дороге специй и отрежет лишние лиги пути.

Однако один момент ее смутил. «Что мы будем делать, когда догоним эту Зухару? Что, если он уже присоединился к своей армии фанатиков?»

Сайед мог только покачать головой. Та же мысль пришла ему в голову без какого-либо блестящего вдохновения, которое могло бы осветить ее путь. «Я не узнаю, пока мы не доберемся туда», — признался он. «Итак, если у вас есть какие-нибудь идеи. . ». Он зевнул, слишком уставший, чтобы закончить.

Пожар к тому времени уже потух, и все, что можно было запланировать, было обсуждено. Смуглое лицо Сайеда приобрело сероватую бледность, и он двигался с неудобной жесткостью, когда вставал. Хельмар взял одну руку, а Рафнир — другую, и они твердо повели его к кровати. Он заснул прежде, чем ему на грудь натянули одеяло.

Когда на следующее утро Сайед проснулся, во дворе замка кипела жизнь. После быстрого умывания и тихого момента для утренней молитвы он вышел на солнечный свет как раз вовремя, чтобы попрощаться с Рафниром и его проводником.

Рафнир устно не согласился прекратить поиски Келены и Габрии, но Сайед знал своего сына достаточно хорошо, чтобы надеяться, что он примет причины этой просьбы. Он стоял в стороне, скрестив руки на груди, в то время как Рафнир пристегивал одну из подушек кланнадского седла на Тиборе вместо тяжелого турического седла.

— Я доверяю тебе найти Келин, — сказал Рафнир, его голос был резче, чем он намеревался. Он немного изменил тон и продолжил. «Я никогда до конца не понимал, как можно так долго горевать о Матери, но когда я думаю, каково было бы потерять Келин, я начинаю понимать». Он схватил отца за руку и прыгнул на спину Тибора. «Я приведу кланы!» он поклялся. Он собирался уйти, когда повернулся и бросил еще одно наблюдение. “Отец! Я думаю, мама одобрила бы Хельмара. Он помахал рукой, и под топот копыт вороной жеребец и белый галопом выехали из крепости и направились в путь.

“Что это было?” — спросил Хельмар, подходя к колдуну.

По губам Сайеда скользнула улыбка. «Он попрощался». Он не был уверен, почему Рафниру захотелось сказать то, что он сказал, и все же он думал, что его сын, вероятно, прав. Тэму понравился бы Хельмар. Порыв ветра пронесся мимо, разорвав его плащ и закружив пыль крошечными вихрями по двору. Небо было до боли голубым и безоблачным, но воздух так высоко в горах был разреженным и по-прежнему прохладным по утрам. Сайед вздрогнул, когда ветерок пронесся по его шее. — Тэм, — прошептал он. Затем он взглянул на прямой нос, россыпь веснушек и пару зеленых глаз в обрамлении рыже-золотых ресниц – так отличающихся от нежной овальной красоты Тарна – и был рад, что Хельмар был здесь.

Следующим ушел Хидан, с посланием Сайеда, обернутым вокруг ножа грифона Хаджиры и аккуратно заправленным в рубашку. Он разыскал кое-какую турическую одежду, в том числе короткое пальто, украшенное красной эмблемой Зухары, и оседлал свою сопротивляющуюся лошадь турийским седлом Рафнира. Он выглядел вполне сносно, хотя и довольно неудобно в седле, отдал честь своему вождю и побежал следом за Рафниром.

Некоторое время спустя Хельмар вывела свой отряд из ворот крепости. К ее радости и тайному облегчению, каждый воин решил пойти с ней в ее поиски, чтобы помочь Сайеду спасти волшебниц. Они взяли с собой все припасы и снаряжение, которые могли упаковать на спинах гарнизонных лошадей. Сайед ждал с Афером, пока всадники не скрылись из виду; затем он поспешил вниз по винтовой лестнице на уровень темницы. Заключенные столпились у дверей, когда он их отпер.

«Вы должны сосчитать до ста, прежде чем это место будет разрушено», — спокойно сказал он.

Турики взглянули на его лицо и покинули замок так быстро, как только могли. Член клана неторопливо выехал за ворота, считая на ходу, пока Афер не достиг дна ущелья. Он повернулся и изучил стену утеса.

“… девяносто восемь … девяносто девять … сто.”

Сайед поднял здоровую руку, указал на скалу у подножия стены замка и направил в скалу длинный, устойчивый луч силы. На этот раз взрывов не было, только грохот, который начался под лучом и быстро распространился наружу. Внезапно огромный кусок скалы оторвался. В крепостных стенах появились трещины; затем земля выпала из-под конструкции. Зал, большая часть хозяйственных построек, несколько башен и половина стен соскользнули вниз, грохотая и падая облаком камня, пыли и мусора на дно оврага. Остатки крепости лежали в руинах, а вход на узкую винтовую лестницу, ведущую в пустую пещеру, исчез в груде обломков.

Сайед нашел вид зияющих руин небольшим удовлетворением за все проблемы, которые причинила Зухара. Афер согласно фыркнул. Они стремительно двинулись в путь и вскоре догнали Кланнад.

Теперь, когда отряд согласился рискнуть путешествовать в дневное время, они отлично провели время. Они быстрым шагом поехали на юг той же дорогой, откуда пришли, и менее чем за два дня достигли заднего входа в Убежище. Взяв с собой большую часть вьючных лошадей и троих воинов, Хельмар оставила остальных отдыхать и освежаться в разрушенной долине.

Сайед не знал, что она сказала своим людям в долине, но на следующий рассвет она вернулась с еще двадцатью пятью всадниками и сияющим выражением лица.

«Минора шлет свои благословения», — это все, что она сказала.

Она повела своих воинов вверх по склону высокого холма и остановилась, чтобы посмотреть, как они проходят мимо. Сайед остановился рядом с ней. Мир перед ними был мрачным и безлюдным, могучие вершины были покрыты облаками, склоны покрыты лесами и голыми обнажениями камней. За дикими землями на востоке, где горы уступали место засушливым равнинам, горизонт был окутан туманом, как будто уже скрыт дымом войны. Позади отряда лежал узкий путь к Убежищу и всему, что подразумевало это название. Сайед, который своими глазами увидел красоту и безопасность долины, восхищался смелостью, которая потребовалась, чтобы выйти за защитные стены и отправиться в опасный, беспокойный мир. Он знал, что некоторые из мужчин никогда не выходили за пределы своей долины.

Над головой Демира заржала людям внизу и обогнула медленно движущуюся колонну, сохраняя бдительность с неба.

В тот день и на следующий Кланнад ехал со смертельной серьезностью, сначала на восток, к менее суровым и более открытым предгорьям, затем на юг, к турической столице Кангоре, расположенной на окраине великой южной пустыни. Они скакали усердно, и, несмотря на свой оседлый образ жизни, они и их белые лошади выносились не хуже любого кочевого племени.

Их проводником был пожилой мужчина, невысокий, сильный воин с живым и быстрым взглядом любопытного ребенка. Хотя большинство мужчин Кланнада обычно не покидали Убежище, некоторые обучались разведчикам или рейнджерам и изучали горы и тропы по традициям, переданным от других рейнджеров, и за годы, проведенные в исследовании великих вершин. Этот человек знал след, который Хельмар нашел на карте Турика, и безошибочно повел своих людей по кратчайшему и безопасному маршруту.

На второй день они увидели дым, темный столб дыма, который поднялся над равнинами и медленно распространился по южному горизонту. Демира полетела на расследование, и когда она вернулась, ее послание было мрачным и мрачным.

Я увидел большой караван, разбросанный по обочине дороги почти на лигу. Повсюду были горящие фургоны и мертвые люди.

Сайед почувствовал, как холодный страх сжал его живот. «Можете ли вы описать какую-либо часть этого? Была ли там повозка Шар-Джа?

Я не видел этой повозки, но видел мертвых гвардейцев с его знаменами, а также видел другие повозки, которые я узнал по Скале Совета. Ее тон дрогнул, и она опустила длинные ресницы. Даже чумной лагерь не выглядел и не пах так ужасно.

Сайед и Хельмар обменялись долгими взглядами, но ни один из них не смог спросить ни о Хидане, ни о Хаджире, ни о Тассилио. Даже если бы их тела лежали в пыли Дороги специй, Демира не смогла бы отличить их со своего места в небе. Они поехали навстречу дыму и надеялись, что двое мужчин и мальчик каким-то образом выживут.

На третий вечер один из разведчиков Хельмара нашел их, когда они отдыхали на берегу неровного, полумертвого ручья. Всадник погнал свою мокрую от пота лошадь прямо к Хельмару и чуть не упал, пытаясь спешиться.

— Член клана был прав, — устало сказал разведчик. Он так устал, что едва мог стоять. «Я спустился в селение Хазар и поговорил с некоторыми купцами и пастухами. Новости распространяются как саранча. Говорят, Скверна Лазурит восстали. Грифон объявил себя истинным правителем Туриков и объявил священную войну, чтобы очистить землю от неверующих. Половина жителей поселения уходит, чтобы присоединиться к нему, другая половина говорит о том, чтобы сразиться с ним. Говорят, Грифон идет на Кангору и что его войска уничтожили караван Шар-Джа.

«Пытается ли кто-нибудь организовать сопротивление ему?» — спросил Сайед.

“Не то, что я знаю из. Я слышал, что многие вожди племен, сопровождавшие Шар-Джа, были убиты в резне вместе с большей частью королевской гвардии. Племена в смятении. У солдат Шар-Джа нет лидера, и никто не знает, что случилось с Шар-Джа».

Сайед прислонился спиной к сильной стороне Афера. «Клянусь Живым Богом, становится еще хуже».

«Да, так и есть», — ответил измученный разведчик. «Говорят, армия фанатика не встречает сопротивления, потому что он несет в себе Молнию Севера».

“Что это такое?”

«Я никогда не слышал о таком. Но я также слышал, как в авангарде летит грифон с черноволосой женщиной на спине. Женщина, считающаяся волшебницей.

Глаза Сайеда расширились. «Грифон? Вы имеете в виду настоящую?» Он свистнул. «А Келин на спине? Неудивительно, что люди не будут с ним бороться». Его голос прервался, а затем продолжил. — Ты слышал какие-нибудь новости о мальчике, Тассилио?

Разведчик покачал головой. «Все, что я слышал, это то, что караван был в пути, когда в рядах племенных ополчений вспыхнули бои, и прежде чем кто-либо понял, что происходит, весь караван подвергся нападению. У них никогда не было шанса».

— Как ты думаешь, у Хидана было время добраться до них? – спросил Сайед у Хельмара.

Она знала, кого он имеет в виду, но у нее не было для него никаких утешений. “Я не знаю.”

Его рука упала на рукоять меча; его острый взгляд устремился вдаль. — Ты уверен, что все еще хочешь пойти? Это стало гораздо большим, чем просто спасение двух женщин от неизвестного нападавшего».

«Мы зашли слишком далеко, чтобы сейчас повернуть назад. Я поеду с тобой, Колдун. Она подняла руку, и он сжал ее в кулак, скрепив их клятву.

— Кроме того, — добавила она с усмешкой, — по словам Хидана, «я до сих пор не видела эту леди Габрию».

11

Келина схватила бока грифона коленями и вонзила пальцы в перистый мех, чтобы коснуться теплой кожи существа. После долгой практики она поняла, что лучший способ общения с этим существом — через такую ​​же мысленную связь, которую она могла установить с хуннули. Это было трудно и утомительно, но грифон скорее подчинился этому, чем прокричал ей на ухо полный рот бессмысленных слов. Вниз, молодой. Становится слишком темно, чтобы летать.

Из горла грифона вырвалось рычание, но она, наконец, повиновалась и начала медленно спускаться по спирали к земле.

Келин вздохнула. Кататься на грифоне было увлекательно, ведь в отличие от Демиры животное летало с самого рождения. Изысканно грациозная, ловкая, как любая птица, она улавливала нюансы постоянно меняющихся течений и летала так, словно ее тело было частью ветра. Но она также была своенравной, обиженной и все еще очень дикой, несмотря на слабое звено послушания, которое установила Келина. В отличие от Демиры, которая обожала своего наездника, Келин знала, что грифон только терпел ее и ждал того дня, когда ее освободят. Колдунья понимала, что она чувствует, и старалась быть как можно добрее, но от этого ехать на грифоне в эти долгие жаркие дни было не легче.

Келина отдала бы все, чтобы угнать грифона – почти все, кроме жизней Габрии и Нары. Грифону тоже придется заплатить слишком высокую цену, поскольку Зухара изготовила ошейник, способный выпустить смертельную стрелу, если она улетит за пределы двух лиг от его позиции. Келин не знала, как работает ошейник, но не собиралась выяснять это, проверяя его. Должен был быть какой-то другой способ забрать свою мать Нару и грифона и сбежать от Зухары. Ей просто нужно было набраться терпения и продолжать поиски.

Келин взглянула на землю. Армия Зухары уже остановилась и разбила лагерь вдоль Дороги специй. Она снова вздохнула и поборола отчаяние, которое, казалось, нависло над ней с возрастающей силой.

Когда она впервые услышала о планах Зухары, часть ее разума сочла их бредом заблудшего человека, но за последние четыре дня все произошло так, как он сказал. В тот момент, когда он предстал перед своими последователями в Импала-Спрингс и провозгласил себя новым, истинным лидером тюрских племен, люди стекались на его зов. Келина понятия не имела, как он так быстро распространил информацию – если только он не спланировал это заранее – но, верный своему слову, на десятый день после того, как он пригрозил Келин, он объявил свою священную войну, и люди со всего королевства прибыли, чтобы ответить на его вызов.

Слава богам, подумала Келина, он не выполнил свою угрозу оторвать ей руку ради осколок алмаза. После того, как Габрия объяснил, что заноз больше нет, и он убедился, что женские хирургическим путем удалить нельзя, он на время оставил этот вопрос и удовлетворился тем, что восхищал своих последователей демонстрацией своей силы, пока все не узнали Зухару. действительно нес в руках Молнию Севера.

Тем временем Зухара приказал Келене вести грифона во главе своей постоянно растущей армии, направлявшейся на юг, к Кангоре. Даже с воздуха волшебница увидела благоговение и страх, вызванные присутствием грифона. Некоторые люди низко поклонились золотому созданию, другие уставились на него с ошеломленным удивлением, а третьи обратились в бегство при ее приближении. Никто не пытался противостоять армии Зухары. Отряды фанатиков, повстанцев и сторонников беспрепятственно маршировали по караванной дороге. Похоже, не нашлось никого, кто хотел бы встать на защиту Шар-Джа. Будет ли то же самое в его собственном городе?

Грифон низко пронесся над пересохшей травой. Она застыла и пока не хотела приземляться, поэтому Келин позволила ей пролететь еще несколько минут по дороге. Они пролетели на юг совсем недалеко от армии, когда уши грифона насторожились, а ноздри дернулись от теплого ветерка.

Внезапно пронесся легкий порыв ветра, и Келин тоже почувствовала его, тяжелый смрад гниющих тел. Она чуть не пошатнулась на своем месте. Резкая, пронзительная картина вспыхнула в ее памяти, образ ее возвращения в клан, собравшийся во время самой страшной чумы. Ее желудок свело, и Келин заставила свои воспоминания вернуться, прежде чем они подавили ее самоконтроль.

Впереди, в сумерках, она увидела на обочине дороги несколько темных существ. Она всмотрелась внимательнее, и когда грифон подлетел ближе, вся беда стала ясна. Насколько Келина могла видеть в тусклом свете, по обеим сторонам дороги лежали обгоревшие и разбитые фургоны, фургоны и колесницы. Их содержимое было разбросано повсюду, уже разобранное мародерами. Мертвые лошади раздулись среди обломков, и куда бы Келина ни посмотрела, в примятой траве, возле повозок, маленькими или большими кучами лежали тела мертвецов.

Келина быстро отвернула грифона и, не обращая внимания на ее раздраженное шипение, велела ей вернуться в лагерь. Они приземлились на чистом месте возле палатки Зухары. С дрожащими руками Келена застегнула цепи грифона, как велела Зухара, накормила ее козлятиной и вошла в палатку Зухары. Что бы она ни собиралась сказать, резкое движение Зухары сразу же задушило ее.

“Сидеть!” — приказал он и указал на стул поменьше рядом со своим. Мужчина сидел в большом, богато украшенном кресле с высокой спинкой недалеко от центра своей просторной палатки. Яркие лампы освещали интерьер, а пол покрывали красивые плетеные коврики. Зухара была одета в черные штаны и черную мантию, расшитую вышагивающим золотым грифоном. Одежда была простой, но богатой и, учитывая его высокое, гибкое тело, выглядела очень элегантной. Он сидел спокойно и выжидающе ждал вместе со своими офицерами по обе стороны.

Келин неохотно села на стул, на который он указал. Клянусь Амарой, если бы ей пришлось проглотить еще какое-то негодование, Келин поклялась, что взорвалась бы. Она ненавидела, когда ее выставляли на всеобщее обозрение! Быть «Избранным Грифона» имело несколько привилегий, но все они сильно перевешивались недостатками. Она могла только быть благодарна, что он был слишком занят, чтобы снова навлечь на нее свое внимание.

Она услышала снаружи топот сапог, и в палатке толпились восемь мужчин. Все, кроме одного, отдали честь и низко поклонились Зухаре. Келин ахнула. Единственным человеком, который не поклонялся или не мог поклониться, был Шар-Джа. Если на Скале Совета он выглядел старым и больным, то сейчас он выглядел близким к смерти. Его когда-то сильное лицо обвисло рыхлыми складками сероватой кожи. Его покрасневшие глаза почти терялись в запавших тенях измученного лица. Ему едва хватило сил удержаться на ногах, но он отбил любую руку, которая касалась его, и какой-то силой высшей воли сумел устоять без посторонней помощи перед Зухарой.

— Хорошо, — сказал Грифон, коротко и резко одобрительно лая. «Вы поймали его живым. А мальчик?

Один офицер вышел вперед. «Ваше Высочество, мы еще не нашли ни его тела, ни охранника, который был с ним».

Проблеск гнева пробежал по чертам Зухары, но он лишь скомандовал: «Продолжай искать. Я не хочу никаких незавершенных дел».

— А что насчет меня? — презрительно сказал Шар-Джа. Его голос имел удивительный тембр, потребовавший внимания Зухары. — Я тоже бездельник?

Свет лампы упал на глаза Грифона и превратился в черный огонь на лице, неподвижном и холодном, как лед. — Нет, Шар-Джа Рассидар. Ты очень важная часть моих планов. Ты знаешь Ритуал Вознесения?

Старик яростно рассмеялся и каким-то образом выпрямился, пока не возвысился над окружающими его людьми. До этого Келина не осознавала, насколько он на самом деле высок и насколько горд. «Я знаю об этом ритуале. Его упразднили несколько столетий назад».

Улыбка Зухары пришла, быстрая и дикая. — Да, и во имя Дважды Благословенного Саргуна и во славу Живого Бога я намерен возродить старые обычаи, начиная с Ритуала. Он указал на своих людей. «Отведите его в повозку и держите там. Никто не должен видеть его или приближаться к нему». Мужчины быстро повиновались.

Когда они ушли, Зухара перевела свой горящий взгляд на Келин. — Вы хорошо поработали, миледи. Вы с грифоном летали так успешно, как я и надеялся. У меня есть для тебя подарок.”

Келин вскочила на ноги. «Маме остался всего один день! Единственный подарок, который мне нужен, — это ее противоядие.

Он встал и подошел к своему столу, где стоял небольшой поднос с разноцветными стеклянными бутылками, блестевшими на свету. Он взял небольшой пузырек, запечатанный воском. «Как вы, несомненно, заметили, — сказал он, приближаясь к ней, — я очень хорошо разбираюсь в искусстве лекарств и ядов». Он притянул волшебницу к себе и прижал ее к своей груди одной рукой. Другим он поднес пузырек к лампе. «Я не только могу создать яд, соответствующий моим целям, я также создаю противоядия и частичные противоядия, которые замедляют действие яда».

Челюсть Келин сжалась. — Вы выполняете свои обещания? — сказала она сквозь стиснутые зубы.

— Частично, миледи. Он усмехнулся и поцеловал ее в губы, прежде чем передать ей флакон. «Это позволит держать яд под контролем еще дней десять или около того. Продолжай вести себя примерно, и я дам ей больше».

— А что насчет противоядия? Келин взорвалась. Будет ли он продолжать эту игру бесконечно?