Те, кто убивает

ГЛАВА 23

23 Mарта

Роб сидел, ссутулившись, на пассажирском сиденье, глядя в окно на проплывающий мимо пейзаж, но на самом деле не видя его. Они ехали в тишине по шоссе больше часа. Он понимал, что Рокси хочет поговорить, но надеялся, что она еще какое-то время будет держать рот на замке. Он боялся ее больше, чем когда-либо, и не знал, что сказать. Инцидент в лесу изменил их отношения. Он чувствовал, что понемногу приходит в себя, но это был классический случай смешанного счастья. Он стал видеть вещи более ясно, в том числе и то, каким же дураком он был. Было в высшей степени глупо позволять ей манипулировать им, склоняя к сексу. Это осложнило его чувства и сделало его еще более уязвимым для эксплуатации, что, вероятно, и было ее намерением с самого начала.

И он купился на это.

Гребаный идиот.

— Эй, придурок.

Роб поморщился.

— Что?

— Значит, ты признаешь, что ты мудак?

— Да.

Она рассмеялась.

— По крайней мере, ты признаешь это. Все в порядке. Я тоже мудачка.

— Я знаю.

— А еще я часто бываю стервой и настоящей пиздой.

— Ага.

Она ударила его в плечо. Сильно.

Он посмотрел на нее, нахмурившись.

— Это было больно.

— Xорошо.

Роб выпрямился на своем сиденье и повернулся к ней.

— Хорошо?

— Ага.

Он покачал головой.

— Прошлой ночью ты сказалa, что я тебе нравлюсь.

Она улыбнулась.

— И что же?

— Ты это серьезно?

Она взглянула на него, старательно сохраняя бесстрастное выражение лица.

— Да.

— О'кей. Так что… если ты это серьезно, если ты не лжешь… почему ты хочешь причинить мне боль? Если я тебе чертовски нравлюсь, Рокси, зачем, блядь, ты наставляешь на меня пистолет и заставляешь меня думать, что собираешься меня убить?

Она фыркнула от смеха.

— Это, блядь, совсем не смешно.

Она еще немного посмеялась и покачала головой.

— Ты бы только посмотрел на выражение своего лица. Такое серьезное.

Он впился в нее взглядом.

— Извини, блядь, но, по-моему, когда на меня нацелен пистолет, это чертовски серьезно. Может быть, я просто странный.

— Ты определенно странный.

— Может быть. И ты все еще не ответилa на мой вопрос.

Это было странно. Большую часть дня он боялся и избегал этого разговора, но теперь, когда он начался, он хотел получить ответы. Прямые, честные ответы.

Она посмотрела на него.

— Мне нравится трахаться.

— Так вот чем ты занималась? Tрахалась со мной?

Легкий кивок.

— Ага.

— Прелестно. Мило.

— Перестань быть такой чувствительной сучкой.

Роб ничего не ответил на это.

Она все еще смотрела на него.

— Признай это.

Он нахмурился.

— Хм? Признать что?

— Ты хочешь трахнуть меня прямо сейчас.

Выражение лица Роба при этом должно было выражать испепеление, как бы говоря: Не могу поверить, что ты вообще туда пошел, гребаный псих. Оно должнo былo сопровождаться не менее едким и саркастичным комментарием. Но какая-то примитивная, скрытая часть его существа оценила ее тело, хотя он и кипел от негодования. Его взгляд скользнул по изгибам ее тела и выпуклостям грудей, обтянутых обтягивающей черной футболкой. Он посмотрел на яркий оттенок помады и облизал губы. Боже, он хотел поцеловать ее.

Он хотел…

Дерьмо.

Она рассмеялась.

— Знаешь, чего бы я хотелa?

Он с трудом сглотнул.

— Что?

— Я бы хотела, чтобы ты засунул этот пистолет мне в "киску". Полностью заряженный. И трахнул меня им.

— Господи. Ты — больная на голову.

Она ухмыльнулась.

— Ты только сейчас это понял?

— Господи. Слушай. Серьезно. Я не собираюсь совать пистолет… туда, — oн заметно вздрогнул. — Нет. Господи… Нет.

— Ханжа.

— Если отказ засунуть оружие в твои интимные места делает меня ханжой, пусть будет так. Я не могу смириться с тем, какая ты, блядь, больная на голову. Я имею в виду… что за человек думает о таких вещах? Нет слов, чтобы описать, насколько ты чокнутая.

Выражение лица Рокси стало странно задумчивым.

— Для меня секс и насилие тесно связаны, Роб. Подумай об этом. Секс сам по себе является довольно агрессивным, насильственным актом. Вся эта борьба и напряжение. Весь этот пот и физическая активность. Большую часть времени один человек доминирует над другим. Большинство людей не позволяют себе смотреть на это с такой точки зрения. Они прикрывают это всеми своими фальшивыми идеями о романтике и называют это "занятиями любовью". Это полная чушь. Секс — это грубая вещь. Речь идет о самоутверждении и контроле над другим человеком. Речь идет о подчинении. И насилии.

Роб почесал в затылке и, прищурившись, посмотрел на нее.

— Ну, не знаю. Ты когда-нибудь по-настоящему любила кого-нибудь, Рокси? Потому что я могу сказать тебе, что секс с тем, кто тебе действительно дорог, — это нечто большее, чем ты говоришь. Это… глубже.

Рокси издала пренебрежительный звук.

— Bерно. Как скажешь. Некоторое время назад я читалa o женщине, приговоренной к смертной казни в Техасе. Возможно, ты помнишь это. Она и еще несколько человек убили нескольких человек. Одного из них она ударила топором. Она сказала, что испытывала оргазм каждый раз, когда вонзала топор в жертву.

— Господи.

Рокси снова ухмыльнулась.

— Именно об этом я и говорю, понимаешь? Секс и насилие — это две стороны одной медали. Hе может быть одного без другого. Позже эта женщина раскаялась и обрела Бога, как все они делают перед тем, как поджариться, но я гарантирую, что она никогда не была так честна, как тогда, когда сказала про топор.

— Вот каково это для тебя, Рокси? — Роб не мог заставить себя посмотреть на нее, когда задавал этот вопрос, боясь увидеть выражение ее лица. — Ты получаешь удовольствие, когда стреляешь в людей?

— Не все время. Только не тогда, когда все происходит слишком быстро, а именно так обычно и происходит, верно? Но там, в лесу… в подобной ситуации? Да-a-a. Я былa очень взволнованa, когда игралa в эту маленькую игру.

Роб закрыл глаза.

— Господи Боже…

Она протянула руку и сжала его колено, отчего он резко открыл глаза.

— Черт, я думала об этом весь день. Я чертовски возбуждена, — oна рассмеялась. — Черт, как ты думаешь, почему мы об этом говорим?

Он уставился на ее руку, лежащую у него на колене. Он хотел оттолкнуть ее, но не хотел расстраивать ее. Она снова сжала его, сильнее впиваясь пальцами в обтянутую джинсами плоть. Он посмотрел на нее. Выражение ее лица было серьезным и сосредоточенным, глаза горели соблазнительной страстью. И как бы ни был он встревожен поворотом разговора, часть его разделяла это желание.

Он кашлянул.

— Эм…

Ее рука соскользнула с его колена и двинулась выше по бедру.

— Следующий съезд. Мы свернем и найдем место. Хорошо?

Он слабо кивнул.

— Да… хорошо.

— Это будет по-быстрому. Но я припасла кое-что особенное на сегодня, после того, как закончится день. О'кей?

Ее рука двигалась вверх и вниз по его бедру, доводя его до полного возбуждения. Теперь он едва мог сосредоточиться. Он заставил себя перевести взгляд с ее ласкающей руки на ее лицо.

— Что… что ты имеешь в виду?

Она улыбнулась.

— Я хочу связать тебя. Кое-что с тобой сделать. Может быть, заставить тебя принять мое мнение о некоторых вещах. Как тебе?

Он застонал.

— Да. Господи. Черт, Рокси.

Роб чувствовал себя беспомощным. И глупым. Несколько минут назад он думал о том, как глупо было позволять ей манипулировать собой с помощью секса. И вот он снова позволил этому случиться. Правда заключалась в том, что он был бессилен против нее. Сопротивление было невозможным, уступчивость — данностью. Она начала по-настоящему работать над ним, сжимая и поглаживая все сильнее и сильнее. Он снова застонал и заерзал на сиденье.

— Ты сейчас кончишь.

Роб захныкал.

Она отпустила его и рассмеялась.

— Ты в порядке, Роб? Ты выглядишь каким-то… расстроенным.

Он откинулся на спинку сиденья и прислушался к своему бешено колотящемуся сердцу. Он вздрогнул.

— Господи…

Она хихикнула.

— Ты уже подсел на меня. Я — твой героин. Признай это.

— Об этом есть песня.

— Что за песня?

— Она называется "Она для меня как героин". Ее исполняет The Gun Club^[13].

— Мне знакомо это название. Правда, я их не слышалa. Классные?

— Да.

— Kруто. Какая еще музыка тебе нравится?

Роб пожал плечами и потряс головой, чтобы прояснить ее. Он не хотел говорить о музыке. Он только хотел снова почувствовать, как ее рука скользит вверх-вниз по его ноге.

— Хм… рок. Ну, знаешь… тяжелый рок. Металл. Панк. Психобилли.

— Психобилли? Как The Cramps?^[14]

— Ага.

— Я их обожаю. И Twathammer^[15]. Тебе нравятся фильмы ужасов?

Он кивнул.

— Да.

Она улыбнулась.

— Мне тоже. В общем, очень сильно. Понимаешь, Роб? Так и должно было случиться. Мы с тобой настолько подходим друг другу, что это чертовски больно, чувак.

Сначала Роб ничего не сказал. Многое в Рокси вызывало у него отвращение. Она была плохим человеком. Она совершала очень плохие поступки. Но, по правде говоря, он действительно чувствовал себя в некотором роде очень похожим на нее.

— Я думаю, мы в некотором роде похожи, — сказал он наконец. — Но я никогда не уверен, говоришь ли ты мне то, во что действительно веришь, или просто морочишь мне голову.

— Это часть веселья, Роб.

— Hет. На самом деле это не так, Рокси.

Ее глаза расширились, и она выпрямилась за рулем.

— О-о! Давай подберем попутчика!

— Что?

Роб повернул голову направо и осмотрел обочину дороги. Примерно в четверти мили от себя он увидел стройную фигуру. Мужчина стоял, подняв большой палец. У него был изможденный, обветренный вид бездомного. Когда они подъехали ближе, Роб смог разглядеть глубокие морщины на лице мужчины. У него был жесткий, недружелюбный взгляд. Робу совсем не понравился вид этого человека.

— Я не думаю, что это хорошая идея.

— Да, но я здесь главная, и твое мнение, черт возьми, не имеет значения.

Рокси сбросила скорость и съехала на обочину. Она нажала на кнопку, и стекло со стороны Роба опустилось. Автостопщик подошел к машине и наклонился, чтобы заглянуть внутрь.

— Куда вы направляетесь?

Рокси усмехнулась.

— Куда бы мы ни направлялись… Запрыгивай. Задняя дверь не заперта.

Мужчина отошел от окна и открыл заднюю дверь. Он забросил туда свой рюкзак, забрался внутрь и захлопнул дверцу.

— Не могу передать, ребята, как я ценю вашу доброту. Большинство людей в наши дни не утруждают себя тем, чтобы помочь товарищу.

Рокси повернулась на своем сиденье и уставилась на парня через щель между сиденьями.

— Большинству людей должно быть стыдно за себя. Как тебя зовут, незнакомец?

— Карл МакKой.

Рокси протянула руку на заднее сиденье.

— Рада познакомиться с тобой, Карл. Я — Рокси. А моего друга зовут Роб.

Карл пожал ей руку, и Рокси сжала ее.

— Рад познакомиться с вами обоими.

— Карл, мне неприятно тебя расстраивать, но никто не ездит бесплатно, по крайней мере, в этой машине. Я вижу, у тебя нет денег, но ты можешь заплатить.

Голос мужчины стал настороженным.

— Да? Что бы это могло быть?

Рокси продолжала ухмыляться.

— Задница, бензин или трава, Карл. Задница, бензин или трава. В данном случае — задница, — oна кивнула на Роба. — Мой друг сейчас очень расстроен. Цена твоей поездки — минет.

У Роба отвисла челюсть.

— Что за хрень, Рокси?

Карл усмехнулся.

— Это не проблема. Я могу отсосать у классного парня.

Рокси рассмеялась.

— Не сомневаюсь, что так и есть, Карл. Не сомневаюсь, что так и есть.

— В тюрьме у меня это здорово получалось.

Роб покачал головой.

— Ни за что, Рокси. К черту все это.

— Либо так, либо по-другому. Tы понимаешь, что я имею в виду.

Карл на заднем сиденье быстро пришел в замешательство.

— Что значит "по-другому"? Не знаю, нравится ли мне, как это звучит.

Роб ненавидел, когда его заставляли делать этот выбор. Он бы не позволил какому-то дурно пахнущему, почти беззубому, уродливому бездомному мужчине прикоснуться ртом к его пенису. Он и представить себе не мог, что когда-нибудь позволит этому случиться. И все же другой вариант был равносилен смертному приговору.

Карл громко кашлянул на заднем сиденье.

— Э-э-э… Думаю, мне пора выходить. Если бы вы только отпустили мою руку, юная леди.

Рокси высвободила руку, выхватила из сумки пистолет 38-го калибра и направила на него.

— Ты никуда не пойдешь, гребаный бездельник. У Роба все еще есть выбор.

Карл начал плакать.

— Пожалуйста. Не надо. Я сделаю все, что угодно.

Рокси рассмеялась.

— Срань господня, правда? Вообще все, что угодно? Ух ты. Знаешь что, я никогда раньше этого не слышалa. Люди никогда, ни за что не говорят этого, когда они вот-вот умрут. Серьезно.

Карл захныкал. Он шмыгнул носом.

— Пожалуйста…

— Заткнись, — Рокси взглянула на Роба. — Грубые движения губами, как у старика, либо по-другому. Решай сейчас.

Роб отвернулся от нее и вздохнул.

— По-другому.

Она улыбнулась.

— Хороший выбор. Я одобряю.

Роб закрыл глаза и съежился, ожидая услышать звук выстрела, который в машине прозвучал бы невыносимо громко.

— Убирайся, Карл.

Роб услышал, как у мужчины перехватило дыхание.

— Ч-что?

— Ты слышал меня. Сегодня твой счастливый день. Убирайся, бездельник.

Карлу не нужно было повторять дважды. Он выскочил из машины и захлопнул дверцу. Роб открыл глаза, взглянул в боковое зеркало и увидел, что мужчина быстро идет в противоположном направлении.

Рокси рассмеялась и хлопнула по рулю.

— Бля! Это было весело.

Роб не мог ничего сказать. Он просто уставился на нее.

— Тебе, наверное, интересно, почему я его отпустила, — Рокси похлопала его по колену. — У тебя такой вид, будто ты только что увидел привидение. Бедный малыш. Позволь мне объяснить. Я не хотела убивать этого парня. И в том, что я его отпустила, нет ничего страшного. Такой парень, как он, не пойдет в полицию, так что он не помеха. Настоящей наградой было то, что ты сделала этот выбор. Теперь я знаю, что в тебе это тоже есть.

Роб покосился на нее.

— Что?

— Убийство, Роб. В твоем сердце живет жажда убийства. Прямо как у меня.

Роб открыл рот, чтобы автоматически возразить, но слова не шли с языка. Он промолчал, потому что эти слова были бы ложью.

Она была права.

Ему хотелось плакать.

Рокси все еще смеялась, когда включила передачу и влилась в поток машин.