Тайные тропы

Глава 6

— Неправильно разговор начинаете, Олег Георгиевич, — без особых сантиментов ответил ему я. — Ни «здрасьте», ни «как дела», а вот так, сразу в лоб вопросом… И потом — я ж вам не подчиненный, докладывать, куда да зачем еду, не обязан. Более того — мне бы очень хотелось понять, откуда это вы так хорошо осведомлены о моих планах? И в какой связи?

А ведь где-то у меня сквозит. Нет, это не факт, конечно, не исключено, что все проще, и Ровнин просто-напросто получил информацию от авиаперевозчика. Аркаша билеты купил еще ночью, он мне и сообщение на этот счет прислал. Кстати, был уверен, что полетим в бизнес-классе, судя по его подходу к делу, но нет, обычный эконом.

Но если все же сквозит, то выбор персоналий не так и велик. Кто знал о поездке? Модеста с Сенькой можно сразу в сторону отметать, Геля… Да ну, нет. Она, конечно, на меня жутко обиделась за то, что я ее с собой не беру, но такое и раньше случалось. Аркаша — тоже вряд ли. Остается кто? Правильно, Марго.

И ведь даже базу для оправдания подобного поступка подвести можно. К примеру, Ровнин мог ей пообещать защиту отдела в грядущих прениях с Самвелом. Стимул? Стимул. Да еще какой.

Ну да, до сего дня лично мне про подобное сотрудничество отдельских с кровососами слыхать не доводилось, но, во-первых, это не означает, что такое не случалось раньше. Во-вторых, при жизни Маргарита все же являлась их коллегой, потому запросто могла прийти за помощью к своим. А тем это только в радость, в перспективе маячит возможность легально проредить московскую вурдалачью грядку. Ни для кого не секрет, что они не прочь повторить большую резню, случившуюся в столице на заре этого века. Не то чтобы спят и видят, конечно, но представившийся случай с удовольствием используют, это точно. И заметим, поводов для такого взгляда на вещи у отдела хватает, поскольку вурдалаки на самом деле порядком подраспоясались, забыв о том, как их два десятка лет назад гоняли по Москве, убивая одного за другим.

А меня так, по дороге зацепили. До кучи. Интересно им, за каким лешим Чарушина бог весть куда понесло? Явно не просто так. Плюс недавно он проходил свидетелем по очень странному двойному убийству ворожей, что тоже любопытно.

По всем законам людской логики мне бы сейчас, конечно, следовало послать Марго куда подальше. Неважно, что ее вина не доказана, есть подозрения, этого достаточно. Но то людская логика, а она не человек. И мне, похоже, дело иметь придется не только с людьми, потому ее клыки, живучесть и скорость очень могут пригодиться.

Ну и есть еще один момент, немного чистоплюйский, а при моей профессии просто-таки неприемлемый. Не люблю я напраслину на кого-то из своего ближнего круга возводить, не имея на то твердых доказательств. Вот такой у меня бзик. Когда-то очень давно, еще в юности, я допустил подобную ошибку, бросив обвинения в лицо родному мне человеку, который, как выяснилось, ничего такого не делал. Потом выяснилось. Позже. Казалось бы — ерунда, пойди, извинись, скажи: «Ну дурак я, сам про это знаю». И пошел бы, и сказал, если бы было кому меня выслушать. А так все это мне пришлось свежему холмику земли излагать, запинаясь и отводя глаза в сторону.

Вот с тех пор и появилась у меня эта оригинальная разновидность локуса контроля. И, ради правды, не сильно-то я с ней борюсь, потому что мой ближний круг не так уж широк, а подобные ситуации возникают крайне редко.

Что до Марго… Если дело дойдет до состояния «все прояснилось полностью», то дело может повернуться по-всякому. Может, мы с ней честь по чести поговорим и найдем точки соприкосновения, а может, самолет в Москву вернется и без моей приятельницы.

Это если мы вообще доберемся до вышеуказанного самолета, а не останемся навсегда где-то под горами. Бессмертных на этом свете точно нет, на всякого найдется своя погибель.

— Извини. — Олег Георгиевич отпил кофе и ковырнул ложечкой кусок торта, который ему только что принесла официантка. — Меня мои раздолбаи с утра уже успели накрутить, вот я режим начальника и не выключил.

— Потому и перенесли встречу сюда, в кафе? — поинтересовался я. — Ну, может, и правильно. Если бы вокруг еще родные стены были, вы бы, наверное, меня сейчас еще и квартальной премии лишили.

— Остёр, — глянул на меня поверх очков Ровнин. — Нет, не поэтому. Просто кофе нормального захотелось выпить. Да и шумно у нас там сегодня. Ладно, это все не твои заботы.

— И очень хорошо, — согласился я. — У меня своих полон рот, мне только ваших еще и не хватало.

— Так я про это и говорил, — подтвердил Олег Георгиевич. — Ты у нас специалист востребованный, по городу и окрестностям как подорванный скачешь, а теперь вообще вон в Екатеринбург собрался.

— Нормальное явление, — усмехнулся я. — Работа у меня такая. Клиенты разные, пожелания тоже разные, потому одной столицей зона моих интересов не ограничивается. В мае, например, я в Астану прокатился, а до того в Хабаровске и в Вятке побывал. Кстати, не припоминаю, чтобы те мои выезды у вас хоть какой-то интерес вызывали.

— Про Черногорию забыл рассказать, — отпив кофе, заметил начальник отдела, — в которую тебя на частном самолете туда-обратно свозили несколько дней назад.

— Было, — кивнул я. — Но опять-таки не понимаю, что здесь такого. Говорю же — клиенты разные. Два года назад у меня вообще морская эпопея случилась, меня заказчик на своей яхте потащил на остров в Карибском море сокровища искать. Хрен знает, с чего он решил, что мое присутствие гарантирует ему успех в начинаниях, но факт есть факт — месяц с лишним вот такой фигней занимался. Сначала бороздил морские просторы под песни вроде «Приятель, веселей разворачивай парус», а потом еще мозоли лопатой на ладонях такие набил, что страх господень. Про всякую дрянь, такую как москиты и бешеная влажность, я уж не говорю.

— И что, нашли? — заинтересовался Ровнин.

— Представьте себе — да, — рассмеялся я. — Правда, не клад, а могилу, в которой лежали не пиастры и гинеи, а откровенный хлам, разные заржавевшие кортики и пистолеты, плюс еще кости их владельцев, но заказчик остался доволен. Он этот антиквариат после отреставрировал за большие деньги и на стенах в своем доме развесил. А останки джентльменов удачи с почетом захоронил на косе Палисадос. Сам тому свидетелем был.

— Это где раньше Порт-Ройал стоял? Город пиратской славы? — усмехнулся Олег Георгиевич. — С фантазией товарищ.

— Не без того. Но я с ним больше не сотрудничаю. Нет, заплатил он мне очень хорошо, тут без вопросов, но зависеть от чьих-то прихотей я не желаю. Это вопрос самоуважения.

Да прямо скажем — откровенным психом оказался этот клиент. Желания с ним плыть куда-либо у меня не имелось ровным счетом никакого, о чем он сразу был поставлен в известность, но в результате через пару дней мне в подъезде собственного дома врубили такую дозу снотворного, что я только в самолете в себя пришел, да и то не совсем. Окончательно я очухался уже в открытом море. И еще хорошо, что мы тогда ту могилу отыскали, а то ведь неизвестно, чем дело могло кончиться, поскольку олигарх уже на полном серьезе считал себя капитаном Флинтом, усугубляя ситуацию употреблением рома в просто каких-то конских дозах. Что скрывать — я уже начинал подумывать о том, чтобы заказчика втихаря притопить или в волнах Караибского моря, или в небольшом болотце, которое имелось на острове, а после свалить на его яхте куда-то поближе к людным местам. И пара его охранников, глядя на вконец сбрендившего шефа, несомненно приходила к тому же самому выводу. Долг долгом, но находиться в компании вооруженного безумца, который шатался по острову в расшитом золотом камзоле с бутылкой рома в одной руке и с Desert Eagle в другой, удовольствие так себе.

Кстати, с той поры фильмы про пиратов, острова сокровищ и все такое прочее смотреть не могу. Скорее всего, потому что на красивую картинку сразу накладываются воспоминания о вечно зудящей от укусов летающих и ползающих тварей коже, о гнилостном запахе, который то и дело ветерок доносил из гущи джунглей, оттуда, где находилось болото, и о пьяных воплях заказчика, сулящего повесить всех нас, одного за другим, на нок-рее.

Кстати, его счастье, что он тогда решил там остаться, на Барбадосе. Очень я был зол, несмотря даже на то, что со мной крайне щедро рассчитались, потому вернись этот флибустьер хренов в Москву — кто знает, чем все могло кончиться. Для него, не для меня.

— Эй, Чарушин, ты со мной? — Перед моим носом щелкнули пальцы. — Или как?

— Брр… — передернулся я. — Извините, воспоминания одолели. Так вот — много где мне бывать приходится. Потому что как потопаешь, так и полопаешь.

— Это понятно, — кивнул собеседник. — Так вот о Черногории…

— А не о чем говорить, — даже не дослушав его, заявил я. — Олег Георгиевич, при всем уважении к вам, любые темы, связанные с личностями моих клиентов, их именами, родом занятий и местами обитания, мы обсуждать не станем. Это вопросы конфиденциальности, а они для меня святы.

— Слишком сладкий, — Ровнин отодвинул от себя торт, — аж зубы сводит. Максим, я уважаю твою профессиональную позицию, потому данной темы мы касаться больше не станем. Но напоследок все же хотел бы отметить один важный момент: может случиться так, что среди твоих клиентов окажется кто-то, к кому у отдела есть немалые личные счеты. Что ты так на меня уставился? Представь себе, и у нас такое случается.

— Вы же вроде всегда беспристрастны в своих суждениях, — заметил я. — Ведь такова позиция вашей организации, насколько мне известно? Ничего личного, это просто наш долг.

— Мы живые люди, — пожал плечами Олег Георгиевич, — а значит, способны и на любовь, и на ненависть, даже в рамках служебной компетенции. Редко, очень редко, но тем не менее. Так я к чему это говорю: если вдруг среди твоих нанимателей окажется уникальная личность, за которой перед отделом числится вот такой личный должок, то мой тебе добрый совет — не проявляй чудеса героизма и принципиальности, просто отойди в сторонку и дай нам сделать то, что мы задумали. Ни я, ни кто-то из моих сотрудников не станет требовать от тебя нарушения профессионального кодекса, мы уважаем те взгляды и принципы, что тебе привил Мирослав, но и ты с учетом сложившейся ситуации прояви определённое благоразумие. Тем более что ты не занимаешься личной охраной, верно? Ты оказываешь услуги другого рода.

А ведь он о Шлюндте ведет речь. Сто процентов. Он догадывается или даже точно знает, кто мой новый заказчик. Откуда? Понятия не имею. Хотя кое-какие предположения сделать, конечно же, можно. За слезой Рода охотятся и Марфа, и колдуны, и еще невесть кто, причем личности эти сплошь и рядом нерядовые, то есть очень неглупые и крайне информированные. Может, кто и пронюхал об интересе Карла Августовича к данному артефакту, а после слил узнанное отдельским, с целью усложнить конкуренту бытие. Кстати, моя бывшая такое запросто устроить могла, это вполне в ее стиле. Ну а связать Шлюндта и меня — дело крайне несложное.

А ведь именно из-за него, Ровнина сотоварищи, этот старичок в Москву носа не сует. Интересно, чем старичок-антиквар им так насолить мог? Какую-то диковину из-под носа увел или как-то по-другому напакостил? Вот прямо интересно стало!

— Чего я никогда делать точно не хотел, так это портить отношения с вами, Олег Георгиевич. — Я отсалютовал чашечкой кофе собеседнику. — И это ни разу не прогиб, нет у меня такой привычки. Я на самом деле вас очень уважаю. Причем не возглавляемую вами организацию, а лично вас. Потому могу твердо пообещать — если возникнет такая ситуация, что мне придется оказаться между двух огней, то я отойду в сторону. При условии, разумеется, что в этом случае не пострадает моя деловая репутация и мне не придется нарушить данное кому-то слово.

— А если я попрошу тебя оказать нам некоторое содействие? — глянул на меня поверх очков Ровнин. — Не на коммерческой основе, а по дружбе?

— Опять-таки — нет проблем, — охотно согласился я. — Если, разумеется, это не будет связано с…

— Все-все, понял, — выставил перед собой ладони Олег Георгиевич. — Не заводи снова ту же самую пластинку. В принципе твоя позиция понятна, и она меня вполне устраивает. Впрочем, не сказать, что я удивлен, она разумна и практична, чувствуется школа Мирослава. Он никогда не брал заказы, за которыми маячила чья-то междоусобица или внутренние дрязги.

Чистая правда. Наставник не раз повторял мне, что одной из самых больших глупостей, которую только можно совершить, является участие в чужом личном конфликте. Именно личный, о каких-то глобальных и непрекращающихся вещах вроде противостояния ковенов ведьм или просто большой войны речь не шла. А вот если ты встанешь, например, на сторону одного из ссорящихся супругов, полезешь в дело о наследстве или, вот как сейчас, помешаешь осуществиться мести — тогда беда. В любом случае ты проиграешь, а то и вовсе останешься крайним. Супруги помирятся и сразу после этого назначат именно тебя главным врагом семьи, проигравший наследник обвинит в своей неудаче не адвоката или судью, а именно тебя, хотя бы потому, что это проще всего, ну а месть… Месть очень тонкая и сложная штука, которая никогда не проходит бесследно, даже в том случае, если мститель не достиг цели. А поскольку мы говорим об отделе, то можно смело утверждать, что рано или поздно кто-то из его сотрудников осуществит задуманное, и мне точно ни к чему, чтобы мое имя было внесено в список рядом с фамилией Шлюндт.

Блин, у самого Карла Августовича, что ли, спросить, чем же это он так им насолил, а?

— Я хорошо помню все, что мне преподал наставник. И, повторюсь, не буду мешать вам в реализации задуманного. Думаю, если вы решили с кем-то свести счеты, то имеете на это право.

— Долг крови, — как бы между прочим сказал Ровнин, а его тонкие белые пальцы согнули чайную ложку, — старый и до сих пор неоплаченный.

— Ого! — отметил я. — Тогда тем более можете рассчитывать на мою лояльность.

— Большего я от тебя и не прошу. — Ложечка разогнулась в обратную сторону. — Н-да. И в качестве небольшого «спасибо» вот тебе телефон нашей коллеги в Екатеринбурге. Чужой город, чужие люди, мало ли что может случиться? Потому никогда не помешает человек, который что-то понимает в местных раскладах.

Передо мной легла квадратная бумажка, на которой каллиграфическим почерком были написаны номер мобильного и два слова — Светлана Метельская.

— У вас там есть филиал? — изумился я — Надо же! Нет, мне рассказывали, что вы не одни такие в стране, но я не думал…

— И правильно делал, — поморщился начальник отдела. — Нет у нас никаких филиалов, представительств и тому подобных заведений. Тут, друг мой Максим, все очень сложно и запутано, в первую очередь потому, что жизнь — крайне непростая штука. Коллеги есть, но как все обстоит на самом деле, тебе знать ни к чему.

— Не хотите рассказывать — не нужно, — согласился я, беря бумажку. — А за телефон — спасибо. Ваша правда, никогда не знаешь, с какой стороны и когда тебе может прилететь.

Не факт, что я этой Светлане вообще позвоню, но Мирослав часто говорил мне: «Никогда не отказывайся от чужой помощи, даже тогда, когда думаешь, что она идет не от чистого сердца. А вдруг ты ошибаешься?» Время показало, что он был абсолютно прав, поскольку после его ухода я вот таким отказом обидел как-то очень хорошего человека. Сильно обидел, до сих пор стыдно.

К Геле, понятное дело, это правило никак не относится, в первую очередь потому, что между помощью и блажью лежит смысловая пропасть.

— Если думаешь, что она тебе на хвост присядет и будет мне докладывать о каждом шаге — это не так. — Ровнин допил кофе и задумчиво глянул на дно чашки. — Знаю, что звучат мои слова неправдоподобно, но я говорю как есть. У меня нет интереса к твоему заданию. Нет, гоняетесь вы, похоже, за действительно забавной штучкой, но нам до ваших страстей-мордастей дела нет. Зато имеется интерес к тому, кто тебя нанял, а он к вашей компании точно не присоединиться. Он по лесам бродить не любит и по горам лазать не стремится, на это есть другие, такие, как ты. Так что в пиковом случае не стесняйся к Свете обращаться. Да и она сама, может, вас найдет. Я ей позвонил, рассказал, кого в гости ждать, а это дама сильно любопытная, наверняка пообщаться захочет.

Может, и напраслину я на Марго взвожу. Она знала, куда мы летим, но зачем, для чего — нет. И уж точно ни малейшего понятия не имела о личности моего нанимателя.

Интересно, кто же тогда с Ровниным так пооткровенничал? Я, пожалуй, поставлю на Марфу. Она все расклады знала — и про Шлюндта, и про слезу Рода. И с отдельскими, кстати, вполне себе неплохо общается. Неофициально, разумеется, но долетали до меня кое-какие слухи о том, что в старые времена, еще в середине прошлого века, она их руками кое-кого из своих конкуренток на пути к власти убирала, разыгрывая очень неслабые многоходовочки. Слухи не факты, разумеется, но и на пустом месте они не возникают, особенно такие.

А меня им слить ей вообще ничего не стоит. Я для ведьм никто.

— И напоследок. — Олег Георгиевич взмахнул рукой, подзывая официанта. — Я не лезу в твои дела, Макс, но не могу не сказать: он обманет тебя. Ручаюсь, так и случится. Он всегда обманывает тех, кого приближает к себе. Нет, то, что обещано, ты получишь, но награда окажется с таким привкусом горечи, что радости от обладания ей ты не испытаешь. Не знаю, что именно твой заказчик обещал, но имей в виду — ты в любом случае окажешься в убытке.

Может, и так, Олег Георгиевич, может, и так. Но все дело в том, что никакого обладания наградой у меня не предвидится, поскольку она в принципе нематериальна. А что до обмана… В Навь он меня отведет, вы и сами это только что подтвердили, и Мирослава я там найду, это ведь тоже входит в условия контракта. А потом мне останется всего лишь сделать то, к чему я давно готов, а дальше хоть трава не расти.

Потому не сделаю я того, что вам так нужно, и слова, которые вы сейчас ждете, не прозвучат.

— Спасибо за телефон, — я потряс в воздухе бумажный квадратик, — и за кофе. Магнитик из Екатеринбурга привезти?

— Лучше поищи мне там кассету с альбомом «Чайфа» «Дуля с маком», — попросил он.

— Кассету? — непонимающе глянул на него я.

— Магнитофонную, — он изобразил пальцами нечто прямоугольное. — До цифрового формата были компакт-диски, а до них кассеты. Вот ее хочу. Я, знаешь ли, старовер, до сих пор магнитофон слушаю. Там звук настоящий, не генно-модифицированный. «Дуля» у меня, конечно, есть, но кассета с «Чайфом», привезенная из Екатеринбурга, это как пластинка «битлов», купленная в Ливерпуле. Это тоже в каком-то смысле артефакт.

Он расплатился с официантом, пожал мне руку и покинул кафе. Я посмотрел ему вслед и достал смартфон.

— Здравствуй, Максим, — практически моментально ответил на мой вызов Анвар. — Ты звонишь с тем, чтобы порадовать мое сердце, сообщив, что ханым-эфенди согласилась отдать тебе часы? Скажи, что да, согрей мою душу.

Елки-палки! Про часы, сработанные швейцарцем… Как там его… А, Фавром. Так вот — я про них напрочь забыл! Вообще из головы вылетело!

— Увы, увы, друг мой, — печально произнес я. — Пока я не смог добраться до столь важного для тебя предмета, но это не значит, что он не станет твоим. Просто ситуация у меня тут, в Москве, сложилась такая, что не стоит посторонних людей, скажем так, светить.

— Понимаю, — выдержав паузу, ответил турок. — В жизни случается всякое. Может, я смогу чем-то тебе помочь? Деньги, связи? Если надо, у меня есть несколько друзей, у которых подросли крепкие славные сыновья. Много чего умеют и лишние вопросы никогда не задают. Только скажи, и уже сегодня они прилетят в Москву. Заодно они потом мне бы и часы привезли.

За что люблю Анвара, так это за то, что, делая какое-то добро другим, он никогда не забывает про свой интерес. Как, впрочем, и выставить со временем счет за это самое добро.

— Нет-нет, я справлюсь со всем сам. Но об одной небольшой услуге попросить все же хочу.

— Только скажи, что тебе нужно, и ты это получишь, — медово прожурчал в трубку Анвар.

— Сегодня отправлю в Анталию свою секретаршу, Гелю, — произнес я. — Очень тебя прошу — присмотри за ней. В ваш благословенный край разные люди приезжают, отдыхают в нем тоже каждый по-своему, а она у меня девочка домашняя, скромная и красивая. Мало ли что?

— Даже не волнуйся, — заверил меня мигом Анвар. — Ее встретят, глаз не спустят, в лучший номер поселят, живые цветы и рахат-лукум каждый день приносить станут… Э, что рассказывать? Сам же знаешь — ты и твоя женщина всегда желанные гости в моих владениях.

Что да — то да. Так, как в его отеле, обо мне никогда никто не заботился. Даже родители в детстве.

— Только пусть напишет, каким рейсом прилетает, — добавил Анвар. — Без этого сложно. Лето, сезон, людей в аэропорту много. И еще, друг мой, про часы все же не забудь. Очень они для меня важны!

Последнее, кстати, оказалось верным не только для Анталии, но и для Москвы. В Шереметьево, откуда мы отбывали в Екатеринбург, народу тоже более чем хватало.

— Малая твоя уже отбыла? — глянула на табло вылета-прилета Марго, стоявшая рядом со мной. — Или как?

— Отбыла, — подтвердил я, — еще полтора часа назад. Обиделась на меня жутко. Приперлась в офис с чемоданом, попыталась усовестить, приводила аргументы, из которых следовало, что меня с тобой на пару там если не камнями побьют, так сожгут, а когда своего не добилась, то даже чемодан не дала до такси донести, сама его поперла.

— Даже в щечку не поцеловала, — предположила вурдалачка, ехидно улыбнувшись.

— И это тоже. А еще велела ей не звонить. Дескать, сказано отдыхать, значит, она так и поступит. И отвлекать ее от этого процесса не стоит.

— Расстроился?

— Невероятно. Не знаю даже, как дальше жить стану.

— Весело, — скинула капюшон с головы Марго. — Это у нее в Турции скука. Что там? Выпивка рекой, анимация и мужчины разной степени свежести. Вот у нас в перспективе — да. Комары, палатки, горы.

— Реки, — между прочим добавил я.

— Какие реки? — насторожилась Марго. — Ты о чем?

— Чусовая, — пояснил я. — И еще Уфа. Да не дергайся ты так, может, и обойдется, может, не придется по ним сплавляться.

— Не с моим цыганским счастьем, — помрачнела вурдалачка. — Тьфу, что ж все против меня?

— Хочешь — оставайся в Москве, — предложил я, — заднего сыграть еще не поздно. Если тебя смущает, что ты вроде как меня подвела, — это не так. Претензий не последует, и плохо о тебе не подумаю.

— Нет уж. — Марго глянула в сторону стекол, отделяющих аэропорт от улицы. — Лучше река, чем тут ошиваться в ожидании невесть чего. Макс, я сегодня весь день в подвале просидела, среди труб, трех крыс там съела и с местными подъездными поругалась. Мне такая жизнь даром не нужна. Так что я с тобой. Ну а реки… Если что, я бережком пойду, авось не отстану. Я не человек, не устаю, лишь бы было чем силы восстановить. Да и беречь себя от переломов и вывихов не нужно.

— Ага, особенно днем, — хмыкнул я. — Мне вообще пока не очень ясно, как мы проблему с солнцем решать станем.

Марго промолчала, потому что ответить ей было просто нечего.

— Ты мне другое скажи, — обратился я к ней, поглядывая на информационную будку, у которой мы договорились встретиться с Аркашей. — Та девка, которой ты в моем офисе глотку выдрала, она кто? Ты же ее узнала. Мало того — орала так, будто давнего врага встретила.

— Она и есть враг, — оскалилась Марго. — Не давний, врать не стану, но лютый. Это ж она командовала теми, кто моих ребят упокоил! И сама двоих прикончила — Мирона и Сеню.

— Иди ты! — крайне изумился я. — Серьезно?

— Нет, блин, шутки с тобой шучу, — скрипнула зубами вурдалачка. — А смысл мне врать какой? Кстати, за одно то, что удалось с ней посчитаться, уже за мной должок перед тобой есть.

Стоп-стоп-стоп. Как-то одно с другим не сходится. Или наоборот — сходится? Если нападение на семью Марго устроил Самвел, следовательно, эта девка ему служила. То есть получается, что тогда, у Газвана, я правильно ему претензию выкатил? Выходит, на самом деле именно его ближники меня чуть не осушили?

Представляю, как он в душе надо мной смеялся, особенно когда я приносил извинения за возведенную на него напраслину.

Или все совсем не так, и резню устроили не по приказу Самвела. Тот на самом деле сунул ноги в красные «мокасины» и улетел в Ереван пить деликатесную кровь соплеменников, которая благоухает долмой и отменным коньячком, не отдав перед этим никаких распоряжений, касающихся уничтожения семьи строптивой Марго. Это сделал кто-то другой, обставив все так, чтобы претензию выставили именно Самвелу. Потому, может, моя приятельница и осталась цела. Даже не может. Даже наверняка. По всем законам войны ее первую должны были в прах обратить и уж точно не позволить унести ноги. Но претензию по поводу произошедшего московским старейшинам должна выкатить именно она как глава семьи, потому она сейчас стоит рядом со мной.

Или все еще интереснее. Может, ее отпустили потому, что знали, к кому именно она, скорее всего, пойдет за защитой после того, как ее свои же ко всем чертям пошлют? А именно — ко мне? Ведь все так и случилось. Ростогцев отказал Марго в поддержке, и она в результате спряталась в моей машине.

Кстати, любая из версий косвенно подтверждает то, что Марго вряд ли является инсайдером. Я слишком хорошо ее знаю, она скорее сама бы конечной смертью умерла, чем дала перебить свою семью ради чьих-то целей или даже очень большой награды. Не из того теста она сделана.

Ладно, закончу со слезой Рода, размотаю и этот клубочек. Теперь это дело принципа. Впрочем, может, одно с другим еще и сопряжется, есть у меня подозрения, что все эти события повязаны между собой общей ниточкой.

— Максим! — Вынырнувший невесть откуда помощник Шлюндта подошел к нам, радостно улыбаясь. — Вот и я! Все, можем идти на регистрацию! Билеты — вот! А это ваша знакомая? Она вас провожает? Здравствуйте, я Аркадий!

Он поправил галстук и протянул Марго руку.

Та окинула юношу взглядом, причем было видно, что ее поразил его внешний вид. Впрочем, мне тоже было не до конца понятно, чем именно наш спутник руководствовался, облачившись в костюм-тройку и лаковые штиблеты. Мы же не на корпоратив идем и не на бизнес-тренинг, верно?

— Нет, она летит с нам— пояснил я ему.

— Да? — молодой человек немного опешил. — Так нельзя же. Было распоряжение, чтобы, значит…

— Это не обсуждается, — прервал я его путаные речи. — И вот что еще — сразу проясню ситуацию. Главный в этой поездке я. Только мне решать, что, как, когда, кому и где делать. Высказывать свое мнение по тем или иным вопросам, конечно, можно и нужно, но вот упорно настаивать на нем не стоит. Если мысль толковая, я ее одобрю без дополнительной аргументации. Если начнутся споры и склоки, я особо церемониться не стану, и дальше до цели каждый из нас будет добираться по отдельности. Марго… Кстати, Аркаша, это — Марго. Так вот — сказанное касается не только этого модника, но и тебя.

— А я что? Я ничего, — пожала плечами вурдалачка. — Ладно, пойду поищу наш самолет, надо себе местечко поуютнее найти. Аркадий, какой номер рейса?

— СУ 1406, — на автомате ответил тот. — А как же вы без билета?

— Да вот так. — Марго одарила его улыбкой, продемонстрировав при этом два длинных верхних клыка, не оставлявших простора для фантазии, поправила сумку, висящую у нее на плече, и направилась в сторону служебных помещений, в которые, без сомнения, она попадет с той же легкостью, что и в салон самолета.

Главное, чтобы ничего не перепутала и улетела туда, куда надо. А то ведь я без оружия останусь, оно как раз в той самой сумке. Нет, можно было бы пойти официальным путем, сдать его по всей форме, чтобы оно путешествовало в кабине пилотов, в специальном сейфе, но не люблю я этой маеты. Да и Марго себя полезной ощутит, а то ведь видно, что ей на самом деле лихо приходится.

— Она… — Аркаша сглотнул и ткнул пальцем в сторону удаляющейся от нас вурдалачки. — Она что…

— Привет, мальчишки! — раздался звонкий голос, и мою шею обвили гибкие девичьи руки. — Не ждали, да?