Тайны затерянных звезд. Том 7

Глава 17

Всё началось с самого первого момента после входа в сектор Нефрит. Как только наш корабль вынырнул из спейсера, от висящей неподалёку контрольно-пропускной станции тут же отделился небольшой двухместный перехватчик, и пошёл на сближение, вызывая нас по каналу связи. Это напоминало наш визит в серый сектор, где происходило всё примерно то же самое и по такому же сценарию, и, судя по взгляду капитана, я не один заметил сходство.

Но, когда капитан кивнул Кори, и она открыла канал связи, всё сходство моментально улетучилось. Потому что из динамиков, вместо наглого и самоуверенного тона космических бандитов, раздался вполне официальный и серьёзный запрос:

— «Затерянные звёзды», говорит «Зелёный дракон». Я представляю силы самообороны сектора Нефрит и уполномочен встречать все корабли, прибывающие в наш сектор. Назовите номер предписания, согласно которому вы прибыли в наш сектор.

Номер предписания у нас, конечно же, был — получить его было несложно. Нефрит, как Кайто и говорил, действительно оказался не таким уж рассадником ксенофобии, как о нём привыкли думать. В конце концов, одна из двух населённых планет Триады вообще была открыта для туризма, и, говорят, что программы отдыха там пользовались какой-никакой популярностью. Не курортный мир, конечно, а что-то ближе к пешему туризму, прогулкам по серным озёрам и дремлющим вулканам, но каждому своё, как говорится.

Правда мы сейчас летели на Мандарин, и получить предписание на визит туда оказалось чуть сложнее. «Чуть» — потому что с нами был Кайто, который и выбил нам необходимый документ, не знаю даже каким образом. То ли за счёт своих хакерских навыков, то ли за счёт того, что азиат.

Кстати, сейчас Кайто тоже усиленно тянул вверх руку, явно пытаясь привлечь к себе внимание. И, когда капитан наконец перевёл на него взгляд, техник показал на свой рот, а потом на приближающийся за лобовиком перехватчик. Даже без слов понятно, что он просил поговорить с охранниками сектора. И, секунду помедлив, капитан кивнул. Всё же Кайто тут практически у себя дома… В смысле, он натурально, у себя дома! Наверняка он знает, с какой стороны подойти к здешним цепным псам… Вернее, драконам.

— Эрши ба ши эр, — отчеканил Кайто, переходя на свой смешной птичий язык. — «Миту синчэнь» хао баогао, вомынь чжэн чао Маньда лин' фансян хансин, цзихуа цзай Нинлунь ши хантянь ган чжоло. Чуань шан ю фэй Ячжоу чжунцзу дайбяо, иньцы цзай дибяо тюнлю шицзянь бу чаого эршисы сяоши.

У меня аж в ушах зазвенело от переливов языка, на котором Кайто болтал так же бегло, как и на другом, стандартном для всего космоса. Действительно, как будто какая-то диковинная птица принялась выводить диковинные трели, чтобы все вокруг знали, кто тут самый главный на этой территории.

— «Миту синчэнь», шоу дао! Хэнь гао син тин дао юйянь сюнди дэ шэн инь! Ни лао цзя ши на ли?

Пилот перехватчика тоже перешёл на азиатские напевы, и теперь уже вообще было невозможно определить, о чём они ведут речь. Может, Жи смог бы выдать нам синхронный перевод, но на самом деле нет никаких гарантий, что он вообще понимает этот язык. Да и в любом случае, его на мостике не было, он, как всегда, коротал время в своей норе вместе с Пуклом.

— Во лайцзы Синулан кунцзяньчжань. И цянь цзай Маньда линь ю сье циньци, кэ си доу цюй ши лэ, сяньцзай цюй цзичэн ичань.

— О, во чжи дао Синулан, на дифан хэнь бан! Жэнь е хэнь ю хао, хай ю мэй ши! Цзунчжи, «Миту синчэнь» хао, хан дао и цин, чжу нимэнь хао юнь!

Канал связи закрылся, и перехватчик, так и не долетев до нас, резко развернулся и лёг на обратный курс.

На мостике повисла неловкая тишина, которую нарушила Пиявка:

— А Кайто всё остаётся верен своим принципам… Первый из которых — «не забывай напоминать этим ослам, насколько они все тупые по сравнению с тобой».

— Эй, неправда! — Кайто с обидой вскинулся. — Я даже не думал об этом! Просто так действительно было быстрее и проще! Поговорить с ними на их языке, чем предъявлять всякие документы, возможно, ещё проходить досмотр, а с ним, сами знаете, у нас не всё гладко!

— Успокойся, Пиявка шутит. — покладисто произнёс капитан. — Ты же знаешь, у неё юмор специфический…

— Да уж знаю! — вздохнул Кайто.

— Но в чём-то она права, — тут же заметил капитан. — Ты бы хоть объяснил, о чём вы говорили, а то синхронного перевода, знаешь, как-то не завезли.

— Да так, мелочи всякие, — Кайто пожал плечами. — Я просто дал им понять, что я свой, и, собственно, всё. После этого они попытались подловить меня на лжи, спросив, откуда я, но я назвал одну из удалённых азиатских станций и сказал, что прилетел сюда вступать в наследство.

— В наследство⁈ — Пиявка хихикнула. — В смысле, получать имущество умершего родственника? Серьёзно?

— А что такое? — лицо Кайто удивлённо вытянулось.

— Не мог придумать повода получше? — криво ухмыльнулась Пиявка. — Да даже сказать, что прибыл ради секс-туризма и то было бы лучше! Правдоподобнее!

— Много ты знаешь! — Кайто посмотрел на неё с обидой. — Туризм, в том числе и «секс» это только на Луанани, а на Мандарине и на Синдзяне одного лишь намёка на секс кого-то из вас, не-азиатов, с кем-то из местных, любого пола, моментально вызовет реакцию. В лучшем случае — просто презрительный взгляд. В худшем — ожидайте кровопролития.

— Что, прямо всё настолько плохо? — разочарованно протянула Пиявка, хотя ей-то точно не светило даже сходить с борта корабля, не то что соблазнять местных красавчиков.

— Всё замечательно! — отрезал Кайто. — Но Мандарин это… замкнутая экосистема, скажем так. Люди, живущие там, варятся в собственном соку, и не готовы разбавлять этот сок генами всяких лаоваев. Поэтому сказать, что ты летишь на Мандарин, имея целью секс-туризм, это всё равно, что расписаться в том, что ты ничего, вот вообще ничего не знаешь про Мандарин. А на фоне того, что секундой ранее я и сам представился ребятам как «свой» это выглядело бы вдвойне, втройне странно!

— Ну ладно, с секс-туризмом понятно, — капитан развёл руками. — Но всё равно… Наследство? Ты решил, что настолько нетривиальная вещь будет звучать более убедительно, чем что-то более привычное?

— Нетривиальная, ха! — Кайто усмехнулся. — Это для вас она, может быть, и нетривиальная. А на Мандарине смерть это не просто ежедневное явление, не просто ежечасное — это вообще можно сказать неотъемлемая часть жизни! Да многие из мандаринцев всю свою недолгую жизнь выстраивают именно вокруг того, чтобы как можно ярче и заметнее в итоге умереть!

— Это как? — снова хихикнула Пиявка. — Привязать себя к фейерверку и поджечь фитиль?

— Ну, и такое бывало, скрывать не стану, — улыбнулся Кайто. — Но обычно людям даже и думать особенно не нужно. Мандарин, Луанань, и Синдзян не просто так называются Триадой. Это не триада планет, как думают многие. Это Триада именно в том понимании, в котором и следует понимать. Триада, которая мафия. Это именно они держат три планеты, это им принадлежат все бизнесы Луанани, включая официальный, курортный. Это они как-то сделали так, что Администрация отвалила от этого сектора, уж не знаю как — силой ли, или другими способами, это уже не так важно. Важно то, что эти три планеты как принадлежали триадам, так и принадлежат до сих пор. А триады, как любая мафия, постоянно ведут между собой мафиозные войны. Половина населения Мандарина, а сейчас уже может даже и больше, так или иначе относятся к триадам, и так или иначе завязаны в мафиозных войнах. Именно поэтому они так полюбили «жемчуг» и сделали из него целый культ — потому что он позволял им превышать возможности человеческого тела и получать какие-то преимущества перед врагом.

— А в чём смысл? — удивилась Пиявка. — Если главное — это красиво умереть.

— Не «красиво», — Кайто поднял палец. — А достойно. Так, чтобы тебя запомнили. Чтобы если случится такая ситуация, что в компании прозвучит твоё имя, все на минуту замолчали, отдавая негласную дань уважения. Вот в чём истинная цель мандаринцев. Ну, как минимум половины из них. Поэтому смерть на Мандарине — это не горе, не печаль и уж тем более — не что-то из ряда вон выходящее. На Мандарине ежедневно тем или иным способом убивается по несколько тысяч человек, и нередко у них никого после этого не остаётся, так что всё наследство переходит к дальним родственникам, которые, возможно, и на Мандарине-то никогда в жизни не были. Вы думаете, для чего существует суточный таймер пребывания на Мандарине лаоваев? Вот именно для этого, для того чтобы наследник имел возможность прилететь со своей, например, семьёй, или с командой, если он стал капитаном корабля — короче, с сопровождающими. Прилететь, чтобы вступить в наследство… И всё — катись колбаской!

— Ладно, ладно! — Пиявка вяло отмахнулась. — Я уже поняла, что ты имеешь в виду. Наследство так наследство. В конце концов, мне какая разница? Я-то всё равно останусь на корабле, ждать, когда вы в очередной раз приползёте с синяками и ссадинами. Хотя, конечно, идея секс-туризма меня заинтересовала…

— Не думаю, что тебе понравится, — Кайто хихикнул. — Мандаринцы в массе своей настолько аугментированы, что в них металла уже больше, чем мяса. А внешним видом они больше напоминают Жи, нежели людей.

Пиявка ничего не ответила, но посмотрела на Кайто очень сложным взглядом. В нём смешалось множество эмоций, но самая главная, которая отчётливо проглядывала — заинтересованность.

Оно и правильно — пугать танталку какими-то необычными существами, с которыми можно вступить в половую связь… Да если бы у Жи были хотя бы какие-то намёки на мужские репродуктивные органы, она, наверное, и с ним бы уже попыталась тем или иным способом потрахаться!

Нам проложили курс до планеты, установили скоростной лимит, который не следовало превышать, и следующие два часа мы просто двигались по прямой, постепенно сокращая расстояние. Все разбрелись по кораблю с целью потратить это время на вдумчивые сборы, и в итоге на мостике остались только я и Кори. Она — потому что рулила кораблём. Я — потому что мне и собирать-то было нечего. Я как-то ничем и не обзавёлся таким, что можно было бы собирать, а трофейный «Аспид» у меня теперь навсегда поселился за спиной. Так что я был готов прямо из кресла выпрыгивать на поверхность Мандарина.

Кори, конечно же, тоже шла с нами, но и ей тоже собирать было нечего. Меч и щит всегда при ней, а больше ничего ей и не нужно…

Хотя нет, кажется, всё-таки нужно. Иначе с чего бы я уже третий раз за последние полчаса ловил на себе её беглый, полный сомнения, взгляд? Будто она собирается что-то спросить, но из раза в раз не находит для этого силы.

На четвёртый раз она поспешно отвела глаза, поняв, что я её поймал с поличным. Тогда я встал, подошёл к её пилотскому посту, сел на подлокотник кресла, обнял за плечи и тихо сказал:

— Говори уже. Я же вижу, что ты что-то хочешь сказать.

— Не хочу, — Кори вздохнула и подняла на меня взгляд, и уже больше не отвела. — Не хочу, но оно… Само рвётся.

— Если рвётся, то говори, — я пожал плечами. — Это же и есть «хочу», разве нет?

— Не знаю, — Кори потупилась. — Ладно… Скажу. Кар… Помнишь наш самый первый разговор? Вдвоём, на этом же самом месте?

— Когда я тебя высмеял за то, что ты веришь в хардспейс? — я усмехнулся. — Ещё бы не вспомнить! Если бы не этот разговор, мы бы сейчас были хрен знает где, но точно не тут!

— Вот об этом я и хотела поговорить… — Кори слегка кивнула. — Почему мы… Здесь?

— В каком смысле? — не понял я. — Потому что помогаем Кетрин.

— Нет, я имею в виду… — Кори оторвала одну руку от рычагов и повертела ею. — В глобальном плане. Просто я снова чувствую себя, будто я делаю что-то не то. Будто мечта, хардспейс, снова уходит куда-то на второй план. Вытесняется какими-то случайными, второстепенными делами… Словно мы забыли, что вообще пытаемся сделать. Или, может… Мы потеряли надежду это сделать?

— Эй, отставить пораженческие настроения! — я потрепал Кори по плечу. — Что значит «потеряли надежду»? Мы вообще-то из раза в раз буквально из кожи вон лезем для того, чтобы этой самой цели достичь! Штаб-квартира «Кракена», объект ноль восемь, афера с поддельным экспериментом — это ты называешь «потеряли надежду»? Да мы, по-моему, одной только надеждой сейчас и живём!

— Но что нам это в итоге дало? — Кори чуть пожала плечами. — Мы же сейчас в тупике… Нет, объективно в тупике! Я не хочу строить иллюзий на этот счёт… Мы не знаем, как выйти на контакт с «потерянными братьями», а других способов добыть двигатель мы даже не придумали. Зато теперь мы снова помогаем Кетрин, и…

— И-и-и? — вопросительно протянул я.

— И я боюсь, что это может нас затянуть, — вздохнула Кори. — Что мы поможем ей в одном. Потом в другом. Потом в третьем. Потом не ей, а кому-то ещё, за кого попросит она. И в итоге это болото нас затянет. Мы снова станем полу-наёмниками, полу-контрабандистами, то ли на службе у короны Даллаксии, то ли сами по себе, то ли на побегушках у «Шестой луны»… Неважно, с кем мы свяжемся, важно то, что при этом мы забудем о том, что делали изначально. Выход из тупика сам собой не найдётся, а мы продолжаем стоять, постепенно привыкая к этому состоянию и к этому положению. Я просто боюсь, что нас затянет эта… рутина. Вот чего я боюсь.

— Рутина, — я усмехнулся. — Да половина космоса отдала бы последний юнит за то, чтобы пожить такой вот «рутиной», а не вечным циклом работа-блок-работа-блок! Ну, может, не половина космоса, но вот врекеры — это к гадалке не ходи!

— Ну и дураки! — грустно улыбнулась Кори.

— Возможно, — я не стал спорить. — Но дураки они или нет, это не так важно. Важно то, что ты… Как бы это сказать… Слишком много хочешь.

— Как понять? — Кори посмотрела на меня с удивлением.

— Да вот так, — я развёл руками. — Ты хочешь быстрого результата, но не учитываешь одной простой вещи — мы сейчас в деле исследования хардспейса находимся дальше всех. Даже дальше «Кракена», пусть и буквально на чуть-чуть. А это автоматически означает одну интересную вещь. Всё, что мы делаем, мы делаем на свой страх и риск. Больше нет проторённых другими троп, по которым мы можем пройти, теперь эти тропы мы торим сами. А это означает, что каждый наш следующий шаг должен быть взвешен и просчитан, лучше даже несколько раз. В противном случае, последствия могут быть такими… такими, о которых мы даже узнать не успеем.

— Хочешь сказать, мы не в тупике? — в глазах Кори впервые появился интерес.

— Возможно, и в тупике, — не стал спорить я. — Но мы были в тупике много раз. Одно только ледовое поле возле Роки-младшей чего стоит. А ситуация с «Альбедо»? Ну давай, скажи, что это были не тупики!

Кори ничего не ответила, лишь улыбнулась.

— И что, это нас остановило? — я пожал плечами. — Нет, ни хрена! А знаешь, почему? Потому что даже из тупика всегда есть как минимум один выход. А обычно их намного больше, просто их не сразу видно. И для того, чтобы их стало видно, нужно какое-то время потратить на внимательный осмотр этого самого тупика. Не биться в истерике. Не пытаться проломить стену головой. Не разворачиваться и не бежать обратно. Просто немного подождать. Внимательно посмотреть. И подумать. И выход обязательно найдётся.

Кори недолго помолчала, а потом без улыбки произнесла:

— Может, ты и прав. У меня с «подождать»… проблемы, скажем так.

— Это я уже заметил, — я улыбнулся взъерошил её волосы, и так не самые послушные. — Но мучиться ожиданиями тебе осталось недолго.

— Почему? — улыбнулась Кори.

— Почему-то мне кажется, что скучать нам не придётся, — произнёс я, глядя как за лобовиком постепенно вырастает действительно оранжевый, как мандарин, Мандарин. — Можешь называть это шестым чувством.

— Скорее я назову это плохим предчувствием после страшных историй Кайто.

— Ну, или так…