Тайная помощница для ректора-орка (СИ)

Глава 29. Правда

Властные опытные губы захватывают мои с осознанием полного права целовать, ласкать, вторгаться языком внутрь с безжалостной уверенностью, требуя полной капитуляции.

Я ведь уже знаю, как мне хорошо будет, и я сдаюсь, подаюсь ректору навстречу, впиваясь пальцами в ткань его камзола, отвечая ему с радостной, отчаянной жаждой.

Его руки скользят вниз, хватают меня под бёдра и с лёгкостью поднимают, усаживая на край широкого стола.

— Признайся, Кьяра, — низкий голос ректора звучит хрипло, пока его пальцы расстёгивают застёжки моего платья. — Ты хочешь со мной. Даже без влияния.

Холодный воздух библиотеки касается обнажённой кожи, и я начинаю дрожать. Хотя его взгляд, пылающий и одобряющий, очерчивающий контуры моего тела, согревает сильнее любого огня.

Дорхар отступает на шаг, сбрасывая с себя камзол, и его глаза пристально разглядывают меня, заставляя кровь приливать к щекам, а внизу живота сжиматься сладким предвкушением.

— Скажи правду, — приказывает он. — Хочешь?

Его приказ обжигает сильнее любого прикосновения.

Да и вообще, зрелище большого, красивого, мощного ректора, явно желающего меня без всякого постороннего влияния, смывает последние остатки стыда и сомнений.

Во мне просыпается что-то дикое, отчаянное, смелое.

Не хочу врать себе. И ему не буду.

— Да… — выдыхаю я, глядя, как он стремительно обнажается.

Стол холоден и твёрд под моими обнажёнными бёдрами. Дерево впивается в кожу, но этот дискомфорт — лишь фон, острый контраст тому пожару, что разливается внутри.

Я откидываю голову, встречая его взгляд — тёмный, дикий, полный одобрения моему признанию.

Дорхар медленно подходит ближе. Он в одних брюках, а я закусываю губу, глядя на его идеальный рельефный торс.

Чувствую, как влага проступает у меня между ног. Хочу больше Дорхара! Мои руки сами тянутся к застёжкам его брюк, пальцы подрагивают, но движутся с новой, обретённой уверенностью.

Он стоит неподвижно, наблюдая, как я освобождаю его. Его член — твёрдый, горячий, пульсирующий — выскальзывает из темноты ткани в мои ладони, а мой живот судорожно сжимается от его внушительно вида.

Я обхватываю его член ладонями, делаю несколько движений, и ректор несдержанно рычит, хватая меня за запястья и отводя их в стороны.

Он резко хватает меня под бёдра, опрокидывает спиной на стол, и широко раздвигает мои ноги. Сдвигает нижнее бельё в сторону, обнажая меня полностью перед его пылающим взглядом.

Я чувствую, как у меня всю пульсирует, всё мокро от моего собственного возбуждения.

Ведь я готова к нему вся. Он пристально разглядывает моё лоно и довольно улыбается..

— Да, вот так, — хрипло произносит он. — Обожаю, когда ты мокрая. Можно без прелюдий.

— Не хочу прелюдий, — выдыхаю я. — Я хочу… Ах!..

Одна его рука сжимает мою грудь, большой палец с силой трёт затвердевший, болезненно чувствительный сосок, заставляя меня выгнуться с громким стоном.

— Дорхар... — его имя на моих губах.

Он нависает надо мной, его тело огромное, напряжённое, бугрится нетерпением.

Чувствую его огромное, твёрдое возбуждение, упирающееся в мою промежность. Я рада тому, что сейчас будет: никаких прелюдий, никакой нежности — только чистая, необузданная потребность.

Одним резким, властным толчком он входит в меня. Ни малейшей боли, лишь шокирующее ощущение от абсолютной полноты, от сокрушительной силы, с которой он заполняет меня до самого предела.

Давно уже привыкла к его размерам. И он уже знает меня, хотя по началу берёг.

Сейчас и правда не хочется прелюдий. Хочу его всего. Так же сильно, как я вижу в его глазах, по плотно сжатым губам, по жаждному выражению глаз, он хочет и меня.

Воздух вырывается из моих лёгких с громким, прерывистым стоном. Внутри всё растягивается, покорно принимая его размер. Это ощущение наполненности, переходящее в ослепительное наслаждение, заставляет выгнуться и двинуть бёдрами навстречу ему.

— Умница моя.

Дорхар начинает движение плавно. Хотя я вижу по суженным глазам, хочет вбиваться, вколачиваться в яростном ритме.

Всё равно учитывает, берёжёт меня. Но мне уже хорошо. Я уже знаю его.

И точно знаю, как сделать так, чтобы мне стало ещё лучше.

Я смотрю в глаза Дорхару и медленно облизываю губы. Его взгляд темнеет, он хватает мои запястья, прижимая их к столешнице по бокам от меня, наклоняется и впивается жадным поцелуем в мои губы.

Моя провокация удалась: он ускоряется. Его бёдра начинают двигаться в неистовом, яростном ритме. Каждый толчок наполняет меня сильно, глубоко, до самого дна.

Стол скрипит и стучит по каменному полу, в такт нашему дикому танцу.

Мои ноги обвиваются вокруг его бёдер, впиваясь пятками в его напряжённые мускулы, притягивая его глубже, ещё глубже. Его губы и язык терзают мой рот так, что я теряю дыхание.

Дорхар вбивается в меня, и каждый раз, когда он достигает самой глубины, по моему телу прокатывается судорожная дрожь. Во мне всё горит, всё пульсирует, сжимается вокруг него.

Он находит способ оплатить за провокацию. Отпускает мои руки, и приподнимает мои бёдра, меняя угол. Следующий же толчок заставляет меня взвыть — он попал в какую-то новую, невероятно чувствительную точку внутри меня.

Разрывая поцелуй, чуть замедлившись, Дорхар смотрит с предвкушением на моё лицо, точно зная, что он делает со мной сейчас.

А я… Внутри меня нарастает знакомое, неумолимое давление. Острее, яростнее, чем когда-либо. В этот раз оно не разливается волной, а взрывается, сокрушая всё на своём пути.

— Дорхар, Дорхаррр, я… ооо… ааа…

Оргазм накрывает меня с такой силой, что у меня темнеет в глазах. Моё тело бьётся в судорожных спазмах, бесконтрольно сжимаясь вокруг него, и я кричу, громко, без стыда, вцепившись в него так, будто он — единственное, что удерживает меня в этом мире.

Его ритм сбивается, он издаёт глухой, сдавленный рёв, и я чувствую, как он изливается в меня, горячим потоком, пульсируя глубоко внутри. Его тело на мгновение каменеет, затем тяжело опускается на меня, прижимая к холодному столу.

Он находит мои подрагивающие губы пронзительно нежным поцелуем. Мне так хорошо, что кажется, сейчас расплачусь.

Мы лежим так, тяжело дыша, сердце отчаянно колотится. Вся моя кожа горит, каждый мускул поёт, а глубоко внутри всё ещё пульсирует в такт его отступающим спазмам.

Дорхар медленно приподнимается на локтях, его взгляд светится довольством.

— Ну что, помощница моя, — в его хриплом голосе явное, глубочайшее удовлетворение и доброжелательная ирония, — передохнули, стресс от настройки сняли, продолжаем работать.