Тайна прикосновения

Глава 19. РЕАЛИИ — И ФАНТАЗИИ НА ВОЛЬНЫЕ ТЕМЫ

Паша покормила сына, и он сразу же уснул. Она готовилась положить его в кроватку, когда забежал Борька из натопленной кухни:

— Мама, ну дай подержать Саньку! Я не уроню, ей-богу!

— Держи. Аккуратненько! Ну, всё, хватит, видишь, он уснул. Что за малыш! Ест, да спит, да пелёнки пачкает! Хоть бы заорал ради приличия. Тьфу, тьфу — не сглазить бы! Ты уроки сделал?

— Да, мама! Ты же знаешь, я сразу после школы делаю.

— Ну ладно… Папа вот-вот должен приехать, сегодня он будет проверять твои уроки.

На кухне готовился праздничный ужин: весь совхоз уже знал о награждении директора медалью, а всего коллектива — переходящим знаменем. Иван звонил в правление, чтобы заказать машину на станцию. Мария Фёдоровна (та, с которой Паша везла Борьку из Манкента) накрывала столы для руководства и передовиков в столовой, которой она заведовала. Но Ваня всё равно захочет чего-нибудь домашнего, поэтому Феклуша жарила его любимые котлеты, и запахи доносились в комнату.

Паша отложила томик «Тихого Дона», подошла к окну, чтобы открыть форточку. Иван вечерами читал Шолохова вслух, и все домочадцы: Мария Фёдоровна, Феклуша, Борька, — а также гости (часто заходили Зотовы), — рассевшись в комнате на двух диванах, слушали.

На улице стояла сырая промозглая погода, дул пронизывающий ветер, но свежий воздух был ребёнку необходим: Паша повернула защёлку на форточке, и она неожиданно осталась у неё в руке — выпали шурупы. Порыв ветра резко распахнул внушительного размера форточку (внутренняя была приоткрыта), и на занавесках вздулись пузыри холодного воздуха. Паша поняла, что ей нужны молоток, гвоздь и кусок проволоки, чтобы всё исправить и оставить форточку открытой ровно на столько, сколько нужно для притока свежего воздуха. Потом Иван сделает как надо.

Она отправилась за инструментом.

Меж тем на занавесках творились странные вещи. Два воздушных пузыря прогуливались вдоль тяжёлой портьеры, беседуя друг с другом. Их разговор не могли слышать люди, разве только грудные младенцы, но вся беда в том, что у младенцев в памяти потом ничего не оставалось…

А разговор был любопытный!

— Амелия! Я совершенно замёрзла сегодня на улице! И почему нас не послали работать на Цейлон? — говорила одна «воздушность», на что другая отвечала:

— Розенфильда, нет разницы, где работать, вот только Создатель явно перестарался. Зачем нам нужно быть чувствительными к холоду? Он полагает, что таким образом мы будем лучше понимать людей, здесь живущих, и мотивацию их поступков. Когда я забираюсь внутрь к кому-то, то стоит мне побыть там пару дней, я уже знаю о своём подопечном всё: как течёт его кровь в сосудах, чем дышат его тело и душа и даже то, что сам о себе не знает обладатель того и другого. Вот, например, Феклуша: эта особа имеет младенческий интеллект! Целыми днями она готовит еду, стирает, гладит, топит печь. Тихая, покладистая — слова от неё не добьёшься. А ты знаешь, какими ругательствами она обкладывает тех, кто ей не по нраву? Стоило тут одному плохо отозваться об Иване — она целый час поливала его русским отборным матом, не произнеся вслух ни одного слова! Но через час в её памяти, как на магнитной ленте, всё уже стёрлось, она всё забыла и была готова переваривать новые раздражители. Если бы ты знала, что ей снится во сне! К ней приходит почти каждую ночь красавец-принц, и этот принц лицом похож на Ивана. Да, он подобрал эту сироту, пристроил, и теперь она не знает что такое голод и холод.

— Ну, это в духе Марчукова! Он подбирает всех обиженных судьбой, помогает им. Потом многие из них делают ему гадости, но его и этим не проймёшь — он такой, и всё тут! Это мой объект, уж я-то за него отвечаю!

— Если отвечаешь, то почему не позаботилась о его здоровье? — съехидничала Амелия. — По-моему, у него никудышные лёгкие.

— Ты что, забыла инструкцию? Старик категорически запретил вмешиваться в жизненные циклы людей. Процессы должны протекать естественным путём, повинуясь её величеству Генетике. Организм должен сам бороться за жизнь или умереть! В какие-то моменты жизни — другое дело. Я сопровождала повозку, когда Иван вёз малыша с Пашей из больницы. Ему из этой пукалки, которую он называет револьвером, было бы ни за что не отбиться от стаи голодных волков. Пришлось вмешаться! Плотный сгусток воздуха влетает волку в пасть, и его переворачивает на спину. Несколько часов он лежит обездвиженный, затем встаёт как ни в чём не бывало, забывая о том, что ещё недавно был голодный. Ой, какая мягкая эта портьера, и как здесь тепло! Амелия, не забывай, что главное для нас — вот эти подрастающие два мужичка, которых нам с тобой сопровождать по жизни. Их окружение — фактор вторичный, тот, который не имеет права вредить проекту. Давай взглянем на малыша!

— Я-то не забываю, — обиженно отвечала Амелия — ей пришёлся не по вкусу поучительный тон напарницы, — а вот ты — сначала нагрейся до комнатной температуры, а потом и подкатывайся к мальчику. От тебя же, как от Арктики, веет!