Особняк. Тайна Карты вечности

Глава 11

Мы бегом помчались по лестнице, потом по коридору, потом по другому коридору. Кристоф толкнул тяжёлую дверь с медными накладками, прибитыми гвоздями с большими шляпками. На другой стороне двери были такие же – я обратил внимание, когда мы закрыли дверь.

Мы оказались в длинном зале, освещённом мерцающими светильниками. Ни одного окна. Не повезёт тому, кто страдает клаустрофобией. В зале стояло много небольших столиков со стульями вокруг. По стенам развешаны щиты и разное старинное оружие: мечи, сабли, копья, луки, стрелы, старые ружья и пистолеты.

Остальные «пациенты» были уже тут.

– Есть опасность? – спросил я шёпотом у кузнечиков.

– Не здесь, трусло. Дверь бронированная.

Ладно, успокоил.

– Не такое уж трусло, как вы думаете. Меня Кристоф сюда притащил, – всё же возразил я.

Да, именно так. Потому что я понятия не имел, что надо делать, когда звонит колокол.

– А где Фанни? – встревожился я. – Я её не вижу.

– Она никогда сюда не ходит. И Леонид тоже.

Ну, за Леонида я не беспокоюсь. Зато я заметил здесь ещё одного оригинала, которого до этого не видел. Мужчина средних лет, щетина на костистом лице, по виду настоящий бродяга, одет… пиратом XVIII века. Уж я-то в пиратах знаю толк, в десять лет рисовал пиратские комиксы, правда, дальше третьей страницы дело не шло. Длинные волосы, шляпа с широкими полями, штаны чуть ниже колен, зелёные чулки, белая рубашка с жабо и жилет. Он играл в карты с Андре, тем самым, который спрашивал меня про покер.

Громко хлопнула дверь, и я невольно вздрогнул.

– Вот увидите, буря разыграется, – сказала учительница, подбирая шпильками в шиньон растрепавшиеся седые волосы.

И тут вдруг я сообразил, что тут мне ни разу не попадалось на глаза зеркало. Больные, что, не должны видеть, в каком они виде ходят?

– Вот в бурю-то меня и смыло, – сообщил пират.

Кузнечики тут же насмешливо застрекотали:

– Прямо в открытый океан, утро только-только забрезжило…

– Оба крикуна сейчас получат по хорошему пинку, – грозно пообещал пират.

– Оставьте их в покое, – вмешался Кристоф. – Они куда несчастливее вас.

Вот уж чего я никогда бы не сказал о кузнечиках, они какие угодно, но не несчастливые!

– Моя взяла! – заорал пират, бросая карты. При этом он так тряхнул головой, что стало видно золотое кольцо у него в ухе.

– Что значит «ваша»? – запротестовал Андре. – У вас восьмёрка, а у меня девятка, капитан!

И он забрал себе обе карты.

У капитана задёргался нос, и вид стал очень недовольный. Кузнечики зашептали мне, что у капитана тик, он его заработал, когда стоял на вахте и провёл целую ночь на мостике, а волны его окатывали одна за другой. И что он кричит «моя взяла!» всегда, когда хочет переменить разговор, он терпеть не может слов «несчастливый, несчастье, неудача, катастрофа, не везёт»… И как ни странно, «везёт» не любит тоже. В общем, кузнечики много чего знали о капитане.

Все вокруг громко разговаривали, наверняка чтобы не думать о том, что происходит в особняке, из-за чего мы все тут сидим взаперти за бронированной дверью.

Девушка в костюме феи – кузнечики называли её Эмеранс – впервые подошла прямо ко мне. Я ждал, что она заговорит со мной, но она протянула мне листок бумаги. Нет, кусочек пергамента! На нём был нарисован герб: на жёлтом фоне какой-то чёрный зверь, что-то вроде леопарда – стоит на задних лапах и царапает воздух красными когтями. Внизу надпись «Шевалье Гильем д’Арбур, сопровождаемый…». Она таким образом задавала мне вопрос? Да и смотрела на меня тоже вопросительно. Она, что, немая?

– Нет, я его не знаю. Извините, – ответил я. Я бы очень удивился, если бы среди знакомых ребят был паренёк с таким именем.

В глазах Эмеранс промелькнуло отчаяние. И она молча спрятала пергамент за вырез своего платья. А я оценил качество её наряда: лиф и длинная голубая юбка до пола были из набивного шёлка, а к геннину, оставлявшему на виду только узенькую полоску волос надо лбом, была прикреплена тончайшая вуаль с вышивкой, и она тоже доходила до самого пола. Костюм не был из доморощенной театральной мастерской. Я мысленно зачеркнул «костюм феи» и вписал «средневековый наряд».

Но, как оказалось, Эмеранс вовсе не была немой, потому что в следующую же минуту она взволнованно прошептала:

– Возможно, вы слышали о рыцаре, погибшем на турнире?

Уф! Что на это ответишь?

– Какого рыцаря вы имеете в виду? – спросил я. – Шевалье Гильема?

Она тревожно встряхнула головой.

– Н-н-нет.

И взглянула на меня с грустной покорностью. Она задавала свой вопрос шёпотом, потому что наверняка уже сто раз спрашивала всех вокруг о том же самом и получала тот же самый ответ. Я понятия не имел, кто мог быть этим «Шевалье», но Эмеранс попала сюда явно из-за любовной истории.

Или, возможно, она разыскивала своего отца. Или ещё какого-нибудь родственника. Рыцарь ведь не обязательно прекрасный молодой человек, в которого влюбляются юные девушки в сказках. В первую очередь это воин, а воины бывают и старыми, и некрасивыми.

Дверь открылась, и вошёл… Леонид! Я сразу отступил в тень. Он не обратил на меня никакого внимания, а все остальные сразу к нему повернулись и спросили в один голос, как античный хор:

– Ну что?

– Одна.

– Как по-вашему, она останется на нашем этаже? – спросил Андре.

– Возможно.

– А возраст?

– Молодая.

Капитан вмешался в разговор:

– Что делает?

– Плачет.

Вот что называется лаконичными ответами. Стоило мне так подумать, как я сразу вспомнил, что слово «лаконичный» происходит от названия греческой области. И находится эта область… в Спарте. В общем, Леонид был в образе, ничего не скажешь.

– И к лучшему. Когда кто-то пребывает в ярости, он нарушает наш покой, – заметил капитан-пират.

– Рано или поздно все успокаиваются: и гневные, и плачущие, – сказал Кристоф.

– Но остаётся боль, – заметила учительница.

– Кш-ш-ш… – зашипел капитан и замахал руками, словно отгонял от себя опасное слово (оно тоже было из запретных!). – Могли бы принять во внимание…

– Простите, – извинилась учительница, – я забыла, что вам не по душе «горе», «страдания», «мучения», «тоска», «печаль»…

– … Верёвка и портнихи, – прибавил Андре.

Я с трудом удержался от смеха.

– А вы всё равно говорите их мне назло! – закричал капитан. – Назло! Назло!

– Думаю, что Фанни перестала сюда приходить из-за ваших суеверий и воплей.

– Она не приходит, потому что не боится! – снова вскипел капитан.

И, очевидно, так оно и было, потому что никто ему не возразил.

В отместку за насмешки учительница продолжала донимать капитана.

– А в каком настроении были вы, капитан, когда сюда приехали? – задала она ему вопрос.

– Я же говорю вам, бушевал!

Кузнечики прыснули. Само собой, если приезжаешь в бурю, бушуешь.

– А если в грозу – гремишь? – насмешливо спросил Пол.

– А если в дождь – плачешь? – добавил Жан-Шарль.

– А если в жару – жаришь, – внёс и я свою лепту в разговор.

И сообразил, что я впервые после того, как попал в это заведение, засмеялся. Здешний народ не казался мне больше опасным, а скорее любопытным из-за всяких своих особенностей. И сейчас, когда среди нас появился новенький, а точнее новенькая, я почувствовал себя тут уже как дома. Появился новенький, и я стал стареньким.

Ну да! Точно! Я тоже участвую в игре «спасайся кто может», о которой мне говорили кузнечики в тот день, когда я сам сюда приехал.

Новенькая тоже, конечно, подумала, что попала в настоящую пустыню, как показалось мне в первый день. Мне захотелось, чтобы она была не слишком старая и сдвиг, как говорил дедушка, был не слишком большой, потому что мне здесь не хватало компании. Моей ровесницей здесь была только девочка в геннине, но она «жила» в Средневековье и горевала о пропавшем рыцаре.

Поймав на себе грозный взгляд Леонида, я почувствовал у себя в животе какую-то неловкость и всерьёз пожалел, что нажил себе врага.

Мы сидели здесь до вечера. И вот что я узнал: кое-кто из приезжающих – как я понял, как раз из самых опасных – лучше всех ухитрялся обойти все вопросы и мог разыграть такую комедию, что на их удочку попадался даже сам главный врач. Но, по словам учительницы, прозорливый доктор Граф в самом скором времени раскрывал любую мистификацию.

Это должно было бы меня успокоить. Но я не слишком доверял Леониду. Что, если он не сказал нам настоящей правды?

Андре опять предложил мне сыграть с ним партию в покер. Но я даже не успел ответить – вмешался капитан и заявил, что игра на деньги на борту запрещена строго-настрого. Можно подумать, что он по-прежнему главный на своём пиратском корабле.

Мы покинули наше убежище уже ночью и, не говоря ни слова, разошлись по своим комнатам. Там нас ждал ужин. Даже в столовую нельзя было пойти?

Когда всё вокруг проникнуто подспудной угрозой, выход в ночную тьму не кажется спасением, и расплываются все планы бегства. Небольшое утешение – эта отсрочка даст мне возможность увидеть новую пациентку. Может, она и вправду окажется «с нашего этажа».