Тариинские хроники

Тариинские хроники ч 37

Легла спать в разбитом состоянии, с чувством тяжести и усталости. Но не могла уснуть. Можно, конечно, было наложить на себя сонные чары, но я не хотела этого делать.

Я открыла очередную книгу легенд, на этот раз — народа махо. Зачиталась, да так и уснула с ней в руках. Мне снился яркий платок, черные кудри и темные глаза. На миг показалось, что это та же кочевница, что продала мне браслет и я пошла за ней, желая выяснить, где она его взяла. — Уважаемая бейди, подождите! Я хочу кое-что спросить! Женщина обернулась и улыбнулась белозубой улыбкой, а затем сделала подзывающий жест рукой. Я двинулась следом.

Так мы шли через большую рыночную площадь, петляя между торговыми рядами и людьми. Я пыталась, но не могла догнать кочевницу, а она, в свою очередь, переодически оглядывалась и манила меня за собой.

Мы дошли до стены, где была арка, завешанная пестрым покрывалом. Бейди приоткрыла её и сделала мне приглашающий жест рукой.

Я шагнула и оказалась на узком карнизе над глубокой пропастью. Хотела, было, дернуться обратно, но уперлась спиной в гладкую каменную стену. Посмотрела вправо — стена с карнизом, на сколько хватало обзора уходила вдаль, без выступов или впадин. Поглядела в другую сторону — та же история. На другой стороне, далеко, угадывались туманные очертания скал. Дыхание перехватило, затошнило от ужаса.

Переведя дух наконец-то решилась глянуть вниз. Лучше бы я этого не делала. На дне пропасти было нечто, более всего напоминающее черный густой кисель. Нечто было живо — билось, пульсировало, вздыхало. Там и тут на поверхности появлялись и исчезали отростки, напоминающие щупальца. Но самым страшным было не это. Нечто было чуждо. Чуждо этому миру, чуждо пониманию и осознанию. На столько, что мозг не смог принять увиденное. Живот скрутило спазмом тошноты, я потеряла равновесие, взмахнула руками… И проснулась.

Три дня прошло, как в тумане. Я, словно кукла, сидела на занятиях, механически ела, механически выполняла ежедневную рутину. По ночам снилось что-то муторное, серое, бессвязное, а может и не снилось вовсе — я не была уверена.

К вечеру третьего дня "ожил" и завибрировал амулет связи. Дрожащими руками я выложила его на лист бумаги.

"Ты сумасшедшая женщина! Я чуть не прибил твою птичку! Как ты там?"

Я рассмеялась и села писать ответ.

Оказалось, что в Буруане переболело почти все население. Город опустел — остались лишь маги с высоким потенциалом, и не-одаренные, которые выжили. Болезнь почти не трогала детей и подростков, взрослых осталось около двадцати процентов населения — не-одаренных сначала хоронили, потом стали сжигать горами.

Переболевшие одаренные уходили из города в неизвестном направлении. В городах, которые изолировали, всё было относительно спокойно. Сейчас власти пытались организавать жизнь выживших и очистить город от трупов. Страшные новости… Но, может быть, есть хоть какая-то надежда, что всё это кончится…

Когда восстановят связь, он не знал. Обещал писать раз в два-три дня — насущных вопросов, требующих срочных решений, было очень много.

Настроение пошло вверх. Только стало немного тоскливо. А ещё грыз червячок совести, который я попыталась заглушить голосом разума. В конце концов Джонатану я ничего не обещала, считая его просто другом.

Я легла спать глубоко за полночь. Мне снился сначала Лука, бредущий по снежному полю. Я пыталась догнать его, но так и не смогла. Смирившись, я шла за ним, и, казалось, этому не будет конца.

Затем сон сменился сюжетом ещё хуже. Я сидела в лесу, под огромным деревом, пели птички, было солнечно и по весеннему прохладно.

Я наслаждалась моментом, пока что-то не привлекло моё внимание и я не повернула голову направо. Чуть ниже, между двух осин, на траве лежал Джонатан и смотрел вверх не мигая.

Его тело оплетали корни и стебли, двигаясь, словно маленькие змеи, заплетаясь в странные узоры. Я молча поднялась, тихо, стараясь не издать ни звука, словно боясь, что меня заметят медленно двинулась к нему. В этот момент живая масса растений потянула его вниз, под землю, и я побежала — уже не таясь.

Я пыталась руками разорвать стебли, что его оплели, вытащить его, но все усилия были тщетны. Сам он никак не реагировал на происходящее. Когда его, по большей части, втянуло под землю, он внезапно посмотрел на меня и рассмеялся жутким смехом. Изо его рта, глаз и носа полилась чернота, и в ту же секунду мы провалились вниз.

Я падала с неба, ломая крылья. Я знала — что с неба падают два дракона: нельзя убить себе подобного вне дуэли и остаться в живых…

Любезная Аделаид снова убила меня. Во второй раз. Но теперь поплатилась за это собственной жизнью. Слабое утешение…

Тело менялось, обретая человеческую форму. В какой-то миг я поняла, что падаю не на землю — внизу колыхалось НЕЧТО. Нечто чуждое, чуждое на столько, что разум отказывался воспринимать это, смотреть на это… Ещё немного — и я в него упаду.

И я закричала, закричала от ужаса и отвращения, срывая голос.

Меня подхватили драконьи лапы, когда падать оставалось совсем немного. Черный дракон, до того, видимо, "догонявший" меня, сложив крылья, распахнул их и пошёл вверх.

Чуждое удалялось, и я закрыла глаза, чтобы не видеть то, что осталось внизу.

Резкая смена картинки — я сижу на лавочке, на краю поляны на скале. Лес вокруг пахнет осенью, сыростью, и скорыми холодами. Арион, уже в человеческом обличии, тихо подошёл сзади и накинул на плечи пушистый плед. — Прости, я не успел тогда… Я не думал, что она решиться. — Сколько прошло с тех пор? — Я не знаю. Я шел по твоему следу от планеты к планете, вниз по спирали миров, используя стазис во время перемещения. Слишком далеко выкинуло твою душу, что бы я мог достать тебя, как первый раз. Но каждый раз ошибался.

Я поморщилась, воспоминания о том, как было впервые, когда в ином мире, за сотни тысяч звезд отсюда, тень дракона пришла в мои сны…

Повернулась, что бы посмотреть дракону в глаза. — Ошибался? — Да. В трех мирах ты жила, но успела окончить свой путь раньше, чем я нашёл тебя. Это, словно зайти в комнату, где ты была только что, но уже вышла. — Арион, что это было? — я решила сменить тему, — Там, внизу? Он обошёл скамейку, на которой я сидела, встал предо мной на колени и положил свою голову на мои. — У меня нет пока ответа. Мне пора, Аёве. Иначе я снова наврежу тебе. Я ещё приду.

*******************

Я проспала на учебу, чего со мной не случалось за все годы в академии.

Сегодня была практика в родильном доме при госпитале и меня, как оказалось, даже не хватились.

— Добрый день, магистр Эвсиби. Разрешите присутствовать на приёме. — Падай туда, — магистр Тужма Эвсиби, черноглазая пожилая женщина, тажмаранка по происхождению, ткнула пальцем в свободный стул у окна, — народу не много сегодня на приём — пять человек. Сама понимаешь, какая обстановка. Желающих рожать стало гораздо меньше. Я кивнула — времена и правда тяжелые.

Через пять минут в двери робко постучали. Тану, выпускница этого года, вошла в кабинет. Ого, ещё одна вертихвостка остепенилась. — Здравствуйте, магистр Эвсиби. Катарина, привет! На практике? — Угу. А я-то думала, что ты уехала до запрета, тебя не видно в академии среди прочих выпускников, которых по желанию раскидали по разным должностям. — Вот именно, при желании. А я к осени уже в положении была, — Тану погладила себя по едва наметившимуся животику, — не было у меня такого желания.

Пригляделась — будет девочка, а вот дар и темный и светлый, в равных долях. Что же, у степняков это не редкость.

Доктор заполнила все бумажки и отправила нас с Тану пить чай с вкусняшками, велев мне сегодня больше не приходить.

Мы сидели в кафе недалеко от госпиталя, пили чай на молоке и травах и болтали о разном. — Так ты вышла замуж за столяра? Не ожидала! — Иоан не просто столяр, он художник, понимаешь? Он делает такие фигуры из дерева — закачаешься. А ещё он такой милый и заботливый. — И он — не маг? — Да. А кто нам теперь запретит? Тем более арку богини мы прошли. Дитя будет одаренным. А захотят заблокировать ей дар, — лицо девушки из нежного и расслабленного вдруг стало жестким и решительным, — уйдём в степь. — Ты знаешь, — вздохнула я, — я тоже, наверное, в степь уйду. — Эй, а как же это? — она потыкала пальцем в мой браслет со знаком инквизиции, — и этот твой, Луха, или как там его? — Лука, — поправила я её, — не знаю, Тану, всё как-то слишком уж осложнилось. — Давай, выкладывай! — она демонстративно сложила руки на груди. И я выложила. Всё свои сомнения по поводу Луки, всё, что произошло с Джонатаном, всё, что терзало последние дни.

Умолчала лишь о своих снах, о драконе, приходящем в них. Ещё подумает, что я спятила. — Мда, подруга. Натворила ты дел, — девушка задумчиво поскребла в затылке, — вот что: пошли чай с котом пить. — Может, всё-таки с тортом? — засмеялась я. — Да, верно. Торт тоже прихвати.

Я сомневалась, но Тану была неприклона. Поэтому мы взяли торт, я вызвала такси и мы поехали… Знакомиться с котом, угу. — Ну на кой тебе этот колючий тип, Кэт, ответь? — Тану хмурила брови и кривила губы, — как посмотрит — холодок по телу. С чего ты взяла, что чем-то ему обязана? — Я люблю его, перестань! — Ага, любит она. А теперь подумай, сколько в том чувстве тебя, настоящей, а сколько — наносного. Тебе по полочкам разложить, или не надо? Я мотнула головой. Я и сама задумывалась над этим не раз. Например о том, что Лука мог воздействовать на меня, ловко играть на чувствах — страхе, стыде, неопытности, интересе… И всё-таки я упорно не хотела верить в то, что мои чувства к нему, а его ко мне — фальшивка. — Джонатан хороший парень, хоть и болтливый не в меру. Я то знаю, я с ним пять лет проучилась. Он не заслуживает твоего игнора. Ты не должна… — Хватит! — перебила я её. Потом, увидев в глазах приятельницы неподдельную и какую то детскую обиду, положила руку ей на запястье и продолжила примирительным тоном, — Тану, послушай, я не хочу тебя обидеть, но мне последнее время слишком многие пытаются сказать, что я должна, а что — нет. Я не могу управлять своими чувствами. И я и так запуталась. Прости. — Ладно уж, — проворчала она. Мы доехали до окраины и "поползли" вдоль Артана. Дорога превратилась в узкую колею: ночью прошел снег и уборочная техника сюда ещё явно не добралась.

Джонатан разгребал снег — видимо он сам недавно вернулся с работы и теперь занимался тем, что приводил в порядок придомовую территорию.

Завидев нас, он воткнул лопату в снег и пошел на встречу. — Ой, какие люди! О, Тану, поздравляю, чудесная новость! Какими судьбами? — На, — степнячка сунула Джонатану коробку с тортом, — мне Катарина рассказала всё, — она подчеркнула интонацией слово всё, и выдержав паузу, продолжила, — о вашем чудесном коте, и мне теперь не терпится с ним познакомиться. К тому-же я совершенно не в курсе, что происходит в академии, и кто, как не ты мне об этом расскажет. За то время, пока она это говорила, она успела подхватить Джонатана под руку и довести до крыльца дома.

Он открыл нам дверь и на пороге появился кот собственной персоной. Мявкнул радостно и бросился тереться мне об ноги. Стало совестно — занятая собственными переживаниями, о коте я за эти дни и не вспомнила. — Ты ж моя прелесть, — Тану подхватила кота на руки, и смело шагнула в дом. — А пума где? — впервые с приезда подала голос я. — В твоей мастерской прячется. С котом они не поделили территорию дома. — Ясно. — Как ты? — друг внимательно всмотрелся в моё лицо. — Спасибо, всё хорошо. Он молча кивнул, пропуская меня вперёд.

Мы пили чай и болтали о разных мало значащих вещах, и где-то внутри таял маленький холодный неуютный комочек, который, как оказалось, всё это время мешал мне спокойно дышать.

— Держи, ты забыла это прошлый раз, второпях, — Джонатан вручил мне свёрток с платьем, которое я купила для того, что бы пойти на свадьбу Амиры и Станиса. — Спасибо! Пресвятые ж ёжики! Его нужно немного ушить, и это совершенно вылетело у меня из головы.