Танцы со Зверем

Глава 32. Леронт

Ранним утром солнце ненадолго выглянуло из-за туч, но потом вновь зарядил дождь. Позавтракали все теснясь в Жановом шатре. Потом, с недовольным ворчанием, принялись собирать вещи. Только тут Жан осознал, что Шельги за завтраком не было.

Жан выбрался из шатра и огляделся. Шельга стоял рядом со своей палаткой, под моросящим дождём, и потерянно смотрел перед собой.

- Что? — Жан подскочил к нему. Тронул за плечо. — Что случилось?

Старик тяжело вздохнул. Вода, собираясь в крупные капли, стекала по его блестящей лысине, по изборождённому морщинами лицу, по седой бороде.

- Керик умер.

Жан замер. Внутри словно оборвалось что-то. Он не знал, что сказать в ответ, как себя повести. Просто растерянно стоял рядом… Да, наверное, он сделал всё, что мог, чтобы спасти мальчишку. Однако жгучее чувство вины не отпускало.

- Два голова зачем закопал? — бормотал кедонец, снова глядя куда-то за горизонт. - Где новый кылдер для Керик теперь найти? Как его чужой земля закопать?.. Теперь один. Конец весь мой род… Куда дальше жить?

— Ты не один. Не один! - Жан обнял старика. Ободряюще похлопал по спине. — Я… мы все с тобой вместе. Теперь мы — твой род. Мы тебя не бросим, обещаю. Поехали дальше с нами.

- А Керик? Надо хоронить.

- Отвезём его в Тагор. Там похоронишь, рядом со своим новым домом. Два, от силы три дня дороги осталось. Я…

- Не ругай себя за Керик. Я помню. Ты меня отпускал. Я сам хотел бой. И Керик хотел бой. Он хорошо сражался. Много стрелял. Метко. Его душа будет там, - Шельга поднял глаза к небу, - на лучших лугах. Иль Тари, ему теперь хорошо. Страх нет. Боль нет. Керик и все мои теперь там… Я здесь. Один.

- Шельга, ты…

- Пусть так. Иль Тари. Мне всё равно. Хочешь, еду твой город.

***

Караван медленно брёл сквозь моросящий дождь по раскисшей дороге. Рыжеухая лошадка, заскучав от мерной ходьбы, норовила перейти на рысь, но Жану было не до того. Он собрался, было, проинструктировать Ги, и ускакать с небольшим числом сопровождающих вперёд, однако инструктаж очень быстро превратился в спор. Хорошо хоть, что спор этот никто из подчинённых не слышал — Жан и Ги ехали впереди, шагов на сорок обогнав караван.

- А я говорю, нам нельзя разделяться, - размахивал Ги руками. — Ведь только что было нападение! Еле живы остались. Трёх человек человек потеряли. И ты опять хочешь умчать вперёд без охраны? Для чего тогда я нанял в Тамплоне столько бойцов?

- Но невозможно же ехать так медленно! Там, в Тагоре, сейчас может произойти что угодно. Вдруг они теперь увезут её в Анлер, или подстроят ещё какую-то гадость?

- Если ты явишься в Тагор один, или даже с парой бойцов, то вряд ли сумеешь чего-то добиться, - покачал головой Ги. — Ты же знаешь, там, в графском доме, два десятка вооруженных рыцарей и слуг. Если у тебя не будет хотя бы столько же, с тобой даже разговаривать не станут. Кому сейчас подчиняются эти рыцари и слуги? Неужели твоей Лин?

- Они подчиняются Карин. До замужества Лин находится под опёкой матери.

- Во-от. Выходит, на деле, они подчиняются мужу Карин, герцогу Арно. Как думаешь, что они сделают, если ты явишься к ним один, без охраны?

- Но ведь король обещал, и…

- Король в Эймсе. И если ему доложат, что ты убит, то он просто на свадьбу не приедет. Скажет: - «ах, как жаль!» - и назначит графом кого-то другого. Именно этого и хочет герцог Арно. Если тебя убьют по дороге, или прямо в Тагоре, до свадьбы, до приезда короля, то Арно выиграл. Он выдаст твою Элинору за кого пожелает, а потом уговорит короля именно её мужа назначить Тагорским графом.

- Скорее всего сейчас в Тагоре, да и в Эймсе все мои враги думают, что я убит. Если я быстро нагряну в Тагор, то это смешает их планы, - возразил Жан. — А если мы будем, как улитки, ещё дней пять тащится до Тагора с этими волами и телегами, люди Арно в Тагоре прознают, что я жив, и успеют приготовить какую-то новую гадость.

- Давай доедем сперва до Леронта. Найдём там ещё пять, а лучше десять хороших бойцов. Трофеев у нас много. Вооружить их есть чем. А потом двинем в Тагор. Чем больше будет наш отряд, тем весомей будет каждое твое слово в Тагоре. Тем труднее будет врагам тебя убить. На большой отряд никто не решится напасть. А если у нас будет больше бойцов, чем в графском доме, то ты просто приедешь и начнёшь там командовать. Никто и пикнуть не посмеет.

- А если запрячь в телеги лошадей? — не унимался Жан. — Ведь лошади идут куда быстрей, чем волы. И устают не так быстро.

- В телеги? Лошадей? — Ги покачал головой. — Ты, господин, порой такое скажешь, что… Нет, серьёзно? А почему не ослов?.. Ты правда не понимаешь? У лошадей не хватит сил тащить такой груз. Лошадь годится для верховой езды, для какой-то лёгкой повозки…

«Тут что-то не так. Неужели в этот мире лошади по-другому устроены?.. Нет, вроде они такие же. И я точно знаю, что лошадь должна нормально тащить телегу. Да, волы могут работать на одном только подножном корму, на траве и сене, а лошадь надо овсом кормить, если она работой нагружена. Поэтому все тут предпочитают запрягать волов. Ну у меня же сейчас прорва лошадей, и они всё равно жрут этот чёртов овёс!»

- Надо остановиться и просто попробовать запрячь лошадей в телеги, - решительно заявил Жан.

- Э… Господин, я конечно, понимаю, что тебя год назад молнией стукнуло, и у тебя с тех пор всякие видения и прочие чудеса в голове, но… - Ги оглянулся на идущий следом караван. — Не устраивал бы ты ничего эдакого, нового, пока эти люди к нам не привыкнут. Сейчас они тебя уважают и даже боятся. Своими странными письменами ты их до печёнок пронял. Но запрягать лошадь в воловье ярмо… Они же над тобой смеяться начнут.

- Да, - пристыженно кивнул Жан. - У лошади другая упряжь должна быть.

- Вот именно, - пробурчал Ги. — Но даже если бы у нас лошадиная упряжь была… Наши телеги сейчас так нагружены, что пара лошадей их не сдвинет. Может, и четвёрка не сдвинет, - Ги тяжело вздохнул. - С другой стороны, лошадей у нас столько, что можно почти всех бойцов посадить в седло. И сёдла есть. Если уж тебе так невтерпёж, посади, кого возможно, на лошадей, и езжай с ними вперёд. А телеги с поклажей, с Рикардом, с лекарем и его отцом, следом пойдут, своим тихим ходом.

- Не хотелось бы мне оставлять лекаря и алхимика без охраны, - вздохнул Жан.

- Да что с ними сделается? — отмахнулся Ги. — Ну, давай оставим с ними Хеймо, Вальдо и ещё пару бойцов? В Хеймо я уверен, как в себе. Да он один от десятка разбойников может отбиться в случае чего. И места тут уже заселённые. Вряд ли кто-то осмелится напасть… Сейчас главное, чтобы ты был под хорошей охраной, чтобы ты прибыл в Тагор с большим отрядом бойцов.

- Ну… - Жан вздохнул. - Наверное, ты прав… Но мне надо уже сегодня быть в Леронте. Хорошо бы не за полночь, а пораньше.

- Зачем пораньше?

- Надо поговорить с Эльдегаром, леронтским епископом.

- С дядей твоей Элиноры? — Ги скептически скривился, - думаешь, он не в курсе всех этих интриг герцога Арно?

- В прошлый раз, когда я с ним разговаривал, мне показалось, что Эльдегар не в восторге от нового мужа Карин… Вдруг он сможет нам чем-то помочь?

- Ну… — Ги почесал подбородок. — Тогда нам уже сейчас надо разделяться. Телеги до Леронта только завтра доедут. Но если прямо сейчас устроить привал, всех, кого сумеем, пересадить на лошадей и двинуть вперёд верхом, то к вечеру точно получится доехать до города.

- Отлично! - просиял Жан. Развернувшись назад он тут же поднял руку и закричал: - Стоп! Привал!

***

Дождь всё так же сыпал в лицо мелкую морось. Лошади, двигались скорым шагом, переходя, временами, на рысь. Но настроение у Жана теперь было солнечным. — Вечером они будут в Леронте. Завтра вечером — в Тагоре!

Медленные телеги остались далеко позади. Жан, Гильбер, Лаэр, Низам и десяток наёмников ехали верхом — каждый при своём оружии и доспехе. Кто-то, несмотря на дождь, напялил доспех и шлем на себя. Кто-то вёз всё в притороченных к лошадиным сёдлам тюках. Жан никому не указывал, как поступить. Он не знал, как будет лучше, а впустую придираться к наёмникам не хотелось. Однако сам он решил пока в доспехи не облачаться. Зачем доспеху и шлему лишний раз мокнуть под дождём? Да без них и верхом ехать полегче.

Жан всё также скакал в голове колонны, и, кажется, опять слишком оторвался от общего строя, неосознанно подгоняя лошадь. Приостановив Рыжеухую он оглянулся назад, проверяя, всё ли в порядке. — Бойцы двигались по двое в ряд. Ги — впереди всех. Шельга тоже скакал вместе с ними, в хвосте колонны, рядом с конными носилками, на которых трясся труп бедного Керика.

- Слушай, господин… А что такое эти твои «бандер-логи»? - полюбопытствовал догнавший Жана Гильбер. — Ребята вчера весь вечер шептались, стараясь понять, что это за слово. Но никто его не знает.

«Вот всегда так! Ляпну что-нибудь, а потом приходится выкручиваться. Ведь целый год уже тут прожил - пора бы научиться держать язык за зубами…»

- Ну… Это такое редкое, диалектное слово… По смыслу что-то вроде - разгильдяи, бестолковые, шумные, драчливые… Но в то же время — отважные ребята. Как-то так.

Ги ухмыльнулся:

- Ну, это они и есть, что тут скажешь… Хорошее слово. Заковыристое… Нет, никак у меня из головы не выходит - неужели ты и правда считаешь, что лошадь способна тащить телегу не хуже вола?

- Думаю, лошадь может тащить телегу лучше вола, - уверенно заявил Жан. — По крайней мере быстрее. Надо только правильно её в эту телегу запрячь… В древности, я читал, были такие конные повозки. Колесницы. Четыре лошади везли двух человек — стрелка и возницу. Очень быстро. Пока не придумали ездить на лошадях верхом, с сёдлами, колесницы были грозной военной силой.

- Ну, если четыре лошади и седоков всего два, без груза, тогда понятно, - покивал Ги. — Вес будет совсем другой, чем у наших телег. Такое лошади, конечно, потянут, причем куда быстрее волов.

- Как приедем в Тагор, обязательно попробуем запрягать лошадей в грузовые телеги. Нутром чую, лошадь может тянуть телегу лучше, и, главное, быстрее вола.

- Нутро у тебя, кончено, чуткое, - хмыкнул Ги. — С винным духом вон как здорово получилось. Но лошадь вместо вола… - он с сомнением покачал головой.

***

Ноги, спина, шея — всё ныло от усталости. Целый день скакать, то и дело переходя с шага на рысь — сомнительное удовольствие. Хотя в последние месяцы Жан много ездил верхом, многодневная скачка до сих пор оставалась для него делом утомительным, трудным. Хорошо, что Рыжеухая шла мягкой иноходью, почти без тряски. После целого дня скачки на какой-нибудь другой лошади Жан был бы совершенно разбит. Он заёрзал и уселся поудобнее в обитом алым сукном мягком кресле. Глянул на леронтского епископа, замершего в кресле напротив. «Что-то Эдельгар слишком надолго задумался. Решает, чем теперь мне можно помочь, или прикидывает, как побыстрей от меня отвязаться?»

- Ну, вот что, - седеющий толстяк с грустными глазами, чем-то неуловимо похожий на Лин, наконец, пошевелился. — Сделаем так. Я сам напишу обо всём, что ты мне рассказал, королю. Прямо сегодня. С утра пошлю в Эймс гонца с письмом. А ты… Я понимаю — тебе теперь хочется ударить в ответ… О, я хорошо тебя понимаю. Нездоровая суета Арно вокруг Элиноры, выгодные лично ему, но вовсе не Лин, женихи, которых он ей подсовывал… Конечно мне это не нравилось. Но он был в своём праве. Он теперь, после женитьбы на Карин, такой же законный опекун девочки, как и её мать. Его стремление сделать тагорским графом верного, близкого себе человека тоже понятно. Но настолько пасть, чтобы послать вдогонку за тобой отряд убийц… В том, что ты остался жив, определенно есть божий промысел. Но, Триса ради, сейчас ты не должен никому мстить, не должен давать воли своему гневу, несмотря на то, что этот гнев вполне оправдан. Сейчас главное — судьба Элиноры. Думай о ней, о том, чтобы ей не навредить. Помни, что Карин — её мать, а Арно, хоть и негодяй, но всё-таки её законный отчим. Обещаю тебе - я лично, приеду на вашу свадьбу, и, если на то будет согласие Лин, сам вас повенчаю. Или помогу провести обряд Эньену — вашему, тагорскому, епископу, если он пожелает лично вас повенчать.

«Понятно, чего уж тут. Эльдегар не до конца мне доверяет. Хочет лично поговорить с Лин перед свадьбой. Хочет убедиться, что она меня, правда, любит. Может быть он даже попытается отговорить её от брака, потому что я для неё «не достаточно знатен»… Неважно. Это брат её отца. Его осторожность понятна. Я для него никто, безродный удачливый выскочка, необъяснимое увлечение племянницы. Хвала Трису, что Эдельгар хотя бы не союзник Арно».

- Ты завтра едешь в Тагор?

- Да.

- Я дам тебе в провожатые Гунтара, моего личного телохранителя, и десяток его бойцов. Тут, в Леронте, я как-нибудь недельку без них обойдусь, а там, в Тагоре, Гунтар, с божьей помощью, не даст людям Арно прикончить тебя… и тебе, мой юный друг, не даст наделать опасных глупостей. Я вижу - гнев переполняет тебя… Не возражай… Если вдруг дойдёт до столкновения, защищай Элинору. Защищай себя. Но применяй силу лишь для защиты. Гунтар и его люди будут помогать тебе в этом. А заодно они станут независимыми свидетелями всему, что случится… Хорошо ли ты понял меня, Жануарий?

- Да, святой отец.

Епископ встал и простёр руку над головой Жана:

- Именем Господа нашего Триса, благословляю тебя на добрые дела. Да спасётся твоя душа. Да победит она Зверя внутреннего и внешнего, да отвратится от любого греха. Аруф.

Жан тоже встал и, следом за епископом, повторил жест небесного знамения.

- Спаси тебя Бог за помощь, святой отец. Я этого не забуду.

- Я это делаю ради Лин. И ради попранной справедливости. Арно поступил дурно. Против всех законов — людских и божеских. Такое злое дело не должно остаться безнаказанным. Но помни — истинное и справедливое отмщение Бог берёт на себя, воздавая каждому по делам - иным ещё при жизни, но каждому - после смерти. Нам же, смертным людям, надлежит карать преступников лишь в рамках закона, и, даже исполняя людские законы, по мере сил проявлять милосердие. Тот же, кто вместо Господа посмеет судить и карать людей за грехи, должен знать, что сие есть гордыня и дерзновение перед Богом. Как бы Зверь ни искушал тебя, отринь жажду мщения, и делай лишь то, что должно, не ради мести, но ради спасения и добра. Несправедливых же и злых Господь сам накажет и сам всё управит, как Ему будет угодно. Верь в это, молись, и да сбудется по вере твоей.

Жан в ответ только кивнул. О, как ему хотелось поспорить! Сейчас, после всего, что произошло, ему хотелось лично вспороть брюхо этому подонку Арно! Но в чём-то епископ, конечно, был прав. Месть, это блюдо, которое подаётся холодным. Сейчас надо просто остаться в живых и повенчаться с Лин. Остальное — потом.

***

Топот копыт. Этот топот он уже давно узнавал среди сотни других. Это была рыжая лошадка Лин! Та самая, верхом на которой он увидел свою любовь в первый раз. Та, на которой Лин и теперь часто каталась по Тагору и окрестностям, заглядывая порой в его винокурню. Но сейчас этот топот отдавался в сердце совершенно особенной дрожью.

«Ты меня не любишь» - это было последнее, что она ему сказала вчера. Он так хотел её снова увидеть! Но он боялся идти в графский дом. Боялся снова услышать от неё эти слова, снова почувствовать на вкус их обиду и горечь.

Лин через открытые ворота въехала во двор винокурни. Бросила уздечку одному из мальчишек. Ловко соскочила наземь. Она была в тёмно-синей мальчишеской куртке, в синих холщовых штанах и в тех самых коричневых сапожках, в каких он увидел её первый раз.

Жан шагнул к ней. Сердце колотилось у самого горла. Она увидела его и шагнула навстречу. Он протянул к любимой руки, но Лин не протянула руки в ответ. Вместо этого спросила:

- Она ушла?

Жан лишь помотал головой.

- Ей некуда уйти. Но я обещаю, я уже сегодня найду…

- Ну, тогда… Вот, - Лин вынула из рукава куртки свёрнутый в трубочку папирусный лист и протянула ему. — Читай.

Приняв лист, Жан развернул его дрожащими пальцами:

«Управляющему Цетию повеление. Привезённой девице, рекомой Ула, приказываю дать кров, еду и работу в доме. Тяжелой же работы ей не давать из снисхождения к хромоте, а лучше выдать ей пряжи. А если приглянется она какому доброму человеку, то выдать её замуж. Приданого же за ней дам двадцать со. А подателю сего выдать столько бочек прошлогоднего плохого вина, сколько порожних бочек он привезёт взамен. Если же тебе нужно что, ты мне напиши. Элинора дэ Тагор»

Жан поднял глаза. Лин смотрела на него с тревогой, с надеждой.

- Ты… - его голос дрогнул. — Ты самая лучшая, самая добрая на свете. Я уж и не знал, куда её деть с глаз долой. В городе, оказывается, приличную девушку негде пристроить. Либо бордель, либо кабальное рабство, либо и то, и другое.

- Я же говорила тебе — отправь её в деревню… - вздохнула Лин. — Потом, правда, вспомнила, что у тебя в деревне нет никого… А это тут, недалеко, в моём поместье, в Люэре. У них там белые тонкорунные козы. Чтобы ты знал, вся наша белая шерстяная ткань делается там. Ги твой, наверняка, уже ездил в Люэр за плохим вином. Так пусть съездит ещё раз, а заодно отвезёт туда эту… О, вот и она. Собралась куда-то?

Жан обернулся. - Дверь винокурни была открыта. Оттуда, опираясь на свой сучковатый дорожный посох, вышла Ула. Увидев Жана и Лин она испуганно замерла с выражением ужаса на лице. Жан бросился к ней.

- Куда это ты собралась?

- Да я… Я говорила же… Скоро сама уйду… Вот. Ухожу. Ты прости меня, коли можешь. Не буду я тебя больше тревожить.

- Куда же ты пойдёшь?

- Не знаю. Пойду кому-нибудь в услужение.

- Ты вот что, - Жан осторожно коснулся её плеча. — Иди обратно. Сегодня Ги поедет в этот… В Люэр. Отвезёт тебя. Это поместье графини. Моей девушки. Там тебя примут. Дадут жильё, еду. Будешь там прясть белую козью шерсть. Вот, - показал он свёрнутую в трубку бумагу, - Лин написала об этом своему управляющему письмо.

- Это она? — уточнила Ула издали глядя на Лин. - Какая молоденькая. Красивая. Не то, что я, замарашка. Ула шмыгнула носом. Слеза сорвалась и покатилась у неё по щеке. — Ты держись за неё. Видать, хороший она человек, если даже ко мне так…

- Давай-ка, - Жан развернул Улу и направил обратно в дом. — Иди. подожди в моей комнате. Отдохни, поешь хорошенько. Тебе принесут. Как Ги соберётся ехать в Люэр, он тебя позовёт.

- Ты её всё-таки любишь, - грустно прошептала Лин, когда он к ней вернулся.

- Неправда, - Жан обнял Лин. Теперь она не отстранилась. — Я люблю тебя, только тебя. Ты самая лучшая, самая добрая, самая умная девушка на свете. Я и не ожидал, что ты так…

- Глупости, - покачала головой Лин. — Так поступил бы любой трисианин, будь у него возможнос…

Он поцеловал её в губы. Потом ещё и ещё. Больше они об Уле не говорили.