Тафгай. Том 8

Глава 23

Рано утром в пятницу 28-го декабря в международном аэропорту Шереметьево нашу ледовую дружину не встретил ни один корреспондент с кинокамерой и ни один фоторепортёр с журналистом. Да и дружной армии болельщиков тоже не наблюдалось. Разница с Северной Америкой, где любое появление московских «Красных звёзд» тут же вызывало ажиотаж, была более чем разительной.

— Странно, очень странно, где пресса? — Пробормотал начальник команды Михаил Зимянин, который в последние дни перестал джазить и привёл себя в божий вид, чтобы его так же запечатлели для истории в каком-нибудь киножурнале. А то день приезда съёмочной группы во главе с самим Николаем Озеровым начальник Чукотки запомнил крайне смутно.

— Время прилёта перепутали, наверное, — высказался Валера Васильев, когда команда с баулами и клюшками появилась в зале ожидания.

Кстати, в этом помещении нас кое-кто всё же поджидал. Два лихих хлопца тут же подрулили к команде, и один пристал к старшему тренеру Элу Арбору, предлагая обменять доллары на рубли по нормальному курсу, а другой присоседился с тем же специальным предложением к Йоахиму Цише.

— Я сейчас кому-то уши надеру! — Рявкнул я на деловых пацанят и те, мигом сообразив, что кроме оплеух никаких долларов им не светит, живо потерялись в неизвестном направлении. — Сейчас подойдёт наш персональный автобус, — обратился я уже к парням, — загружаемся и едем в гостиницу «Юность». Там у нас по расписанию завтрак, заселение и свободное время, а потом, перед обедом, все кто захочет, могут выйти на раскатку и опробовать лёд лужниковского дворца спорта. Затем обед, тихий час и выдвигаемся на матч. Кому что объяснить всё по сотому разу?

— А суточные на кино и мороженое будут? — Под гогот мужиков спросил Валера Харламов.

— В гостинице каждому выдам по 100 рублей, чтобы вы не бегали по Москве и не светили долларами, — ответил я. — И последнее, это касается москвичей, день отдыха будет завтра, вот завтра и поедете по своим квартирам, домам, знакомым и так далее. Для гостей столицы предлагаю экскурсию в Оружейную палату и в Третьяковскую галерею.

— Что значит день отдыха? Какая экскурсия? — Пискнул Зимянин. — Завтра всем быть на тренировке! И только попробуйте прийти на неё в непотребном виде. В общем я ушёл, у меня дел невпроворот. И смотрите у меня! — Чукотка погрозил пальчиком в сторону защитника Юры Тюрина и посеменил на автостоянку ловить такси.

— Что есть купить на 100 рубль? — Спросил немец Йоахим Цише.

— Чашку кофе и плитку шоколада, — съязвил я. — Йоха, 100 рублей это месячная зарплата молодого специалиста на заводе. Мы здесь пробудем до 2-го января, гостиница и трёхразовое питание уже оплачены. Поэтому этих денег на всякую мелочуху и сувениры должно хватить.

— А кто заплатит за новогодний банкет? — Заревел Валерий Васильев.

— Обсудим после матча с Бостоном, — буркнул я и повёл команду на улицу, где показался автобус с большой надписью на боку «Привет участникам соревнований!».

Московский декабрь 1973 года баловал жителей столицы вполне комфортной для зимних прогулок нулевой температурой. Однако в высоком кабинете на Старой площади, куда прямо из аэропорта буквально прибежал товарищ Зимянин, всё равно стояла 30-градусная жара. Но теперь Михаил Васильевич меньше всего обращал внимание на дискомфорт, доставляемый нестерпимой жарищей. После того как ему за четыре месяца так и не удалось развалить хоккейную команду, после нервного срыва в Принстоне, закончившегося недельным запоем, ему предстоял нелёгкий разговор с «серым кардиналом» красной империи Михаилом Сусловым. К изумлению Зимянина главный идеолог КПСС встретил нерадивого подчинённого благожелательно.

— Садись, Миша, — снисходительно улыбнулся товарищ Суслов. — Читал ли ты книгу Томмазо Кампанеллы про Город Солнца?

— Ес, то есть да, — соврал начальник Чукотки, так как заранее решил со всем соглашаться и во всём каяться.

— У меня когда-то была замечательная брошюра «Города Солнца» 1906 года издания. Кстати, что ты из этой книги для себя почерпнул?

— Ученье — это свет, поэтому к ученью надо тянуться как к солнцу, — ляпнул Зимянин.

— Дурак, — ещё шире заулыбался Михаил Суслов. — Город Солнца — это город равных возможностей, город счастья, где каждый честно трудится и выполняет только ту работу, которую ему предписывает Метафизик, самый мудрый человек города. Он же и решает, кого возвысить, а кого отправить в деревню навоз разгребать. Я тебе так скажу, наш Советский союз — это первое в мире государство, прообраз «Города Солнца». Следовательно, любая самодеятельность, Миша, это зло. А ваша заокеанская команда — это вообще просто банда анархистов и хулиганов, которая может подорвать идеологическую целостность всей нашей державы.

— Согласен, — кивнул головой Михаил Васильевич.

— Вот и замечательно, — усмехнулся Суслов. — Теперь докладывай по существу — почему ваша банда не развалилась, после отъезда пяти хоккеистов?

— Первое, — призадумался Зимянин, — первая причина — это деньги. Парни давно бы без долларов сами разбежались, но Тафгаев нашёл какие-то коммерческие премии и проблему закрыл. Второе — это сам нападающий Тафгаев. Он много забивает и является сейчас лучшим бомбардиром в НХЛ. Третье — это странный и чудаковатый врач команды. Его хоккеисты между собой называют шаманом. Лепит всем вот таких размеров примочки, — Михаил Васильевич изобразил рыбака, хвастающегося пойманной рыбой, — а на следующий день синяка как не бывало. Я недавно подслушал, как они нахваливали, сделанную им, специальную мазь для ног. Вот именно из-за неё они и бегают как угорелые.

— Допинг, — хмыкнул товарищ Суслов, — замечательно. А у твоего Тафгаева есть какие-нибудь плохие привычки? Алкоголь, женщины, азартные игры?

— В том-то и дело, что нет. Он даже пиво не пьёт, — прошептал товарищ Зимянин. — Иначе я бы давно его укоротил. Поймал бы на аморалке, и выслал бы из Штатов в три дня.

— Ясно. Теперь послушай меня, Миша, очень внимательно, — медленно произнёс Михаил Суслов, помолчав несколько секунд. — Эту мазь послезавтра прямо перед игрой с Бостоном мы изымем, как нелицензионный препарат, вредный для здоровья. Я об этом позабочусь. А вот что касается Тафгаева, то тут неплохо бы ему временно заболеть.

— Заболеет он, как же? Он же здоровый как бык, — усмехнулся Михаил Зимянин.

— Дааа, — протянул Суслов и, вынув из стола какие-то бумаги, сказал, — это криминальная сводка за неделю по городу Москве. Гражданка такая-то после распития спиртных напитков ударила сожителя два раза сковородой по голове. Пострадавший впал в кому. Гражданин такой-то, не поделив бутылку водки, пырнул ножом своего соседа. И пострадавший умер от потери крови. Да тут много разного такого есть, возьми, полюбуйся. — Михаил Андреевич тяжело вздохнул, соболезнуя пострадавшим, и протянул листы с криминальной хроникой товарищу Зимянину. — Ты, Миша, хорошенько подумай, как может случайно заболеть здоровый словно бык спортсмен? И пойми, эта твоя хоккейная команда — угроза всему нашему государству рабочих и крестьян.

— Понимаю, наша цель — коммунизм, — смущённо буркнул Зимянин.

— Правильно мыслишь, — широко улыбнулся товарищ Суслов.

Лишний билетик на вечерний матч команд «Москва Ред Старз» СССР и «Нью-Йорк Айлендерс» США начинали спрашивать за километр на подходе к Центральному стадиону имени Ленина. Ведь любителей хоккея словно на первомайской демонстрации одной широкой колонной растянулись от станции метро «Спортивная» до здания Дворца спорта. К сожалению, попасть на сегодняшнее незабываемое зрелище могли лишь 14 тысяч счастливчиков из более чем 40-а тысяч человек.

Среди соискателей счастливого билетика мог оказаться и старший тренер ЦСКА Анатолий Тарасов, однако его любезно пропустили через служебный вход. В данный момент Анатолий Владимирович, распустив армейцев на Новогодние каникулы, находился в небольшом отпуске. Ибо первой сборной, которая сейчас гастролировала в США, командовали Всеволод Бобров и Борис Кулагин, а со второй командой Советского союза работали Виктор Тихонов и Борис Майоров.

В общем, дело было вечером, делать было нечего, и старший тренер Тарасов решил посмотреть матч заокеанских хоккеистов вживую, воочию оценить действия разрекламированных «Красных звёзд». Работник дворца спорта мэтру отечественного тренерского цеха услужливо поставил стул прямо за стеклянным ограждением и извинился, что мест свободных больше нет.

«Да уж, — подумал Анатолий Владимирович, — в другое бы время меня посадили там, где я указал, а теперь оставили среди фотокорреспондентов. Неужто я где-то нагрешил? И в ЦСКА сезон не заладился и в сборную не зовут. И опять меня Бобёр обскакал. Ну ничего, посмотрим надолго ли ты, Севка, в первой сборной продержишься? Посмотрим как тебе, товарищ Бобров, будет комфортно на пороховой бочке?».

А тем временем под потолок ледовой арены подняли флаги СССР и США, потом прозвучали гимны двух стран, затем зрители встретили аплодисментами сообщение диктора, что на игре присутствует товарищ Брежнев и другие члены ЦК и начался собственно сам матч. Поэтому Анатолий Владимирович моментально встал со стула, так как привык смотреть хоккей, стоя около самого борта, чтобы постоянно чувствовать нерв игры, и чтобы знать в каком расположении духа находятся его подопечные. И намётанный взгляд старшего тренера ЦСКА мгновенно оценил высоченный темп матча.

В первую же минуту игроки в красной форме, на лицевой стороне которой была различима большая буква «М», устроили настоящий штурм ворот хоккеистов в белых свитерах с каким-то круглым синим логотипом. «Эм — это значит Москва, — догадался Тарасов. — А вот этого молодого человека с номером 17 на спине я узнаю в любой форме. Предатель Харламов, мать твою. Неплохо вошли в зону. Грамотно закрыли синюю линию. Ну же, Харлам, прострели!»

И действительно Валерий Харламов, улетев за ворота гостей, выкатил шайбу под щелчок здоровенному Ивану Тафгаеву. Однако на нём в прямом смысле слова повис защитник соперника и, прихватив рукой клюшку нашего хоккеиста, не дал замкнуть острейшую передачу. После чего шайба вылетела в среднюю зону. Публика моментально засвистела, требуя удаления, но судья нарушения правил на удивление не заметил.

И тут защитник гостей, который мало того, что сыграл по-хамски, так ещё скинул краги на лёд. Наш Иван также отбросил и краги, и клюшку. Поэтому Анатолий Тарасов покосился на правительственную ложу и явственно различил улыбку на лице товарища Брежнева. Но за эту секунду наставник ЦСКА пропустил самое интересное, а именно то, как хоккеист в белом свитере упал в неожиданный обморок. И трибуны дворца спорта буквально заходили ходуном от яростного крика толпы и топота ног.

— Такой хоккей нам не нужен, — пробормотал себе под нос старший тренер Тарасов.

«Чё за фигня? — подумал я, сидя на скамейке для штрафников, — это чё за „мудило“ бросило мне вызов? Откуда „островитяне“ этого дурня откопали и самое главное зачем? Эх, не нравится мне первый день в Москве. Нет, ребята, всё не так, всё не так, ребята».

— Товарищ, Тафгаев, время, — сказал мне ассистент судьи и открыл калитку бокса для оштрафованных хоккеистов.

Я мгновенно рванулся в среднюю зону, а так как на площадке была вся наша первая пятёрка, то пас последовал быстрее, чем я успел постучать клюшкой по льду. Народ на трибунах отчаянно засвистел и принялся скандировать:

— Шайбу! Шайбу!

Меня тут же попытался заблокировать защитник гостей, но я вовремя наклонил корпус и мой противник после столкновения растянулся на ледяной площадке, открыв мне путь к своим воротам. Я пропихнул шайбу вперёд и попытался снова разогнаться, однако скорость уже была безвозвратно потеряна.

«Б…ть, не убегу», — понял я, когда второй игрок обороны «островитян» зацепил меня клюшкой и стал оттеснять к левому борту. Мы вместе пересекли синюю линию, и я даже заметил, как напрягся в рамке голкипер гостей Билли Смит. В принципе можно было и бросить по воротам, но я интуитивно почувствовал, что уже по пятам спешат мне на помощь Боря Александров и Валера Харламов. Поэтому пас, сделанный мной за спину, стал полной неожиданностью для защитника «Айлендерс», с которым мы воткнулись в борт.

Как я и предполагал, первым к шайбе успел юный гений прорыва, он же начинающий кулинар Борис Викторович. И уже через две секунды Боря под оглушающий рёв трибун вылетел один на один. Билли Смит упал на колени, чтобы перекрыть весь низ ворот. Но тут наш строптивый гений сделал ещё один пас вправо от себя. И уже никто в мире не мог помешать Валерию Харламову словно на тренировке расстрелять пустую рамку ворот.

— Гооооол! — Заголосили переполненные трибуны.

«Нормальное начало», — подумал я, поздравляя своих друзей и товарищей.

Весь первый период интересного и занимательного матча Анатолий Тарасов, не присев ни разу, провел, словно на иголках. И хоть преимущество нашей заокеанской команды было ощутимым, и первую шайбу забросил Валерий Харламов, гости всё равно не запаниковали и быстро отыгрались. Причём ответная шайба получились на удивление элементарной — щелчок от синей линии, подставление клюшки и вынимайте товарищ Виктор Коноваленко первую шайбочку из своих ворот.

Но потом первая тройка «Красных звёзд» Александров, Тафгаев и Харламов камня на камне не оставили от защиты гостей. Вторую шайбу забросил юный Борис Александров, которого вывели на пустой угол хитроумные передачи Харламова и Тафгаева. А третий раз, ближе к перерыву, отметился уже сам Иван Тафгаев. И эта здоровенная дылда свою шайбу затолкала с пятака вместе с крошками льда и чужими клюшками, сделав счёт — 3: 1. Поэтому народ провожал хоккеистов на первый перерыв дружным скандированием:

— Молодцы! Молодцы!

И тут Анатолий Владимирович вдруг решил заглянуть в раздевалку «Ред Старз». Хотелось наставнику ЦСКА сказать «пару ласковых» Харламову и посмотреть тому в глаза. «Не выгонят, не посмеют», — думал он, широко вышагивая по подтрибунному коридору, по которому ходил уже больше десяти лет. Однако перед дверью в хоккейную раздевалку старший тренер московских армейцев немного оробел и, несмело постучав, вошёл уже без прежнего боевого настроя.

— Ооо, Анатолий Владимирович! Здрасьте! — Весело крикнул Валерий Васильев. — Как поживаете?

— А ты разве не знаешь, что ЦСКА на втором месте колупается? — Ответил ему Боря Александров. — Тогда чё спрашиваешь?

— Что-то ты больно умный стал, Кулинар, научись сначала щи варить, — пробурчал Васильев Александрову.

— Сам ты — повар, — огрызнулся Борис.

— Здравствуйте, товарищи, — пробормотал Тарасов, у которого вмиг вылетело из головы то, что он хотел высказать своему бывшему хоккеисту.

— Добрый вечер, — прогудел и навис над Анатолием Тарасовым здоровенный Иван Тафгаев. — Познакомьтесь — это наш коуч, канадец Эл Арбор.

Немного опешившего старшего тренера ЦСКА центрфорвард подвёл к высокому очкастому мужчине и что-то сказал тому по-английски. Очкастый мужик тут же заулыбался и что-то затараторил в ответ.

— Тренер Эл говорит, что рад такому знакомству и приглашает вас посетить Принстон, чтобы вы посмотрели наши тренировочные занятия, а так же приглашает приехать в Нью-Йорк на одну из игр нашей команды, естественно за наш счёт. — Перевёл речь канадца Иван Тафгаев.

— Передай ему, что в первом периоде играли хреново, — упрямо произнёс Тарасов. — Кроме первой тройки нападения отметить некого, остальные звенья в атаке не дорабатывают. Когда ответную шайбу получили, то защитник схалтурил, не лёг под бросок. В общем, за такую игру я бы поставил оценку три.

Тафгаев, не моргнув и глазом, опять заговорил по-английски, после чего канадец, расплывшись в широченной улыбке, принялся трясти руку суровому наставнику ЦСКА.

— Ты, что ему перевёл? — Рыкнул Анатолий Владимирович на центрфорварда, подозревая подвох.

— Правду, которую переводить легко и приятно, — хитро заулыбался Иван Тафгаев.

— Ладно, я с Харламовым хочу переговорить, — проворчал Тарасов.

— Валер, тут по твою душу, выйди на две минуты! — Крикнул крупногабаритный центрфорвард бывшему хоккеисту ЦСКА.

В коридоре, где постоянно кто-то бегал и мешал сосредоточиться, Анатолий Владимирович, плотно сжав губы, около десяти секунд молчал. Валерий Харламов то же молчал и не рвался изливать душу. И наконец, наставник московских армейцев спросил:

— Доволен, что играешь за океаном в НХЛ?

— В США и Канаде очень интересно. На каждой игре полные трибуны, после матча постоянные короткие интервью для газет и телевидения, на улицу выходишь — все улыбаются, здороваются, желают удачи и победы. Недавно в рекламе с парнями снялся. На январь уже есть приглашение для участия в каком-то шоу. А здесь в Москве нас даже в аэропорту никто не встретил. И гостиницы наши советские — это страх божий.

— Ясно, за славой погнался? За популярностью? За шоу? — Моментально завёлся Анатолий Владимирович. — За долларами за этими?

— А по-вашему в хоккей надо играть бесплатно? Чтобы, когда здоровья совсем не останется, руки, ноги и спина начнут ныть от запредельных нагрузок, нужно идти работать таксистом, так? А шоу, между прочим, делается для того, чтобы люди заполняли хоккейные арены под завязку. Или полупустые трибуны вам больше по вкусу?

— Я смотрю, Валера, Америка тебя совсем испортила, — криво усмехнулся Тарасов. — Запомни, сопляк, в хоккей надо играть за Родину!

— А мы там за океаном, чей авторитет поднимаем? После каждой нашей победы во всех американских газетах огромные заголовки, что советский хоккей самый сильный в мире.

— Вижу, молодой человек, не поймём мы друг друга, — проворчал Анатолий Владимирович и пошагал проч.

Что ни говори, а первый матч НХЛ в Москве получался на загляденье. Первый период мы выиграли 3: 1, после второй 20-минутки на табло уже горели более внушительные цифры — 5: 1. За это время на свой бомбардирский счёт меткие выстрелы записали Вацлав Недомански и Веслав Йобчик, которого диктор по стадиону объявил польским хоккеистом под номером 18. А после того, как перед третьим периодом мы намазали ноги шаманским зельем, игровое преимущество стало вообще подавляющим. Гости заметно просели по физике, перестали успевать за нашими комбинациями и перемещениями, стали больше фолить, поэтому шайбы посыпались, словно из рога изобилия.

Так на 43-ей минуте мы реализовали большинство. Боря Александров с левого борта сделал мне пас на пятачок, где я в борьбе с двумя защитниками переправил шайбу чуть дальше на правую штангу. Замкнул же передачу Валерий Харламов, вколотив эту шайбу в пустой угол ворот. Затем на 47-ой минуте гости вновь остались вчетвером. И мы разыграли зеркальную комбинацию, где пустой левый угол ворот уже поразил наш юный кулинар Боря Александров, доведя счёт до 7: 1.

— Во дают чертяги, — хохотали болельщики, сидящие над нашей скамейкой запасных, — лепят как по нотам! Пас, пас и в дамки!

— Да, нормально их канадец натренировал. Вот нам бы в «Спартак» канадского тренера позвать. А то хоккеисты есть, а игры нет.

— Ничего не говори! Нам бы в ЦСКА тоже! — Захохотали мужики на трибуне.

Я же, сидя на скамейке запасных, подтолкнул вбок Харламова и спросил:

— Валер, что там тебе Тарасов сказал?

— Честно говоря, я ничего не понял, — пожал плечами бывший армеец. — Обиделся, что мне нравится играть в НХЛ. И вообще Тарас какой-то потерянный, словно не в своей тарелке.

— Ясненько, просто Анатолий Владимирович предчувствует, что работает на высоком уровне последний сезон, — сказал я.

— В смысле? — Удивился Харламов.

— В самом прямом. Два года назад горьковское «Торпедо» выиграло чемпионат, год назад московское «Динамо». В этом сезоне первыми будут «Крылья Советов». И маршал Гречко отправит товарища Тарасова в 54 года на заслуженную пенсию.

— Смена! — Скомандовал Эл Арбор и наша первая тройка пошла на лёд.

— И что, его больше никуда не позовут? — Спросил Валерий Харламов, пока мы катились в зону атаки на вбрасывание.

— Позовут, — кивнул я, — в футбольный ЦСКА, который Анатолий Владимирович дикими тренировками благополучно угробит и, когда команда улетит на 13-е место, будет окончательно уволен.

— Хорошо трещать, — проворчал защитник Васильев. — Пора заканчивать это избиение и на фуршет.

«Я тебе, Васька, сегодня пофуршечу», — подумал я, встав на точку вбрасывания. Но идея о том, что пора это хоккейное избиение прекращать — мне понравилась. Поэтому после вбрасывания шайба от моей клюшки точнёхонько отлетела к Валерию Харламову. Наш нападающий обыгрался с защитником Васильевым и, откатившись на синюю линию, сделал резкий разрезающий пас в левое закругление на Бориса Александрова. Боря в одно касание скинул мне в центр. И я также без подготовки воткнул восьмую шайбу под перекладину ворот Билли Смита.

— Гооол! — Вскрикнули болельщики на трибунах дворца спорта и вновь стали скандировать нашей ледовой дружине:

— Молодцы! Молодцы!

В раздевалке, после финальной сирены и после того как вся команда поздравила Валеру Харламова с хет-триком, ведь он перед самой сиреной, исполнив хоккейный буллит, довёл счёт до 9: 1, разговор вновь коснулся фуршета. Теперь уже на «пивном десерте» настаивали чехословаки и старший тренер Эл Арбор.

— Значит так, — прорычал я, ибо мне идея с организованной пьянкой в ресторане гостиницы «Юность» совсем не нравилась. — Франтишек, — обратился я к Поспишилу, — ты отвечаешь за свою чехословацкую банду. Васильев, твоя зона ответственности — все наши парни. Витя Хатулёв, ответишь за Веслу, Руди, за Йоахима и тренера Эла. Не дай Бог, узнаю, что наш коуч вылез на сцену и спел про весёлого мельника, то… не дай Бог.

— Не бзди! — Обрадовался Валерка Васильев. — Мы все за тренера в ответе! Народ, скидываемся по двадцатке!

— Я пить не буду, — буркнул Виктор Коноваленко. — Меня после суточного перелёта до сих пор тошнит, а послезавтра у нас игра с Бостоном, к которому у меня свои счёты.

— Я есть за дисциплин! — Высказался Йоахим Цише. — Я есть лечь спать.

— Молодец, Йоха! — Я пожал рук немцу и снова обратился ко всем, — зря вы это парни затеяли. Неужели вы не видите, что что-то не так? Команда прилетела из-за океана и не одного интервью — это нонсенс. «Островитяне» зачем-то драку устроили, как будто знали, что нас в СССР за такой проступок по головке не погладят.

— Тогда ты зачем дрался? — Спросил Васильев.

— Затем, Вася, — огрызнулся я, — чтобы этот амбал, непонятно откуда взявшийся, наших лидеров не покалечил. И потом он первым сбросил краги, а это всё равно, что в твою страну ввели танки. Я вынужден был защищаться.

— Всё будет окей, Иван, — сказал Харламов, похлопав меня по плечу, — выпьем по литру и культурно разойдёмся. И так ясно, что проблемы никому не нужны.

Ровно без пятнадцати одиннадцать в дверь моего гостиничного номера кто-то тревожно затарабанил. Я оглянулся на соседнюю кровать, где должен был уже спать Харламов, и моментально сообразил, что ребята в ресторане, по всей видимости, «очень культурно разошлись». Поэтому когда на пороге появился взволнованный Виктор Хатулёв, я сразу стал натягивать джинсы и рубашку.

— Мужики все в мат! Кто еле пляшет, кто лицом уже в салате! — Выпалил он. — Может, в пиво что-то подмешали?

— Почему сразу подмешали? — Криво усмехнулся я, с трудом всовывая огромные ступни в адидасовские кроссовки. — Наоборот, улучшили. Плеснули туда водочки для дополнительной заводочки. Я же говорил, что сегодняшняя вечеринка с пивом ни к чему хорошему не приведёт!

Путь с четвёртого этажа, где находились номера всей нашей команды, до разгульного ресторана на первом этаже гостиницы мы с Виктором преодолели с крейсерской скоростью. По дороге он пожаловался, что оглянуться не успел, как парни стали отрубаться, а сам Витя давно уже не употребляет, так как наш необычный врач ему что-то нехорошее дал выпить ещё в Принстоне. И вот поэтому он теперь на ногах, а остальные мужики в отрубе. И ещё Хатулёв добавил, что коуч Эл Арбор на сцену выйти не успел, не дошёл.

— Стой, — я резко затормозил перед стеклянной дверью ресторана, — видишь вон того мужичка с фотоаппаратом? Как считаешь, нормальный человек будет фоткать посторонних ему людей, когда они отдыхают?

— Сука, — коротко высказался Виктор.

— Сейчас хватаем его за шкварник и тащим на улицу, — буркнул я и, широко улыбаясь и пошатываясь, словно мне уже хорошо и море по колено, ввалился туда, где музыка гремела и играла, где люди выпивали и плясали.

Хатулёв, надо отдать должное, то же притворился, что немного пьян. И вдруг мужичок с фотоаппаратом подбежал к нам и весь такой на позитиве предложил сделать фотографию на долгую счастливую память. И только он приготовился осуществить задуманное, как моя «телескопическая» рука ухватила мерзавца за ухо. Пискнул он или нет, в громыхающих ритмах зарубежной эстрады разобрать было невозможно, но на улицу фотокорреспондент побежал как миленький, стараясь не отрываться далеко от собственного органа слуха, находящегося в моей мозолистой ладони.

А уже на воздухе, чтобы было меньше пустопорожней болтовни, я любителя горяченьких фотографий макнул головой в сугроб.

— Витя, возьми аппарат, вынь плёнку и как следует станцуй на ней гопака, — рыкнул я, протянув фотик Хатулёву. — Кто таков, как зовут, на кого работаешь? — Спросил я мужичка, вынув его голову из снега.

— Я буду жаловаться в милицию, — пискнул фотограф. — Не имеете право.

— Ясно, что-то с памятью моей стало, всё, что было не со мной, помню, — пробурчал я, макая в сугроб непонятливого гражданина.

А тем временем Виктор Хатулёв достал бедную фотоплёнку, развернул её, повалял в снегу и скомкал в один большой комок.

— Кто дал задание фотографировать хоккеистов, когда они отдыхают? — Задал я второй вопрос, приподняв гражданина за шиворот.

— Это редакционное задание, верните фотоаппарат, он на балансе, — захныкал мужичок.

— Вот так же завтра и будешь рассказывать редактору про брак на плёнке, ясно? — Я тряхнул гада как следует. — И добавишь, что ничего такого в ресторане не было.

— Может ему челюсть сломать? — Предложить Хатулёв. — Чё он всё молчит-то?

— Отпустите, я всё сделаю как надо, — затрясся фотокорреспондент.

— Держи свою камеру, — рыкнул я, сунув фотик мужичку. — Что ж ты, родной, хоккей сегодняшний не снимал? Что ты в кабаке хотел запечатлеть, как ребят пивом с водкой отравили? У тебя что: кредиты, ипотека, семеро по лавкам, поэтому на совесть можно наплевать, сука?

— У меня долги, — заплакал мужичок.

— У меня тоже долги, — прорычал я, дав напоследок хорошего пенделя нехорошему товарищу.

В воскресенье 30-го декабря перед самым выходом на лёд лужниковского дворца спорта на матч против «Бостон Брюинз» в нашу раздевалку ворвались пять человек в белых халатах с огромными на половину лица ватно-марлевыми повязками, и сопровождали людей в белом два милиционера. И вся эта шобла, не говоря ни слова, каждую шаманскую баночку, каждую шаманскую примочку сгребла в один мешок и, оставив взамен справку, что лекарственные препараты буду возвращены после изучения их на наличие вредных для организма веществ, покинула помещение. Старший тренер Эл Арбор смотрел на это дикое нападение огромными выпученными глазами.

— Совсем наши власти ёб…лись, — буркнул Валера Васильев.

— Чья бы корова мычала, Валерий Иванович, — усмехнулся я. — Рассказать, как ты по гостинице в ночь с пятницы на субботу бегал и кричал, что наш теплоход идёт ко дну и всем срочно нужно подняться на палубу?

— Враньё, — потупился защитник и под гогот всей команды, добавил крайне спорное утверждение. — Если я ничего не помню, значит, этого не было.

— Таф, что сейчас такое произошло? — Пролепетал по-английски коуч Эл, которому единственному был совсем не смешно.

— Всё окей, тренер, — ответил я, — это называется учения по химзащите. Как говорится, на то и учения, чтобы карась в пруду не дремал.

— Я не понимаю, как мы будем сегодня играть, особенно в третьем периоде? — Всё никак не мог успокоиться канадский тренер.

— Сергеич, покажи, — обратился я к вратарю Виктору Коноваленко.

И наш голкипер, вытащив из-под лавки большой баул, расстегнул его, и там все шаманские ноу-хау остались нетронутыми в полном комплекте. Так как ещё вчера вечером в мой гостиничный номер постучался сантехник и, показав корочки сотрудника КГБ, передал любопытное письмо от товарища Андропова с подписью и с печатью, которое, правда, пришлось после прочтения сжечь. Много в нём занятного было написано, и про изъятие шаманских препаратов тоже.

— Спокойно коуч то, что вынесли химзащитники не представляет угрозы для жизни, — хохотнул я. — Там вазелин, пластилин, зубная паста и зубной порошок. Пусть изучают.

— Сумасшедший дом, — сказал по-английски тренер Эл и скомандовал на ломаном русском, — мужики, давай на лёд!

«Смех смехом, а ведь два часа назад я чуть-чуть не попрощался с жизнью», — подумалось мне, шагая по резиновому коврику к гудящей чаше главной спортивной арены страны.

Два часа назад все пятнадцать хоккеистов нашей команды, спортивный врач-шаман Джон Смит Волков и старший тренер Эл Арбор вышли из гостиницы «Юность» и пешком направились в сторону лужниковского Дворца спорта. Погода стояла замечательная, редкий снег медленно кружился в воздухе, поэтому настроение было рабочим.

Да, команда «Бостон Брюинз» являлась соперником совершенно другого более высокого уровня нежели «Нью-Йорк Айлендерс», но ни Фила Эспозито, ни Бобби Орра мы совершенно не боялись. Кстати, бостонцы вчерашней ночью неожиданно на выезде уступили «Лос-Анджелес Кингз» — 4: 1 и отдали нам первую строчку в турнирной таблице.

Однако, как гласило письмо товарища Андропова: играть на ничью нам категорически не рекомендовалось. Более того председатель КГБ настаивал, что мы должны непременно победить Бостон на глазах товарища Брежнева и товарища Черненко, который имеет самое большое влияние на Леонида Ильича и в данный момент идею существования «Москвы Ред Старз» не поддерживает. Об этом я с парнями проговорил почти час, после обеда.

И внезапно на подходе к пешеходному переходу через более чем оживлённую улицу Фрунзенский Вал меня окликнул писатель и драматург Александр Вампилов:

— Здравствуйте, Иван, как узнал, что вы сегодня в Лужниках играет, так сразу всё в театре бросил и сюда. Здорово, что я вас встретил, правда?

— Ну, ещё бы, — усмехнулся я, — билетов-то на хоккей не достать. Пойдём, Александр Валентинович, проведу тебя через служебку.

— Это кто? — Заинтересовался странным человеком Валера Васильев.

— Писатель, ты такого не знаешь, — буркнул я, — в общем, не Пушкин и не Тургенев. Давай топай, дай с человеком покалякать. — Я подтолкнул защитника в спину, а сам с Вампиловым немного подотстал от остальной группы, ведь мне хотелось без свидетелей поинтересоваться, как продвигается роман про Чернобыльскую АЭС.

— Грубо вы с товарищем, — кивнул драматург.

— Мы с Васильевым свои люди сочтёмся, он меня тоже как-нибудь потом пошлёт, — хмыкнул я, — как пишется про АЭС?

— Плохо, — признался Вампилов. — Сейчас несколько московских театров ставят мои пьесы, кручусь, верчусь, некогда подумать о вечном. Кстати, хочу вам подарить книгу «Прощание в июне».

Писатель протянул мне свеженький экземпляр в твёрдой обложке неброского серого цвета, который я автоматически засунул во внутренний карман спортивной куртки.

— О вечном надо не думать, о вечном надо писать, — съязвил я. — Слушай, вот интересная тема: хоккеист, восходящая звезда мирового уровня, любимец женщин после полученной травмы начинает спиваться. Разводится с женой, страдает, ищет новую цель в жизни. Как сюжетец?

— Интересно, — заулыбался Вампилов, — про хоккей я ещё не писал.

И вдруг на подходе ко Дворцу спорта, где уже толпились люди, кто-то крикнул:

— Смотрите, это Тафгаев! Шайбу! Шайбу! Молодцы!

— Привет, Тафгай! — Закричали с другой стороны.

— Иван, подпишите программку, — подбежал какой-то дедушка.

Я, конечно, остановился, мне для болельщиков ничего не жалко, поставил одному размашистую фамильную закорючку, затем другому, потом желающие получить автограф стали скапливаться как снежный ком. Вампилова разом куда-то отпихнули, послышались споры, ругань и крики: «больше одной подписи в одни руки не давать!». Меня стали подталкивать в спину. И вдруг, я даже не успел разглядеть откуда, вылезла рука, потянулась к моей груди, и из кулака выскочило лезвие ножа. Удар вышел резким и сильным. В глазах моментально потемнело. Кто-то рядом закричал:

— Тафгая убили!

И люди разом отхлынули от моего пошатывающегося тела. Но в следующую секунду, я понял, что жив и цел, а нож застрял в подаренной Вампиловым книге и ни до рёбер, ни до сердца просто не дошёл.

— Спокойно! — Прохрипел я и, вытащив нож и проткнутую книгу, громко сказал, — всё нормально, граждане! Вот доказательство, что книга — лучший подарок!

А когда рядом опять появился сам автор произведения, я ему подмигнул и тихо прошептал:

— В расчёте, Александр Валентинович. В расчёте.

— Внимание, — торжественно произнёс голос диктора Дворца спорта, когда мы и хоккеисты Бостона выстроились друг против друга на своих синих линиях, — звучит гимн Советского союза.

Грянул мощный аккорд духовых инструментов, и весь народ на трибунах и члены ЦК КПСС дружно встали. А затем хор мужских и женских голосов вдохновенно запел:

Союз нерушимый республик свободных

Сплотила навеки Великая Русь.

Да здравствует созданный волей народов

Единый, могучий Советский Союз!

А я ещё раз прокрутил в голове недавнее происшествие и подумал, что теперь просто не имею права проиграть или сыграть вничью этот судьбоносный матч. Ведь там, выше кремлёвских звёзд, уже сделали свой выбор.