Тафгай. Том 8

Глава 17

В воскресенье днём 21-го октября по льду старенькой крытой арены именуемой стадионом «Олимпия», где с 1927 года базировалась главная хоккейная команда города Детройта, наша ледовая дружина ползала словно стая варёных мух. И надо отдать должное старший тренер Эл Арбор, видя, что короткая предигровая тренировка летит коту под хвост, кроме слов «окей гайс», не произнёс больше ничего. Дело в том, что такой плотный график регулярного сезона НХЛ для парней был в новинку. Вчера мы отыграли матч в Питтсбурге против местных «пингвинов», куда приехали на автобусе, затем тем же автобусом пять часов тряслись до Детройта. Далее небольшой сон и вот мы снова коньками режем лёд. Кстати, сегодня как и вчера в рамке, вместо травмированного Коноваленко, наигрывали немецкого защитника гренадёра Йоахим Цише. И получалось у Йоахима стоять на воротах в целом терпимо.

— Даже не представляю, как мы вечером будем играть, — пожаловался Валерий Харламов, когда тренер Эл дал команду об окончании тренировочного занятия и хоккеисты потопали в раздевалку. — У меня после автобуса пол под ногами всё ещё качается.

— Да, б…ть, всё нормально будет, только пару часиков вздремнём и окей, — высказался его тёзка Васильев. — Ты, Иван, как считаешь?

— «Детройт Ред Уингз» клуб серьёзный, — сказал я, плюхнувшись на лавку около своего шкафчика, — семь раз брал Кубок Стэнли, но это было давно. Сейчас Детройт — это крепкий аутсайдер. При своих болельщиках детройтцы обязательно побегут в атаку, тут мы их и нахлобучим.

— Иван, — вдруг подошёл ко мне Александр Рагулин, — тут народ интересуется…

— Если люди чем-то интересуются, то добро пожаловать в библиотеку, ведь интернет с планшетами и смартфонами ещё не скоро изобретут, — брякнул я.

— Ээээ, — подвис Палыч. — Да нет, книжки с планшетками как раз народ и не волнуют. Вот мы вчера обыграли Питтсбург — 5: 3. Так? А если сегодня разделаем Детройт, то коммерческая премия будет или как? А то слухи разные нехорошие про нашу зарплату ходят. Дескать раньше декабря, а то и января денег нам не видать.

— Кто распускает паникёрские сплетни? — Спросил я, обратив внимание, что разговоры в раздевалке моментально утихли. — Хотя и так понятно — начальник Чукотки?

— Кхе-кхе, — прокашлялся Александр Палыч. — Да какая разница — кто? Что с нашими деньгами? Мы ведь не пацаны, чтобы на интерес играть. Нам семьи кормить надо. За сентябрь нам обещали выплатить по 4 тысячи долларов. За октябрь, ноябрь и декабрь уже по 8 тысяч. А мы пока получили 1 тысячу на человека и 200 долларов твоя коммерческая премия.

— Мужики, — сказал я, встав с лавки, чтобы лучше меня было видно и слышно. — Хочу всем напомнить один пункт контракта. Если до 1 января 1974 года команда доиграет, если большинство хоккеистов не выскажет своего желания вернуться на Родину, то после 1-го числа нового года команда будет обязана довести чемпионат до конца. Иначе наше правительство выплатит НХЛ неустойку в размере 3-х миллионов долларов.

— А сколько это если перевести на рубли по рыночной цене? — Почесал затылок Валерка Васильев. — 12 миллионов! Мать твою.

— Ты ещё на пол-литра пересчитай по гастрономическим ценам, по три шестьдесят за пузырь, — усмехнулся Валера Харламов, что вызвало взрыв хохота в раздевалке.

— Что это должно для нас обозначать? — Спросил чехословацкий защитник Франтишек Поспишил.

— А то самое, Франтик, — улыбнулся я, — мозги нам будут компостировать до 1 января. И деньги, причитающиеся по договору, выплатят лишь в новом году. Поэтому я обещаю, если сегодня громим Детройт, то 24-го октября после домашнего матча против того же Детройта, всем будет ещё одна коммерческая премия в 200 долларов в независимости от результата. И вообще до января с голоду не помрём — гарантирую.

— Я не уразумел, что есть компостировать? — Спросил нападающий Веслав Йобчик.

— Компостировать, Весла, это как в песне поётся, — захохотал Валера Харламов и пропел, — я пришёл тебя нема, пидманула, пидвела.

— Ха-ха! — Дружно загоготали мужики в раздевалке и напряжение, возникшее из-за финансовых неурядиц, временно сошло на нет.

Старший тренер Эл Арбор не сразу дал согласие поработать в этом странном предприятии, которое называлось — первая советская команда в НХЛ. Его отпугивал страх перед неизвестными парнями из далёкой северной страны, что раскинулась по ту сторону Атлантики. Конечно, после Суперсерии 72 года авторитет советских хоккеистов взлетел на невероятную высоту, но тренер Эл думал: «Кто знает, что у этих хмурых парней в голове? Вдруг они меня возненавидят, вдруг я не найду с ними общий язык?». И принять окончательное решение помог звонок генеральному менеджеру «Чикаго Блэкхокс» Томми Айвену, под руководством которого Эл в качестве игрока завоевал свой последний Кубок Стэнли. И Томми тогда сказал: «Ты что, парен, крези? Конечно нужно хвататься за такую чёртову работёнку. Ты получишь прекрасный опыт и запомнишь этот сезон на всю жизнь! А будут проблемы с русскими парнями, то Большой Таф быстро всем вставит мозги на место».

И сейчас в третьем периоде выездного матча против «Детройт Ред Уингз» Эл Арбор полностью осознал, о чём втолковывал ему менеджер из Чикаго. После кого-то странного собрания днём, когда Большой Таф на повышенных тонах поспорил с остальными хоккеистами, московские «Красные Звёзды» летали по льду словно на крыльях. И к 55-ой минуте матча счёт на табло был уже 2: 10 в пользу его команды. Причём результативными баллами отметились абсолютно все игроки.

Пражаки, как называл Эл пятёрку из Чехословакии, организовали 3 шайбы. Самая странная тройка нападения: Йобчик — Хатулёв — Хити, парни о которых Арбор вообще никогда прежде и слыхом не слыхивал, так же трижды огорчили вратаря хозяев льда. Одну шайбу на свой счёт записал Николай Свистухин с передачи братьев Солодухиных. И ещё 3 забросила его первая ударная пятёрка, нападающие: Александров — Тафгаев — Харламов и пара защитников: Васильев — Тюрин.

— Коуч! — Вдруг обратился к старшему тренеру довольный до ушей Валерий Васильев. — Скажи: «Нихрена ты, Хралам-мазила, играть не умеешь». Ха-ха-ха!

— Е, е, — покивал головой Эл Арбор, — окей, нихрена, ошень хорошо. Хат! Смена! — Скомандовал тренер самой странной тройке нападения, где играли плечом к плечу поляк, русский и югослав, причём Виктор Хатулёв в этом матче оформил хет-трик.

«Вчера хет-трик сделал 17-летний Александров, сегодня хет-трик у 18-летнего Хатулёва, — подумал тренер Эл. — А завтра вся лига начнёт массово заявлять в основные составы талантливых юниоров. Кстати, давно пора. Если человек созрел раньше времени для мужского хоккея, зачем ему пылиться в фарм-клубе? Интересно, что же такое Большой Таф сказал своим парням? — Эл Арбор покосился на Ивана Тафгаева, который опять что-то втолковывал Валерию Харламову и решил, — наверное, говорят о своём коммунизме. О чём ещё могут думать эти странные русские?».

— Валер, я всё думаю про тот телефонный звонок из Москвы, — шепнул я Харламову, сидя на скамейке запасных, когда на табло горел ужасающе разгромный счёт — 2: 10 в нашу пользу, ибо сегодняшняя детройтская ледовая дружина походила на легендарную команду из будущих 90-х годов, как запорожец смахивает на мерседес, треску много — толку мало.

— Что тебя смущает? — Прошептал он.

— Когда звонят по межгороду, то сначала в трубку представляется телефонистка и объявляет — кто с вами разговаривает: Москва, Новосибирск, Уфа и так далее, — пояснил я Валере. — А тут я сразу же услышал голос Старовойтова. А это значит что?

— Думаешь, что звонок был сделан из Штатов? — Усмехнулся Валерий. — Нервный ты, Иван, стал и подозрительный. Тебе «летающие тарелки» случайно не мерещатся?

— При чём здесь Штаты? Включи мыслительные процессы на полную мощность. Звонили из кабинета товарища Андропова, председателя КГБ СССР, — как можно тише сказал я, пропустив шутку про «летающие тарелки» мимо ушей. — Ведь по сути говоря, Андропов прикрыл мою задницу, когда я сбежал в Америку. И вон, нашему шаманидзе он то же помог раньше времени освободиться. — Я кивнул на шамана Джона Смита, который опять кому-то из парней заговаривал и заклеивал рваную рану на лице.

— Тафи! Смена! — По-русски прокричал Эл Арбор, освоивший несколько слов на великом и могучем языке, и моя первая тройка нападения направилась к калитке в хоккейном борту.

— О чём секретничаете? — Ревниво поинтересовался Боря Александров.

— Решаем, как тебя, мазилу, вывести на пустые ворота? — Пробурчал я. — Три стопроцентных момента сегодня запорол.

— Не три, а один, — обиделся Боря и недовольно засопел.

— Грубо говоря, но мягко выражаясь, один пишем, два на ум пошло, — хохотнул Харламов.

Вчера наш юный гений прорыва Питтсбургу положил три банки, а сегодня еле-еле затолкал одну, поэтому Борис был недоволен ни льдом, ни клюшкой, ни качеством наших обостряющих передач.

— Пасовать как следует не умеете, — буркнул «Малыш», заняв своё место по левую руку от меня.

Я же вкатился в правый круг вбрасывания, которое разыгрывалось в зоне атаки. Бросил короткий взгляд на табло, где высветилась 58-ая минута матча. И заметил как разочарованные люди массово покидают трибуны этого старенького 15-тысячного стадиона «Олимпия». «Князь печально отвечает: „Грусть-тоска меня съедает“», — вспомнились мне вдруг стихи Пушкина и через мгновенье я ловко шлёпнул по брошенной арбитром шайбе.

Чёрный резиновый диск удачно отлетел к Борису, который сделав пару обманных движений отпасовал на правый борт Валере Харламову, а сам бросился замыкать левую штангу, тем самым оставив на нас процесс создания опасного хоккейного момента. Харламов то же немного пофинтил около борта, дождался, когда я пролезу на пятачок и подкидочкой отправил шайбу на крюк моей клюшки. И хоть защитник хозяев льда крепко обхватил меня обеими руками, я всё равно подставил клюшку таким образом, чтобы шайба выкатилась точно под бросок Бори Александрова.

«Забивай, „Малышатина“, мне не жалко», — усмехнулся я про себя. Однако капризная шайба попала кому-то в конёк, затем юркнула под щитком голкипера Детройта, ударилась в штангу и аккуратненько вползла за линию ворот. Разгромный счёт 2: 11 и мой второй хет-трик в чемпионате был встречен более чем спокойно. Сейчас меня больше волновала общая перспектива нашей ледовой дружины. Если сам Юрий Андропов предложил руководителю Федерации хоккея товарищу Старовойтову позвонить ко мне в Принстон, значит дело приняло серьёзный оборот.

— Зажопили голешник, а ещё друзья называетесь, — проворчал Боря Александров, проезжая мимо меня и Валерия Харламова.

— Это чё, б…ть, сейчас такое было? — Рыкнул, подъехавший Валерка Васильев.

— Это, Валер, по-русски называется — «звезда в шоке», — криво усмехнулся я.

— Это называется — «звёздная, сука, болезнь» и лечится она хорошими звездюлями, — тяжело вздохнул Васильев.

После финального свистка в раздевалке старший тренер Эл Арбор, видя наши серьёзные и суровые лица, всё никак не мог взять в толк — кого сегодня хоронят? Пять игр и пять побед, первое место в чемпионате, однако никого этот факт особо не радовал. Боря Александров сидел красный как рак, ведь ему ещё в подтрибунном помещении Васька отвесил смачного леща. И автор трёх заброшенных шайб, Виктор Хатулёв, который заступился за Борю и получил подзатыльник уже от меня, смотрел куда-то в пол и упрямо молчал.

— Я ещё раз вам объясняю, юноши, — сказал я Виктору и Борису. — Проигрывает и выигрывает всегда команда. И какой бы ты не был гений конька и клюшки, без партнёров в хоккее ты — никто. Хочешь быть солистом — иди в фигурное катание.

— Ещё молоко на губах не обсохло, а уже корона, б…ть, на уши давит, — прорычал Валерка Васильев. — Забросил шайбу твой партнёр, б…ть, порадуйся за него, поздравь, сука. В Принстон приедем, я ещё не так с вами поговорю.

— Хорош, Вася, нагнетать, себя вспомни в 18 лет, — заступился за парней Валера Харламов и вдруг тренер Эл, хлопнув два раза в ладоши, крикнул:

— Окей, гайс! Все идти ресторан буль-буль биер. Ай вил пей, окей?

— Коуч Эл предлагает выпить пиво в ресторане за его счёт, — перевёл я слова нашего заботливого наставника.

— Переведи ему: «Окей Эл!». Окей! — Гаркнул довольный Васильев, показав старшему тренеру большой палец и народ радостно закряхтел, оживился и принялся по-быстрому скидывать хоккейную амуницию в огромные баулы.

И в этой суматохе меня похлопал по плечу Виктор Хатулёв и, кивнув головой, предложил выйти в коридор. Я даже немного напрягся, подумав, что парень рискнул здоровьем наш спор решить на кулаках. Но в подтрибунном помещении, по которому иногда пробегали сотрудники спортивной арены Виктор заговорил совершенно на другую тему:

— Ещё вчера хотел сказать, что наш начальник товарищ Зимянин кое-что интересное предложил Палычу, мне, а так же братьям Солодухиным и кажется кому-то из чехов.

— Что конкретно? — Пробормотал я, теряясь в догадках.

— Деньги. — Кивнул головой Хатулёв. — Мы подписываем заявление, что устали от Соединённых штатов, скучаем по Родине и желаем вернуться назад в СССР. За это нам в Москве будет выплачена зарплата за сентябрь, октябрь и ноябрь. Само собой в рублях по официальному курсу — 90 копеек за доллар.

— Что ж, 18 тысяч рублей, гораздо больше 30-ти серебряников, — задумчиво пробормотал я, — и кто, что ответил?

— Я отказался, мне в НХЛ понравилось. Динамичная, жёсткая игра — это моё. Палыч пока думает. Остальные — не знаю. — Виктор пожал плечами и вернулся обратно в раздевалку.

«Так вот почему Александр Палыч Рагулин кипишь сегодня такой поднял, — дошло до меня и пазл в голове окончательно сложился. — Сначала, ещё в СССР, попытались раскачать наш „Титаник“ организационным хаосом, затем стали душить невыплатой зарплат и наконец подкуп. Палыч „прощупал почву“ и теперь от меня почти ничего не зависит».

Угрозу, напоить команду пивом, тренер Эл выполнил сразу же после ужина в небольшом детройтском ресторанчике. Впереди нас ожидало очень длинное ночное автобусное путешествие из города моторов в Принстон, и чтобы всю дорогу проспать без задних ног, парни употребляли пенный напиток не стесняясь. Естественно, на такую халяву клюнули не все. Например я пил исключительно молочный коктейль, и моему примеру последовали Валера Харламов и Боря Александров.

А когда градус веселья поднялся до такого уровня, что некоторые парни полезли на сцену, чтобы «порадовать» простых американцев русскими, а так же чехословацкими народными песнями, я решил поговорить с Сергеем и Вячеславом Солодухинами. «Что у пьяного на языке, то у трезвого в голове», — подумал я, присев за столик наших ленинградских армейцев.

— Отлично провели два последних матча, особенно против Питтсбурга, — похвалил я ребят. — Но ходят упорные слухи, что вы собрались отчалить в город-герой Ленинград? Или врут вражьи голоса?

— Не решили, но думаем, — ответил старший Сергей. — Пойми, Иван, СКА в чемпионате валится, идёт на последнем месте, команду надо спасать. А здесь нет уверенности, что доиграем до конца чемпионата. Ну покуражимся ещё пару матчей, толку-то? Там уже всё решено. — Сергей показал пальцем наверх.

— Да, мы всё всем уже доказали, развеяли миф о непобедимости американских профессионалов, — пролепетал, заплетающимся языком, более выпивший младший Вячеслав. — Скучно здесь, живём в какой-то сонной деревне.

— Да, да, — закивал я головой. — Толи дело в Ленинграде — Невский проспект, «Аврора», Зимний дворец, Исаакий, разводные мосты. Наверное, каждый день там посещали БДТ, а здесь каждый день надо играть в хоккей, так?

— Ну, что ты, Иван, начинаешь? — Сморщился Вячеслав Солодухин. — Сказано, что мы пока ещё ничего не решили. Вот дождёмся коммерческой премии, тогда будем думать.

— Ясно, — рыкнул я и у меня от бессилия автоматически сжались кулаки, — если собрались в Ленинград спасать родной СКА, который всё равно не вылетит, так как со следующего сезона увеличат число команд высшей лиги, то с собой никого не тащите. А сезон в НХЛ команда доиграет, чего бы мне это не стоило. И там, выше кремлёвских звёзд, ещё ничего не решено. — Я так же показал пальцем на потолок.

— Уважаю, — кивнул Слава Солодухин.

Я встал из-за столика братьев и тут со сцены ресторана Васильев, Тюрин, Рагулин и чех Поспишил, добравшись до микрофона, заорали пьяными голосами акапельно:

Из-за острова на стрежень,

На простор речной волны

Выплывают расписные,

Стеньки Разина челны…

— Двоих потеряли, — шепнул я Валере Харламову, который у барной стойки уже пил кофе. — Солодухины сейчас дождутся коммерческой премии и рванут на Родину в Питер.

— Давай, я с ними поговорю, — ответил Валера.

— Попробуй, — пожал я плечами. — Но сразу хочу предупредить, что наш начальник Чукотки пообещал всем кто уедет выплатить по 18 тысяч рублей. Зарплату в пересчёте на официальный курс доллара за сентябрь, октябрь и ноябрь. Решил взять деньгами, собака.

— Поэтому мужиков надо уговаривать, чтобы они потерпели до декабря, — усмехнулся Харламов. — В декабре-то больше предложат. Логично?

— Логично, — буркнул я. — Но ты-то со мной?

— До победного конца, — захохотал Валерий, так как на сцену вышел, пошатываясь, тренер Эл Арбор и, выхватив микрофон у хоккеистов, сам противным голосом заревел, отбивая ритм ногой:

There was a jolly miller once

Liv’d on the river Dee…

— Песенка весёлого мельника, — прокомментировал я. — Уже веселие дошло до точки, уже сам тренер брагу пьёт тайком. И вот запел про светлые денёчки, когда на мельнице работал мельникОм.

Во вторник 23-го октября я и Боря Александров приехали на утреннюю передачу телеканала NBC. Нам ещё накануне позвонили из редакции развлекательных программ и сказали, что задержат всего на полчаса, во время которого от нас потребуется лёгкая необременительная беседа и готовка утреннего хоккейного завтрака. Боря тут же заявил, что никуда не поедет, так как за всю свою жизнь научился делать только два блюда — яичницу и магазинные пельмени, поэтому позориться на всю Америку не желает.

— Вот и замечательно! — Принялась его уговаривать жена Ирина. — Значит сейчас потренируемся готовить омлет с ветчиной. Это быстро, вкусно и полезно для общего кулинарного развития.

— Вам надо, вы и готовьте, — упёрся наш юный форвард.

— Нам надо, чтобы в среду 24-го на матч пришли люди и раскупили всю нашу сувенирную продукцию, — наехал я на Борю. — Не забывай про коммерческую премию. Чтобы заплатить по 200 баксов каждому — мы за вечер должны заработать больше 4 тысяч. Будь добр, помелькай в телевизоре фейсом!

— Вам надо, вы и мелькайте, — пошёл он в полный отказ на сотрудничество.

— А если я с тобой сейчас тет-а-тет покалякаю, — рыкнул сосед Бориса по дому Валерка Васильев.

— Тебе надо, ты и калякай, — «Малыш» демонстративно скрестил руки на груди и отвернулся от нашей компании.

— Это не метод, — вмешалась Татьяна Васильева, приобняв мужа, руки которого уже потянулись к уху нашего юного мятежного хоккеиста.

— Кстати! — Вскрикнул я. — У меня же с собой свежая спортивная пресса. — Я вынул из внутреннего кармана пиджака, сложенную вчетверо газету, где была большая статья посвящённая «Moscow Red Stars», которая нескромно называлась «Лучшая команда лиги». — Ты смотри, Валер, что про нас пишут проклятые буржуины: «Московские „Красные Звёзды“ метеором ворвались в национальную хоккейную лигу. После пяти проведённых матчей, русские забросили больше всех шайб и набрали больше всех очков, и теперь список бомбардиров с большим отрывом возглавляют сразу три хоккеиста „Звёзд“. Известный всем местным болельщикам Большой Таф №30, который набрал 15 результативных баллов, 8 раз забил и сделал 7 передач. Далее легендарный Валерий Харламов №17, у которого 14 очков, 3 шайбы и 11 ассистов. И наконец самый юный хоккеист лиги 17-летний Борис Александров №25 заработал 13 баллов, записав на свой счёт 7 заброшенных шайб и 6 передач».

— А что ещё пишу про меня? — Тут же заинтересовался юный гений прорыва.

— Пока ничего, — усмехнулся я. — Дальше в статье журналист вопрошает, что было бы если в НХЛ приехали Мальцев, Петров, Михайлов, Якушев и команду бы возглавил легендарный начальник советского хоккея Анатолий Тарасов, а не малоопытный коуч Эл Арбор?

— Тарасов? — Недовольно проворчал Валера Васильев. — Нихрена эти журналисты в хоккее не понимают. Только ты к чему сейчас это прочитал?

— А к тому, — заулыбался я. — Допустим появлюсь я завтра на телевидение один, и меня спросят: «Где же ваш юный гений хоккея? Куда же он, свет очей наших, запропастился?». А я прямо так и отвечу: «Прошу прощения, товарищи телевизоры, у гения сегодня утренний запор. Надорвался бедненький пока шайбы забрасывал и передачи раздавал, сидит сейчас дома и тужится». Нормально?

— Так и быть, — пробубнил Боря, — показывайте как готовить ваш омлет.

И хоть продуктов на первый Борин омлет изведено было видимо-невидимо, в студии NBC он держался вполне уверено. «Малыш» дерзко разбил яйца, лихо сбил их в миске миксером, влил в полученную субстанцию молока, добавил тертого сыра, и браво всё это перемешал. Даже ведущая утреннего шоу поинтересовалась у Бориса:

— Сколько лет он занимается кулинарией?

— Ну скажи ей, два, нет три года, — соврал он, поджаривая на сковородке помидоры и ветчину.

— Боря говорит, что готовит с девства, — ещё более приврал я. — Он уже в детском саду смешивал манную кашу с котлетами, чем приводил в неописуемый восторг любимую воспитательницу тётю Машу. Вы бы видели как Боря готовит торт «Наполеон». Пальчики оближешь.

— Какой ещё Наполеон? — Спросил Боря Александров, подозревая что я наврал что-то слишком много. — Не свисти.

— Я им сказал, что ты в хоккее почти как Наполеон. Пришёл, увидел и забил. — Брякнул я. — Хотя это был Цезарь, но для простых американцев, это не имеет существенного значения.

— Хорошо излагаешь, — хохотнул «Малыш».

— Так может в следующий раз Борис приедет в студию со своим фирменным тортом? — Заинтересовалась телеведущая, пышная крашеная блондинка, у которой скорее всего пластическим хирургом был сделан аккуратный маленький носик.

— Торт в студию мы привезём обязательно, но уже ближе к декабрю, — ответил я блондинке. — Сейчас в чемпионате очень напряжённый график игр, поэтому уважаемые телевизоры, то есть телезрители добро пожаловать на первоклассный хоккей завтра в «Мэдисон-Сквер-Гарден».

— Какой замечательный аромат! — Обрадовалась телеведущая, а её коллега, который всю готовку просидел в отдалении за журнальным столиком добавил:

— А я кстати, сегодня ещё не завтракал. Потому что готовил подборку самых свежих новостей, которые вы узнаете через три минуты! Не переключайтесь, ха-ха!

— Чё сказал этот дядя? — Переспросил меня «Малыш».

— Ясное дело что, — улыбаясь как можно шире, ответил я. — Жрать вражина желает. Давай уже закругляйся на тренировку опоздаем.

— Айн момент! — Рявкнул Боря и выставил сковороду с великолепно пахнущим омлетом на стол. — Ещё один айн момент! В омлет нужно добавить специй по вкусу.

Затем «Малыш» схватил перечницу и потряс ей над своим блюдом. Внезапно крышечка от перечницы отлетела и на омлет рухнула целая гора молотого чёрного перца.

— Б…ть! — Выругался Боря. — Пардон, мадам!

— Кажется я сегодня останусь без обеда, — скорчил скорбное лицо телеведущий.

— Ты ничего не понимаешь, Билл, это блюдо для тех кто любит кое-что поострее, с перчиком, — съязвила крашеная блондинка, при этом как бы ненароком потрясла своими огромными «буферами».

— Скажи им, что сейчас всё будет окончательно готово! — Покраснев словно рак, пробормотал Боря.

— Это была русская шутка, — растерялся я, не зная, что переводить.

И тут юный форвард выбежал из студии и через секунду вернулся под свет софитов и объективы телекамер с пылесосом в руках.

— Спокойно! — Гаркнул он и, включив, громко ревущую машину, направил телескопическую трубу без щетки на конце к горке рассыпанного перца.

А дальше за доли секунды адская машинка заглотила в свое жерло и перец и сам только что приготовленный омлет с помидорами и ветчиной.

— Кулинар! — Выкрикнул я по-русски и захохотал.

Впрочем от смеха попадали и крашеная блондинка и её коллега диктор утренних новостей. Затем на мониторе замелькала отбивка рекламы и пошли рекламные ролики, а в студию вбежал режиссёр телеэфира, который не переставая рыдать и всхлипывать от смеха принялся пожимать руку опешившему Боре Александрову.

— Великолепное шоу! Великолепное шоу! — Орал он. — Браво!

— Чё ему ещё надо? — Смутился «Малыш».

— Сказал, чтоб ты больше никогда не готовил, — соврал я и, заявив телевизионщикам, что нам пора ехать на тренировку, потащил друга из телестудии.