С начала сентября в Принстоне, в маленьком городке между Нью-Йорком и Филадельфией, двенадцать чудных домиков среди раскидистых буков и ясеней на берегу озера Карнеги наполнились, непривычной для местных жителей, русской и чехословацкой речью. Хотя для Принстона со своей оживлённой студенческой жизнью, эта новость продержалась в топе упоминаний не больше недели. Подумаешь, тренируются какие-то русские мужики на катке Хоби Бейкера, тут много кто тренируется: баскетболисты, гребцы, команда по американскому футболу. К тому же по контракту наша ледовая дружина «Москва Ред Старз» не сидела на месте, до конца сентября она была обязана провести шесть выставочных матчей, три на выезде и три игры в «Мэдисон Сквер-Гарден». Поэтому у студентов протекала своя насыщенная жизнь, а у нас своя.
И вообще, как только мы пересекли границу с США, теперь каждый чих производился исключительно по контракту. Ведь за сентябрьские три домашние игры руководство НХЛ переводило Спорткомитету круглую сумму в 375 тысяч долларов. В октябре, как и в ноябре, за 5 домашних матчей уже отчислялось по 625 тысяч зелёных американских рублей. Далее декабрьские 4 игры приносили государственной казне 500 тысяч, кроме того в декабре Спорткомитет получал два матча в Москве, доход от которых полностью забирал в свой кошелёк.
«Так что, парни, деньги для государства мы добываем серьезные, поэтому шуточный любительский хоккей закончился», — сказал я перед первой американской тренировкой. Однако всю серьезность затеи товарища Брежнева оценили далеко не все. Например первые две недели в Принстоне, некоторые хоккеисты каждый вечер расслаблялись пивом и вином. Поэтому я буквально молился на скорейший приезд шамана Волкова — большого специалиста по излечению от алкогольной зависимости.
Но больше всех не проникся значимостью нашего хоккейного проекта начальник команды Михаил Зимянин, которого за глаза с моей подачи все прозвали «Чукотка». Дело в том, что по контракту каждый хоккеист в начале сентября должен был получить на руки оклад в 4 тысячи гринов. Однако Зимянин заявил, что НХЛ якобы не все деньги перевела, что было ложью, и выдал всего по 500 баксов. Кстати, в октябре, после старта регулярного сезона, зарплата всех игроков команды возрастала уже до 8 тысяч. И что-то мне подсказывало, что в октябре опять никто из спортсменов больше 500-а «бакинских» не увидит. А это означало, что Зимянину кто-то сильной рукой помогал глушить нашу команду из Москвы, из руководства Спорткомитета.
«Всё понятно, — думал я, задержавшись на тренировочном катке, чтобы дополнительно побросать по воротам. — Зимянин и его покровитель ждут, когда хоккеисты взбунтуются и сами попросятся домой. Ибо по странному пункту в контракте, который внесли дополнительно в июне месяце, если большинство хоккеистов, заскучав по Родине до января, напишет заявление, то команда может быть распущена без выплаты компенсации. А вот после 31 декабря „дать заднюю“ без выплаты в 1 миллион долларов уже не получится. Ничего, ничего, у меня есть свои козыри в рукаве».
— Иван, ты чего застрял? — Окликнул меня, вернувшийся на каток, переодетый в пиджак и деловые брюки Валерий Харламов. — Через два часа автобус отходит в Нью-Йорк. И там «Чукотка» опять какую-то политинформацию затеял. У меня от него зубы уже болят. Тлидцать тли, япона мать.
— А у нас сегодня 29-е сентября что ли? — Удивился я, так как крутился этот месяц, словно уж на сковородке, ведь нужно было срочно придумать, где заработать для команды дополнительные деньги. — Сегодня что ли с «Рейнджерами» последний выставочный матч?
— Ну а когда ещё? — Всплеснул руками Харламов. — Давай, давай, через пять минут девчонки ждут на обед.
— Иду, — буркнул я и со всей силы зарядил по шайбе, которая от синей линии пулей просвистела в пустую рамку ворот и со звонким ударом от перекладины отрикошетила в сетку.
— Отличный выстрел, — усмехнулся Валера, с которым мы здесь поделили один дом на двоих.
Если быть точнее, то одна большая комната на втором этаже сейчас принадлежала Харламову и его жене Марине, а вторая большая комната, на том же этаже, мне и Лизе. Внизу же просторная гостиная, совмещённая с кухней была общая, и там, поближе к холодильнику, обитал кот Фокс. Кстати, что касается моей невесты Лизы Савьер, то она являлась пресс-атташе нашей команды, и в её обязанность входила организация интервью, а так же перевод слов хоккеистов во время беседы с журналистами. И она свои 2 тысячи долларов за сентябрь месяц получила своевременно и в полном объёме, так как подписала соглашение с руководством НХЛ, а не со Спорткомитетом.
Так же своевременно чек на 4 тысячи получил и старший тренер Эл Арбор, который жил со своими домочадцами в персональном домике. И я был очень рад и горд собой, что мне удалось отделить от Спорткомитета контракты старшего тренера, пресс-атташе, врача, которого пока не было, и менеджера команды. Именно на менеджера возлагалась моя основная надежда в получении дополнительной прибыли.
По моей задумке этот сотрудник должен был организовать производство и продажу спортивных карточек, сувенирных хоккейных свитеров, сувенирных шарфиков и вязаных шапочек, а так же футболок с большим логотипом «Москвы Ред Старз». Всю эту сувенирную продукцию мы могли производить и реализовывать начиная с октября в любых количествах в течение 8-и месяцев, забирая всю прибыль себе. Правда за подобную льготу я перевёл в НХЛ 100 тысяч долларов собственных денежных средств. И хоть это были мои не последние баксы, очень хотелось надеяться, что «сувенирка» принесёт в три, а может быть и в четыре раза больший доход.
«Если по каким-то причинам команда начнёт проигрывать, а не побеждать, и зритель разочаруется, — думал я, на автомате поедая спагетти и жареную индейку на кухне общего дома, — то прощай мои 100 тысяч долларов, прощай доходы от сувенирной продукции, прощай команда. И гуд бай Америка, где я не был никогда. Прощай навсегда, возьми банджо, сыграй мне на прощанье».
— Иван, ты где всё время летаешь? — Спросил меня Валерий Харламов, сидящий напротив со своей женой Мариной.
— Не обращай внимание, Валера, — ответила по-русски с сильным акцентом моя Лиза, которая сидела рядом. — Он уже неделю так смотрит в пустоту.
— Подскажите мне, мои хорошие, а куда мне смотреть? — Вопросом на вопрос ответил я. — Чехи в трёх своих домиках каждый день джазят. Радуются свободе и пиво льют рекой. Йобчик и Хити, которые тут единственные без жён, четыре дня назад поехали знакомиться с местными студентками, где Йобчику поставили фингал, а я ездил с полицией разбирался. Два дня назад Рагулин и Хотулёв ночью вышли на улицу и давай песни матерные орать. И опять мне с полицией вопросы пришлось закрывать. А начальнику Чукотки всё до одного места. Живёт с семьёй в отдельном доме на самой окраине, только и делает, что перед игрой на мозги капает.
Я от накопившегося раздражения взял на руки, лежащего под столом кота Фокса, и посадил его себе на колени. Урчание этого котяры меня обычно успокаивало и настраивало на конструктивный лад.
— Да ладно, начнётся сезон не до того будет, — пробурчал Харламов, — игры, перелёты. И потом на утренних тренировках все пашут нормально. Тренер Эл, по крайней мере, доволен.
— Тренер Эл пока молодой, не обстрелянный. — Возразил я. — А результаты товарищеских матчей у нас какие? Бостону на выезде проиграли — 5: 3, дома еле-еле у них выгрызли ничью — 6: 6. Хорошо хоть «Айлендерс» два раза одолели — 4: 2 и 3: 2, но «островитяне» — это слабейшая команда лиги. С «Рейнджерс» первую игру сыграли так же плохо — 5: 5. Если сегодня увижу халатное отношение к делу, я не знаю, что и кому прямо в раздевалке сделаю.
— Зато Васильев не пьёт, — буркнул Валерий Харламов. — А Вася у нас основной защитник.
— Согласен, Вася с «Малышом» работают серьёзно, — кивнул я. — Кстати, немец Цише хорошо прибавил, ответственный оказался ветеран ШТАЗИ, не прогадали. Давай сегодня вторую пару защитников сделаем Поспишил и Цише. А Махач, Хатулёв и Рагулин пусть на лавке посидят, протрезвеют немного.
— Да я бы и тройку Недомански придержал, в воспитательных целях, — поддакнул Валерий Харламов. — Пока от них толку совсем мало. Из 21-ой шайбы, они организовали лишь 2-е.
— Правильно, — согласился я. — У нас один Йобчик уже две штук положил и 4-е на счету тройки Свистухина.
— А на вашем счету сколько? — Поинтересовалась Марина.
— Одиннадцать, — гордо ответила Лиза, ездившая по работе почти на каждый матч.
— Если ещё прибавить шайбы защитников Тюрина и Васильева, которые забрасывали с наших передач, то 13, — уточнил Валерий Харламов.
В автобус марки «Mercedes-Benz O321H», выполненный в красивых серебристых красно-белых тонах, именно эту модель нам выделила для дальних поездок лига, команда на удивление собралась без опозданий. Настроение, несмотря на недоплаченные деньги было хорошее, и поэтому начальник команды Михаил Зимянин смотрел на хоккеистов с нескрываемым раздражением.
— Клюшки, коньки, форму никто не забыл? — Рявкнул я, встав рядом с водителем. — Учтите, этот выставочный матч заключительный и его для хороших отзывов в прессе, мы должны выиграть.
— А зачем нам хорошие отзывы в прессе? — Спросил Валерий Васильев. — Пусть все думают, что мы к сезону не готовы, а мы как выстрелим, всем мало не покажется.
— Чем ты предлагаешь стрелять? — Захохотал Харламов.
— Правильно Васька говорит, нужно всем пудрить мозги! — Загудел из середины салона Александр Рагулин.
— Никому ничего пудрить не надо! — Крикнул я и попросил водителя трогать. — Сейчас за окном осень 1973 года, а не осень 1972. Североамериканские специалисты всё прекрасно понимают. Сегодня мы должны показать красивый хоккей и победить, чтобы привлечь на трибуны как можно больше зрителей в будущем. Это в Москве не важно сколько придёт народу на стадион. Здесь всё для людей, всё для болельщиков.
— Это потому что здесь всё крутится вокруг этих чёртовых денег! — Пискнул начальник Чукотки. — Мы с вами представляем строителей коммунизма, и должны быть выше таких частнособственнических предрассудков. Спорт — это занятие для сильных и смелых, а не для того чтобы деньги зарабатывать.
«Началось, — подумал я, присев на своё место. — Вот ведь энергии у человека, чтобы безостановочно пороть всякую чушь».
— Итак, послушайте о чём пишет советская пресса! — Заголосил Зимянин, вытащив из портфеля какую-то газетку. — Центральный комитет КПСС рассмотрел вопрос о работе Министерства лёгкой промышленности СССР по выполнению указаний ЦК об улучшении качества и ассортимента обуви, швейных и трикотажных изделия…
— Скажи, Тафи, — шепнул мне старший тренер Эл Арбор, который сидел на один ряд впереди меня, — «Чукотка» сумасшедший? Почему он перед каждым матчем портит настроение всем хоккеистам? Зачем он читает эти газеты, от которых у парней кислые лица?
— Давай потом поговорим, — пробурчал я и закрыл глаза, чтобы в очередной раз не заводится и настроится на хоккей.
И хоть я старался уснуть изо всех сил, до меня всё равно долетали бесконечные сводки с полей, которые читал монотонным голосом Зимянин: «Несмотря на пасмурную погоду, с каждым днём расширяется фронт работ на селе. Многие хозяйства усиленно ведут уборку ценного продукта — картофеля…».
— Б…! — Вдруг вскрикнул я и вскочил на ноги.
Затем двумя большими шагами долетел до Михаила Васильевича, выхватил у него газету и на глазах у всей команды порвал в клочья. В автобусе, который почти бесшумно катил по великолепной американской дороге, моментально настала абсолютная тишина.
— Есть ещё? — Спросил я у начальника Чукотки, готовый в любую секунду врывать портфель.
— Вы за это ответите, товарищ Тафгаев, — испугано прошептал ошарашенный Михаил Зимянин.
— Отвечу, если конечно доживу, — зло прошипел я. — Только и вы мне ответьте — разве нельзя собирать картошку без трепотни из каждого утюга, как это делает весь нормальный мир?
— Поговорим об этом инциденте в Москве! — Погрозил мне кулаком в спину начальник Чукотки, когда я проследовал на своё место.
— Держи пять, — шепнул Харламов и пожал мою огромную ладонь.
Первый период выставочного матча в «Мэдисон Сквер-Гарден», за все игры проведённые в США, был пока лучшим в нашем исполнении. С первых же минут Боря Александров и Валера Харламов закрутили такой хоровод в зоне «рейнджеров», что у голкипера номинальных гостей Эда Джакомина голова закружилась. И мне, повоевав немного с защитником Бредом Парком, не составила труда пропихнуть шайбу в пустой угол ворот.
Затем на четвёртой минуте отличились ленинградцы Сергей и Вячеслав Солодухины. Почти минуту они вместе с Колей Свистухиным, а так же с защитниками Йоахимом Цише и Франтишеком Поспишилым отбивались в защите, а потом ловко поймали команду номинальных гостей на контратаке. Сергей Солодухин вывел своего младшего брата Вячеслава практически на пустые ворота.
Далее в небольшой нокдаун старшего тренера нью-йоркской команды 43-летнего Ларри Попейна отправил наш шустрый поляк Веслав Йобчик. Центральным нападающим в паре Йобчик и Хити весь первый период выходил я и в принципе мы сопернику давали не только прикурить, но и почувствовать почём фунт лиха. Я словно слон врывался по центру в зону атаки и скидывал шайбы на своих интернациональных партнёров. И на десятой минуте Веслав, сверкая живописным фингалом под левым глазом, красиво бросил с острого угла точно в ближнюю девятку, сделав счёт — 3: 0.
Народ на трибунах, который в массе своей пришёл, чтобы поддержать своих любимцев, моментально стал освистывать действия зажравшихся хоккейных миллионеров. И тут моя первая пятёрка нанесла сопернику самый настоящий нокаутирующий удар.
Боря Александров лихо пролетел половину поля по левому борту, привёз шайбу в зону атаки и, напугав защиту, уехал с ней за ворота. Я и Валера Харламов моментально открылись для передачи с разных флангов. Борис же за воротами сделал пару обманных движений и, заметив, что голкипер неловко растянулся у правой штанги, сам же попытался завести эту шайбу в правый угол.
Естественно, защитник «Рейнджерс» Бред Парк сделал всё, чтобы заблокировать «Малыша», однако шайба всё же выскользнула на пятачок. А что должен делать с шайбой на пятаке любой уважающий себя центрфорвард? Да запихивать её вместе с вратарём и защитниками в сетку. Именно это через доли секунды я и совершил, доведя разницу в счёте до 4: 0.
— Еееее! — Закричал народ на трибунах «Мэдисон Сквер-Гарден» и неожиданно начал скандировать, — Большой Таф! Большой Таф!
Само собой я счёл разумным, подняв клюшку вверх, поприветствовать достопочтимую публику, которая нашей молодой энхаэловской команде нужна была как воздух. Тем временем у борта на скамейке запасных радостно потирал руки старший тренер «Красных звёзд» Эл Арбор, и скрипел зубами начальник Чукотки Михаил Зимянин.
Кстати, кроме Зимянина нашлись и ещё недовольные. В перерыве сначала обиженно высказался на ломанном русском Вацлав Недомански:
— Почему мы не играть? — Вопрос этот адресовался мне, так как старший тренер Эл пока ни на русском, ни на чешском вообще ничего не понимал.
— Что за глупый вопрос Вацлав? — Криво усмехнулся я. — За пять матчей ваша тройка забросила всего две шайбы, зато вы выпили всё пиво из ближайшего супермаркета. И сейчас я и мои партнёры с согласия тренера Эла вам показали, как надо играть.
— Е, е, — закивал головой Эл Арбор, как всегда что-то записывая в блокнот.
— Нам не платить деньги, — буркнул Недомански.
— Покажите товар лицом, чтобы было за что платить, — ответил я и тут же возмутился несправедливостью Александр Палыч Рагулин:
— А мы почему не играем? — Палыч показал рукой на Виктора Хатулёва.
— Да вот тренер Эл, — я опять указал на мистера Арбора, — подумал, что может быть вам лучше пойти учится на солистов Большого театра? В Москве по ночам будет выступать с матерными частушками. Как видите, можем сыграть и без вас.
— Ошиблись чуть-чуть с крепостью, с кем не бывает, — пробасил виновато Рагулин.
— Со второго периода все играть будут, — буркнул я и устало уселся на лавку около своего шкафчика. — Хатулёв выйдешь с Йобчиком и Хити в центре нападения. Палыч, а ты встанешь в пару к Йоахиму Цише. Чехословаки, играете своей пятёркой.
«Ё-моё, — подумал я, — разговариваю прямо как с детьми в „Пионерском лагере“. К сожалению без денег дисциплина долго не продержится. Если продажи „сувенирки“ до конца октября не пойдут, то можно будет сливать воду. Кина не будет».
Спустя полтора часа, когда закончился матч со счётом — 7: 3 в нашу пользу, к нам в раздевалку заглянул ещё один презабавный товарищ. В стареньком пиджаке, который не застёгивался на животе из-за объёмистой талии на меня хитрыми маленькими глазами смотрел менеджер нашей команды Ричард Адамс, 30-летный мужчина, проработавший всю сознательную жизнь коммивояжёром. Разговаривать о финансах даже на английском языке в присутствии начальника Чукотки я не рискнул, поэтому, накинув на голое тело олимпийку, вышел в коридор.
— Со спортивными карточками вопрос решил в лучшем виде, — затараторил Адамс, вытащив из внутреннего кармана пиджака какие-то записи. — 20 центов за набор из 20 штук. 5 центов наша наценка. Потом сувенирные футболки с логотипом команды — 3 доллара за штуку, наша наценка доллар. То же самое и по шарфикам. Пока не могу найти тех, кто нам изготовит сувенирные хоккейные свитера с номерами и фамилиями. Либо слишком дорого просят, либо слишком плохо делают.
— Окей, — кивнул я. — Первый матч у нас здесь же 11-го октября. Вези всё, что сможешь к этому числу подготовить. Поставим торговую тумбу прямо в фойе. Только продавцов найми посимпатичней.
— Иван, а что вы тут от коллектива отрываетесь? — Выбежал через десять секунд из раздевалки Михаил Зимянин. — Кто этот товарищ?
— Ричард Адамс из коммунистической партии Чикаго, помогает в кое-каких юридических вопросах, — соврал я лишь отчасти, так как Ричард на самом дел был из Чикаго и являлся дальним родственником генменджеру «Блэкхокс» Томми Айвену, который его и порекомендовал.
— Е, е, — заулыбался тайный коммерческий сотрудник нашей команды.
— А чего же он с нами не живёт в Принстоне, — немного растерялся «Чукотка».
— Он в Нью-Йорке снимает квартиру, чтобы создать здесь коммунистическую ячейку, — опять приврал я и сказал Ричарду по-английски. — Работай дальше. Ничего, мы ещё побарахтаемся.
— Пролетарии всех стан соединяйтесь! — Выпалил по-русски Зимянин.
— Рот фронт! — Гаркнул я.