Тафгай. Том 8

Глава 12

В понедельник 8-го октября на принстонский каток имени Хоби Бейкера после интенсивного тренировочного занятия пришёл товарищ Зимянин. В руках начальник Чукотки держал набитый бумагами портфель, а загадочная улыбка играющая на губах Михаила Васильевича, сама собой намекала, что бумажки в поклаже не простые, а зелёненькие с портретами президентов США.

— Неужто деньги, б… привезли? — Буркнул Васильев, когда вся команда не спеша покидала лёд.

— Да пора бы, — пробухтел Харламов. — Ещё неделя и есть не на что будет. Тлидцать тли.

Валерий Борисович в детстве не выговаривал букву эр, поэтому постоянно повторял «тридцать три». С годами непослушная буква прорезалась, а привычка, когда он сердится или волнуется, приговаривать «тлидцать тли» осталась.

— Интересно, по сколько выплатят? — Добавил Боря Александров, помахав рукой нескольким студенткам из Принстонского университета, сидящим на зрительских местах. — Неужто опять по 500?

Вообще, начиная с октября месяца на наши тренировки стали заглядывать местные студенты. В большинстве своём это были барышни, которые удачные действия на льду приглянувшихся им хоккеистов встречали аплодисментами. Сегодня, к примеру, на двухтысячных трибунах разместилось навскидку — человек триста.

Девушки листали свои лекции, о чём-то перешёптывались и, поедая чизбургеры с пепси-колой, дружно стреляли глазками. Кстати, громче всех во время товарищеской двухсторонки аплодировали — «Малышу», Валере Харламову, Веславу Йобчику, высокому и симпатичному Виктору Хатулёву, а так же бурно встречали и мою удачную игру. «Лиза увидит — устроит скандал», — подумал я, с опущенной головой скромно устремляясь в подтрибунное помещение.

А в раздевалке тем временем, разложив на общем столе бухгалтерские бумаги и американские зелёные рубли, командовал парадом товарищ Зимянин:

— Подходи, расписывайся, получай причитающуюся зарплату!

Первым к заветному месту, где раздавали доллары, протиснулся самый авторитетный наш хоккеист Александр Рагулин.

— Пропусти ветерана советского спорта! — Прогудел он, оттеснив всех желающих своей мощной фигурой.

Однако склонившись над ведомостью, Палыч ненадолго застыл и возмущённо выкрикнул:

— Какого х…я? Это что за х…йня? Вы мне даёте 500 долларов, а расписываюсь я за то, что за месяц сентябрь получил все 4 тысячи?

— Попрошу вас товарищ Рагулин вести себя прилично! — Пискнул начальник Чукотки. — В ведомости написано всё верно! Вот! — Ткнул Зимянин пальцем в бумагу. — Остальные 3 тысячи ушли в фонд мира. Что вы имеете против фонда мира?

— Это же грабёж, — пробормотал Рагулин и хотел уже было поставить свою подпись, но тут гаркнул я:

— Всем стоять! Никто ничего не подписывает! Посмотрите внимательно свои контракты. Есть там пункт, в котором мы обязаны добровольно передавать часть собственной зарплаты в фонд мира? Нет? Тогда сейчас поступим следующим образом! Расступись!

Я словно разъярённый медведь протиснулся к общему столу и корпусом легонько оттолкнул начальника Чукотки, который после истории с порванной газетой меня явно побаивался и на какое-то время застыл как столб.

— Пиши, Палыч. — Я сунул ведомость Рагулину и скомандовал. — Получил 500 долларов США, остаток за месяц август 3 тысячи. Строчку про фонд мира перечёркиваешь и пишешь в скобках: «Не соответствует контракту». Ставь подпись. Молодец. Следующий!

— Ты, Тафгаев, за это ответишь перед нашим советским судом, — зашипел Зимянин, очнувшись примерно через пять минут.

— Жалуйтесь, это ваше законное право, — кивнул я головой, на автомате протягивая ведомость и отсчитывая деньги хоккеистам. — Я вам советую сразу обратиться к председателю КГБ Юрию Андропову и генеральному секретарю ЦК КПСС Леониду Брежневу.

— Я пожалуюсь кому надо, — чуть не плача запричитал начальник Чукотки. — Вы у меня сядете на десять лет, когда вернётесь в СССР. Вы против мира во всём мире.

— Сяду, сяду, — хмыкнул я. — Мемуары я писать сяду. Мужики, не расходитесь! Сейчас составим отдельную ведомость и каждый сдаст в неё по 10 долларов в фон мира во всем мире! И это будет справедливо.

Вечером того же дня в наш с Харламовым дом пришли в гости: Александров, Васильев, Коноваленко и Юрий Тюрин, естественно каждый со своей второй половинкой. Мы на заднем дворе организовали шашлычок и барбекю, и устроили небольшое производственное совещание.

— «Чукотка» сегодняшнего самоуправление не простит, — высказался Валера Харламов. — Вдруг, мы вообще больше денег не увидим?

— Да куда они, б… денутся? — Откупорив бутылочку пива, возразил Валера Васильев. — Мы с нашими контрактами к руководству НХЛ пойдём, скандал такой раздуем, что мало никому не покажется.

— В верном направлении мыслишь, Вася, — кивнул я. — Нам бы до января дотянуть, а потом начальник Чукотки на коленях станет умолять, чтобы мы доиграли чемпионат НХЛ. Ведь после 31-го декабря светит неустойка в 1 миллион долларов. Всё до копеечки в январе выплатят.

— Ну, допустим, — пробубнил Виктор Коноваленко. — Я узнавал — тут средняя зарплата 300 — 400 долларов. В принципе за 500 баксов месяц мы спокойно с семьями проживём. А что будем есть в ноябре и в декабре?

— Спокойно, Сергеич, к этому времени пойдут продажи сувенирной продукции, с которой я сам всем парням выдам премиальные. — Ответил я. — Но чтобы «сувенирка» наша хорошо продавалась мы обязаны показать лучший хоккей в лиге.

— «Рейнджерс» знатно размазали, и остальным наваляем! — Борзо заявил Боря Александров.

— Ещё бы кое-кто поменьше мазал, — усмехнулся Валера Харламов.

— Да, ладно, — отмахнулся «Малыш».

— В этом сезоне «рейнджеры» гораздо слабее, чем в прошлом. — Покачал я головой. — Лидеры постарели, тренер малоопытный. Бостон — вот настоящий показатель. А Бостону мы как раз и проиграли.

И тут на веранду, установленную на заднем дворе дома пришли наши женщины и принесли нарезанные фрукты и овощи. Юра Тюрин и Валера Васильев с гриля сняли поджаренные свиные рёбрышки и шашлык, а я самолично разлил пиво по бокалам, ибо появился походящий повод.

— Товарищи хоккеисты, — объявил я, встав и подняв бокал. — Хочу вас всех с семьями пригласить на торжественное событие — на первую в мире свадьбу гражданки США Лизы Савьер и гражданина Советского союза Ивана Тафгаева, то есть вашего покорного слуги. В воскресенье 14-го сентября вот здесь, на берегу озера Карнеги установим шатёр и устроим зажигательную вечеринку.

— Правильно! — Обрадовался Валера Васильев и, привстав, чокнулся со мной. — Только что тебе подарить? Денег, сам видишь, у народа впритык.

— Странный вопрос, корнет, — хохотнул я. — Лучший подарок — это победа 11-го над «Сент-Луис Блюз», а 12-го над «Чикаго Блэкхокс».

— Урааа! — Захохотал Харламов и тоже чокнулся.

Жёны моих друзей тут же кинулись поздравлять Лизу, которая уже вполне сносно понимала русский язык. И вдруг до наших ушей донёсся женский крик: «Помогите!».

— Хатулёв, мать твою, опят хулиганит, — прошипел Васильев, догадавшись, что голос принадлежит Наташе, жене рижского хоккеиста. — Привёз ты, Иван, на нашу голову алконафта.

Моментально вся мужская часть нашей компании бросилась на помощь. Дом, где поселились семьи Хатулёва и Рагулина, находился в метрах двадцати через дорогу от того места, где мы сейчас готовили шашлык. Движение на этом участке проезжей части было нулевым, поэтому Наталья стояла посреди дороги, а Виктор Хатулёв надвигался на супругу, сжимая хоккейную клюшку в руке. «Идиот пьяный, — подумал я и первым выскочил наперерез. — Когда же уже шамандидзе приедет? Тут половину команды пора кодировать до потери пульса».

— Витя, брось клюшечку, — криво усмехнулся я, глядя в мутные глаза хоккеиста. — Завтра протрезвеешь, и мы с тобой по душам поговорим.

— Всё нормально, — пролепетал заплетающимся языком Хатулёв.

Я отлично помнил, что Виктор в будущем из-за злоупотребления спиртным закончит с хоккеем в 26 лет, после чего лихо покатится по наклонной плоскости жизненных неурядиц вниз. Поэтому и умрёт в 39 с небольшим. А тело Хатулёва найдут в какой-то канаве, при всём при том, что природа наделила его мощным телосложением, прекрасным катанием и великолепным пониманием хоккея. Лично я надеялся здесь, в Штатах, перевоспитать талантливого спортсмена, но пока руки до него не доходили, да и шаман Волков где-то задерживался.

— Смотри, кто едет? — Показал я рукой за спину хоккеисту.

Витя, немного пошатываясь, оглянулся. И в эту секунду я одним длинный прыжком оказался на дистанции удара. Далее стремительный левый хук просвистел, разрезая воздух, и мой здоровый кулачище опустил точно в скулу Виктора Хатулёва. Клюшка из его руки взлетела куда-то в воздух, а тело спортсмена рухнуло в пожухлую осеннюю траву. Ибо я рассчитал всё чётко — ударил больно, но аккуратно с нерабочей левой руки, к тому же предусмотрительно отправил Витю с асфальтовой дороги на мягкий газон, чтобы молодой человек не покалечился и успокоился хотя бы до утра.

— Я больше так не могу! — Заревела Наталья. — Я хочу уехать домой, в СССР!

— Если ты, Наташа, уедешь в СССР, то уедет и он, — я кивнул на поверженное тело горе-алкоголика. — Я всё понимаю, у нас многие поженились быстрей-быстрей, чтобы выпустили заграницу. Поэтому прошу тебя, потерпи до Нового года. В конце декабря мы сможем дозаявить кого-нибудь другого. Обещаю, что хулиганить он больше не будет. И в скорости от алкогольной зависимости я его излечу.

— Пойдём к нам Наташа, — к девушке подошла моя Лиза Савьер. — У нас небольшой торжеств, а этот крези ребята сейчас отнести спать.

— Взяли мужики. — Махнул я рукой. — Не хватало, чтобы Витя простудился. Нам через три дня в настоящий хоккей играть.

— Давно пора было дать ему по щам, — пробурчал Валерий Васильев. — Даже я тут не пью, а он, салага, вообще берега попутал. Ну чё смотрите? Взяли!

В четверг 11-го октября за час до матча против команды из Сент-Луиса я решил прогуляться вокруг одной из лучших хоккейных арен США — «Мэдисон Сквер-Гардена». Кстати, если посмотреть на неё с высоты птичьего полёта то этот нью-йоркский многофункциональный стадион поминал именно хоккейную шайбу. Меня же больше интересовало другое — пойдут ли на матч местные любители спорта? Не знаю почему я сомневался, наверное, из-за сегодняшнего неспокойного сна, который не отпечатался в памяти, но неприятные мысли сами собой роились в голове. Благо волнения оказались напрасны, жители американского мегаполиса и его гости выстроились в огромную очередь к кассам.

— Хелло, Таф! — Кричали из толпы, узнавшие меня люди. — Задайте этим проклятым «блюзменам»!

— Окей! — Смеялся я. — Сколько шайб забить?

— Пять! Нет, шесть шайб! — Ответил кто-то.

— А я поставил на семь! — Выкрикнул ещё один любитель хоккей.

— Окей, окей, забросим восемь, чтобы наверняка, — улыбнулся я и проследовал дальше.

«Куда же всё-таки подевался шаманидзе? — думал я, топая обратно к служебному ходу. — По моим расчётам Волков ещё неделю назад должен был прибыть из мест не столь отдалённых. И это не нормально, что я на каждую игру нанимаю местного принстонского травматолога. Старший тренер Эл Арбор уже несколько раз указывал, что без врача играть нельзя. Хоккей — это всё же не покер. Тут так иногда прилетает, что мама не горюй. Но есть и хорошая новость — хоккеисты после инцидента с Хатулёвым перепугались и на время притихли. Даже чехословаки два последних дня пивом в супермаркете не затаривались, значит уважают грубую физическую силу. Вот и начальник Чукотки, тоже что-то затихарился, даже на матч не поехал. Наверняка послал телеграмму в Москву и ждёт новых указаний, к гадалке не ходи».

— Как настроение мужики? — Спросил я, войдя в раздевалку, где все уже натягивали хоккейную амуницию.

— Первый раз что ли против профессионалов играем? — Пробурчал по-деловому Валера Васильев, аккуратно фиксируя щитки на ноге изолентой.

— Ты только, Вася, на льду никого не убей, — засмеялся я и обратился к Хатулёву. — Скула не болит?

— Самое то, — буркнул Виктор.

— Обращайся ещё, — хохотнул я и уселся рядом с Харламовым. — Ты как Валер, готов?

— Много у Сент-Луиса костоломов?

— Есть один с отбитыми мозгами — Стив Дубрано. — Кивнул я. — В прошлом сезоне я его дважды колотил, но там всё плохо, бесполезно. Капитан гостей, Барклай Плэгер, тоже не подарок. Скорее всего он и его брат Боб будут выходить против нас. Главное голову не опускай и всё будет окей.

— Тлидцать тли, — сквозь зубы прошипел Валерий Харламов.

Второй период матча против «блюзменов» из города Сент-Луиса мы начали при замечательном счёте 0: 0. К сожалению вся первая двадцатиминутка ушла на бесконечные стыки, зацепы и толкотню у бортов. А так же пару минут улетело на мою драку со Стивом Дубрано. Я решил: «А чего тянуть, чего ждать? Не дй Бог покалечит Харламова или Александрова, или ещё кого из парней». Из-за чего в первом периоде было не до хоккея. Иногда, когда нам удавалось выбраться на «чистый» лёд и атаковать ворота гостей, которые защищал перспективный молодой голкипер Джон Дэвидсон, то шайбы как назло летели либо мимо, либо точно в пузо высокому и габаритному парню. Наш старший тренер Эл Арбор после каждой неудачи только приговаривал: «Окей, парни, окей».

— Даже Бобров нас бы уже давно обматерил, а этот всё окей, да окей, — хмыкнул Валера Васильев, когда наша первая пятёрка выехала на стартовое вбрасывание.

— Спокойно, Вася, первый период можно считать разведкой боем, — пробурчал я и вкатился в центральный круг, где меня на точке уже поджидал старый знакомый Гарри Унгер, по прозвищу «Айрон мэн» или «Железный человек».

— Хелло, Таф, — поздоровался он в десятый раз за эту игру, при этом криво усмехнувшись.

— Бонжюр, — ответил я с улыбочкой, давая понять, что у меня всё под контролем.

«Хотя какой тут к чёрту контроль, — подумал я и за какие-то доли секунды выбил себе за спину шайбу, брошенную арбитром на лёд. — Ворота расколдуем, вот тогда и будет самый настоящий контроль».

Юра Тюрин моментально передал чёрный диск своему напарнику по защите Васильеву, который почти в касание отпасовал на левый край Боре Александрове. «Малыш» шайбу принял и попытался было разогнаться и убежать от опекающего его Пьера Плата, неплохого крепкого нападающего НХЛ, но канадец словно кочергой зацепил Бориса своей клюшкой. Зато на чистый лёд удалось вырваться мне, поэтому Александров тут же наградил меня отличной передачей на ход.

Правда у чужой синей линии Барклай и Боб Плэгеры, игроки обороны «Блюз», дальнейший путь к своим воротам перекрыли. Но по правому борту уже летел в атаку Валерий Харламов. И хоть по пятам преследовал нашего нападающего Глен Сатер, тот самый, который в 80-е годы в качестве тренера четыре раза выиграет кубок Стэнли с «Эдмонтон Ойлерз», пас в направлении легенды №17 я сделал почти на автомате.

Однако Сатер в последний момент клюшечкой прихватил Валеру, заставив его уже в зоне атаки притормозить и заложить крутой разворот на месте. «Жаль, что лига не скоро объявит войну зацепам», — подумалось мне, когда я пролетел ещё дальше на правый край, отрываясь от Барклая Плэгера.

— Харлам, дай по борту! — Гаркнул я и постучал клюшкой по льду.

Но Харламов придумал лучше. Когда, через секунду, синюю линию по центру пересёк Боря Александров он двинул шайбу на него, а Борис, показав, что будет бросать с пятнадцати метров сам, выманил из ворот голкипера гостей, а затем прострелил на правую штангу, где я уже пять секунд стоял как памятник нерукотворный. «Красавчики», — улыбнулся я и пустой угол ворот с трёх метров расстрелял без сомнений и сожалений.

— Беем! — Раздался приятный слуху звук, когда шайба забилась в сетке, и за воротами вспыхнул красный фонарь.

— Скоооор! — Взревели нью-йоркские переполненные трибуны, которые после драки с Дубрано буквально кипели нерастраченной болельщицкой энергией.

— Гооол! — Заголосили мы и принялся обниматься, так как случилась первая шайба нашей советской команды в НХЛ.

— Стэй! Стэй! — Заорал, махая руками, от скамейки запасных Эл Арбор.

— Вася, ты куда? — Спросил я защитника Васильева, который единственный из пятёрки покатил на смену.

— Туда, б… — махнул он в сторону калитки. — А чё?

— Тренер Эл попросил, чтоб мы остались на льду, — пояснил защитнику слова нашего канадского наставника Харламов.

— По-русски слабо что ли сказать? — Недовольно пробухтел Валерий Васильев и вернулся на своё место правого защитника.

А уже через тридцать секунд мы снова прижали неуступчивого соперника к воротам. Кстати, старший тренер «блюзменов» Жан-Ги Тальбот свою тройку нападения поменял на свежую, оставив в обороне лишь братьев Плэгеров. Но наш напор было уже не остановить.

Боря Александров и Валерий Харламов по разу за этот короткий промежуток времени успели поменяться флангами. Сначала за воротами Джона Дэвидсона слева направо прокатился, угрожая опасной передачей на пятак «Малыш», а затем точно так же проследовал, но уже справа налево Харламов. Я же всё это время толкался с братьями защитниками и ждал хоть какой-нибудь завалящей передачки. И вдруг наш №17-ый выкатил шайбу под убойный щелчок на синюю линию Валерию Васильеву. Вася так замахнулся, словно задумал хоккейный борт пробить насквозь, однако щелчок вышел неточным и слабым. Зато шайба полетев в сторону правого закругления нашла клюшку Бори Александрова, который одним касанием швырнул её под острым углом в ближнюю девятку.

— Скоооор! — Вновь запрыгали люди на трибунах «Мэдисон Сквер-Гарден», словно болели за нас уже не первый год.

— Даааа! — Заорал я понимая, что лёд тронулся и первая победа в лиге сегодня от нас никуда не денется.

После второго периода в раздевалке было весело. Парни чокались бутылками с пепси-колой и с чистой совестью лопали хот-доги с общего стола. Ведь за вторую двадцатиминутку отличился Вацлав Недомански с передачи Франтишека Поспишила, вот что значит два проведённых дня без алкогольных напитков, а так же метким выстрелом отметился Веслав Йобчик, которому ассистировал Виктор Хатулёв, временно переведённый из защитников в центральные форварды. Кстати, тройку нападения — Йобчик, Хатулёв и Хити, наш старший тренер на скамейке запасных прозвал так: «Йоб, Хат энд Хит».

— Парни! — Громко по-английски объявил Эл Арбор. — Я горд, что работаю с такой талантливой командой! Этот сезон у нас будет выдающийся!

— Чё он опять лопочет? — Спросил меня Васильев и остальные хоккеисты посмотрели в мою сторону.

— Мистер Эл сказал, что нужно забросить ещё четыре шайбы и тогда будет порядок, — дал я очень вольный перевод зажигательной речи коуча.

— Переведи ему, что, б… сделаем, окей, Эл! — Высказался от всех парней Вася и показал тренеру большой палец.

— Парни говорят, что им тоже приятно работать с таким хоккейным специалистом, — перевёл я Элу Арбору зажигательную речь защитника Васильева.

— Окей, — пробубнил Арбор.

К сожалению третий период матча начался с двух пропущенных шайб от нападающих команды «Сент-Луис Блюз». В двойне было обидно, что пропустили мы оба раза, обрезавшись во время затяжных штурмов ворот соперника. «Иногда слишком большое желание может и навредить, — подумал я, выкатываясь на 45-ой минуте матча на точку вбрасывания. — Зря насвистел мужикам про ещё четыре шайбы. Сейчас доиграли бы спокойно и домой, отдыхать, ёкарный бабай».

И как только главный судья бросил шайбу на лёд, я со всей злости на себя самого так по ней шлёпнул, что клюшка центрфорварда Гарри Унгера вылетела из его рук. Я моментально ринулся на свободный лёд, чтобы получить обратную передачу от защитников. И Юра Тюрин, наконец-то сыграв самостоятельно, сделал пас на меня.

Резкий разворот и вот я уже лечу к чужой синей линии. Меня тут же попробовал поймать на бедро защитник гостей Барклай Плэгер, но лучше бы он этого не делал. Так как я в последний момент ловко увернулся, и капитан «блюзменов» сбил своего же нападающего Глена Сатера, который к сожалению, падая, повалил Валеру Харламова. Но всё равно, против одного защитника «Блюз» выскочили я и Боря Александров. Выход два в одного все болельщики встретили дружным криком: «Гоооу!».

Поэтому я активно доработал ногами, посмотрел как накатывает слева параллельным ходом «Малыш» и с небольшим навесом через клюшку Боба Плэгера посла шайбу своему юному другу. Ровно одну секунду летела эта шайба на крюк Борису и ровно за ту же секунду голкипер гостей Джон Дэвидсон прыгнул, чтобы закрыть левый угол. Но всё что успел сделать Дэвидсон — это красиво растянутся на льду, когда чёрный резиновый диск весело запрыгал за линией ворот.

— Скоооор! — Взорвались, доведённые до экстаза, переполненные трибуны нью-йоркской арены.

— Гооол! — Закричали парни на нашей скамейке запасных.

«Всё, сейчас дожмём», — подумал я и кинул взгляд на видео-куб, где уже высветился новый счёт матча — 5: 2 в нашу пользу.

— Мистер, Тафгаев, скажите несколько слов о прошедшем матче? Всё ли задуманное получилось? Как вам играется со своими соотечественниками? — Сразу три вопроса задал мне журналист какой-то американской телекомпании, когда вся команда уставшая, но счастливая от добытой победы, пошагала в раздевалку.

— Спасибо за вопрос! — Улыбаясь в телекамеру до ушей, произнёс я. — Сегодня был сыгран замечательный стартовый матч. Финальный счёт на табло — 8: 2 сам за себя говорит, что многое в игре получилось. Хет-трик на счету юного нападающего Бориса Александрова. Дубль положил польский хоккеист Веслав Йобчик. Очень хорошо сыграли чехословацкие мастера, организовав две шайбы в ворота Сент-Луиса. Три замечательные передачи отдал Валерий Харламов, настоящая звезда советского хоккея. И мне так же за себя не стыдно — гол плюс два ассиста, скромненько, но со вкусом.

— Мне кажется вы себя недооценивает, — заулыбался журналист. — Вы включились в переломные моменты встречи, это дорогого стоит.

— Впереди ещё очень большой путь, чтобы восторгаться своей игрой. Поэтому хочу обратиться к жителям Нью-Йорка и его пригородам: «Добро пожаловать на настоящий советский хоккей! Обещаю, скучно не будет!».