Тафгай 6

Глава 16

На следующий день в пятницу 10 ноября, по поводу «побоища» в Филадельфии в пресс-центре нашей чикагской ледовой арены «Чикаго Стэдиум» состоялась встреча с журналистами, на которую пришёл я, капитан команды Стас Микита и генменеджер Томми Иваныч Айвен. Из-за эпической драки буквально кипели все средства массой информации, а вот босы НХЛ, скорее всего решив, что потасовка благоприятно скажется на телерейтингах, наказала наши команды лишь символическим денежным штрафом. Правильно, чего волноваться, никто ведь не умер. Подумаешь «Кувалда» Шульц получил перелом челюсти и носа, а упавший на лёд громила Дон Салески заработал серьёзное сотрясение мозга, ведь это такая жесткая игра хоккей, а жизнь продолжается.

Но лично я бы, сам себя дисквалифицировал на десяток матчей, а так же такой штраф выписал филадельфийским «Хулиганам с Брод Стрит», зачинщикам драки, чтоб они потом сто раз подумали, прежде чем скидывать перчатки на лёд. Именно с такими мыслями я пришёл на прессуху, где нужно было сделать хорошую мину при плохой игре. Кстати, тот матч мы Филадельфии проиграли — 5 : 3, так как «лётчики» лишились дуболомов-хулиганов, а мы Стаса Микиту, у которого на левом глазу образовалась огромная гематома, ну и меня, лучшего бомбардира этого регулярного сезона. И на пресс-коференции первый вопрос переадресовался именно капитану команды Миките, его спросили как самочувствие.

— Не дождётесь, — засмеялся неунывающий словак. — Дети меня дома узнали, уже хорошо.

— А как чувствует себя Большой Таф? — Выкрикнуло сразу несколько журналистов.

— Правый кулак болит сильно, — признался я. — И левый тоже побаливает. А вообще я хочу сказать, что мы ехали в Филадельфию играть в хоккей, а не махать кулаками. И до вчерашнего дня, кроме Бобби Кларка, который сломал лодыжку в шестом матче Суперсерии Валере Харламову, у меня врагов там не было. Но теперь мой личный враг — это старший тренер «лётчиков» Фрэд Шеро. «Кувалда» Шульц, Андре Дюпон, Боб Келли и Дон Салески, они все всего-навсего деревянные солдаты Урфин Джюса, который и есть корень зла.

— Как вы собираетесь ему мстить? И вы для этого полезли на чужую скамейку запасных, чтобы поговорить с Фрэдом Шеро.? Так зачем вы надавали тумаков, почти всем кто попался под руку? — Полетели в меня вопросы с разных сторон.

— На скамейку запасных Филадельфии я попал случайно, — буркнул я. — В горячке боя перепутал её со скамейкой штрафников. А тумаки раздал исключительно в воспитательных целях, так как хоккей должен нести и воспитательную функцию. Мстить же Фрэду Шеро буду исключительно на хоккейном поле, заброшенными шайбами, а того кто тронет моих парней покалечу, как «Кувалду» Шульца.

— Да, не мы начали драку! Мы играли честно! — Поддержал меня менеджер Томми Иваныч.

— Какой штраф вы заплатили лиге? — Посыпались тут же вопросы на него.

— Коммерческая тайна, но сумма достаточная чтобы больше такого не повторилось, спасибо за внимание! — Прорычал Иваныч в микрофон.

В тот же день ближе к вечеру я вытащил на велосипедную прогулку шамана Волкова, который всё ещё гостил у меня, ежедневно ноя, что ему надо к себе в Финляндию лечить тамошних коров и лошадей, а так же коз и оленей. И когда мы крутили педали по «Линкольн Парку», наслаждаясь великолепным видом озера Мичиган, Волков опять завёл свою шарманку, что у него там отелилась какая-то корова, прямо накануне отлёта, и за телятами нужен обязательный присмотр, а тут ему всё надоело и обрыдло.

— Подожди, шаманидзе, успеешь ты к своим коровам с козами. Помощь твоя нужна. — Я остановил свой велосипед около песочного пустынного пляжа, так как в ноябре при плюс десяти по Цельсию на пляже делать нечего, и, кивнув головой, предложил ему пройти от оживленной асфальтовой дорожки парка поближе к кромке воды.

— Если ты не знаешь, как с бабами своими разобраться, то тут я тебе ничем помочь не смогу, — пробурчал шаман, следуя за мной. — Они ведь не тёлки, то есть не коровы.

— Не рогатый скот, ты хотел сказать. Только у меня кроме Лизы и Лорен есть проблема посерьёзней. — Начал я, глядя вдаль туда, где полированная водная гладь озера соприкасалась с синим небом. — Помнишь, как ты Лорен напоил своим успокоительным зельем? Так вот она тогда проговорилась, что работает на ЦРУ.

— Не понял? — Присвистнул шаманидзе. — Так зачем ты с ней сейчас спишь? Зачем ты из-за неё поссорился с Лизой. Кстати, Лизка — очень хорошая женщина. Не то, что эта психопатка.

— Зачем сплю? — Я криво усмехнулся. — Сплю для конспирации. Мне нужно было потянуть время, чтобы найти выход из очередного тупика. И я, кажется, его нашёл.

— Когда кажется — креститься надо, — хмыкнул Волков.

— Вот именно. Слушай меня шаман теперь внимательно и не перебивай. Офицера ЦРУ, который под меня капает, я придумал, как можно устранить и подставить. Точнее сначала подставить, а потом устранить, причём так, что три месяца ему будет не до меня, самому придётся свою шкуру спасать. А уже меньше, чем через три месяца пройдёт матч всех звёзд НХЛ, а поучаствовав в нем, я смело могу бежать обратно в СССР. Ведь участник матча звёзд — это уже неплохое достижение.

— И как ты подставишь цэрэушника? — Шаман посмотрел на меня как на чокнутого.

— Я один раз заехал за Лизой, когда она снимала передачу про местного маньяка, который тут мальчиков убивает. Вот я и подумал, если место преступления известно, то почему бы туда не подкинуть нож с отпечатками пальцев офицера ЦРУ. Ты только представь, какой поднимется шум, если какой-нибудь чудак, любитель побродить с металлоискателем обнаружит орудие убийства?

— Ерунда какая-то, где ты возьмёшь нож с отпечатками цэрэушника? — Вспылил Волков.

— Да легко. Приглашу офицеришку на обед к себе домой, чтобы обсудить получение американского гражданства, раз он так хочет. А вместо дверной ручки прикручу рукоятку ножа. Он придёт, дверь откроет, затем закроет и оставит на рукояти свои пальчики. А ты, потаскаешься по нашим польским барам и другим питейным заведениям, где потрясая газеткой со статьей про маньяка, расскажешь бармену, как с металлоискателем можно найти нож преступника. Кстати, в полиции США за подобные находки дают премии в квартал. Ха-ха. Чё репу чешешь? Я же говорю, заляпать человека проще пареной репы.

— Дааа, — протянул, почёсывая затылок, шаман Волков. — Страшный ты человек — Иван Тафгаев.

— Но это ещё не всё. Вот смотри. — Я вытащил из кармана записную книжку с расписанием нашего хоккейного календаря. — 25-го ноября мы встречаемся с Сент-Луисом на выезде, 26-го дома играем против Монреаля, а 29-го опять дома у нас матч против Детройта. И в тот же день мы с тобой летим в СССР, кончено транзитом через Хельсинки.

— Чего, б…ь? — Чуть не вскрикнул шаманидзе. — Тебе, наверное, в Филадельфии все мозги отбили. По каким документам ты полетишь в Хельсинки, и с каким паспортом будешь передвигаться в Союзе. Если случайно вляпаемся нам каюк!

— Что ты как маленький! — Не выдержал я. — В Хельсинки полечу по документам Ваньки Болдырева. Наклею себе усы как у Тараса Бульбы, в которых щеголяет мой верный товарищ, никто даже внимания не обратит. А в Союзе буду ездить со своим советским паспортом. Только фотографию усатую туда вклею и всё. Ты пойми, мы с тобой не находимся во всесоюзном розыске. Мы с тобой обычный пролетариат. Наденем штурмовки с капюшоном как рыбаки, надушимся «рыбным одеколоном», чтоб с ног сбивал всех постовых, и на твоём мотоцикле с коляской покатим в Горький. Я должен со Светкой перед свадьбой всё же поговорить. Нужно в отношениях расставить все точки на «ё» и все чёрточки над «и краткой».

— А потом что?

— 2-го и 3-го декабря две игры против Питтсбурга пропущу, а к 6-ому декабрю к матчу против Лос-Анджелеса вернусь. И если вдруг цэрэушника посадят на больший срок, то постараюсь выиграть с Чикаго Кубок Стэнли и потом уже вернусь в Союз. Команда у нас классная, боевая и играющая. Нашу дружину после битвы в Филадельфии теперь все боятся.

В субботу 18-го ноября офицер ЦРУ Гордон Дэвис пребывал в препоганом настроении. Во-первых, проклятые чикагские «ястребы» после драки и поражения от Филадельфии, разгромили дома Лос-Анджелес — 5 : 1, и сегодня на выезде накостыляли лидерам «Монреаль Канадиенс» — 3 : 5. Во-вторых, все газеты только и писали про русского Ивана, что он даёт жару всей лиге. Из-за чего начальство давило на Гордона и угрожало передать перспективное дело кому-нибудь поумнее, пошустрее и помоложе, а его отправить на пенсию, охранять лодочную станцию в какой-нибудь дыре. В-третьих, сучка Лорен Харрис действительно сейчас спала с проклятым Тафгаем, и для вымещения своей сексуальной агрессии нужно было искать очередную грязную чертову проститутку.

Дэвис от досады купил бутылку текилы марки «Jose Cuervo», чего не делал очень давно и, закрывшись в номере мотеля, принялся писать отчёт, опрокидывая при этом в себя каждые пять минут по маленькой рюмашке крепкого мексиканского самогона. Для начала он похвастался проклятому начальству, что контакт с хоккеистом налажен, и он даже один раз уже был приглашён к Ивану Тафгаеву домой. И при приватном разговоре хоккеист пообещал, что подаст прошение на получение гражданства не позднее января следующего 1973 года. Далее Гордон задумался, что же ещё дописать, чтоб выбить для себя дополнительное финансирование. И тут в его комнату кто-то постучал.

— Я никого не жду! — Недовольно выкрикнул он, но всё же пошёл открывать дверь.

К его изумлению на пороге стоял детектив-следователь в штатском в окружении трёх крепких парней из полиции Чикаго. И этот «следак» в штатском, улыбнувшись, сказал:

— Гордон Дэвис, вы обвиняетесь в серии убийств совершённых в северном районе города.

— Вы, детектив, обезумели? Я сотрудник ЦРУ! Я буду жаловаться в центр!

— На месте преступления обнаружен нож Ontario MK З Navу Knife, который используют американские элитные войска, на рукоятке ваши отпечатки пальцев. Мы их пробили по базам данных всех силовых ведомств.

— Это провокация! Какого хрена здесь происходит?! — Гордон почувствовал, как закипает кровь из-за принятого им алкоголя, и путаются мысли в голове.

— Вы имеете право хранить молчание. — С равнодушным видом продолжил зачитывать права подозреваемого детектив. — Всё, что вы скажете, может быть и будет использовано против вас в суде. Вы имеете право на присутствие адвоката во время допроса…

Однако дочитать права подозреваемого, так называемое правило Миранды, введённое решением верховного суда США в 1966 году, следователь не успел. Гордон Дэвис неожиданно ловко для своего возраста оттолкнул одного здорового полицейского, вмазал по коленной чашечке другому и выбросил резкий прямой удар в челюсть детективу. Когда же из-за спин своих товарищей полез на Гордона третий полисмен, то он мгновенно развернувшись, разбежался и прыгнул в окно первого этажа, выбив кулаками хлипкое стекло. Осколки водопадом посыпались сверху на цэрэушника и к счастью не повредили ни шеи, ни головы.

— Чёрт, — тихо выругался Дэвис, прижимая окровавленный кулак к губам. «К машине бежать нельзя, заметут», — подумал он и полетел в совершенно другую сторону, стараясь укрыться в городских закоулках, которые в это вечернее время были темны, как ночи в Парагвае. «Что за хрень? Какой к чёрту нож? Гадство! Сейчас главное спрятаться и переждать, — зло усмехнулся Гордон, так как погоня добавила драйва и хоть какого-то смысла в его бессмысленную унылую жизнь. — Ничего, в южных частях города отлежусь, меня там никто не найдёт. И хорошо, что я привык расхаживать в этом сраном мотеле в ботинках, ха-ха, сейчас был бы номер, если бы попался, наступив на стекло голой пяткой. Черти — легавые, ненавижу!».

В воскресенье 26-го ноября на домашнем льду в «Чикаго Стэдиум» в матче против лидера НХЛ и самой титулованной командой лиги «Монреаль Канадиенс» мы вновь одержали победу — 3 : 2. Дважды огорчили Монреаль за восемь последних дней. И это было сделать втройне приятно, ведь отличилась вся моя тройка нападения. Микита забросил во втором периоде, Болдырев в начале третьей двадцатиминутки, а я под самый конец игры, подвёл черту, кистевым броском из-под защитника. Народ на трибунах после финальной сирены приветствовал всю команду стоя, и мы с поднятыми клюшками вверх совершили по льду два круга почёта.

— Хорошо парни, хорошо! — Ревел в раздевалке генменеджер Томми Иваныч.

Он притащил в нашу святую святых комнату самодельную таблицу чемпионата и теперь после каждого матча вносил в неё изменения, дописывал каждой команде, сколько она очков набрала и сколько при этом игр провела. Остальными показателями, а именно, количеством выигрышей, ничьих, поражений и разницей заброшенных шайб, Иваныч пренебрёг. Итак, у него получалась следующая картина.

Западный дивизион: «Монреаль Канадиенс» — 35 очков и 22 игры; «Нью-Йорк Рейнджерс» — 30 и 22; «Бостон Брюинз» — 28 и 22; «Баффало Сейбрз» — 25 и 22; «Детройт Ред Уингз» — 22 и 21; «Ванкувер Кэнакс» — 16 и 23; «Торонто Мейпл Лифс» — 17 и 21; «Нью-Йорк Айлендерс» — 8 и 20.

Восточный дивизион: «Чикаго Блэкхокс» — 32 очка и 22 игры; «Миннесота Норт Старз» — 25 и 22; «Питтсбург Пингвинз» — 24 и 23; «Атланта Флэймз» — 23 и 24; «Филадельфия Флайерз» — 22 и 23; «Лос-Анджелес Кинг» — 21 и 24; «Сент-Луис Блюз» — 13 и 19; «Калифорния Голден Силз» — 11 и 22.

— Эх, вот что значит проиграли Филадельфии 8-го ноября на выезде — 5 : 3 и дома 19-го ноября обделались Миннесоте — 1 : 5! — Махнул от досады наш генеральный менеджер. — Сейчас бы шли на первом месте во всей лиге!

— Ещё бы мы не проиграли Миннесоте 19-го, — хмыкнул я. — Когда 18-го после выездной победы над Монреалем многие парни так хорошо в ресторане накушались, что затем еле-еле по трапу заползли в самолёт. Мне самолично кое-кого на руках пришлось заносить. А что потом творилось в салоне? А во что был превращён туалет? Почему мне, человеку из Советского союза было стыдно и пришлось извиняться, а вам коренным канадцам до лампочки?

— Хрен с ней, с Миннесотой. — Крякнул Томми Иваныч, который в той поездке тоже хорошо погудел и нагрубил всему экипажу самолёта. — Напоминаю, что завтра у нас вторая открытая тренировка. Шоу-программа, товарищеский матч с любителями, раздача автографов и фото на память.

— 100 долларов, Иваныч, — напомнил кто-то из парней про премию за подобные мероприятия.

— Пятьдесят или катитесь ко всем чертям! — Запротестовал склочный мистер Айвен.

— Вот за что я люблю НХЛ, так это за премии и зарплаты! — Захохотал Стас Микита и заржали почти все хоккеисты в раздевалке.

Я же, быстро накинув на себя рубашку и пиджак, поспешил за генменеджером в коридор. Ведь уже неделю только и думал про поездку в СССР. Моя злая шутка с цэрэушником выстрелила намного лучше, чем я предполагал. Идиот Гордон Дэвис вместо того, чтобы всё отрицать, искать себе алиби, зачем-то пустился в бега. А бегать и скрываться по бескрайним просторам США он мог ни один год. В общем, до февраля я чувствовал себя свободным, как птица в полёте, человеком. С исчезновением офицера ЦРУ, решилась ещё одна проблема — Лорен, наконец-то, из нашего дома переехала, сняв себе небольшую квартиру. Правда она два дня закатывала истерики, перебила уже новую посуду, если бы не целебный напиток шамана Волкова, то даже не знаю, кто бы из нас первым попал в больницу из-за расстройства на нервной почве. А вот с Лизой пока всё было сложно, то есть никак.

— Иваныч. — Я догнал менеджера, когда он уже входил в свой кабинет, все стены которого были увешаны разными дипломами в рамочках. — Мне на пять дней нужно срочно смыться. Против Питтсбурга 2-го и 3-го декабря без меня отыграйте, а прессе лучше сказать, что я получил травму верхней части тела. А 6-го уже буду здесь на игре. Само собой потом вычтешь из моей зарплаты советующую сумму. Не обижусь.

— Не понял? — Томми от растерянности даже приоткрыл рот.

— Ты же заешь что такое КГБ, ГУЛАГ, архипелаг, колония «Белый лебедь», Сибирь, Воркута, лопата, кайло, тачка и «Красный террор»? — Все эти слова я сказал шёпотом и по-русски.

— Я знаю, что такое КГБ, — пролепетал Иваныч. — Туда лучше не попадать.

— Значит, мы с тобой договорились. 29-го я отыграю против Детройта и залягу на дно на несколько дней.

— На дно озера Мичиган? — Не понял смысла этого русского выражения генменеджер.

— Может и Мичигана, а может и Онтарио, но скорее всего Гурона. Главное Иваныч, никому ни слова. — Я поднёс указательный палец к своим губам и сказал. — Язык мой — враг мой.

— Вычту из зарплаты, и чтоб больше никакого дна. — Тяжело вздохнул напуганный КГБ генеральный менеджер «Чикаго Блэкхокс».