Сыновья алых лун

Глава 5. Две правды

Праздник урожая цветным шумом прошел через город, оставив по берегам каналов горы растрепанных венков, в воздухе — дым храмовых курений, а кое у кого — ломоту во всем теле от неумеренного принятия веселящих средств вроде смолы кайона. Мальчики летали смотреть праздничную иллюминацию, большой канал, чьи воды окрасились фиолетовым и желтым — цветами правящего дома Онья, глазели на танцы и выступления гимнастов на главном острове-базаре, очищенном от павильонов.

Теперь площадь напоминала скорее свалку — торговцы вновь разбирали стройматериалы для своих куполов, грузовые дроны носили контейнеры с товарами, по гладкой каменной мостовой ветер гонял обрывки тряпок и праздничных лент. Риэ пригнулся, пропуская слишком низко запущенный кем-то дрон, Даро с любопытством смотрел, как в середине площади на каркас натягивают пластиленовое полотнище. У моста они увидели небольшой корабль, с которого грузчики таскали тюки. У входа в уже отстроенную лавку стоял пожилой сиуэ и покрикивал на рабочих. Татуировки на его лысой голове украшали серебристые заклепки. Даро замедлил шаг.

— Сейчас любому пригодится лишняя пара рук, — сказал он, обернувшись к Риэ. — Может, попробуешь предложить себя?

— Закончится как всегда, — раздраженно отмахнулся тот.

— Когда ты в последний раз пробовал?

Риэ тяжело вздохнул. Потом одернул вылинявшую тунику и подошел к хозяину лавки.

«Да будет твои ветра послушны, а вода чиста, господин. Не нужна ли работникам помощь?»

Сиуэ окинул мальчика изучающим взглядом, потом посмотрел на замершего чуть поодаль Даро.

«С разгрузкой парни уже справились. Но нужно еще все обустроить и разложить товар в лавке. Я возьму двоих».

Риэ обернулся, Даро ободряюще улыбнулся ему и они вошли под яркий полог. Сиуэ потыкал в сенсоры терминала, на столе зажегся голографический круг считывателя. Риэ криво усмехнулся, глядя на Даро. Вскинул руки в жесте, которым уличные артисты показывали начало представления, и протянул ладонь в круг. Он был готов к тому, что сиуэ тут же выставит его вон.

Хозяин лавки глянул на экран и кивнул, потом поманил к себе Даро.

— Проснись, — тот с улыбкой оттолкнул Риэ, — моя очередь.

Риэ с недоумением посмотрел на свою руку, на сканер, потом на сиуэ за стойкой. Может, чип барахлит и хозяин лавки не увидел родового имени? Но ведь круг зажегся красным, значит, код считался…

«Начинайте с дальнего угла, нужно повесить полки. Я покажу где», — сделал приглашающий жест сиуэ.

Риэ шел за ним, как во сне, едва не спотыкаясь.

— Эй, — шепнул Даро, снова пихнув друга в плечо, — эти штуки надо сверлить или что?

Риэ сфокусировал взгляд на ворохе планок, на которые тот указывал.

— Да… То есть, нет конечно, — очнулся он. — Тут все на магнитных клепках. Давай, я покажу!

***

Сезон Охоты подходил к концу, на деревьях начали распускаться цветы, вернулись ветра. Ночью по крышам барабанил дождь, а слизнеящеры вновь вышли из спячки и наводнили бедные кварталы. Теперь Риэ видел в очередях к медпунктам сиуэ с ожогами от слизи. Слизнеящеры выделяли ее постоянно, а более всего — в прохладное межсезонье, когда начиналась пора любви. Хотя какая любовь может быть у этих мерзопакостных тварей?

«Наверное, мы им тоже кажемся чудищами», — подумал Риэ, глядя на уличного уборщика с распылителем, который сжигал очередное гнездо.

Риэ спустился по ступеням и нырнул в канал.

Путь на работу, через половину столицы, казался прогулкой. Раньше Риэ приходилось таскаться по столице гораздо больше, и далеко не всегда это приносило пользу. Лиаш, хозяин лавки тканей, решил оставить у себя двух послушных молодых работников. Торговый павильон был большим, там каждый день находилось какое-нибудь дело. Риэ лазал по потолку, подсоединяя провода подсветки, или спускался по задней стенке к самой воде, меняя обросшие мелкими ракушками коннекторы на новые. Риэ изо всех сил старался, чтобы доверие, оказанное ему Лиашем, оправдалось. Однажды он заметил, что недобросовестный сосед подсоединил один из своих проводов к коннектору Лиаша. Риэ выдернул его и срезал вилку, чтобы неповадно было красть чужую энергию. Хозяин каким-то образом узнал об этом и дал ему прибавку к дневной плате.

Даро из-за учебы не мог работать полный день и приходил лишь на закате, вместе с продавцами прибирал в торговом зале после ухода посетителей, помогал Риэ сложить инструменты. Риэ забавляло, как мало, оказывается, знает о работе Высший: он даже пол не мог помыть, не задав две сотни вопросов. С другой стороны, он не морщился и не отлынивал, за это Риэ начал уважать друга еще больше. Даро был не единственным работающим Высшим, ведь к чистоте крови не обязательно прилагаются богатства.

После парни вскакивали на уми и летели в соседний квартал ужинать в одной из чистеньких скромных едален со звенящими алоосовыми рыбками под потолком.

Никто больше не придрался бы к Риэ из-за его внешнего вида — он выглядел не хуже друга. Но главное — ему наконец-то удалось затащить деда к врачу.

Это была больница старого образца, без навороченных приборов и так сильно пугавших Камоира капсул диагностов. Медик взял у деда кровь и уже через какую-то сотню капель дал имя хвори, что мучила Камоира без малого два оборота, назначил лечение. Виной всему оказалась какая-то бактерия, засевшая у деда в груди. Риэ немало помучился, пытаясь доказать ему, что медик не станет использовать полученную кровь для темных обрядов, но тот все равно успокоился, лишь увидев, как пробирка и игла скрылись за прозрачной створкой мусоросжигателя и превратились в облачко пепла.

Сначала Риэ каждое утро самостоятельно давал ему пилюлю со стаканом воды, и, пропуская мимо ушей ворчание, ждал, пока он ее не проглотит. Но после того, как приступы сошли на нет, Камоир уже сам следил за своевременным приемом лекарства. Он окреп, вычистил лавку Тока и выбросил весь ненужный хлам, оставив лишь то, что пригодилось бы внуку для работы. Старьевщикам по-прежнему приносили мелочи на починку, и Риэ так же копался в мусорниках в поисках подходящих деталей, однако теперь позволял себе делать все со вкусом, не торопясь. Может, поэтому и стал понимать в электронике чуть больше. Он перетащил терминал тахиосвязи ближе к рабочему месту и сидел за верстаком вечерами, с удовольствием разбираясь в устройстве какой-нибудь кухонной машинки и поглядывая на объяснения в голоэкране.

***

Для низших, накопивших достаточно денег на обряд посвящения богине, существовал гораздо менее помпезный, упрощенный вариант. Не было ни суточного храмового бдения, ни ритуального утопления. В этом Даро даже немного позавидовал другу. Но чаши с обезболивающим наркотиком не полагалось тоже, а рисунки на коже выполняла машина. Но Риэ сидел, спокойно глядя перед собой, пока тонкие иглы набивали произвольно сгенерированный компьютером узор. Без волос Риэ враз стал казаться старше. Фиксаторы на шее и руках были лишними, мальчик даже не сжимал подлокотники каменного сидения, словно вовсе не ощущал боли. Встретив взгляд Даро, улыбнулся ему.

Когда все закончилось, младший жрец осторожно промокнул кожу Риэ чистым полотном, на вытянутых руках пронес окровавленную ткань к небольшому алтарю Элай и бросил в огонь. Сестры-богини держат мир в равновесии, и каждая должна получить часть жертвы другой. Даро склонил голову, шепча слова молитвы. Второй жрец отстегнул Риэ и вдруг всплеснул руками в жесте крайнего изумления, подозвал собрата, и они отвернулись и быстро, бесшумно заговорили, указывая на затылок Риэ. Даро переглянулся с другом, который недоуменно пожал плечами.

Один из служителей выбежал, шлепая по воде, заливавшей храм по щиколотку, и через десяток капель вернулся с Высшим жрецом Марай, одетым в прозрачно-голубоватую мантию, с ржавой цепью на груди. Тонкие звенья окунали в воду в первый день служения главного храмового жреца, и он продолжал оставаться голосом богини, пока не рассыплется его цепь. У этого сиуэ звенья уже приобрели благородный темно-бурый оттенок. Жрец подошел к Риэ, взял его за подбородок и внимательно оглядев всю свежую татуировку, качнул головой.

— Тебе сказочно повезло, Посвященный, — низким певучим голосом заговорил он. — Богиня отметила тебя своим знаком. Носи этот символ с честью и не посрами ее доверия.

Когда мальчики вышли из храма, солнце уже село, город накрылся лиловым туманным покрывалом. Риэ молчал, только глаза сияли. Даро поздравил его, хотел спросить, куда он намерен лететь, чтобы отпраздновать событие, но обратил внимание, что друг отвечает невпопад, и умолк на полуслове. Риэ, кажется, даже не заметил этого и просто продолжал медленно идти вдоль канала, глядя в воду.

Для Даро церемония посвящения Марай была лишь этапом взросления. Многие ждали этого, иные страшились, но все Высшие неизбежно проходили через нее. Разбогатевшие представители низших сословий также проводили своих сыновей через обряд и с каждым оборотом посвященных становилось больше. Но для такого, как Риэ… Даро затруднился бы сказать, что это значит для него. Богиня не просто приняла сегодня положенную жертву в обмен на благословение, на пропуск в лучшую жизнь. Она отметила его своим знаком… Когда с Даро случалось что-нибудь важное, ему обычно требовалось переварить это в одиночестве. Даро внимательно посмотрел на Риэ, поймал его рассеянный взгляд и остановился.

— Давай лучше завтра отпразднуем. Или потом, когда захочешь. Уже поздно, я полечу домой.

Риэ не стал возражать, только молча и благодарно улыбнулся.

***

Он дошел до берега океана пешком. В воде лежали пять розоватых лун, звезд не было видно из-за городского зарева. Риэ снял перчатки и нырнул в набежавшую волну. Он плыл долго, приливные валы остались далеко позади, как и столичный неумолчный шум. Теперь его со всех сторон окружала тьма и звезды, словно Риэ парил в космосе. Ладони уловили едва ощутимую вибрацию. Он снова нырнул и прислушался. Где-то далеко под водой пел альсонна. Ему ответила самка, на тон выше. Из глубины доходили ритмичные колебания — это дышали большие раковины. Справа прохладным языком мазнул след какой-то пронесшейся мимо крупной твари. Риэ медленно загребал руками воду, пропускал ее меж пальцев. Тело богини, ее вечная милость… Риэ чувствовал себя так, словно его, наконец, простили. Словно его обнимают ласковые материнские руки.

***

В сезон Ветров округ Красных Песков наполнялся движением. По широким степям мигрировали стада мегрунов, чахлая трава полнилась шипением вылупившихся змей, а леса — щебетом и порханием птиц. С холмов сходили полчища красных смерчей, похожих на призрачные воинства. И сказок о них рассказывали много, но когда Риэ подрос, то убедился: это всего лишь ветер и песок. Он любил ловить вихри, догоняя и прыгая в центр. Правда, после вся одежда и волосы становились багровыми.

Ронн же, напротив, замирала. Шквальные ветра загоняли жителей в дома, на набережной включали защитные поля, чтобы штормовые волны не размывали фундамент, и черные от поднятой мути валы ярились за высокими прозрачными стенами, сползая по ним пенными полосами. Центральный базар тоже закрыли силовым полем, и он превратился в самое оживленное место во всей столице. Лиаш исправно выдавал Риэ семь лиловых пластин в конце каждого рабочего дня. Лавка процветала, и у хозяина не было причин задерживать плату, что у других купцов случалось нередко.

Но с каждым днем у Риэ становилось все тяжелее на душе. Каждый проходящий день, каждая печать приближали конец сезона, а значит — отлет Даро. Риэ уже знал: в академии учатся пять оборотов и нечасто прилетают домой. Он не питал иллюзий. Почти целый оборот крепкой дружбы останется лишь воспоминанием… Даро тоже старался проводить вместе каждую свободную каплю, хотя Риэ однажды стал свидетелем его ссоры с сестрой по коммуникатору. Увидев вызов, Даро знаком попросил Риэ выйти из поля зрения камеры. Девушка-Высшая выглядела разгневанной даже в те мгновения, что Риэ смотрел на голограмму прежде, чем из вежливости отвернуться. И упрекала брата в невнимании к ней. Риэ чувствовал себя виноватым: ведь Даро был дорог не только ему одному, и когда Даро сообщил, что не придет сегодня, Риэ отнесся с пониманием.

Рабочий день уже треть печати как закончился. Риэ смотал изоляцией последний поломанный проводок внутри робочистильщика, включил его и пустил по полу. Робот не прополз и одной ми[1], когда снова остановился. Риэ шепотом выругался, поднял его и обернулся, заслышав шаги Лиаша.

«Оставь. Сделаешь завтра».

«Там нужно всего лишь заменить провод, — возразил Риэ, — это быстро».

Хозяин посмотрел на него и улыбнулся.

«Ты прилежно трудишься. Я с удовольствием оставлю тебя работать и после того, как договоренность кончится».

«Какая договоренность?» — насторожился Риэ.

«С твоим покровителем».

Оценив выражение глаз Риэ, Лиаш вскинул ладонь перед лицом в чисто деревенском жесте стыда, слишком экспрессивном для урожденного Высшего, повернулся и пошел к выходу. Риэ отшвырнул чистильщика и догнал торговца, схватил за рукав, окончательно пустив все нормы приличий к аатским хвостам.

— Нет уж, договори, раз начал!

Лиаш потряс головой.

«Я не хочу проблем».

— Я не доставлю их, клянусь своей кровью! — вскричал Риэ. — Только объясни мне…

Торговец вырвал рукав и вздохнул, молча дошел до стойки и уселся у кассы.

— Ты не знал, с кем все это время мыл полы? Серьезно?

Риэ покачал головой.

— К лучшему, — негромко сказал сиуэ. — Потому что я — знал, КТО вместе с другими работниками выносит мусор из моей лавки. И мне было нелегко на это смотреть… Но приказы наследника трона не оспаривают.

***

Обычно это Даро чуть что, выходил из себя, но сейчас сам Риэ не ощущал привычной твердой почвы под ногами. Его словно несло мощным течением.

Под водой звуки разносятся далеко и быстро. Охотник должен быть тихим, как тень, не выдавать свое присутствие ни добыче, ни тем, для кого может стать добычей он сам. Сиуэ — морские охотники. Громкие звуки приличны разве что неразумным младенцам. Риэ было наплевать на нормы приличий. Пусть его сочтут хоть сумасшедшим. Но молчать он просто не мог, нужно было как-то избавиться от этого обжигающего кома в груди.

«Я справлюсь. Нам не нужна милостыня».

Но Риэ не справился. Не смог ничего сам. А значит… Значит…

Высокие ворота дворца охраняли двое безликих роботов и двое гвардейцев в полном обмундировании. Риэ подошел к ажурной решетке и, набрав побольше воздуха в легкие, заорал:

— Даро!

Сзади, на улице, замолкли шаги прохожих, гвардейцы направились к незваному гостю.

— Даро Итари Онья, выйди ко мне! — не унимался Риэ, пока они с каменными лицами теснили его прочь от ворот.

Молчаливая громада дворца за деревьями почти сливалась по цвету с закатными лилово-золотыми облаками.

— Да выпусти меня, зверюга, — прорычал Риэ, выдираясь из крепкой хватки. — Мне нужно поговорить с ним! Позови Даро!

— Слишком мелкая ты рыбка, чтобы беспокоить наследника, — насмешливо бросил гвардеец. — Осади назад, а то сделаю больно.

Получив тычок в грудь, мальчик отлетел и едва устоял на ногах. Горячий ком разросся, затопил сознание, мир залило черным. Риэ ощутил в руке перекладину шеста…

Он очнулся, стоя на коленях. Жесткая перчатка гвардейца держала за шиворот, другая стискивала оба запястья за спиной. На губах ощущалась горьковатая пыль, поодаль лежал переломленный пополам шест. Риэ яростно рванулся, но его легко удержали. Второй гвардеец смотрел на экран коммуникатора:

— Да, господин. Третий, отведи мальчишку к правителю, — приказал он одному из роботов. — Протокол семь-один, о выполнении доложить лично.

Белая фигура перехватила локти Риэ и, дернув вверх, поставила его на ноги. Металлические пальцы фиксировали, словно кандалы. Риэ никогда не оказывался так близко к этим машинам с гладкими пластинами вместо лиц. Лишь знал, что вывести их из строя очень сложно, особенно боевые модели. Они убивают парой касаний и идут дальше… Но страха не было. Ничего не было, лишь бесконечная пыльная горечь во рту и желание увидеть глаза Даро.

Наследник стоял у окна в зале с высоченными резными колоннами. Богатая мантия Даро остро напомнила Риэ их первую встречу. Рядом с ним возвышался сиуэ с ажурной золотой цепью на груди. Сам правитель Ронн. Вокруг мельтешили еще чьи-то богатые одежды, холодные клешни робота вновь заменили живые руки, а подсечка поставила Риэ на колени перед властителями. Он смотрел только на Даро.

— Я уже однажды сказал, что мне не нужна милостыня, — глухо проговорил он. — А ты… ты мне солгал.

— Не смей обращаться к высокородному, пока он не позволит! — прошипел в ухо гвардеец и дернул Риэ к себе, окончательно обездвижив.

Даро не успел раскрыть рта, как послышался чужой резкий окрик.

— Аэ! Отпусти его.

— Но Наставник…

Рядом остановился некто в темных одеждах и легонько коснулся плеча Риэ.

— Я за него ручаюсь.

Риэ почувствовал, что свободен, и вскинул голову. Неверяще оглядел стоящего перед ним сиуэ.

— Это… ты! Ты дрался со мной на камнях! — он резко вскочил и обернулся к безмолвному Даро: — И это ты тоже подстроил?!

— Наследник не знал, — вмешался тот, кого называли наставником. «Это была моя идея», — добавил он жестами.

И тут неожиданно взорвался Даро.

— Вы за мной следили! — он обвел гневным взглядом обоих лэров. — Вы совсем не верили в меня!

— Безопасность и самостоятельность — это разные вещи, сын — спокойно возразил правитель.

— Но зачем было устраивать такое?! — спросил Даро.

«Узнаешь душу, только подвергнув опасности тело, — ответил ему наставник и обратился к правителю. — Этот низший мальчик честен с собой и другими. Он принес пользу наследнику. Даро стал прилежнее и сдержаннее».

Риэ опустил голову. Высокородные лэры со своими штучками могли и подождать. Он пришел сюда не за этим. Даро словно услышал его мысли. Он шагнул к Риэ, протянул руку, но тот ушел от прикосновения. Поднял колкий взгляд на растерянное лицо наследника.

— Считаешь, что сам по себе я ничего не стою. Не смогу добиться. Всегда так думал, да, Даро? Убедил, — шумно выдохнул он, — теперь я тоже так думаю.

Даро побледнел.

— Нет, наоборот, — помотал головой он. — Это все я… что бы я ни делал, все неправильно! — и тихо добавил: — Мне не стать хорошим правителем.

Риэ невесело рассмеялся.

— Ты с рождения знал, что им станешь.

— Это не так! — повысил голос Даро. — Лучше вообще не жить, чем стать кошмаром для своего народа! Я ошибаюсь во всем, что совершаю, раз за разом…

Он осекся и уронил руки.

— Что мне сделать? Отец?..

Такого беспомощного тона Риэ не слышал от него ни разу. Ему стало страшно. Сам Риэ ощущал, что вот-вот сломается, но в итоге сломался другой… Он попытался найти какие-то слова, но после недавней вспышки гнева все мысли словно выжгло, внутри было пусто и тихо.

Правитель подошел и, взяв сына за подбородок, поднял его лицо к себе. Погладил по плечу.

— Что делать? — мягко улыбнулся он. — Может, ошибиться еще раз? Только так и становятся правителями. Принимая решения, раз за разом. Ошибаясь и исправляя ошибки… — он глянул на замершего Риэ и чуть нахмурил брови, не прекращая улыбаться. — Твой подданный, которому ты помог от чистого сердца, оскорбил тебя перед всеми, обвинил во лжи, вломился во дворец и даже не поприветствовал своего правителя, как должно. Хочешь ты или нет, ты — будущее этого дома. Только тебе решать, как с ним поступить.

Риэ замер. Даже сердце, казалось, перестало биться на миг. Он вспомнил, что дед Камоир говорил о Высших. Неужели правда ничего не изменилось с тех давних пор? Поймет ли дед, что случилось, если Риэ просто не вернется домой? Но разве смог бы Даро… нет. Только не он. Риэ ощущал, как от его лица отливает кровь и скапливается где-то на уровне живота, вызывая дрожь. Он неотрывно смотрел в глаза друга и ждал.

Наследник подошел к Риэ медленно и осторожно, словно готовясь принять удар.

— Риэ Зунн спас меня от головорезов, — тихо проговорил он, — помог осознать, что я поступил неразумно, и вернуться домой. Он научил меня жить среди народа и видеть красоту и достоинство даже в самом низу. Показал другую сторону жизни. Я лишь хотел отплатить ему за добро, — Даро медленно вдохнул и выдохнул, вновь поднял глаза на Риэ и договорил: — Я не считаю его виновным. Это я виноват. Я…

— Не надо, Даро, — выпрямился Риэ. — Я могу сам за себя постоять.

— Ты и правда честен, — усмехнулся правитель. — Но наставник умолчал о том, что гордыни в тебе с лихвой хватило бы на два десятка Высших. Умение принимать помощь и быть благодарным — одна из благодетелей перед Марай. Ты знаешь об этом? — строго спросил он.

Риэ опустил глаза.

— Да, повелитель.

— В высшей академии, куда летит наследник, нет ни рангов, ни различий в богатстве, — помолчав, продолжил Онья. — Если попал туда, все это остается за порогом. Ты хочешь показать, на что способен? Я предоставлю тебе эту возможность. Примешь ли ты такой дар от своего властителя?

Риэ молча опустился на колени и прижал ладони ко лбу в жесте высшего почтения.

— Придется приложить усилия, ведь ты не учился, — усмехнулся Итари Онья. — Но так ты сможешь послужить своей планете и моему сыну. А такая связь послужит хорошим символом для консерваторов.

— До вылета еще пятилуние, — вмешался наставник. — Я им займусь. Он не должен посрамить наследника.

— Я умею читать! — заметил Риэ, отняв руки от лица. — И чинить разные вещи.

«Хорошо», — серьезно кивнул правитель.

Даро улыбнулся и подставил Риэ предплечье, помогая встать.

— Слушай, я… — одновременно начали оба и рассмеялись.

Вдруг раздался отчаянный звон бубенчиков. Риэ обернулся и увидел спешащую к ним темноволосую девушку в яркой мантии, в которой узнал сестру Даро. Подбежав, она резко остановилась, легкий шлейф нижней юбки едва не задел Риэ. Воздух наполнился сладким запахом каких-то духов. Риэ не выдержал и чихнул.

— Так вот кого ты от меня скрывал, паршивец! — тонкий пальчик уперся ему в грудь.

— Это Найя Лейя Онья, — полушутливо поклонился Даро. — Моя сестра. Риэ Зунн — мой лучший друг. Прими его почтение.

Найя фыркнула, оглядела Риэ с ног до головы.

— Пф. Вот еще! Не нужно мне почтения от таких, как вы!

Развернулась, снова окатив мальчиков шлейфом ароматов и гордо задрав подбородок, направилась к выходу.

— В последнее время с ней сладу нет, — вполголоса пожаловался Даро. — Хорошо, что мы скоро улетаем…

Предстояло поговорить с дедом, решить множество мелких проблем, сходить к Лиашу… Но все это было не важно. Важным было слово «мы» и новая жизнь, в которую они вступят вместе.

__________________________________

[1] Ми — ветровая волна, 1,5 м.