Свалка времени. Часть 2. Бродяга

Глава 17. Домой, так домой

Пол подпрыгнул. Максим споткнулся, покатился кубарем, вскочил и помчался дальше. Сзади раздался скрежет и визг, за ним – грохот обвала. Максим на бегу повернул голову и увидел, что коридор стремительно схлопывается – по нему, догоняя бегущих, мчится черная земляная стена. Убежать от нее было нельзя.

Коридор закончился тупиком – железной дверью с табличкой «Блок управления реактором». Максим ударил по задвижкам, но они не поддались: прикипели намертво.

- Мы умрем? – Кузьма едва не плакал. В который уже раз.

- В фильмах спасение всегда приходит в самый последний момент, - обреченно ответил Максим, глядя на несущуюся на него черную стену. Вот-вот она его расплющит, разорвет на куски – и все. Это не больно.

Дверь в блок управления с грохотом распахнулась. За ней горел и переливался свет, от которого тут же заболели глаза. Максим схватил Кузьму за шиворот, втолкнул внутрь и тут же прыгнул сам. Он приземлился прямо в неглубокий ручей с бетонным дном, кое-как поднялся и вытащил из воды упавшую двустволку. Сияющая трещина над головой вспыхнула всеми цветами радуги и погасла.

Максим точно знал, где находится: прозрачный поток воды, светящиеся зеленым наросты на стенах, даже выбоины на потолке – все было знакомым и до ужаса привычным. Тоннель под холмом в большой Зоне не узнать невозможно. И почему-то Максим совершенно не удивлялся тому, куда забросила его аномалия. Он просто молчал, пожимая плечами. Зато Кузьма, что называется, зачирикал воробьем.

- Мы живы? Живы? – полицейский едва только не целовал бетонный пол. – Где мы?

- Лучше тебе этого не знать.

- Это почему еще?

Максим почесал затылок стволом ружья:

- Слушай, а у тебя патроны к пистолету есть еще?

- Да. Запасная обойма. А что?

- Во-первых, не обойма, а магазин. Во-вторых, давай его сюда. Проведем важный эксперимент. И не трусь: тебе не меня надо бояться. Если бы я хотел тебя убить, давно убил бы. Причем ствол мне для этого ни к чему.

Кузьма неуверенно отдал пистолет. Максим невольно залюбовался оружием: почти не пользованное, складского хранения. Полированная рама поблескивала иссиня-черным воронением. На рукоятке был выбит год выпуска: 1972.

- Ты что на него так смотришь… странно? – спросил Кузьма.

- Влюбился, - Максим вставил обойму, дослал патрон в ствол и нажал на спуск.

Грохнул выстрел. Затвор дернулся назад-вперед. Как и положено, вылетела гильза. Максим выпустил весь магазин и не удержался от шутки:

- Пистолет Макарова настолько суров, что работает даже в аномалии. Слушай, Кузьма. Подари мне пушку, а?

- Да ты что? – полицейский аж затрясся. – Этот ствол на меня записан! Меня же уволят!

- Скажи, что в аномалии потерял, да и все. Вот только тебя все равно уволят. Но, скорее убьют: ты слишком много знаешь. Так что если не желаешь познакомиться с перевозчиком Харитоном – езжай в свою Пензу, поступай в универ и не отсвечивай.

Максим зашагал по тоннелю. Кузьма догнал его и на ходу снял с пояса кобуру:

- Тогда уж и это забирай. В пару к твоему Нагану. Все равно погибать. Мне же нельзя возвращаться: мама болеет. А с пензенскими зарплатами только в гроб ложиться. Москва же отдельное государство.

- Это твой выбор. Если ты считаешь, что твоей маме будет лучше, когда ты приедешь в цинковом гробу, то можешь оставаться. Это звучит цинично, но это так.

- Откуда ты все это знаешь? – вырвалось у Кузьмы.

- Богатый жизненный опыт, - Максим сказал это совершенно серьезно.

Тоннель закончился. В глаза ударил вишневый, точно венозная кровь, вечерний свет. Кузьма раскрыл рот, глядя на солнце в форме клочковатой малиновой подушки. Максим потащил его за рукав:

- Давай дуй вперед! Как только солнце зайдет, нам кранты! То есть, тебе кранты. Я-то знаю, что делать.

Васильковое поле за тоннелем Максим пересек за пятнадцать минут. Он влетел цех, в диспетчерской бросил пистолет Макарова и кобуру в ящик, взял запасную лестницу и бросился к периметру.

Олеся – маленькая, хрупкая, как девочка и вместе с тем милая, родная, развешивала на бельевой веревке детские вещи. Увидев Максима, она медленно подошла к нему и смешно потыкала в грудь пальцем.

- Ты же вроде должен быть там… в Подмосковье. Но ты здесь. И ты не призрак. Я не понимаю.

- Все потом. У тебя супчика не найдется? Или борща? А то я и мой новый друг Кузьма готовы съесть даже дохлую собаку.

- Супчика… - тихо повторила жена. – Ну, пойдем. Налью вам супчика. Коли вы не призраки. Заодно и проверю.

Кузьма проглотил порцию за несколько минут. Максим долго хлебал картофельную похлебку, причмокивая и вполне искренне расхваливая нехитрое блюдо на все лады. Олеся зарделась, точно девица перед женихом:

- Ты меня совсем смутил. Ведь еда-то самая простая.

- Как раз то, что я люблю. Чем проще, тем лучше. И с майонезиком! - Максим отставил пустую тарелку.

Кузьма уже клевал носом – для его молодого организма впечатлений хватило с лихвой. Олеся постелила ему на кровати в маленькой комнате и едва уговорила принять ванну.

***

Рано утром Максима разбудил крик маленького Антошки. Ребенок капризничал, игрушки над кроватью прыгали сами по себе. Бутылочка с молочной смесью каталась вперед и назад. Максим кое-как продрал глаза. Олеся тихо посапывала: очевидно, она не слышала призывов малыша – настолько утомилась за день. Максим поднялся и взял Антошку на руки.

- Ну что, друг? Пообщаться захотелось?

Ребенок тут же успокоился, прижался к груди отца и принялся сосать палец.

- Э, дружище! Да ты голодный!

Максим взял бутылочку и осторожно поднес соску к губам малыша. Антошка зачмокал, срыгнул и снова взял соску в рот.

- Мне так нравится, когда ты возишься с маленьким. Настоящий отец. Не то, что другие, - Олеся уже проснулась и теперь, протирая глаза, стояла за спиной.

- Прими ванну, пока гость не проснулся, - Максим не обернулся. – А я пока наполню этот молочный бочонок.

Олеся управилась за двадцать минут. Максим передал ей ребенка и распахнул дверь в маленькую комнату. Кузьма вытянулся под одеялом и сопел. Его форма была аккуратно сложена на стуле.

- Подъем! – крикнул Максим, сложив руки рупором. – Боевая тревога! Туууу! Туууу!

Кузьму словно смел ураган. Спичка не успела бы сгореть, как он уже стоял по стойке смирно возле заправленной постели. Понятно, почему он никуда не подорвался бежать: у него же нет сейчас штатного расписания.

- Вот это выучка, солдат! – восхитился Максим. – Я бы так не смог.

- Тьфу на тебя, чума! – обозлился полицейский. – Глупые у тебя шутки!

- Это ты так с офицером разговариваешь?

- Ты, что ли, офицер?

- Старший лейтенант запаса. «Пиджак», разумеется.

- А! Мы таких «партизаны» называли!

- Ладно, проехали. Короче, наше нынешнее положение не очень-то отличается от положения солдат в армии. Нам на ковер к начальству надо идти. Наверняка нас оплакивают, вздыхая при этом с облегчением. Думаю, нас не очень рады будут видеть. С мертвыми героями проблем куда меньше, чем с живыми.

После завтрака Максим повез Кузьму в ОВД – городской отдел полиции, где на втором этаже размещались кабинеты сотрудников ФСБ – федеральной службы безопасности.

На проходной Максим ехидно сказал дежурному:

- Позвоните полковнику ФСБ Фирсову. Передайте, что пришел некто Мак Сим.

Очевидно, молодой сотрудник еще не знал, кто к нему явился.

- Не надо мне тут блестеть остроумием. Паспорт давайте!

- Ха! Мой паспорт в Москве в рюкзачке отдыхает. Будь у меня с собой документы, разве я бы к вам поперся без особого приглашения? Позвоните полковнику. Пожалуйста. Скажите, Максим Безымянный домогается его дочери с красивым именем аудиенция.

Дежурный поднял трубку. Едва он сказал «Максим Безымянный», как телефон разразился потоком брани.

- …твою мать! Живо его ко мне! И кто там еще с ним – тоже!

Максим поднялся на второй этаж и без стука вошел в уже знакомый кабинет. Полковник Фирсов – все такой же безликий, серый и от того не менее страшный, сидел за все тем же письменным столом, за которым Максим его увидел в первый раз. Только на лице особиста прибавилось морщин, а на полированной столешнице – царапин.

- Здравствуйте, Александр Борисович, - вежливо приветствовал его Максим.

- Здравия желаю! – Кузьма при виде высокого начальства вытянулся по стойке «смирно».

- Вольно, - ухмыльнулся Фирсов. – Мне тут москвичи провода оборвали. Аномалия схлопнулась с такими спецэффектами, что все думали, ядерный удар. Потом открыли дверь – а там обычный подвал. Весь забитый взрывчаткой и патронами. Выясняют теперь, чье это богатство. Вас потеряли в Москве. Считают мертвыми, но это, как я вижу, не так.

- Не оправдали доверия партии и правительства, - съязвил Максим.

Полковник не повел бровью. Шутка его не зацепила.

- Твой напарник подождет за дверью, - сказал он бесцветным тоном.

- Мы, вообще-то, были вместе…

- Я настаиваю.

Кузьма вышел из кабинета. Похоже, он принял приказ как должное, безо всяких обид. Максим же сел в кресло для посетителей и выложил полковнику все, за исключением эксперимента с пистолетом Макарова. Никто не должен знать об уникальной способности этого оружия нормально работать в аномалии. Максим позвоночником чувствовал, что это знание ему еще пригодится.

- Что-то ты не договариваешь, - Фирсов побарабанил пальцами по столу.

- Нет, вроде все рассказал. Что помню.

- А что не помню – нет. Ну, дело твое, - удивительно легко сдался полковник. – Для тебя есть задание государственной важности. Надо устранить ненужного свидетеля. Того, кто сейчас ждет в коридоре.

Стены поплыли перед глазами. Максим кашлянул и сглотнул слюну:

- Как… устранить?

Фирсов коснулся пальцем лба:

- Да вот так. Как ты это проделал с Петровским, так же проделаешь и с Кузьмой Фроловым. Молодой человек умирает от инфаркта или инсульта. Врачи проглядели. Комар носа не подточит.

- Я не хочу… Не буду…

- Ты пойми: это нужно стране. Государству, которое тебя вырастило и выкормило. И сейчас ты становишься предателем хуже Петровского. Я ведь знаю, с чем уехал отсюда норвежец. Ларс этот… как его там?

- Счастье всего мира не стоит слезы на щеке невинного ребенка, - процитировал Максим, сжавшись в кресле от ужаса. – И даже взрослого человека.

- Умным стал, да? Наглости набрался? – Фирсов подался вперед, взгляд его, однако, остался все тем же безразличным, как у робота. - Ты не в том положении, чтобы перечить мне! Я пальцами щелкну, и ты окажешься в тюряге. Ведь у тебя есть семья, да? Жена и маленький ребенок? С ними может произойти что-нибудь, скажем так… не очень хорошее.

- Нет. Я не хочу быть оружием. Убейте меня, и закончим с этим.

- Смерть надо заслужить. А ты делаешь все, чтобы сгнить заживо. Максимально болезненно. Ну?

- Нет.

Полковник неожиданно рассмеялся. Как ножом по стеклу.

- Да расслабься. Я тебя проверял. На моральную устойчивость. И не переживай за Ларса, а то ты чуть ли не посинел. Вальтер ППК в диппочте – это мелочи. Я сам разрешил его вывезти. Коллекционер хренов твой Ларс.

Максим знал, что Фирсов, как обычно, врет… и не врет одновременно. Особисту просто наплевать на судьбу Кузьмы. И где проходит грань между правдой и ложью, Максим, несмотря на все свои способности, так и не смог выяснить. Трудно было даже понять, действительно ли Фирсов проверял его. Максим слишком устал, чтобы разбираться, задавать наводящие вопросы и высказывать все, что наболело в душе за минуты разговора. А полковник сказал вполне официально:

- Я же не могу лишиться такого ценного специалиста, как ты. Надеюсь, ты помнишь нашу прошлогоднюю беседу?

- О школе для особых детей?

Полковник посмотрел на дверь. Но она, скорее всего, не пропускала ни звука.

- Именно. Ни о чем не думай, ты – всего лишь консультант по специальным навыкам, так мы называем в документах разную паранормальщину. Никогда бы не подумал, что все это существует на самом деле.

Фирсов внезапно сменил тему:

- Как мы можем заставить молчать твоего подопечного?

- Взять с него подписку о неразглашении?

- Это само собой. Нужна серьезная мотивация.

- У Кузьмы болеет мать. Можно оплатить ее лечение. Тогда он сто процентов не проболтается.

Полковник записал что-то в блокнот:

- А ты не дурак. Молодец. Я и сам об этом думал. Свободен. Зови Кузьму, потолковать с ним надо.

- Еще вопрос. Можно нам за заслуги организовать частный авиарейс в Москву? С военного аэродрома.

Снова смех ножом заскрежетал по стеклу:

- А ракету на МКС тебе не надо? Плацкартный билет мое ведомство оплатит – на большее не рассчитывай.

- Вы не поняли. Наши документы остались в Москве. У Кузьмы с собой только служебное удостоверение.

Полковник ненадолго задумался:

- Стоп! Сегодня вечером в Москву отправляется наш микроавтобус. Поедете на нем. Иди, передохни. Чтобы к шести часам был как штык! И зови своего приятеля из коридора, наконец!

Максим замешкался и вопросительно глянул на Фирсова. Тот остался бесстрастным:

- Ничего я с ним не сделаю в отделе-то. Как ты это себе представляешь? Кузьму видел дежурный, охранники, он засветился на камерах. И вдруг вошел и пропал. Даже домушники у себя на районе не работают, если не беспредельщики.

Облегченно выдохнув, Максим покинул кабинет. Кузьма ждал его за дверью.

- Ну что? – с надеждой спросил он.

- Дуй к полкану. Сейчас он тебя пытать будет. Морально, не переживай. Наши показания сличать. И вот что: помни, что я говорил об увольнении и о Пензе. Хочешь жить: сделаешь по-моему. Нет? Ну, я за чужие решения не отвечаю.

Максим толкнул Кузьму в кабинет и, как мог быстро, рванул вниз по лестнице. На свидание с семьей у него оставалось четыре часа.