Судья и палач

ПРОЛОГ

Я шла по улице к своему мотоциклу, на ходу застегивая куртку. Несмотря на середину августа, ветерок задувал совсем не летний. Заметив на соседней линии мужчину в пятнистом камуфляже, я невольно вспомнила безумное дело Снайпера. До сих пор удивляюсь тому, кем на самом деле оказался стрелок. Мир тесен…

Мысли плавно перетекли с недавно законченного расследования на новые проблемы. А их уже набралось немало. Одно то, что ребята из ФСБ так и не отказались от бредовой идеи перетащить меня в свою управу, доставляло немало хлопот. Не далее, как вчера мне пришлось выслушать получасовую лекцию в кабинете начальника. Полковник Бурун никак не комментировал слова молодого капитана, расписывавшего мне прелести службы в своем ведомстве, но, если бы люди могли убивать взглядом, от посетителя осталась бы кучка пепла. Я тихонько хмыкнула, припомнив выражение почти детской обиды на гладком личике этого ФСБешника, когда, поблагодарив за доверие, я вежливо отказалась от его лестного предложения. Мол, меня и в убойном отделе неплохо кормят. Дмитрий Константинович, которого подчиненные за глаза прозвали Бурундук, потом недоуменно спросил, какого ляда ФСБ так на мне переклинило. Если бы я сама знала. Поневоле начнешь вспоминать публикации в жёлтых газетенках о тайных отделах бывшего КГБ.

Впрочем, мой любимый мужчина по дотошности вполне может дать фору этим вербовщикам. Навязчивая идея как можно быстрее отвести меня в ЗАГС, похоже, вытеснила из его головы все прочие мысли. Николай только смеется и советует не обращать внимания. Но как воплотить совет в жизнь, я не понимаю. Любая беседа с майором, если она не касается работы, в обязательном порядке теперь заканчивается намеком, просьбой, требованием, пожеланием (нужное подчеркнуть) назначить, наконец, дату свадьбы. А так как мы работаем в одном кабинете, то разговоры о том, что колдунья из УГРО, как они оба меня называют, должна сменить фамилию Полозкова на Реброва, происходят ежедневно. В принципе, я и не против, самой надоело жить монашкой. Но Макс мечтает о детях, о нормальной семье… Как объяснить любимому, что «красавицу-дочку и умницу-сыночка» ему от такой жены не дождаться? Дети у нас, магиков, рождаются редко, и, в основном, в единственном экземпляре, когда родителям стукнет лет по сто пятьдесят… До этого возраста мне целая человеческая жизнь, а то и две.

А еще мне не давала покоя странная записка, найденная в рюкзаке. «А вам не надоело заниматься ерундой, лаэрра?» Кто мог написать мне эти слова на орийском языке? Ведь до сих пор я была уверена, что в мире Земля, кроме меня, магиков нет… Но таинственный земляк больше не напоминал о себе, и повседневные дела отодвинули загадку на второй план.

Я тряхнула головой, надевая шлем, и завела мотоцикл. Ория, моя Родина, где магия столь же привычна, как воздух и вода, осталась в прошлом. За шесть лет я привыкла оглядываться по сторонам, прежде чем колдовать, и вполне успешно схожу за местную. Пути назад нет. А теперь порой ловлю себя на мысли, что не очень-то и хочу обратно. «Нас и здесь неплохо кормят», — усмехнулась я, вклиниваясь в плотный поток машин на дороге.