Стужа

Глава 6

Стужа упала на кучу соломы, лежавшую на полу уже знакомой ей камеры. Дверь захлопнулась. Смех стражников еще долго эхом отдавался в коридоре после того, как они ушли. Она снова была голой и безоружной. Невыносимо болела шишка на голове, но Стужа постаралась не обращать внимание на боль. Она принялась за цепь, сковывавшую ее запястья, и с трудом избавилась от нее.

Кровь снова побежала по жилам, вызывая неприятное покалывание в затекших руках. Кожа на запястьях была содрана. Стужа чувствовала себя неважно. Поднявшись, она походила по камере, пытаясь найти хоть какую-то замену оружию, но не было ничего, даже того маленького табурета, о который она споткнулась в первый раз. Дверь была очень прочной, прутья решетки в маленьком оконце глубоко вделаны в дерево, и расшатать решетку казалось совершенно невозможным.

Стужа выругалась и стукнула кулаком в дверь. Из коридора послышалось шарканье ног, и, когда слабый свет факела просочился в камеру, она отпрянула назад в темноту. Шарканье прекратилось, и в оконце появилась физиономия тюремщика Орголио. Стужа скорчившись сидела в углу, стараясь не шевелиться и не дышать.

— Ты чего шумишь, малютка?

Она не отозвалась. Орголио не видел, где она прячется, и Стужа надеялась, что любопытство заставит его войти.

— А-а, так ты не хочешь разговаривать с Орголио? Ну и ладно. Никто не хочет с ним разговаривать, да и наплевать.

Грусть, прозвучавшая в его голосе, почти разжалобила ее, но синяки на груди были слишком свежим напоминанием о его жестокости. Никакой жалости к этому животному, ей во что бы то ни стало надо бежать. Остается только молиться о том, чтобы на этот раз все удалось.

Орголио вздохнул.

— Ты такая милашка. Скоро Орголио придет к тебе, и тогда мы с тобой поиграемся. — И тюремщик вернулся на свое место.

Стужу передернуло, и она снова выругалась. «Поиграемся», а то как же. Она подкралась к оконцу и увидела, что Орголио сидит за столом, на котором лежали ее одежда и оружие. Похоже, он заснул, едва опустившись на стул.

Пока Стужа смотрела на него, у нее родился рискованный план. Ей необходимо было выбраться отсюда и разыскать Крегана, если он еще жив, а затем увезти Книгу Последней Битвы подальше из Зонду. Она боялась, что Зарад-Крул непременно нападет еще до рассвета. Ее план был настолько опасным, что это граничило с безумием, и она с ужасом подумала о том, что ее ждет, если он провалится.

Однако времени на раздумья не было. Стужа прижалась лицом к решетке и позвала Орголио. Он открыл глаза:

— А? Кто здесь звал Орголио?

— Проснись. — Ее голос был нежным и манящим, по крайней мере она на это надеялась.

Он посмотрел на нее, но продолжал сидеть:

— Это ты, малютка? Потерпи еще немного, очень скоро Орголио придет к тебе побаловаться.

— Открой дверь, Орголио. Я выйду к тебе.

Улыбка сползла с лица тюремщика.

— Тупая она, что ли? — пробормотал он и плюнул в стену напротив. — Ты думаешь, я открою дверь? Ты решала, что Орголио такой же тупой, как и все вокруг? Ну нет, дурочка, Орголио не выпустит тебя. Но не расстраивайся, ты вдоволь наиграешься с Орголио. Ах, скоро ты будешь такая счастливая. — Он снова откинулся на спинку стула и уснул.

Стужа облизнула губы, вытерла вспотевшие ладони и снова позвала его.

— Ну чего тебе надо, глупышка?

— Если ты выпустишь меня, я дам тебе одну красивую вещицу. Она очень дорогая.

Он пошмыгал своим огромным носом, потер его:

— У тебя, малышка, нет ничего для Орголио. Стражники все забрали.

Стужа вцепилась руками в решетку:

— Она лежит прямо перед тобой, вместе с моей одеждой. Я даже вижу ее отсюда. Если выпустишь меня, она твоя.

Орголио выпрямился и с интересом посмотрел на нее, моргая сонными глазами:

— А что это такое, малютка?

— Кинжал, — произнесла она срывающимся от волнения шепотом. — Из чистого серебра.

Он вытер уголки рта и в раздумье посмотрел на ее вещи, разложенные на столе.

— Давай же, — подначивала она тюремщика. — Взгляни на него.

Орголио порылся в ее вещах и нашел Жало Демона. В неярком свете факела блеснуло серебро. Орголио пощупал пояс, затем повертел ножны, и на его толстощеком лице появилась улыбка. Стужа вздрогнула, порывисто вздохнула и заставила себя успокоиться.

— Рассмотри хорошенько клинок.

Орголио хитро улыбнулся, показывая желтые гнилые зубы:

— Вот глупышка, она думает, что Орголио ее сейчас выпустит. О-хо-хо, вот уж нет. Он заберег себе кинжал, а ее не выпустит.

Стужа стукнулась головой о решетку, едва сдерживая вопль.

— Посмотри же на клинок, ты, тупой осел! — процедила она сквозь зубы. Тюремщик сурово взглянул на нее, и она испугалась, что разозлила его. Стужа быстро заговорила, придумывая на ходу что-нибудь правдоподобное. — Взгляни, как искусно он сделан, только лучшие мастера в Эсгарии могут выковывать такие клинки. Посмотри на него и убедись в этом сам.

Орголио ухмыльнулся и схватился за рукоятку кинжала. Возможно, какое-то предчувствие заставило его помедлить, и Стужа вцепилась в решетку так крепко, что у нее побелели костяшки.

— Посмотри на него, — повторяла она. — Посмотри на него. — Ее голос звучал уже почти повелительно.

Она зажмурилась, услышав тихий скрежет металла, когда Орголио потянул кинжал из ножен.

И Жало Демона словно ожил. Пронзительный крик раздался под каменными сводами подземелья. Ухмылка на лице тюремщика сменилась выражением страха, и жуткий возглас вырвался из недр его темной души.

Стужа как зачарованная следила за превращениями, происходящими с Орголио. Теперь в его маленьких черных глазках зажглась жажда крови. В нем боролись страх и желание убивать.

Тюремщик безвольно встал со стула, снял ключи с крючка на стене и, спотыкаясь, двинулся к двери камеры, не в силах сопротивляться власти кинжала.

Ключ лязгнул в замке.

«Если кинжал не напьется крови врага, он насытится твоей».

Стужа поставила на карту свою жизнь. Она собиралась с духом, готовясь к схватке и молясь всем своим богам.

Дверь камеры медленно отворилась. Черный силуэт Орголио появился в дверном проеме на фоне тускло освещенного коридора. В его руке был кинжал, он блестел, как лед из самых глубин ада, и стенал, как все души грешников, заключенные там.

Стужа предусмотрительно вышла на середину камеры, выбирая место для схватки. Тюремщик был огромным. Один раз она уже проиграла и все-таки надеялась, что ей удастся его одолеть. Она сделала вдох и задержала дыхание, наблюдая за постоянной сменой эмоций, которые поочередно отражались на лице ее противника: замешательство, ужас, бешенство.

К крику кинжала прибавилось низкое рычание, и великан бросился на нее. Она тенью метнулась в сторону и ударила его по руке, в которой он сжимал Жало Демона. Волшебный клинок отлетел в сторону.

Стужа даже не рассчитывала, что так легко сможет обезоружить его. Она нагнулась, чтобы поднять кинжал, но Орголио всей своей тушей врезался в нее, и она полетела на пол, но тут же вскочила на ноги и приготовилась к новой атаке. И вдруг она застыла.

Жало Демона снова блестел в его ручище. Крик требующего крови кинжала стал просто оглушительным, но тюрьма находилась глубоко под землей, и если кто-то из стражников и слышал его, то вряд ли ему пришло бы в голову пойти разузнать, с чего это Орголио так раскричался. Стужа прижалась спиной к холодной стене.

Тюремщик злобно поглядел на нее и стал приближаться, угрожающе сжав кулачищи. Стужа поняла, что не стоит даже пытаться проскочить мимо него, слишком велик был риск.

Орголио замахнулся. Стужа издала отчаянный вопль и успела перехватить его запястье обеими руками, удерживая кинжал на расстоянии.

Некоторое время они боролись, но у Стужи было преимущество — она действовала обеими руками. Тюремщик взревел и ударил ее по лицу. Удар был довольно сильным, и в голове у нее зашумело. И все-таки она не разжимала пальцев. Когда он попытался ударить снова, она нырнула ему под руку и изо всех сил пнула в пах. Он выпучил от боли свои заплывшие жиром глазки и согнулся пополам. Стужа сделала шаг в сторону и, обхватив его одной рукой за шею, а другой ухватившись за ремень на штанах, ударила головой об стену. Даже не взглянув на Орголио, она выскочила в коридор и захлопнула за собой дверь.

Ключа в замке не было. Вероятно, Орголио забрал его, когда вошел к ней. В страшном волнении Стужа заглянула в камеру сквозь решетчатое оконце. Ее противник, шатаясь, поднялся на ноги, по-прежнему сжимая в руке Жало Демона. Стужа едва сдерживала рыдания. Глаза противников встретились, и великан двинулся на нее.

«Если кинжал не напьется крови врага, он насытится твоей».

Она надеялась, что это предостережение относится к любому, кто вытащит кинжал из ножен. Она уперлась ногами в противоположную стену узкого коридора, а спиной подперла дверь, в которую тут же начал ломиться Орголио, и та слегка поддалась. Стужа напряглась, собирая все свои силы, ибо знала, что ей грозит.

Его удар чуть не сломал ей позвоночник. Тюремщик бился в дверь всем телом до тех пор, пока одна из дверных петель не согнулась, вот-вот готовая сломаться. Старое дерево затрещало. Стужа крепко зажмурилась и молилась только о том, чтобы выдержать натиск.

Жало Демона продолжал вопить. Стужа услышала царапанье у себя над головой и посмотрела наверх. Жирные пальцы просунулись сквозь решетку и скребли дерево. Орголио, насколько мог, высунул руку, сжимая и разжимая кулак, пытаясь вцепиться ей в волосы. Она вспомнила, что один раз ему это уже удалось. Ее снова охватил страх.

Внезапно крик кинжала стал громче, и при этом поменялась его интонация, теперь в крике слышалась мстительность. А бешеный стук в дверь неожиданно стих. Мгновение тишины — и Стужа услышала в дальнем углу камеры какую-то возню, а потом тюремщик вдруг взвыл.

Ею овладело болезненное любопытство. Она быстро поднялась, сняла со стены факел и, затаив дыхание, стала вглядываться сквозь решетку.

Стоящий на коленях тюремщик выл от ужаса и отчаяния. Левой рукой он пытался отодрать пальцы правой от рукояти кинжала, который он пытался удержать на расстоянии от себя, от напряжения мышцы вздулись у него на руках. Но изголодавшийся клинок взвизгнул, и сопротивление Орголио стало ослабевать. Бледный, мокрый от пота, он зачарованно смотрел на сверкающее смертоносное жало.

Его правая рука дернулась и рванулась вверх. С хрустом клинок вошел ему в сердце по самую рукоятку. Сердце, полное крови. Крик прекратился. И тут из горла Орголио вырвался вопль, подобный воплю умолкнувшего Жала Демона. Стужа заткнула уши и, прижавшись лбом к двери, стояла так, пока в подземелье не наступила тишина. Теперь Стужа не слышала ничего, кроме собственного дыхания. Она открыла дверь и замерла на пороге, не решаясь войти. Она вглядывалась в темноту, раздумывая над тем, что произошло. Жало Демона торчал из груди мертвого тюремщика, словно причудливый цветок. Ей было страшно и противно прикасаться к кинжалу, но, если бы не он, Стужа могла бы заживо сгнить в этой камере, к большому удовольствию Орголио.

Трясущимися руками, превозмогая отвращение, Стужа вытащила Жало Демона из трупа и вытерла лезвие пучком соломы. Пояс и ножны валялись на том же месте, куда их бросил Орголио. Она облегченно вздохнула, когда кинжал снова оказался в ножнах. И только теперь она вспомнила о Крегане. И о Зарад-Круле.

Стужа надела штаны, сунула ноги в сапоги, потянулась к тунике и похолодела. Она встрянула ее, схватила плащ и тоже потрясла его. Кровь застыла у нее в жилах. Стужа упала на колени и принялась шарить руками по полу. Ни под столом, ни под стулом ничего не было. Книга Последней Битвы исчезла.

Стужа быстро оделась и пристегнула оружие. Теперь ей просто необходимо было найти Крегана. Возможно, он что-то знает о судьбе Книги. А если нет, то ей нужен его совет. Но как отсюда выбраться? Направо был путь наверх, во дворец. Когда ее вели мимо тех камер, в них было темно и тихо. Шондосийца точно так же, как и ее, могли поймать и бросить в темницу. Могли заткнуть ему рот кляпом, могли сделать и что-нибудь похуже.

Что находится слева, она не знала, но при свете факела она разглядела, что там тоже были камеры. И в любой из них мог быть заточен ее друг. Стужа нахмурилась. Решительности ей было не занимать, однако сейчас она колебалась. Неправильно выбранный путь — это потеря драгоценного времени, а кроме того, нельзя было забывать о Зарад-Круле.

Из темноты послышались чьи-то шаги. Стужа вынула меч и скользнула в спасительную тень ниши. Она задержала дыхание и прислушалась. Легкая поступь, всего один человек. Его шаги приближались, запахло гарью от масляной лампы. В облаке света появилась женщина и прошла мимо ниши, не заметив, что в ней кто-то притаился. Быстро и бесшумно Стужа выскочила из своего укрытия и, зажав незнакомке рот рукой, поднесла к ее горлу меч. Ее пленница сжалась, но даже не попыталась сопротивляться.

Зарабет.

Сначала Стужа узнала запах ее духов, потом одежду и тонкий золотой пояс с драгоценными подвесками и вспомнила, что из всего сераля только эта старая куртизанка могла свободно передвигаться по дворцу.

— Если ты хоть пикнешь, тебе конец, — прошептала Стужа внушительно, и старуха кивнула, насколько это было возможно в ее положении. Тогда Стужа отпустила ее, и Зарабет повернулась, высоко поднимая лампу. Накрашенные глаза старухи удивленно блеснули.

— А ты проворнее, чем я думала.

Стужа пропустила ее замечание мимо ушей.

— Зачем ты пришла сюда?

В руке у главной наложницы была бутылка вина.

— Я несла ее тебе. Тумак публично объявил, что ты пыталась его убить, и поклялся, что остаток дней ты проведешь в темнице, ублажая стражников. Ты не заслуживаешь такой участи. — Ее голос звучал немного испуганно, но она спокойно встретила взгляд Стужи. — Это вино отравлено.

— Вот спасибо, — саркастически поблагодарила ее Стужа. — Но с чего бы это такая заботливость?

Зарабет пожала плечами.

— Времени мало, и раз уж ты выбралась из камеры, мы должны придумать, как тебе сбежать из Зонду. А в ответ на твой вопрос достаточно сказать, что ты напомнила мне о моей юности, я была такой же гордой и смелой, неплохо владела кое-каким оружием. — Свет лампы отразился в ее глазах, и в них вспыхнул огонь. — Я очень хочу, чтобы у Тумака было поменьше маленьких радостей. Вплоть до того, что готова отравить отвергнувшую его девушку, которую он приказал бросить в камеру лишь затем, чтобы порой с удовольствием вспоминать о том, что она гниет там заживо.

Стужа посмотрела на старую наложницу долгим изучающим взглядом:

— Сдается мне, что ты ненавидишь его лютой ненавистью.

Лицо Зарабет стало каменным.

— Я была всего лишь одной из наложниц, не женой, но отец Тумака любил меня, а я любила его. — В голосе ее прозвучала горечь. — Однако Тумак страстно желал стать правителем Зонду, а этот пост переходит по наследству, как и корона Роларофа. И вот однажды, когда его отец и я спали в объятиях друг друга, он пробрался в нашу спальню. Одним ударом меча он обезглавил своего отца. — Она смотрела прямо перед собой безумными, ничего не видящими глазами. — Его кровь хлынула прямо на меня, и я с криком проснулась.

Стужа ничего не ответила. Она вспомнила один из своих частых кошмаров. Отец лежит у ее ног, пронзенный мечом, и гнев на его лице сменяется маской смерти. Кровь течет, заливая ей сапоги.

Зарабет крепко держала лампу в руке и завороженно глядела на ее ровное пламя.

— Однажды ночью, — проговорила Зарабет, и две слезинки скатились по ее щекам, — я отплачу ему тем же.

Повисло молчание, обе женщины скорбели по мертвым.

— Но я умею ждать, — внезапно сказала старуха. — А сейчас нам надо идти. Орголио, должно быть, где-то неподалеку. Он рыщет по этим коридорам, как жирная крыса.

— Орголио мертв, — отозвалась Стужа. — И потом, я не могу идти. Мне необходимо найти свою книгу и шондосийского мага, которого схватили вместе со мной.

— Забудь об этой книге, — посоветовала ей Зарабет. — Она исчезла. Но я могу показать тебе, где находится шондосиец.

Стужа резко повернулась к старухе и угрожающе двинулась на нее, так что та вздрогнула и отступила назад.

— Что значит «исчезла»? — прошипела Стужа. — Куда исчезла? — В ее голосе было столько ярости, что Зарабет задрожала.

— Юный Терлик забрал ее, — выдавила она. — Я видела книгу в его покоях незадолго до того, как он уехал. Я даже говорила с ним. Он хотел показать ее отцу, чтобы тот удостоверился, что ты здесь. Он думал, это дневник.

— Где он теперь?

— Уехал, — ответила Зарабет. — Ты видела, как он разгневался на Тумака.

— Давно он уехал?

— Примерно два часа назад.

Стужа в сердцах выругалась. Так близко от Шондо, черт возьми! Терлик отвезет Книгу Последней Битвы обратно в Ролароф, проклятый осел! Она знала, что, если не найдет его и не вернет эту проклятую Книгу, все пропало. Но успеет ли она, или безумный колдун разыщет Терлика первым?

— Хорошо, веди меня к Крегану.

— К кому?

— К шондосийцу, черт побери, да побыстрее. — Она слегка подтолкнула Зарабет, чтобы поторопить.

Но Зарабет отпихнула ее руку и выпрямилась во весь рост.

— Не смей меня толкать, — сказала она ледяным тоном.

Возникла неловкая пауза, и Стужа увидела в пожилой женщине другую Зарабет, ту, которая могла дать пинка стражнику или поставить на место тупоголового тюремщика. Но через мгновение старуха смягчилась:

— Немного повежливей — и я проведу тебя.

Креган находился двумя этажами ниже. Стужа услышала голоса стражников у его камеры, и, прежде чем они заметили тусклый свет лампы, Зарабет быстро потушила ее. Со всех сторон их окружила тьма, здесь не горело ни одного факела. Стужа подала Зарабет знак ждать, а сама осторожно двинулась вперед. Она прижалась к стене и выглянула из-за угла.

Их было трое. Они сидели за столом и играли в кости при свете лампы. Один из них сидел к Стуже спиной, но два других тут же заметили бы ее, стоило только ей высунуться.

— И он единственный никак не хотел идти туда. Черт, это был лучший бордель в городе, а мы не могли его туда затащить. Ха! Он, должно быть, боялся, что это войдет у него в привычку.

— Эти трафибанцы такие тупые! Обыграть их проще простого, будь ты хоть слепой.

— Ты знаешь, они удобряют землю конским навозом.

Стужа слушала их болтовню и прикидывала, можно ли с ними справиться в открытом бою. Двое из них были здоровенными крепкими парнями. Третий был поменьше, но у всех на поясе висели мечи и кинжалы, и рядом с каждым стояла прислоненная к стене пика.

Коридор был узким, не размахнуться. Кроме того, свет ламп выдаст ее прежде, чем она приблизится к ним, а в стенах нет ни одной ниши, чтобы спрятаться. Подкрасться незаметно ей не удастся.

Зарабет коснулась ее руки, когда Стужа снова нырнула в темноту коридора.

— Ну что? — шепотом спросила старуха.

Стужа увлекла ее подальше от стражников и только тогда заговорила:

— Трое с пиками, мечами и кинжалами. — Она подробно описала обстановку. — Пики, можно сказать, не в счет: слишком тесно. Но и застать охрану врасплох не получится.

Зарабет подумала:

— Я могу выманить их по одному под предлогом приказа Тумака.

— Слишком подозрительно, — ответила Стужа. — Но рисковать и начинать схватку нельзя. Что же делать? У нас совсем мало времени. — На мгновение она задумалась. — А что если…

Стражники подняли головы, услышав звук шагов, и раскрыли рты, когда из темноты важно выступила главная куртизанка. Рядом с ней, почтительно опустив глаза, шла молодая девушка. На ней не было ничего, кроме серебряной диадемы в волосах. На ходу она соблазнительно покачивала бедрами, ее босые ноги шлепали по каменному полу. Все трое встали и вышли из-за стола, чтобы лучше рассмотреть ее. Их глаза заблестели.

— Тумак прислал вам ее в награду за честную службу, — объявила Зарабет.

Стужа грациозно подплыла к ним и томно посмотрела с притворной застенчивостью.

— А еще он послал вам вино, правда всего бутылку, но вино очень хорошее. Я сама выбирала его и обещаю: такого вы больше никогда не попробуете.

Радостно скалясь, они кинулись к бутылке, а Стужа начала танцевать, дразняще покачивая бедрами и поводя плечами. Мужчины не сводили с нее глаз, и один из них жадно глотнул вина, заливая себе грудь. Двое других последовали его примеру. Они были веселы и, судя по всему, прекрасно себя чувствовали. Пока не начал действовать яд.

Закатывая глаза, стражники стали хвататься за животы. Сначала закричал один, а за ним и остальные двое с воплями согнулись пополам, потом они начали задыхаться и кашлять, тщетно пытаясь глотнуть воздуха. Тот, что был поменьше, с ненавистью глядя на своих убийц, потянулся за мечом, но упал на колени. Яд одолел его прежде, чем он успел вытащить меч из ножен. Его товарищи валялись на полу с посиневшими губами, высунув языки.

Когда все было кончено, Стужа повернулась к Зарабет:

— Принеси, пожалуйста, мою одежду и оружие.

Старуха поспешно отправилась назад, а Стужа повернулась к двери в камеру Крегана. Ее беспокоило то, что оттуда не доносилось ни звука. Если он спал, то крики умирающих стражников, должны были его разбудить. Она позвала его, но ответа не последовало. Стужа торопливо обыскала тела стражников, нашла ключ и, вставив его в замочную скважину, повернула, затем толкнула дверь.

Сначала ей показалось, что Креган мертв. Он вытянувшись лежал на соломе со связанными сзади руками. На глазах у него была плотная повязка, а во рту кляп. «Они сделали все, чтобы не дать ему произнести заклинание или пошевелить рукой», — со злостью подумала Стужа. Мечом она быстро разрезала на нем веревки, затем сорвала повязку и вынула кляп, но Креган все равно не двигался. Стужа приложила ухо к его груди. Сердце хоть и слабо, но билось.

Значит, его чем-то опоили.

Зарабет вошла в камеру с вещами Стужи в руках, но, увидев Крегана, она чертыхнулась и выронила их, делая какие-то оградительные жесты. Стужа едва сдержала смех, не желая обидеть старуху:

— Не бойся. Видишь, он без сознания?

Было видно, что старая куртизанка колеблется. Она недоверчиво смотрела на Стужу. Но наконец она осторожно шагнула вперед, готовая развернуться и убежать, если колдун откроет глаза. Когда же Зарабет убедилась, что тот не собирается шевелиться, она опустилась на колени рядом со Стужей и постепенно успокоилась.

— Никогда еще не видела шондосийца так близко, — призналась она. — От него как-то подозрительно пахнет. — Она вдруг наклонилась к магу, послушала его сердце и принюхалась. — Чулим! — заявила она. — Его довольно часто используют. На их месте я бы дала ему что-нибудь посильнее. Но надо быть полным идиотом, чтобы захватить его живым.

Зарабет похлопала Крегана по щекам, потом растерла ему руки и ноги. В коридоре Стужа нашла воду и принесла тяжелый бочонок в камеру. Она побрызгала ему в лицо. Зарабет хмыкнула, поднялась и отстранила Стужу. Потом выплеснула на Крегана половину бочонка, но так как он и после этого не подавал признаков жизни, выплеснула остальное.

Шондосиец застонал. Ресницы у него затрепетали.

— Помоги мне поднять его, — командовала Зарабет, усадив его.

Они взяли Крегана под руки, с трудом подняли его и поводили по камере, пока он не смог самостоятельно стоять на ногах.

Креган потер виски:

— Что произошло?

— Много чего произошло, — ответила Стужа. На мгновение ей показалось, что ее друг вот-вот рухнет, она подхватила его и ударила по щеке. — Приходи в себя, Креган. Ты нужен мне.

Креган с усилием снова открыл глаза, но на этот раз их выражение было более осмысленным.

— Все в порядке, — сказал он. — Все в порядке.

— Книга исчезла, — сообщила Стужа. — Ее увезли, и мне нужно ехать за ней.

— Как это случилось?

— Нет времени рассказывать, я слишком долго тебя искала. Ее увезли, вот и все.

— Мы должны вернуть ее, — пробормотал он.

Она покачала головой:

— Не мы, а я. Я еду одна. А ты займешься другим.

— Но я хочу помочь.

— Заткнись и слушай, черт тебя побери! Я все продумала.

Она схватила колдуна за плечи, потрясла его и услышала, как ахнула Зарабет. Все роларофцы безумно боялись шондосийцев и относились к ним с почтением. Стужа заглянула Крегану в глаза:

— Зарад-Крул не знает, что у нас забрали Книгу, и не должен даже этого заподозрить. Он уверен, что мы направляемся в Шондо, и он сделает все, чтобы найти нас. У меня появится хоть какой-то шанс вернуть Книгу, если он и дальше будет думать, будто она у нас.

— И что мне делать?

— Отправляйся в Шондо. Расскажи всем, кому считаешь нужным, что поставлено на карту. Готовьтесь к войне и постарайтесь, чтобы это было заметно. Внимание Зарад-Крула должно быть приковано к Шондо. Иначе он найдет Терлика раньше, чем я. Тогда мы пропали.

Креган колебался.

— Без тебя я смогу скакать гораздо быстрее, — продолжала она, не дав ему возразить. — К тому же теперь ты остался без лошади.

— Нери скорее всего где-нибудь поблизости.

Стужа сердито перебила его:

— Она не успела выскочить за ворота, но даже если ты найдешь ее, Нери не в состоянии угнаться за Ашуром. Ты же знаешь.

Креган медленно закивал. Он был явно расстроен, но, когда он заговорил снова, в его голосе зазвучала прежняя твердость, исчезли последние признаки действия чулима. Он гордо выпрямился.

— Хорошо. Я отвлеку его, — сказал он. — Устрою такую кутерьму, что Зарад-Крул не сможет думать ни о чем, кроме Шондо. Но где ты будешь искать сына Рольфа?

Зарабет перебила его:

— Рольф догадался, в какую сторону вы направились, но он не знает, что вы ехали в Шондо. Терлик поехал сюда, его брат — в Цагах, в столицу, а сам Рольф — в Камейру.

— Терлик отправился к отцу, — сказала Стужа. — И я должна перехватить его прежде, чем он доберется до Камейры.

— Камейра находится к западу от Крильских гор. — Креган поскреб подбородок. — Если вдуматься, это полное безумие.

— У тебя есть план получше?

Он лишь нахмурился и ничего не ответил.

Темными коридорами и потайными ходами Зарабет вывела их из подземелья, и вскоре они оказались во дворе.

Было так поздно, что они даже не встретили у дворцовых ворот часовых и, остановившись у низкой стены, стали прощаться. Креган вел себя резковато, сказывалось его беспокойство, но прежде чем раствориться в темноте, он торопливо поцеловал Стужу в щеку.

Она удивленно провела рукой по лицу и вдруг покраснела, надеясь, что Зарабет этого не заметила. Стужа пожала ей руку.

— Я не могу выразить словами, как я тебе благодарна, — сказала она. — Ты сделала для нас так много. — Она потянулась к диадеме, собираясь снять ее.

Зарабет поймала ее за руку.

— Нет, оставь себе. Я ее дарю. — В глазах пожилой женщины вдруг появилась печаль. — Я не знаю, что ждет тебя впереди, дитя, но желаю удачи. Будь осторожна и вспоминай иногда о старухе.

Стужа улыбнулась и посмотрела в небо. Казалось, ночь будет длиться вечно. На севере, где находился Шардах, небо было чернее ночи, там собирались тучи. Стужа постаралась унять дрожь.

Зарабет удивленно посмотрела на нее:

— Что такое, дитя?

— Да так, ничего, — уклончиво ответила Стужа. Но ей было очень тревожно. Она положила руки на плечи Зарабет и вдруг горячо сказала: — Если ты хочешь отомстить Тумаку, сделай это сегодня же, до наступления утра.

Пожилая женщина внимательно посмотрела на нее, и Стуже показалось, будто Зарабет заглядывает прямо в душу. Старуха напомнила ей мать: сильная и смелая, мягкая и нежная, в ней было намешано так много доброты и жесткости. Такой же была и мать Стужи, которая, умирая, прокляла ее.

— Удачи тебе, воительница! — Зарабет наклонилась к ней и поцеловала. — Да хранят тебя боги.

Стужа смущенно поцеловала ее в ответ и вышла из дворцовых ворот на тихую, пустынную улицу. Тишину нарушал лишь собачий лай. Солдаты, которые должны были патрулировать улицы, скорее всего сладко спали, однако Стужа все равно старалась держаться в тени, не выпуская рукояти меча.

Наконец она добралась до городских ворот. К ее разочарованию, они были крепко заперты на огромный засов. За механизмом, приводящим в движение засов и ворота, неусыпно следил одинокий страж наверху, в высокой башне. Стужа крадучись приблизилась к ней и поднялась по весьма кстати оказавшейся здесь лестнице. Вынув меч, она решительно постучала в люк.

— Кто там? — спросил страж.

Она старалась говорить низким голосом.

— Свои.

Стужа услышала над собой шаги по дощатому полу.

— Тебе еще час до смены.

— Ну и хрен с тобой. Пойду обратно в теплую постель, а ты сиди там себе на здоровье.

— Подожди.

Люк открылся, и оттуда высунулась рука, чтобы помочь ей влезть наверх. Стужа ухватилась за нее правой рукой, а левой взмахнула мечом и распорола часовому живот.

Механизм представлял собой комбинацию цепей, подвешенного груза и колес. С помощью одного колеса поднимался засов, а с помощью другого открывались ворота. Стужа повернула колеса, молясь, чтобы никто не услышал ужасный скрежет, быстро спустилась по лестнице и выбежала за городскую стену.

Перед ней раскинулась Зондауэр. Жуткий, безжизненный пейзаж, особенно в такую безлунную ночь. Стужа тихо свистнула.

Вдалеке послышался знакомый звук — радостное ржание Ашура. Она не видела его в темноте, но слышала быстрый топот копыт, он скакал к ней по равнине. Потом в ночи зажглись и начали приближаться два янтарных огонька.

Единорог встал на дыбы и, ударив копытами в землю, остановился в нескольких шагах от Стужи. Вместо глаз у него сверкали два раскаленных угля. Лишь однажды она видела, чтобы они горели так ярко.

Вдруг она снова почувствовала тревогу и, вспомнив о Зарад-Круле, повернулась на север. Тучи, которые она заметила прежде, теперь были куда ближе, словно ползла полная угрозы тьма, пожирая на своем пути звезды.

Стужа вскочила на Ашура. Страх подгонял ее. Хорошо, что единорога не нужно было понукать. Она ощутила, как ветер ударил ей в лицо, и приникла к шее животного. Сердце бешено колотилось у нее в груди.

Справа появился гребень холмов, и она стала подниматься. На вершине она остановилась и слезла со спины единорога. Было очень душно. Отсюда еще виднелись стены Зонду, и Стужа могла разглядеть крыши высоких зданий.

Тучи закрыли небо, и только сейчас она заметила, что они какой-то странной формы. И тут она едва не сошла с ума от ужаса.

Это была рука Зарад-Крула, и она нависла над спящим городом. Стужа содрогнулась, и кровь застыла у нее в жилах, когда она поняла, насколько силен был колдун. И если у него окажется Книга Последней Битвы, колдун станет непобедимым.

Черная рука вспыхнула адским пламенем, и в небо полетели искры, каждая из которых в свою очередь рассыпалась на более мелкие. Рука горела все ярче, и искры окрасили небо и город в яркие цвета. Словно птицы, между крышами заметались тени. А потом искры дождем посыпались вниз, оставляя огненные следы.

За всем этим Стужа наблюдала с холмов и очень жалела, что не может видеть происходящего за городскими стенами.

Жители Зонду проснулись, разбуженные ярким светом среди ночи, они стали выходить на улицы и свешиваться с балконов, пытаясь понять, что происходит. Дети хлопали в ладоши и смеялись. Любовники теснее прижимались друг к другу. Нищие вылезали из всех закоулков, выпрашивая деньги у высыпавших на улицы людей. Лишь некоторые из тех, кто был постарше и помудрее, почувствовали необъяснимый страх.

Потом пошел огненный дождь, и крик поднялся до небес.

Всюду, куда падали искры, начинались пожары. И стар, и млад — все принялись тушить его, но вода не могла погасить пламя. Огненный дождь становился все сильнее, и все громче звучали крики боли и ужаса. По городу быстро распространялась паника, и мало кто замечал, что горит только живая плоть.

Мужчины и женщины заживо сгорали в своих кроватях, которых не коснулся огонь. Дети гибли, обнимая свои игрушки, остававшиеся невредимыми. Некоторые выбегали на улицы, пытаясь спастись. Все было бесполезно. Колдовской огонь Зарад-Крула распространился по городу, пожирая на своем пути все живое.

По огненному зареву Стужа поняла, что город объят пламенем, и побледнела от ужаса. «Это все из-за меня и из-за этой чертовой Книги», — казнила она себя и не отрываясь смотрела на стены Зонду до тех пор, пока не погасло зарево. Она до последнего надеялась, что ворота распахнутся и кому-нибудь все-таки удастся спастись. Но в глубине души она сознавала, что Зарад-Крул держал ворота запертыми силой магии.

Ветер донес со стороны Зонду отвратительный запах горелого мяса. А потом Зарад-Крул, как в шкатулку, запустил свои огромные пальцы в мертвый город, и они превратились в струйки черного дыма, которые проникали всюду. Стужа не могла проследить их путь, но она представляла, как они расползаются по улицам, просачиваются в окна и двери, проникают во дворец. Они искали Книгу Последней Битвы.

Стужа злорадно усмехнулась.

Грянул гром, и трижды ударила молния, оставляя зияющие воронки там, где прежде стоял дворец. Рука Зарад-Крула над городом вновь собралась из дыма и сжалась в огромный черный кулак, которым Зарад-Крул погрозил кому-то в злобе. В небе непрерывно грохотало, а Зарад-Крул продолжал угрожающе потрясать кулаком кому-то на севере, где был Шондо.

Наконец страшная рука растаяла в воздухе. Стужа коснулась лунного камня, что свисал на лоб, словно третий глаз. Она вспомнила о Зарабет, сделавшей ей этот подарок, и поклялась отомстить колдуну из Шардаха.