Стужа

Глава 2

Стужа вытерла пот со лба и еще раз выругалась, проклиная сбежавшего коня. Уже давно миновал полдень, она проделала длинный путь по Итай Калану пешком. В горле пересохло, за все время ей не встретилось ни одного ручейка. Она сорвала с дерева лист, размяла его и сунула в рот. Отвратительный вкус, но хоть какая-то влага.

Она не могла избавиться от ужасного воспоминания о том, как встретил смерть Незнакомец. Время от времени она доставала Книгу из складок своей туники, почти решившись зашвырнуть ее подальше в кусты и забыть о ней. Но пережитый кошмар ожесточил ее сердце, и она лишь стискивала зубы, беззвучно клянясь отомстить Зарад-Крулу.

Близился вечер. Она устала как собака. После четырех дней в седле она не чувствовала под собой ног и едва не падала под тяжестью щита. И все же она редко останавливалась, чтобы передохнуть. Казалось, лесу не было конца.

В густых зарослях слева от тропы послышался хруст. На секунду она приостановилась, но потом решила, что это какое-нибудь животное. Через несколько шагов она снова услышала хруст, на этот раз уже справа.

Неожиданно из кустов появились люди и окружили ее. Восемь человек. Лоснящиеся от пота лица, неопрятные космы. Их одежда была заляпана грязью. Вонь, которую они распространяли, перебивала все лесные запахи.

«Разбойники», — догадалась она. Эти молодчики часто тайком пересекали эсгарийскую границу, грабя фермы и небольшие торговые караваны. Прежде чем сторожевому отряду удавалось схватить их, они успевали скрыться в лесу и пробирались обратно в Ролароф, унося добычу. В Шазаде многие промышляли разбоем. Городские трущобы просто кишели ворами и убийцами.

У пятерых были мечи, у одного широкая кривая сабля, а у двух других — длинные кинжалы. Она выхватила свой меч и приготовилась защищаться.

Но один из разбойников вдруг осклабился, показывая желтые испорченные зубы. Он ухмылялся все шире и наконец разразился хохотом.

— Черт возьми, да это баба, — проревел он. — Мы выследили бабу!

— Точно, а по ее одежде не скажешь, — сказал другой.

— Или по этому ножичку у нее в руках, — добавил третий.

Похохатывая, они кружились вокруг нее, осыпая ее градом колкостей и насмешек. Она собралась нарезать цветочков к обеденному столу? Или зарубить неверного любовника? Да нет, у нее никогда не было любовника, и она решила поправить дело с помощью этой штуковины.

Тот, кто заговорил первым, махнул рукой, и все умолкли.

— Неплохой щит, — послышался голос у нее за спиной.

— А мне не помешал бы новый плащ, — сказал кто-то еще. — Свой проиграл в карты на прошлой неделе. Мой плащ был получше, но сойдет и этот.

— А мне нужен меч.

— Обувка у нее что надо.

Стужа не шевелилась, вслушиваясь в их голоса, шелест одежды, шарканье ног. Она знала, где кто находится, хотя не могла видеть их всех сразу.

— Ну а с ней как быть? — спросил первый, видимо главарь.

— Симпатичная бабенка. Как вы думаете, на что она сгодится?

— На что еще может сгодиться баба? — отозвался третий.

Стужа похолодела. Она была девственницей. Ее едва не стошнило от запаха их немытых тел, и она поклялась, что первый же, кто осмелится прикоснуться к ней, жестоко за это поплатится.

Главарь встретился с ней взглядом, и ухмылка сползла с его лица. Меч блеснул у него в руке, он сделал шаг в сторону, намереваясь обойти ее и выбить из рук оружие. Стужа ощутила, насколько он уверен в себе, но парировала его удар, и меч главаря полетел в кусты.

Разбойник в изумлении отскочил, проверяя, все ли пальцы у него на месте. Затем он свирепо уставился на нее, и Стужа увидела, как его лицо исказилось от ярости. Он выхватил меч у стоявшего рядом товарища, грубо оттолкнув его, и выругался.

Глубоко вдохнув, она на мгновение прикрыла глаза, припоминая слова своего наставника. Он готовил ее к этому. Он учил ее, как сдерживать нападение нескольких человек, заставляя тренироваться в темноте. Она ощущала напряжение, повисшее в воздухе, слышала их дыхание, задыхалась от запаха пота. Стужа крепче сжала рукоять меча и подумала о щите. Бесполезно пытаться снять его сейчас. Пусть прикрывает спину. Она взяла меч обеими руками и встала в боевую стойку.

— Думаешь, ты неплохо смотришься с этой игрушкой, женщина? Что ж, тебе удалось досадить мне. Сильнее, чем следовало. До этого мы собирались лишь немного позабавиться, но сейчас ты не на шутку рассердила старика Верикуса. Выставила дураком перед его же людьми, так что теперь ему придется показать, что бывает, когда Верикус рассержен. — Он снова оскалился, обнажая гнилые зубы. — Отберите у нее меч, ребята.

Первым бросился разбойник, что стоял справа от него. Меч Стужи со свистом описал дугу и вонзился в его тело. Верикус сделал выпад, но промахнулся. Выдернув меч, она подскочила к главарю и изо всех сил заехала ему коленом в пах. Когда же он согнулся пополам, она толкнула его, так что он врезался головой в дерево.

Кольцо разомкнулось. Стужа пробежала несколько шагов и повернулась к разбойникам лицом. Еще двое бросились на нее, ступая по телам своих товарищей. Она отбила удар одного из них и отрубила руку с мечом другому. Краем глаза она заметила, что остальные вновь пытаются ее окружить.

Стужа устала от долгой ходьбы, и теперь каждый взмах меча давался ей с трудом, и, когда она отражала удары, руки у нее дрожали. И что еще хуже, меч стал скользким от крови.

Услышав свист опускавшегося на нее клинка, она увернулась и едва парировала удар. Противник снова замахнулся и обрушился на нее. Она быстро подставила меч, но удар был таким сильным, что она не удержала меч, и он упал на дорогу в нескольких шагах от Стужи. Обезоружив ее, разбойник с саблей заколебался. Собрав последние силы, она с криком двинула ему кулаком в челюсть. Удар оказался слишком слабым, и, когда она ударила снова, он схватил ее за запястье. Не теряя времени, другой разбойник вывернул руку. Она содрогнулась и зажмурилась от боли. А когда открыла глаза, увидела над собой злобное, ухмыляющееся лицо Верикуса.

Он наотмашь ударил ее по лицу. Она попыталась уклониться от следующего яростного удара. Не удалось. Струйка крови потекла у нее из разбитой губы. Он схватил ее за подбородок, заставляя смотреть туда, где валялись двое убитых, еще один лежал на земле, воя и сжимая обрубок руки.

— Сука! — орал главарь. — Подлая сука! Ты поплатишься за это! Поплатишься за смерть этих славных парней, и особенно за то, что ты отрубила руку моему сыну! Ты пожалеешь, что не раздвинула ноги и не ублажила нас, пока было можно, а теперь я разделаюсь с тобой по-своему.

Верикус начал снимать одежду, похоть и ненависть горели у него в глазах. Другие ухмылялись и в предвкушении облизывались.

— Положите ее на землю и крепко держите. Можно не очень нежно.

Стужа пнула одного из тех, кто держал ее, угодив ему по голени, и в ответ получила кулаком в живот. Она изворачивалась, пытаясь вырваться, но ее повалили и, ухватив за руки и за ноги, придавили к земле. Верикус протянул к ней свои грязные лапы. Нащупав что-то у нее под одеждой, он просиял.

— Эй, ребята, эта сука кое-что припасла для нас. — Он пошарил под туникой и вытащил Книгу Последней Битвы.

— Нет!

Главарь тычком заткнул ей рот, прежде чем она издала еще хоть какой-то звук.

— Не расстраивайся, тебе не придется больше читать. — Он небрежно кинул Книгу одному из своих людей. — Держи. Может, удастся выручить за нее пару медяков.

Грязные пальцы уцепились за ее пояс, туника сползла, и Верикус плотоядно воззрился на обнажившуюся грудь, он сжал ее своей огромной лапой, и острая боль пронзила Стужу.

— А с титьками у нее не густо, — прокомментировал тот, что прижимал коленями ее ушибленную левую руку.

— В самый раз, — пропыхтел Верикус.

Стужа оцепенела, проклиная свою беспомощность. Она закрыла глаза, сдерживая слезы, стараясь отрешиться от того, что грубые руки лапают ее тело.

И тут утехи мерзавца прервал рев какого-то неизвестного существа. Верикус вопросительно взглянул на других. Но те лишь недоуменно пожимали плечами. Таинственный звук послышался снова. Лежа на спине, она почувствовала, как задрожала земля. Прижав к ней ухо, Стужа уловила топот копыт, он был все ближе. Она изогнулась, пытаясь взглянуть на дорогу. В третий раз она услышала рев неведомого существа. И вдруг ее мучители вскочили, хватаясь за оружие и призывая своих богов.

Стужа перевернулась, всматриваясь туда, откуда слышался рев.

Это был огромный зверь, ужас ночи, поднявшийся из глубин ада. Его грива развевалась, хвост бичом рассекал воздух. Там, где должны были быть глаза, диким пламенем горели два раскаленных угля, а изо лба, блестя обсидианом, торчал гигантский, длиной в руку, витой рог.

Опустив голову, единорог с победным ревом протаранил ближайшего к нему разбойника, наколов его на свой рог, и тот, вопя, перелетел через спину зверя и приземлился в кустах.

Стужа потрясенно смотрела во все глаза, потом запахнула тунику и подобрала меч. Как бы ни был опасен этот немыслимый зверь, нельзя упускать случай свести счеты с ее обидчиками, и она выбрала того, что стоял рядом.

— А ну повернись ко мне, сволочь!

Разбойник с кинжалом обернулся. Ее меч разрубил шею и плечо, фонтаном брызнула кровь. Что-то выпало из его безжизненных пальцев. Книга Последней Битвы, хвала богам! Стужа подхватила ее и спрятала обратно под тунику. Она так жаждала мести, что чуть не забыла о Книге.

Однако Стужа снова обратила на себя внимание. Один из разбойников, с перекошенным от страха бледным лицом, переводил взгляд с единорога на нее и обратно. Потом он, очевидно, решил, что она куда более слабый противник, и, сделав выпад, попытался ударить ее своим длинным кинжалом. Но меч Стужи был длиннее, и она с легкостью отразила удар. Он снова отчаянно бросился на нее. Она увернулась и тоже сделала выпад, но разбойник был осторожен и парировал его. Снова обмен ударами, и разбойнику удалось обойти ее, теперь дорога для него была открыта. Он бросился наутек, но Стужа догнала его. Захлебнувшись криком, он повалился в грязь, сраженный точным ударом. Она в последний раз заглянула в его полные ужаса глаза и проткнула горло острием меча.

Вопль заставил ее обернуться, смертоносные копыта единорога размозжили кому-то голову. Зверь вновь кинулся на поверженного, расплющив ему грудную клетку.

Она огляделась. Остался лишь Верикус. Он тоже смотрел на нее, потом выдернул меч из руки своего мертвого пособника. Он стоял, держа в каждой руке по мечу и переводя взгляд с нее на единорога. А тот, храпя, рыл копытом землю, потом двинулся на главаря. Зверь тряхнул гривой, вздымая обагренный кровью огромный рог. Однако он не стал нападать, — похоже, Верикус получил передышку.

— Ведьма! — проорал он истерически. — Все мои парни погибли!

Стужа не сводила с единорога настороженного взгляда, но желание убить Верикуса пересилило. Она начала медленно приближаться к нему, стягивая со спины щит и поднимая его в правой руке.

Верикус разразился бранью:

— Проклятая тварь! Чтоб тебе провалиться в преисподнюю заодно с этим демоном!

Она остановилась и посмотрела на единорога. Верикус стоял между ними. Если она его убьет, не набросится ли зверь на нее?

— Вы положили всех моих ребят на пару с этим чудищем, думаешь, твоя взяла, ведьма? Черта с два! Старика Верикуса так просто не возьмешь!

Он поднял один меч и изо всех сил метнул в нее. Она не стала уворачиваться, лишь небрежно подставила свой клинок. Меч разбойника, блеснув в воздухе, отлетел в сторону и шмякнулся в грязь.

Но, похоже, это не понравилось единорогу. Опустив голову, он двинулся на Верикуса, и тот, отступив, самонадеянно попытался поразить зверя в голову и повернулся к Стуже спиной. Стужа не стала медлить. Ее меч вошел ему между лопаток по самую рукоять.

Единорог остановился на полпути, тряся огромной головой.

Широко распахнув глаза, изумленный Верикус потрогал торчащее из груди острие меча, пробившего его тело насквозь, и охнул, не в силах поверить в случившееся. Кровь побежала по его волосатой груди. Он поскреб ее когтями, потом поднес руки к глазам. Лицо разбойника исказилось.

— Тебе удалось меня прикончить… Будь ты проклята, ведьма!

Ноги у него подкосились, и, задохнувшись, он рухнул.

Единорог медленно подошел к нему и понюхал растекшуюся лужу ярко-красной крови. Потом посмотрел на Стужу и захрапел. Ничего нельзя было прочитать в его глазах. Безоружная, она никак не сможет ему противостоять, если он нападет. Она озиралась в поисках оружия. Меч Верикуса лежал слишком далеко. Тогда ее рука легла на рукоять Жала Демона, кинжал все же лучше, чем ничего.

Но что-то изменилось в облике единорога. Дикий огонь в его глазах стал гаснуть. Зверь беспокойно переступал среди тел разбойников и косил на нее глазом. Наконец он склонил голову и робко направился к ней.

Стужа напряглась и потянула из ножен Жало Демона. Будто почуяв, что она боится, единорог остановился и заглянул ей в глаза, и тогда она увидела, что они лучатся мягким теплом.

Ее пальцы разжались, и она отпустила рукоятку кинжала.

Весь в запекшейся крови, его рог плавно скользнул ей под руку, и зверь ткнулся ей носом в ладонь, она почувствовала его нежное дыхание. Она осторожно провела рукой между его загадочными глазами вниз по широкой морде. По шкуре единорога пробежала дрожь, когда она почесала его длинную шею. Стужа пропустила сквозь пальцы струящуюся гриву, ее прикосновения становились все более смелыми. Его стройные ноги были само совершенство, быстрые и сильные копыта, гораздо крупнее, чем у обычной лошади, отливали синевой, как и смертоносный рог на лбу. Хвост стелился по земле, густой и шелковистый.

Она коснулась витого рога и, замирая от страха и любопытства, провела по нему рукой. Краем плаща она оттерла с него кровь, и он снова блеснул на солнце.

Просто удивительно, как быстро они подружились. Такие животные существуют лишь в сказаниях, говорила она себе, или в аду. Неужели одно из них стоит перед ней и лижет ей пальцы?

Случайно она задела рукой серебряную рукоятку Жала Демона и вдруг вспомнила слова Незнакомца. Второе оружие против Зарад-Крула попадет к ней по собственной воле, не единорога ли он имел в виду? Она решительно схватилась за спутанную гриву и вскочила ему на спину. Он метнулся в сторону, но тут же встал смирно. Стужа облегченно вздохнула. Она всерьез опасалась, что он сбросит ее, а может быть, даже растопчет. Но единорог оказался совсем ручным, трудно было поверить, что не так давно он убил двух человек.

Она спрыгнула на землю, чтобы вытащить свой меч из тела Верикуса. Ухватившись за рукоять обеими руками, она с усилием высвободила клинок и вытерла его о рукав мертвеца. Стужа опять взобралась единорогу на спину. Когда наступит ночь, ей не придется снова идти к Шазаду пешком.

— Постой, — раздался слабый голос. — Прошу тебя.

Она обернулась. Человек, которого Верикус назвал своим сыном, приподнялся на локте и помахал ей кровоточащей культей.

— Помоги мне, — взмолился он.

Она всмотрелась в его лицо и внезапно вспомнила ненавистное лицо другого юноши, ее родного брата. Они были похожи, примерно одного возраста, она так же стояла когда-то, склонившись над ним, и с ее меча капала его кровь.

— Что ж, я могу тебе помочь. Выпущу тебе кишки, и ты умрешь быстро и легко.

— Ты ведь не бросишь меня здесь умирать. — Он захныкал, тыча в нее обрубком. Красная струя затекала ему в рукав, под ним собралась уже целая лужа. Кровь медленно впитывалась в землю.

Стужа внимательно смотрела в его мертвенно-бледное лицо. Если рану прижечь и забинтовать, он, может, и выживет, но в этом она сомневалась. Ей приходилось раньше видеть такие раны у воинов ее отца. Почти всегда кровь превращалась в яд и кожа вокруг раны приобретала зеленоватый оттенок. Смерть была медленной и мучительной. Ей было все равно, умрет он или нет. За ней числились и куда более тяжкие грехи.

Она тронула каблуками бока единорога, и они отправились в путь.

— Но как же так? — услышала она пронзительный крик. — Этого не может быть! Женщина и лошадь — и я убит!

Это заставило ее остановиться и в недоумении обернуться. Он что, слепой или совсем спятил от отчаяния? Назвать ее боевого друга лошадью! Верикус называл единорога чудовищем, остальные тоже.

И вдруг она резко развернулась, подъехала к юноше и наклонилась к нему со спины единорога. Юный разбойник сел, испытующе глядя на нее полными надежды глазами.

— Может быть, я и помогу тебе… Если ответишь мне на один вопрос.

Он с готовностью закивал.

— На какой лошади я сижу верхом?

Он тупо уставился на нее, и она повторила вопрос.

— Отвечай, если хочешь, чтобы я помогла тебе.

Его губы осторожно растянулись в улыбке.

— Ну, это большой черный жеребец.

Она задумалась над его словами, потом вынула из ножен меч и вонзила его прямо в сердце юноши. Быстрая смерть — это даже больше, чем он заслуживал.

Дорога через Итай Калан тянулась на север. Паутина, поблескивающая на верхушках старых деревьев, появлялась все реже, а вскоре и вовсе исчезла. Больше не попадались древние, замшелые стволы, она приближалась к опушке леса. Ветер донес запахи людского жилья. Солнце уже садилось, когда она выехала из леса и посмотрела через Гаргасскую долину на ворота Шазада.

Она похлопала единорога по холке, шепча имя, которое она придумала для него, — Ашур, в честь эсгарийского бога войны. Сейчас этот зверь может создать ей определенные неудобства. В городе его необычные глаза, блестящий рог, пожалуй, привлекут внимание; а толпы зевак ей ни к чему. Она перебросила ногу через шею Ашура и спрыгнула на землю.

Сорвав пучок травы, Стужа протянула его своему новому Другу.

— Ты подождешь меня? — прошептала она.

Ашур без особой охоты пожевал угощение.

Опасаясь, что он пойдет за ней, она, пятясь, отступила на несколько шагов. Ашур поднял голову и с укором посмотрел на нее.

— Я вернусь, — пообещала она.

По-видимому, это его успокоило, и, размахивая хвостом, он принялся щипать сочную траву.

Стужа пошла к воротам. Заходящее солнце окрасило их багрянцем. Прищурившись, она посмотрела на гаснущее светило и с неудовольствием отметила, что оно напоминает ей глаз Зарад-Крула. Ее шаги поднимали легкие облачка пыли. Эта долина вошла в народные предания. Триста лет назад эсгарийские ведьмы благодаря своему искусству разбили здесь войско Роларофа и тем спасли эсгарийскую армию от сокрушительного поражения.

Ворота Шазада никогда не закрывались. Стены были возведены лишь для того, чтобы в случае необходимости защитить город от разграбления, а вовсе не для того, чтобы препятствовать притоку денег, так что у ворот никогда не было стражи. Закрыв лицо капюшоном, она прошла под низкой аркой и оказалась на широкой улице. Повсюду, распространяя зловоние, валялись мусор и отбросы. Стужа поморщилась.

Как удачно, что она появилась здесь именно сейчас: было слишком поздно для честных граждан и слишком рано для всякого сброда. На улицах ей встретилось всего несколько человек, которые даже не попытались заговорить. Чужестранцы беспрепятственно проникали в город и свободно перемещались. Никто не лез в их дела.

Наконец она нашла постоялый двор. Топорно сделанная вывеска гласила: «Скорбящая вдова». Ну и название, подумала она, но все-таки вошла. У коновязи Стужа заметила трех лошадей. Хочешь не хочешь, а от компании никуда не деться. Она плотнее завернулась в плащ. Последние лучи солнца отбросили ее тень на пол таверны. Внутри было всего четыре посетителя, они мельком взглянули на нее, и она скрыла улыбку: ее позабавило, что они не узнали в ней женщину.

Стужа села на табурет за длинным деревянным столом, сняла щит и прислонила его к стене, чтобы он был под рукой. Крайне невежливо оставаться при мече, но она все-таки ухитрилась запихнуть его ногами под стол.

Хозяин таверны, маленький суетливый человечек, поспешил к ней. Стужа обратила внимание на то, что он то и дело посматривает на троих мужчин, сидевших в дальнем конце помещения у нерастопленного камина.

— Чего изволите, сударь?

Она постаралась говорить низким голосом.

— Комнату, где можно было бы спокойно выспаться. Но сначала принеси мне чего-нибудь промочить горло, да желательно покрепче воды, и закусить.

Звякнули два золотых коргота. Хозяин ловко подхватил их.

— А скажи-ка мне, — поинтересовалась Стужа, — почему ты назвал таверну «Скорбящая вдова»?

Хозяин кинул взгляд на тех троих:

— Вот перепьются гости, и конец мне, быть моей хозяйке скорбящей вдовой.

С этими словами он поспешно скрылся.

Стужа подперла голову рукой и присмотрелась к гостям, пряча глаза в тени капюшона. Один из них был, похоже, уже довольно стар. Оборванная одежда была покрыта пылью. Склонившись над чашей с поссетом, он пытался поесть, но двое других, расположившись у него по бокам, всячески ему мешали.

Стужа как следует их рассмотрела. Оба сильные, хорошо сложенные молодые мужчины, у них был одинаковый цвет волос. Должно быть, братья. Узкие короткие штаны и кожаные куртки без рукавов были прекрасно сшиты и свидетельствовали о богатстве тех, кто их носил. У обоих были мечи, но при тусклом свете она не могла разглядеть, насколько они хороши. Зато она оценила их пояса, поблескивающие драгоценными камнями. Вероятно, они знают, как уберечь эти побрякушки в городе воров, а значит, искусно владеют мечами.

Вдруг братья разразились грубым смехом. Один из них с размаху так сильно хлопнул старика в плечо, что тот свалился с табурета. Второй схватил его чашу и перевернул, выливая содержимое на стол.

Стужа молча наблюдала за ними, у нее возникло дурное предчувствие. Старик с опаской вернулся на свое место. Дрожащей рукой он собрал обратно в чашу все, что мог соскоблить со стола, и вновь принялся за еду.

Братья покатились со смеху. Они хлопали себя по коленям и дубасили друг друга по спинам, потом снова стали тормошить старика.

Хозяин вернулся с тарелкой мяса, овощами и бутылкой вина. Она не ожидала такой роскоши.

Стужа сделала большой глоток, чтобы смыть пыль, осевшую в горле, и накинулась на мясо. Хозяин стоял рядом и смотрел, как она ела, желая угодить. Тем не менее он не спускал глаз с братьев. Они не на шутку разошлись, и Стужа почти осязаемо ощущала страх хозяина.

Она тронула его за рукав и кивнула на троих. Невесело вздохнув, он опустился на табурет напротив нее.

— Это старшие сыновья нашего бургомистра, лорда Рольфа, — прошептал он, — вот тот Тан, а другой Чейви. Они уже целый час издеваются над стариком. Ни стыда ни совести. А он, между прочим, хорошо платит.

— Так вышвырни их, — предложила Стужа.

— Сыновей бургомистра? — Он покачал головой.

Она пожала плечами и вновь принялась за еду. Какое ей дело до наглых выходок избалованных отпрысков лорда Рольфа, да и старик ей никто.

Но хозяин наклонился к ее уху:

— Между нами говоря, этих двоих давно пора проучить. Старик не сделал им ничего плохого.

Издевательский смех становился все громче. Чейви вновь опрокинул чашу, а Тан вылил старику на голову бокал вина. Когда хозяин кинулся вытереть стол, Тан грубо оттолкнул его:

— Не суй нос не в свое дело, если не хочешь остаться без него.

Чейви ударил хозяина кулаком в лицо, и тот плюхнулся на табурет рядом со Стужей. Наконец старик заговорил:

— Зачем же обижать нашего хозяина? Ведь он ничего вам не сделал.

Братья удивленно воззрились друг на друга. Чейви схватил старика за горло и поднял на ноги:

— Ты еще будешь указывать нам, что делать, оборванец?

— А я думал, он вообще немой, — сказал Тан.

Старик промолчал.

— Ты что, считаешь, что говорить с нами — ниже твоего достоинства? — проорал Чейви и тряхнул свою жертву.

— Невежливо так обращаться с сыновьями бургомистра, — пожурил старика Тан. — Ведь так, брат?

Чейви злобно ухмыльнулся, старик полетел через стол и растянулся на полу недалеко от Стужи. Тан и Чейви подошли к нему.

Теперь уже Тан принялся за старика. Но в спешке он толкнул стол, за которым сидела Стужа, и разлил ее вино. Она дала ему хорошего пинка, он отлетел к стене и врезался в нее головой.

— По-моему, тут кое-кому другому стоит поучиться хорошим манерам, — сказала она.

Предвкушая новое развлечение, Чейви пришел в восторг, глядя, как его брат, качаясь, поднимается на ноги.

— Дерьмо собачье! — заорал Тан на нее, вытирая кровь со лба. — Ты за это заплатишь! — И он направился к ней, угрожающе сжимая кулаки.

Она же собиралась ни во что не ввязываться, запоздало вспомнила Стужа. Она достала меч и поднялась. Старик молча встал рядом с ней. Смех Чейви резко оборвался, но он не стал вмешиваться. Сидящий в своем углу хозяин был на грани обморока.

— Так вот, значит, как! — Тан вынул меч. — Сейчас я перережу тебе глотку!

Зажатая между двумя столами, Стужа занимала неудобную позицию. Грациозно перемахнув через свой стол, она встала на свободное место.

— Ну что, проучим того, кто сует нос не в свое дело? — сказал, обращаясь к брату, Тан.

Но Чейви покачал головой:

— Да этот коротышка на две головы ниже тебя. Ты обойдешься и без моей помощи, — проговорил он насмешливо, почти шутливо.

Стужа увидела ухмылку на его лице. Она бросила взгляд на свой щит. Он по-прежнему стоял у стены, воспользоваться им не удастся. Несмотря на то что было мало места, она все-таки взяла меч двумя руками. Ее учитель не одобрил бы такого способа ведения боя. «Щит всегда является преимуществом», — говаривал он. Но она опровергла его слова самым решительным образом в тот день, когда не стало ее брата.

Плащ будет только мешать. Она дернула завязки на шее, и плащ упал на пол. Она ногой отправила его под стол.

— Это женщина! — вскричал Тан.

Стужа не стала медлить и тут же воспользовалась его замешательством. Блеснул меч, и клинок Тана отлетел в сторону. Она с улыбкой приставила острие меча к груди своего противника. Один и тот же трюк второй раз за день.

— Это нечестно, — запротестовал он.

— Честность — для дураков.

Стужа слегка надавила. Острие проткнуло его безрукавку и поцарапало кожу. Показалась кровь, он негромко вскрикнул от боли.

— Может быть, ты извинишься перед стариком?

Тан стал пунцовым, но ничего не ответил. Стужа нажала сильнее. Чейви стоял рядом, заходясь в истерическом смехе и осыпая своего брата насмешками.

— Ну? — настаивала она.

— Я… я прошу прощения, — промямлил Тан.

Она отступила назад и увидела, как в глазах Тана вспыхнула ненависть. Глупо было унижать его, и еще глупее — оставлять в живых. Но на сегодня ей хватит смертей.

Тан потер рукой царапину на груди, размазывая кровь. Заметив кровь, он уставился на свою руку.

Стужа бросила взгляд на плащ и наклонилась, чтобы поднять его. И тут же пожалела об этом. Схватив меч, Тан с диким криком ринулся к ней. Стужа едва увернулась. Удар обрушился на столешницу, и в воздух полетели щепки. Тан снова повернулся к ней:

— Ты дура! Надо было убить меня, когда у тебя был шанс.

Стужа промолчала, она знала, что он прав. Ведь ее же учили: раз обнажила меч — убей. Что ж, эту ошибку можно исправить. Она спокойно стояла, словно приглашая противника напасть на нее.

Тан сделал выпад, но она с легкостью отбила удар. В глазах ее противника вспыхнула ярость, и в то же время Стужа почувствовала, что этому человеку нравилось убивать. Чем дальше, тем сильнее он входил в раж, выкрикивая проклятия и хвастливые ругательства. Он бросался на нее, как берсеркер. Столы были опрокинуты, вокруг валялись табуреты. Звон мечей и крики Тана были слышны на соседней улице, а вот Стужа дралась молча, она берегла дыхание.

Девушка двигалась словно кошка, изматывая противника постоянным перемещением с места на место. Она снова и снова отбивала его удары, однако стараясь экономить силы, только защищалась и не пыталась нападать сама. Но все же Тан был сильнее, и ему удалось сломить ее оборону. Хотя она успела в последний момент отразить его удар, на плече у нее остался глубокий ярко-красный порез.

— Ха! — торжествующе вскричал он. — Из этой коровы можно надоить крови!

Ослепленная внезапной яростью, она кинулась на него, бешено размахивая мечом, и распорола ему живот. Она заглянула Тану в глаза и увидела, что в них появился страх. Неистовство берсеркера оставило ее противника. Но Стужа не чувствовала к нему жалости, и в следующий момент она полоснула его по правой руке.

Забытый в пылу схватки, старик вдруг предостерегающе вскрикнул. Даже не оглянувшись, она отпрыгнула в сторону, а затем услышала свист и увидела тень меча, разрубающего воздух в том месте, где она только что стояла.

Теперь у нее было два противника, и один из них полный сил. С нее градом катился пот. Помещение было слишком тесным, чтобы сражаться с двумя. Она плясала вокруг Тана, стараясь держаться так, чтобы он находился между ней и Чейви. Но братья были опытными и умелыми бойцами. Хотя она могла сдержать натиск любого из них, вместе они одолеют ее. Стужа почувствовала спиной стену, они загнали ее в угол.

Она была на волосок от гибели. Она отчаянно бросилась вперед и, перекувырнувшись, встала слева от Тана. Ее меч описал широкую дугу, она вложила в этот удар всю свою силу.

Кость раскололась прежде, чем Тан почувствовал боль. Он рухнул на пол и лишь тогда закричал. Его левая нога была перерублена. Чейви застыл с искаженным от ужаса лицом. Кровь его брата растекалась по полу темной лужей, заливая ему сапоги.

Стужа отступила, радуясь возможности перевести дух. Если Чейви прекратит схватку, чтобы позаботиться о брате, она не будет против. Но, видно, не судьба.

Чейви торжественно обмакнул руку в кровь брата и размазал ее себе по лицу, затем нанес ее на свой клинок и произнес спокойным, зловещим голосом:

— Один из нас должен смешать свою кровь с его кровью. Ты или я.

Стужа ждала. Чейви напал первым. Снова начался бой, однако на этот раз не было слышно ни проклятий, ни пустого бахвальства. Лишь звон мечей и тяжелое прерывистое дыхание.

Стужа прекрасно владела мечом, но она все-таки уступала Чейви в силе. А кроме того, сказывалась усталость от долгой дороги, и схватка с Верикусом и его шайкой давала о себе знать. Очень скоро она почувствовала, что ей все труднее поднимать руку, и все чаще и чаще на нее накатывали волны страха, когда ей едва удавалось парировать удар. Чейви то и дело открывался. Будь она в хорошей форме, он был бы уже покойником, но сейчас она двигалась слишком медленно. Так или иначе, рано или поздно, но это закончится. Она из последних сил отчаянно бросилась на него.

Чейви ответил бешеным натиском. Стужа споткнулась, и эта заминка чуть было не стоила ей жизни. Клинок Чейви летел на нее, она не успевала увернуться и подставила меч. Это было состязание в силе, и выйти из него с победой у Стужи не осталось никаких шансов. Удар Чейви был так силен, что рука у Стужи онемела, и она выронила меч.

Измазанное кровью лицо Чейви скривилось в усмешке. Он занес меч для последнего удара. Она смотрела на опускающийся на нее клинок и уже видела свою смерть. И все же она не собиралась сдаваться. Правой рукой она нащупала Жало Демона и рванула его из серебряных ножен.

Жуткий крик сотряс дом. Он раскатывался эхом, и в нем звучала жажда. Жажда крови.

До Стужи вдруг дошло, что кинжал был магический, и она чуть не выронила его. Жало Демона задрожал, и она сильнее сжала его рукоятку.

Только что Чейви был столь близок к тому, чтобы отомстить ей, и вдруг остановился как вкопанный и уставился на колдовское оружие. Она увидела, как меч дрогнул у него в руке.

В памяти вспыхнули слова Незнакомца: «Обнаженный кинжал потребует крови, либо крови врага, либо твоей».

Чейви стоял с открытой грудью, и невозможно было не принять это приглашение. Она замахнулась и вдруг увидела, что ее противник оцепенел от страха, он не шелохнулся бы даже для того, чтобы защититься. Широко открытыми глазами он завороженно смотрел, как лезвие входит в его сердце.

Жало Демона умолк, но через мгновение Чейви, словно подхватив душераздирающий вопль кинжала, с диким криком повалился на пол.

Разинув рот, Стужа уставилась на этот небольшой кинжал, стараясь не терять головы. Он заставил ее убить. Даже окровавленный, он блестел каким-то странным особенным блеском.

Ее первой мыслью было отшвырнуть его и бежать. Но возбуждение от битвы прошло, а вместе с ним испарился и страх. Его пересилили чутье ведьмы и здравый смысл, присущий воинам. Незнакомец дал ей этот кинжал не просто так. Жало Демона нельзя бросить. Она убрала его в ножны.

«Подходящее название», — подумала она.

Раздался стон. Кажется, Тан еще был жив. Хозяин гостиницы стоял перед ним на коленях, пытаясь перетянуть ему рану своим фартуком и остановить кровь. Разумеется, он боялся мести бургомистра, если тот узнает, что два его сына погибли в этой таверне.

Старик, из-за которого все началось, подошел к Стуже, протянул ей меч и набросил на плечи плащ.

— Пожалуй, самое время уносить отсюда ноги, — прошептал он. — У них есть еще два брата и папаша, весьма вспыльчивый. За нами обязательно будет погоня.

Она заковыляла к двери. С мечтой о мягкой постели пришлось распрощаться. Ее заменит жесткая земля, если ей вообще удастся уснуть этой ночью.

— Стойте! — кричал хозяин. — Ущерб…

Тьма поглотила Шазад. На улице у таверны собрался народ. Все хотели узнать, что случилось.

Стужа натянула капюшон, пытаясь протиснуться сквозь толпу, но люди сжали ее со всех сторон, забрасывая вопросами. Однако ей нечего было бояться, ведь она всего лишь женщина, а меча под плащом не видно. Стужа думала только об одном: как бы побыстрее убраться отсюда. Вдалеке раздались испуганные крики. Собравшиеся у «Скорбящей вдовы» начали в панике разбегаться, о Стуже тут же забыли. Люди выбегали из-за угла, в ужасе оглядываясь назад.

И тут показался Ашур. Его глаза горели, рог сиял в лунном свете. Это Ашур обратил в бегство толпу.

Старик прошептал:

— Не беспокойся, они видят взбесившуюся лошадь и боятся, что она их затопчет, — только и всего.

Улица постепенно опустела. Ашур проскочил мимо Стужи, резко остановился и развернулся. Она ухватилась за его спутанную гриву и вскочила к нему на спину.

Единорог несся по булыжным мостовым, и искры летели у него из-под копыт. Они выскочили за ворота. Шазад остался далеко позади. Задыхаясь, Стужа обернулась и увидела, что старик скачет за ней на одной из тех лошадей, что были привязаны у постоялого двора.

При полной луне они мчались по Гаргасской равнине на запад. Ашур был не намного быстрее обычного коня, зато обладал сверхъестественной выносливостью, и гнедая лошадка, на которой скакал старик, прилагала поистине героические усилия, чтобы не отставать от него.

Они долго скакали в ночи без всякого отдыха.

Над Шазадом вспыхнул огромный красный глаз и принялся ощупывать город в поисках Книги Последней Битвы или той ауры, что он смутно уловил в Великом Лесу.

В небольшой таверне он напал на след этой ауры, оставшейся на щите. Щит был сделан эсгарийским мастером.