Студентка, коммерсантка и просто красавица!

Глава 25

Не откладывая в долгий ящик, на следующий день мы с Андреем после занятий нашли Сорокина и договорились о дне записи.

Накануне мама страшно переживала и нервничала. Всё буквально валилось у неё из рук. А я вспомнила снова о своей волшебной тетради, был там заговор, как унять страх и переживания человека. Утром, нашептав его на кружку с чаем, отнесла напиток маме.

– Держи, выпей, пожалуйста. Я добавила туда мяты, чтобы ты немного успокоилась.

Мама улыбнулась:

– Спасибо, Иришка, мне и вправду что-то не по себе, – она с благодарностью приняла у меня чашку, пригубила напиток, – мм, вкусно!

Ну, вот, дело сделано. Остаётся только довести задуманное до конца.

Юра уже ждал нас во дворе, когда мы вернулись из института. Мама была собрана, и уже все вместе отправились в школу, прошли в актовый зал, где нас встретили ребята из ансамбля.

Не знаю как, но Сорокину удалось для записи принести бобинный магнитофон «Маяк», в те времена – мечта каждого музыканта. Но на то это и Юра, который мог достать любую вещь, благодаря своим знакомствам.

Сделав несколько дублей, Сорокин взял плёнку с собой, сказав, что перепишет её на кассету. Юрка позвал Андрея, и они ушли, а мы с мамой направились домой.

Матушка всё ещё была взволнована:

– Правда считаешь, что получилось хорошо?

– Пела ты просто чудесно, даже лучше, чем вчера, – старалась подбодрить её я.

– Мальчики сделали прекрасную аранжировку, мне очень понравилось. С ними и петь было одним удовольствием, – она мечтательно улыбнулась, – а знаешь, ведь ты сегодня исполнила моё самое заветное желание.

– То ли ещё будет, – подмигнула я маме.

Дома нас ждал торт и папа с Аллой, ждущие с нетерпением новостей. Мы долго обсуждали наш импровизированный концерт, строили планы, сидя на кухне за столом. Такие вечера не забываются, оставаясь в памяти навсегда, когда чувствуешь поддержку родных, тепло и, по-настоящему, родственную близость.

Ближе к ночи, когда все уже укладывались спать, зашёл Юра. С самым таинственным видом позвал меня во двор.

– Не хотел, чтобы кто-нибудь услышал, – ответил он на мой немой вопрос, – Андрей подключил связи своих родителей, так что, дело сделано. Кассета отправится в Москву в лучшем виде и с рекомендациями.

– Так вот почему ты ушёл сегодня с ним? Как-то неудобно, получается, что решаем дела с помощью «блата».

– Иванова, ну, какой блат, мы только пробили дорогу таланту, а будут песню слушать люди или нет, от нас это уже не зависит.

– Может, ты и прав…

– Не может, а точно прав. К концу месяца, думаю, уже будет результат. Так что ждите. Не говори пока тёте Але, чтобы не переживала зря.

Мы попрощались с Сорокиным, и я пошла домой, а в мечтах уже сидела на первом мамином концерте.

Время в ожидании текло незаметно, учёба занимала все мои мысли. Приближалась сессия, преподаватели задавали с каждым днём всё больше, так что мы с Андреем практически поселились в библиотеке. В эти моменты очень не хватало интернета, всё-таки к благам цивилизации быстро привыкаешь. А тут приходилось корпеть над книгами, выуживая ответы на вопросы, готовя реферат.

Плюс к этому, приближалось седьмое ноября – День Октябрьской революции, как и положено, весь город готовился к параду, студенты тоже не стали исключением. Частенько после занятий мы делали транспаранты, разбирали распорядок движения колонн, те, кто играл на музыкальных инструментах, учили новые песни и повторяли уже известные. Забот хватало у всех.

Утром, в день демонстрации, мы спозаранку пришли к институту. Нарядные девушки и юноши несли плакаты и связки воздушных шаров. Весь город оделся алым: флаги, лозунги на фасадах домов, красные гвоздики в руках. И чувство всеобщего ликования. Это не была процессия «для галочки», повсюду виднелись радостные лица. Из домов выходили счастливые горожане, присоединяясь к шествию. Малыши сидели на шеях отцов, размахивая алыми флажками и распевая песни вместе со всеми. Через весь город тянулись наши колонны. В конечной точке демонстрации под звуки оркестра в воздух взмыли тысячи воздушных шаров, со всех сторон звучали поздравления.

– Сегодня мои родители ждут нас в гости, – обняв, прошептал мне на ухо Андрей.

Новость ошарашила, я не была готова к знакомству. Пусть и втайне думала об этом.

– Но… давай отложим на потом?

– Никаких потом, – любимый был непреклонен, – мама наготовила, накрыла стол, нас будут ждать. Отказ её обидит.

– Хорошо, но надо предупредить моих родителей.

– Так и сделаем, сначала зайдём к тебе, а потом уже отправимся к нам.

Не скажу, что меня обрадовала эта мысль, обидеть Андрея тоже не хотелось. Раз его родители желают познакомиться, значит, он рассказывал о нас. В этом случае не прийти – проявить неуважение. Начинать с обиды общение с мамой и папой Андрея нельзя.

– Парад уже заканчивается, мы можем идти по домам, – я оглянулась. Наши сокурсники отправились праздновать кто куда.

– Тогда, чего мы ждём? – подмигнул Андрей, – пошли, земляника. И ничего не бойся.

Несмело улыбнулась, взяв его за руку. Только для начала, познакомлю своего любимого с мамой и папой уже официально, пусть Андрей тоже поволнуется, как и я.

Дома нас ждал накрытый стол: запечённая курочка, фирменный мамин салат, закуски и разносолы. Ради праздника накрыли в зале, нарядные родители заканчивали с сервировкой, когда мы зашли в квартиру.

Первым нас увидел папа и смутился, наверное, не меньше, чем я и мой гость.

– Познакомьтесь, это Андрей, – я провела его в комнату, мужчины пожали друг другу руки. Мама постаралась скрыть своё удивление:

– Дети, проходите за стол.

– Но нас ждут у меня дома, – смущённо проговорил Андрей.

Папа указал на стулья:

– Мы вас сильно не задержим, однако надо нормально познакомиться.

Отказываться было бесполезно. Андрей, с видом мученика, сел за стол. Я представила, что ждёт меня у него дома, и невольно поёжилась, те же изучающие взгляды, расспросы.

Впрочем, родители не мучили нас долго, поинтересовались нашей учёбой, как прошла демонстрация, аккуратно узнали о семье любимого и оставили на этом разговоры, напоследок накормив нас до отвала. Отказаться не было сил, очень уж вкусно у мамы получалась любая еда.

– У тебя отличные родители, – обнял меня Андрей, когда мы, попрощавшись, вышли в подъезд, – теперь и тебе пора познакомиться с моими.

До военного городка добирались долго, улицы были перекрыты, многие маршруты не ходили. Кое-как доехали на попутках.

– Как же я вернусь домой? – я растерянно взглянула на Андрея, когда мы подошли к проходной.

– Об этом не переживай, попрошу отца отвезти тебя, идём скорее, – он взял меня за руку и повёл по оживлённым дворам городка, где резвились дети и гуляли взрослые, из окон неслась музыка, кое-где затеяли танцы.

Скоро добрались до нужного подъезда, меня начинало ощутимо потряхивать. Я не чувствовала себя готовой к этому знакомству. Откуда-то сверху раздался стук каблуков. Это была Таня. Она окинула меня уничижающим взглядом:

– А, Иванова, даже к празднику не соизволила одеться нормально, – и прошла, усмехаясь, мимо.

Она прекрасно видела меня на праздничном шествии, так что заявление было запоздалым, но обидным. Я оглядела себя: синее шерстяное приталенное платье, сверху светло-серый плащ, туфли-лодочки.

Андрей заметил моё смущение:

– Земляника, не обращай внимания, ты выглядишь прекрасно. Лучше всех, – он нежно поцеловал меня в губы и снова потянул наверх.

Дверь нам открыла улыбчивая старушка:

– Наконец-то, мы уже вас заждались, проходите, не стойте на пороге.

Она засеменила в комнату:

– Наташа, Семён, Андрей с Ирочкой приехали.

Хм, знают, как меня зовут, что он ещё им успел рассказать про меня? Это странно смутило.

К нам вышли родители Андрея:

– Вот встречайте, – засуетилась бабушка, – это, Наталья Петровна, мама, и Семён Михайлович, папа. А я Антонина Васильевна, можно просто – баба Тоня.

Мама Андрея была высокой, ухоженной блондинкой, с холодным и неулыбчивым лицом. Папа – русоволосый мужчина, с проницательным взглядом серых глаз и подтянутой фигурой, понятно, в кого атлетичное телосложение сына.

– Проходите, Ира, – радушно улыбнулся Семён Михайлович, взяв меня под руку, – не стесняйтесь. Нам приятно познакомиться с…э-э-э, подругой нашего сына.

Мы прошли в большую роскошно обставленную комнату, где был сервирован праздничный стол. Да, родительской трёшке далеко до таких хором. Я тоскливо оглянулась, казалось, даже стены давили на меня.

Меня посадили рядом с бабушкой, которая тотчас положила мне на тарелку большой сочный бифштекс, и несколько видов салатов, добавив ко всему пару тарталеток с чёрной и красной икрой.

Есть совершенно не хотелось, я уныло ковыряла вилкой в салате, отвечая на перекрёстный допрос, который устроили мне родители Андрея. Рассказала всю свою подноготную, с самого рождения. Так они и карточку с поликлиники попросят предъявить, как же, единственный сын. Гордость и радость. На душе скребли кошки. В этом доме, за столом, уставленным тончайшим фарфором и ярко сияющим хрусталём, я чувствовала себя лишней.

Андрей смутился и сам, явно не ожидая от родителей такого напора. Пытался переводить тему разговора, только безрезультатно.

Мы просидели за столом около сорока минут, и, посчитав, что приличия соблюдены, я сказала, что меня ждут родители.

– Ира, раз уж тебе пора идти, прошу, помоги мне немного. Приберём со стола, – взяв в руки салатник, Наталья Петровна прошла на кухню, я следом, прихватив пару тарелок.

Поставив посуду, мама Андрея обернулась ко мне:

– А теперь давай поговорим начистоту. Ты милая девочка, но совершенно не подходишь нашему сыну. Его ждёт будущее: Англия, Франция, Германия. Не лишай его этой возможности, ты станешь для него лишь обузой. Ваша влюблённость пройдёт, и он возненавидит тебя за упущенные перспективы. Тебе, даже при наличии красного диплома, светят лишь республики нашей страны, может быть, Прибалтика, если улыбнётся удача. Не надо ломать моему сыну жизнь. Андрюша сильно увлечён тобой, но не думаю, что это надолго. Надеюсь, мы поняли друг друга.

Я кивнула, пытаясь удержать слёзы обиды. Не дожидаясь моего ответа, Наталья Петровна вышла:

– Семён, будь добр, отвези девочку домой.

Андрей поднялся из-за стола, с тревогой взглянул на меня:

– Я поеду с Ирой.

– Как хочешь, – жеманно пожала плечами его мама.

Бабушка тут же вручила ему свёрток с выпечкой:

– Возьмите гостинчик, ведь даже не попробовали.

Машинально сунув пакет под руку, Андрей, взяв мою ладонь, прошёл в прихожую. Мы попрощались с Натальей Петровной и Антониной Васильевной и вышли из подъезда, где был припаркован автомобиль Семёна Михайловича.

В дороге все молчали, думаю, что родители любимого уже всё решили за нас. За пару улиц до моего дома Андрей попросил остановиться:

– Дальше мы сами. Я сегодня останусь ночевать у друзей, не теряйте меня.

– Хорошо, сын. Смотри, чтобы всё было нормально.

Мы попрощались и машина, развернувшись, поехала прочь.

– Земляника, что случилось, на тебе лица нет? – Андрей обнял меня за талию.

Говорить о нашей беседе с его матерью не хотелось:

– Всё в порядке, я просто устала.

– Ира, я знаю своих родителей, что-то точно произошло. Пойдём со мной, пожалуйста.

– К твоим друзьям? – я подняла на него глаза.

– Нет, это отговорка для папы. В бабушкину квартиру. Я не хочу отпускать тебя домой в таком состоянии.

– Но она же вернётся?

– Сегодня останется у нас. Прошу, соглашайся. Потом провожу тебя.

Идти в таком состоянии домой, и впрямь не хотелось. И я согласилась. Вскоре мы вошли в опрятную однокомнатную квартиру, по-стариковски уютную. Со старыми портретами на стенах, множеством статуэток и добротной мебелью.

Усадив меня на диван, Андрей приготовил чай и разложил вручённые нам гостинцы. Там оказался кусок пирога с клюквой, румяные булочки и несколько пирожных.

– Что сказала мама? – спросил Андрей, едва накрыл на стол.

– Прости, пересказывать весь разговор не хочу, – слёзы предательски навернулись на глаза, – смысл в том, что мы не пара.

– Ира, я никому не позволю разлучить нас, – он придвинулся ближе и обнял меня, – даже своим родителям.

Слёзы хлынули из глаз, я и не пыталась их унять. Андрей прижал меня к себе, гладя по волосам и спине, покрывая поцелуями лицо и шею, обжигая и без того разгорячённую кожу. Неловко он спустил моё платье с плеч. Его ласки затуманили сознание, заставили забыть обо всём на свете. Воли к сопротивлению не было. Как и желания. Андрей был нежен, но настойчив. Его глаза, где плескались любовь и страсть, сводили с ума.

После мы лежали, прижавшись друг к другу. Я слушала биение его сердца, любимый мягко гладил меня по волосам:

– Люблю тебя, земляника, – нежно прошептал он на ухо.

– И я тебя, – даже разговаривать не было сил. Душу переполняла нежность, тело ещё не остыло от поцелуев.

Глянув на часы, невольно выругалась, было девять вечера.

– Меня родители убьют, – подскочила с дивана, отыскивая свою одежду на полу.

– Скажем, что мои задержали, не волнуйся, – Андрей лихорадочно натягивал рубашку и брюки.

Бегом помчались к нашему дому. В подъезде любимый прижал меня к стене:

– Ты ни о чём не жалеешь, Иришка?

– Нет, – договорить мне не дал нежный поцелуй.

Послышался звук открывающейся двери, мы смущённо отпрянули друг от друга. В подъезд выглянул папа:

– Вот вы где. Я и мама уже начали волноваться.

– Не беспокойтесь, дядя Петя, отец привёз нас совсем недавно, – не моргнув глазом, соврал Андрей.

– Хорошо. Но уже поздно, Ира, заходи домой.

Остаток вечера я лежала в комнате, снова и снова вспоминая всё произошедшее. Жалела ли я? Нет. Хотелось верить, что наша с Андреем любовь будет ярче и сильней, чем то, что было с Николаем. Никогда до этого мне не доводилось переживать такой шквал эмоций, который буквально смёл все страхи и опасения. Но его родители. Ведь они никогда не примут меня. Спасибо нашей профессии, можно будет убраться от них подальше. Может, тогда нас оставят в покое?

Сладкая дрёма всё же одолела и я погрузилась в сон, где мы были вместе. Беззаботны и счастливы. И я тонула в омуте голубых глаз, таких родных и любимых.