Струны

Глава 14

Тибр/Кейнсвилл, 8 апреля

Вскоре Седрик и Элия стояли уже на траве; от мира, их породившего, остался только огромный черный круг, таинственным образом балансирующий на двух пандусах и не содержащий в себе ничего, кроме пары ламп, тускло поблескивающих на балках купола. Собравшись вместе, группа перешла из тени этого зонтика на залитую солнцем траву, под ярко-голубое небо, окаймленное ослепительно белыми, словно только что из стирки, облаками. Окно пропало из виду, теперь пандусы казались дорогами в никуда.

Охранники с надеждой высматривали, во что бы такое выстрелить, однако ничего угрожающего вокруг не замечалось.

Вероятно, в воздухе стоял и свежий запах травы, раздавленной колесами СОРТов, вероятно — ведь скафандры не пропускали никаких запахов, как не пропускали они и ветра, превращая его в треск и хлопанье пластика. Однако эти прозрачные пузыри не мешали ощущать ласковую теплоту солнца, видеть щедрую растительность, устилающую холмы, осеннее великолепие леса, багровеющего в долине. На востоке смутно голубели в дымке снежные вершины горного хребта; Бейкер объявил, что на западе находится океан — воздушные разведчики успели его сфотографировать, да и вообще разве вам не кажется, что у этих облаков специфически морской вид?

Седрика такие проблемы не волновали, ему хватило бы и одной плодородной долины. Расчет самый простой — четыре головы на гектар. Совсем маленькая долинка — плюс, конечно же, Элия — и ничего больше не надо.

Неподалеку от леса выстроилось правильное оборонительное кольцо СОРТов; оскафандренные разведчики уже бродили по опушке, разглядывая деревья. В безопасном от них удалении, на небольшом пригорке, техники суетились вокруг пусковых установок. Еще один отряд направился вверх по течению реки, последние его машины как раз исчезали за горизонтом, Седрик присел на корточки около борозды, оставленной колесами СОРТа. Почва темная, богатая, а трава какая-то странноватая. Земля пестрела цветами и бабочками. Седрик нашел цветок с двумя красными, в форме сердца, лепестками, сорвал и церемонно преподнес принцессе.

Взгляд, которым поблагодарила его Элия, был красноречивее любых слов.

Другую свою находку он показал Джетро, тот возмущенно вспыхнул и разразился потоком непонятных ругательств.

Седрик застыл в недоумении — и тут же расхохотался:

— Не обижайтесь, сэр, я просто хотел показать вам интересную вещь. Это — помет.

— Уж это-то я прекрасно вижу!

— Так неужели вы не понимаете, что это значит? Не больше двух дней назад здесь проходило какое-то крупное животное.

Седрик взглянул на Девлина и Бейкера, ушедших немного вперед.

— Травоядное, — широко ухмыльнулся Бейкер. — И вполне возможно, съедобное.

— Ну конечно, — согласился Седрик, — трава короткая, так что кто-то ее щиплет. Будь мы на Земле, я бы сказал, что это — конские яблоки.

— Хочешь приручить — так, что ли? — еще шире ухмыльнулся Бейкер. — Отважный шериф Седрик взглянул на солнце, медленно клонившееся к западу, затем пришпорил своего верного пернато-бородавчатого семинога и поскакал, вздымая тучи…

Он ловко увернулся от Седриковой находки.

Лицо Элии сияло, да и все они чувствовали то же самое — покой, безграничные возможности и свободу. Новый мир. Возвращенный Рай.

Над лугом раскатился гром — в небо взметнулась первая ракета. Провожая ее глазами, Седрик обратил внимание на солнце — слишком большое, слишком желтое и такое яркое, что смотреть на него можно было только краем глаза. И вроде бы с какими-то темноватыми пятнами.

— Меньше Солнца, — крикнул Бейкер, заметивший направление взгляда Седрика. — Но зато ближе. И безопаснее. Почти никакого ультрафиолета, здесь можно спокойно принимать солнечные ванны.

Седрик поежился. Всю свою жизнь он только и слышал, что “надень очки”, да “намажься предохранительным кремом”, да “не оставляй кожу не прикрытой”.

— Выглядит очень прилично, — констатировал Девлин. — Никаких проблем, во всяком случае — пока. Похоже, что ваша, Ваше Высочество, интуиция не ошиблась. Я почти вам завидую.., и тебе, Абель, тоже.

Элия улыбнулась Девлину, затем — Бейкеру.

На Седрика она не смотрела.

А Седрик подпрыгнул от неожиданности, услышав гнусавый металлический голос Системы. Как же это он не понимал, что находится в пределах связи, ведь по лицам Девлина и Бейкера было прекрасно видно, что они все время прислушиваются к “внутренним голосам”.

— Сообщение для Седрика Диксона Хаббарда от заместителя директора Фиша. Начало текста. Приходите ко мне в кабинет как можно скорее. Конец сообщения.

— Сообщение принято, — сообщил Седрик своему наручному микрофону. Не добавляя “и проигнорировано”. А что, собственно? ,Он оставался с Элией не только по личному своему желанию, но и по долгу службы.

— Пора возвращаться, — вздохнул Девлин. — Если бабушка узнает, какой номер мы выкинули, она натянет мою шкуру на барабан. К тому же нас ждет еще один мир.

Элия словно стала меньше ростом, все ее счастье мгновенно улетучилось; Седрик успокаивающе обнял свою подопечную за плечи.

— Да вы, миледи, не расстраивайтесь, — сказал Бейкер. — Через три дня этот мир вернется.

— И мы что, — заинтересовался Джетро, — сразу начнем его заселять?

— Это уж как выйдет, — пожал плечами Девлин. — Если ночевщики не обнаружат никакой неожиданной гадости, а принцесса останется при мнении, что это — именно тот мир, который ей нужен, тогда — да. А чего, собственно, тянуть? Чем раньше мы начнем, тем больше людей успеет сюда переселиться.

Элия неохотно кивнула и позволила увести себя к пандусам. Время от времени Седрику казалось, что он тащит ее силой.

По пути с Земли на Тибр была одна стерилизующая камера, на обратном пути таких камер оказалось целых три, причем в первой из них разведчиков окатили настолько едкой отравой, что цветок Элии мгновенно превратился в сгусток коричневой слизи. Много ли рассмотришь через два слоя пластика, по которым стекает стерилизующий раствор, но все же Седрик был почти уверен, что из глаз принцессы брызнули слезы.

В мокрых — и, несомненно, воняющих отвратительной химией — скафандрах они сели в тележки и направились к куполу Дэвида Томпсона. Элия, чья недавняя радость раскисла, как тот самый двухлепестковый цветок, сидела тесно прижавшись к Седрику, сжимая кулаки и чуть не до крови закусив губу.

Седрик решил развеять ее мрачное настроение беседой.

— Так у тебя что, были братья и сестры, одаренные такой же интуицией?

— И двоюродные — тоже, — кивнула Элия.

— И все это работает, только когда тебе — или им — угрожает личная опасность?

— Десять из нас уже ушли. Я буду одиннадцатой.

— Господи ты мой Боже! — ужаснулся Седрик. — И сколько же времени все это продолжается?

— По крайней мере, двадцать пять лет. Спроси у своей бабушки, я знаю далеко не все. Она вроде намекала, что до привлечения нашей семьи заселили два мира, но их могло быть и больше. Один из этих двух — Дуб.

— Мои родители?

Только ведь Седрик был клонированной копией Уиллоби Хейстингза, так что его отец приходился ему сыном, а мать вообще никакой родственницей не была.., брр. Вот так подумаешь-подумаешь, и начинаешь думать, что тебя вообще не существует. Что ты — никто и звать тебя никак.

— Да, — кивнула Элия, — твои родители. Они тоже были колонистами. Насчет лопнувшей струны — это просто легенда прикрытия, а вот история с сурьмой похожа на правду, так что они действительно погибли. Нет, не “действительно”, а “наверное”. Как я уже говорила, никто, кроме твоей бабушки, этого не знает.

— А Система?

— Скорее всего, от Системы тоже многое утаивают.

Элия глядела прямо вперед; у Седрика появилось странное ощущение, что принцесса думает сейчас о чем-то другом, бесконечно далеком, и почти не слышит собственного голоса.

— Невиданный, потрясающий обман. И чтобы столько лет — это просто не укладывается в голову. С другой стороны, при безграничных финансовых ресурсах…

— А откуда все эти колонисты — из клубов первопроходцев ?

— Клубы первопроходцев? — презрительно фыркнула Элия. — В самом начале, когда трансмензор только-только появился, и у всех были большие надежды — тогда они, возможно, что-то и значили. Возможно, некоторые из этих клубов и по сию пору имеют какой-то смысл, но большая их часть давно превратилась в тусовки отъявленнейших расистов, религиозных фанатиков, которые только и знают что размахивают оружием да меняются на вечеринках женами.

Седрик громко расхохотался. Элия посмотрела на него с обиженным удивлением, но затем осознала смысл своих слов.

— Ну, — печально улыбнулась она, — возможно, в одном клубе — такие, а в другом — сякие. Или они по четным дням — такие, а по нечетным — сякие.

Тележки съехали с длинного пандуса и с визгом, на двух колесах, свернули за угол. Скорее всего, Девлин воспользовался мастер-кодом и снял все ограничения на скорость.

Смутные образы “Мэйфлауэра” и пуритан в высоких черных шляпах, рожденные воображением Седрика, поблекли и исчезли, сменились картинами гигантских СОРТов и мобильных лабораторий, сверкающих городов, окруженных райскими красотами миров, подобных Тибру. А ведь граница, отделяющая обитаемый мир от мира второго класса, настолько тонка, что все может зависеть от одной-единственной цифры в отчете об исследованиях.

— ЛУК! — осенило его. — Так вот почему бабушка не пускает людей из ЛУКа в Кейнсвилл — чтобы сохранить секрет!

— Да, — рассеянно кивнула Элия, для нее эта мысль была самоочевидной. — Кроме того, такая вот небольшая война — лучший способ сплотить команду, укрепить лояльность своих сторонников.

— Так откуда же все-таки берутся люди? — снова спросил Седрик. — Кто организует колонии? Ми-квадрат, это понятно, но конкретно-то кто? Разведчики? И сколько людей уходит в новые миры?

— Очень много. По большей части их набирают в лагерях беженцев. Сейчас ведь что ни день, то стихийное бедствие — голод, наводнение, засуха, да что угодно. В результате — массовые переселения. И кто же уследит за всеми этими миллионами людей?

— Но ведь в каждой колонии должны быть подготовленные специалисты, так ведь? Инженеры, и врачи, и…

— Очень немного, — покачала головой Элия. — Их знания никому не нужны. Все начинается с самого низа, с плантаций. Врачи — дело десятое, в первую очередь потребуются крестьяне, умеющие возделывать землю. Любая цивилизация строится на крестьянском труде.

Сверкающие города будущего потускнели и исчезли, на их месте возникли сценки из телевизионной хроники — пыльные трущобы, изнывающие под убийственными лучами солнца, дочерна загоревшие — или черные от рождения — люди с ребрами как стиральная доска. Распухшие от голода дети.

— Кроме того, — продолжила Элия, — ведь колонисты сразу начнут выискивать землю получше. Через десять лет они разбредутся по всему континенту.

— Нищие, бездомные люди! Китайцы? Бенгальцы? И африканцы. И еще, наверное, из Центральной Америки — там ведь то наводнение, то эпидемия.

— Да, — согласилась Элия. — Боюсь, что в этом раунде вас, европеоидов, отодвинули на второй план.

— Ничего, ведь в прошлом мы имели не по заслугам много.

— Тоже верно, — улыбнулась Элия, — хотя очень немногие из вас готовы это признать. И я уверена, что какое-то количество белых все-таки попадет в число переселенцев — скажем, голландцы или последние потомки буров. Скорее всего, выбор определяется не какими-то там расовыми и национальными соображениями, а сиюминутной обстановкой — где произошло последнее стихийное бедствие, где в данный момент такая неразбериха, что никто и не заметит пропажу нескольких тысяч людей.

— Тысяч? — поразился Седрик. — Неужели они действуют с таким размахом?

— Десятки тысяч. Насколько я знаю, последним миром первого класса был Ворон, три года назад. Его выбрала моя сестра Тал. “Выбрала” — не очень подходящее слово, ведь вариант был всего один, но это не имеет значения — ее сатори стремилось к Ворону. А перед этим — Этна и мой брат Омар. Омар бы тебе понравился. При последнем своем разговоре с нами он упомянул японцев, что и понятно — в Ниппурбе как раз прошла полоса катастрофических наводнений. Вот в этой группе были и врачи, и кто тебе угодно. На Этну Институт переселил сорок тысяч человек — так, во всяком случае, говорит Девлин.

— Сообщение заместителю директора Седрику Хаббарду от заместителя директора Лайла Фиша, — прогнусавил голос Системы.

Седрик не ответил.

Со скрежетом обогнув угол, они влетели в парковочный зал; Девлин и Джетро уже слезали со своей тележки.

— Сорок… — От неожиданного откровения кружилась голова.

— Конечно же, — горько усмехнулась Элия, — крошечный Банзарак послал больше колонистов, чем любая другая страна.

— Почему? — недоуменно поднял брови Седрик.

— Институт нуждается в моей интуиции — либо думает, что нуждается в ней, либо просто хочет проверить свой выбор. Так или иначе, я должна твердо решить, что ухожу в новый мир — иначе сатори не будет работать. Я покупаю билеты — пятьсот моих соотечественников на пять тысяч прочих переселенцев.

— Но это ужасно! Тебя покупают! Элия улыбнулась, ее крошечная ладошка легла на костлявую, долгопалую ладонь Седрика.

— Не то жалко, что покупают, а то жалко, что продают. Я не хотела покидать Банзарак. Я не хотела ехать сюда — и не могла противиться своему кишмету, он гнал меня силой. Вот ты видел, как это было сегодня, с какими муками оторвалась я от Тибра. — Она порывисто сжала руку Седрика и вздохнула. — А теперь я хочу уйти! Ради этого я готова орать, царапаться и кусаться. Стоя сегодня под огромным желтым солнцем, я впервые в жизни ощутила абсолютную свободу, с меня словно сняли страшное проклятие. Я не успокоюсь, пока не попаду снова на Тибр.

Седрика захлестнула волна страстного желания, но он твердо взял себя в руки. Вот разберемся в обстановке, узнаем побольше, тогда и будем просить.

— Но если их, этих миров первого класса, так много — какой же смысл держать их в секрете?

— Неужели непонятно? — горько усмехнулась Элия.

— Дзинь! — сказал коммуникатор тележки. — Сообщение для заместителя директора Седрика Хаббарда от директора Агнес Хаббард.

Тележка нашла себе парковочную площадку и остановилась. Седрик схватил Элию за руку и спрыгнул на бетон, волоча принцессу за собой.

— Бежим!

Они бросились к двери, за которой только что скрылись Девлин и Джетро; из-за угла вынырнула тележка с Бейкером и вооруженными охранниками.

«До полудням — так, кажется, говорил заместитель Фиш. Неожиданно для себя Седрик ощутил острый голод, из чего следовало, что со времени, полагавшегося для ленча, прошло уже много часов. И куда это, спрашивается, подевался целый день? А бабушка, значит, уже в Кейнсвилле, и сидит она, почти наверняка, в кабинете Фиша, и прожигает коммуникатор таким взглядом, что электронике впору расплавиться. Седрик понимал, что долго от всемогущей преследовательницы не побегаешь, однако твердо решил не покидать Элию до последней возможности. Элия в нем нуждается, а значит, все остальное может подождать.

— Эй! — крикнул сзади Бейкер, он ковылял вприпрыжку, сопровождаемый своими воинственными дружками. — С чего это такая спешка?

Со стоянки доносилось гнусавое верещание тележки; Седрик едва дождался, пока все соберутся в стерилизационной камере, и тут же захлопнул люк.

— Просто хочется поскорее со всем этим покончить.

Однако Элия явно не хотела ничего кончать — точнее говоря, не хотела ничего начинать; она горестно поникла и обхватила себя руками. Не в силах сдержать острую жалость, Седрик обнял принцессу за плечи; в тот же самый момент с потолка посыпались мелкие капельки раствора. Элия тесно прижалась к Седрику; струйки, бежавшие по пластику ее скафандра, казались слезами.

— Бред какой-то, — сказал Седрик, глядя на Девлина. — Она же испугана до полусмерти. Что вы с ней делаете?

Девлин попытался подергать себя за ус:

— Просто хотим, чтобы она посмотрела. Никто не просит ее выходить на поверхность, так что опасности не будет никакой.

— Саскачеванское окно открыто, — сообщил Бейкер. — СОРТы уже пошли. Никаких проблем пока что не наблюдается. — Он замолк и прислушался. — Не так, конечно же, красиво, как на Тибре, но все данные, полученные от робби, близки к номиналу.

— Но если Элии нравится Тибр…

— Из этих восьми пять или шесть подают большие надежды, — прервал Седрика Девлин. — Как знать, может, на этот раз мы нащупали не один мир первого класса, а два. Ей, конечно же, не разорваться пополам, но второй мир нам бы ой как пригодился. Понятно, сынок?

Седрик открыл было рот для возражения, однако Элия его опередила:

— Я посмотрю. Только пусть Седрик будет рядом, вот и все.

Над внутренним люком вспыхнул свет — стерилизация закончилась.

— И еще, — кисло добавил Девлин. — То, как эта принцесса к тебе липнет, совсем не укрепляет моей уверенности в ее пресловутой интуиции. — В голосе короля разведчиков звенела еле сдерживаемая ярость. — Ну да, я просматривал старые отчеты, своими глазами видел, как ее брат и сестра выбрали Этну и Ворона. Только ведь в любой семье может попасться паршивая овца.

— Послушай, ты… — начал Седрик, выдираясь из объятий Элии.

— Нет, это ты послушай! — Лицо Девлина побагровело, он выкатил подбородок и с ненавистью уставился на нахального долговязого шкета. Знакомая реакция — Седрик давно заметил, что крупные мужчины его недолюбливали. — Я не собираюсь рисковать сотнями, тысячами жизней, основываясь на догадках какой-то косоглазой, вконец спсихевшей свистульки, если не буду иметь серьезных оснований верить этим догадкам. Ну а когда наша драгоценная принцесса выбирает в качестве эталона мужественности тебя, появляются сильные подозрения, что она попросту не понимает, что для нее хорошо, а что — плохо, то есть абсолютно не способна решить поставленную перед ней задачу. Вот если она покажет мне, что уж там, на Саскачеване, есть такое, что оправдывало бы этот дикий страх, тогда я…

— Дзинь!

Злой, распаленный спором Седрик даже не замечал, что на одной из стен стерилизационной камеры есть коммуникатор. Резко развернувшись, он с удивлением увидел красный шлем, красную форму — и хорошо знакомую ухмылку Барни Багшо.

— Знаешь, Шпрот, а ведь без этих пузырей тискаться гораздо приятнее.

— Мотай отсюда, я занят.

Багшо упрямо набычил лысую массивную голову:

— Ты не занят, а сошел с ума. Ты прекрасно знаешь, что бабушка пытается с тобой связаться. Никто, повторяю, никто и никогда не заставляет Матушку Хаббард ждать. Если ты сию же секунду не опомнишься, она из твоих яиц яичницу поджарит.

Седрик узнал комнату, откуда разговаривал Багшо, — приемная, примыкающая к кабинету доктора Фиша.

Бейкер уже ушел в купол, охранники неуверенно переминались около люка.

— Идемте, принцесса, — сказал Девлин. Элия еще крепче вцепилась в руку Седрика.

— Идите вперед, сэр. — Седрик говорил совершенно спокойно, но для этого ему потребовалось собрать всю силу воли. — Дайте мне две минуты, я разберусь с этой проблемой, а затем присоединюсь к вам — вместе с Ее Высочеством. — Девлин окинул Седрика испепеляющим взглядом, после чего повернулся и вышел из стерилизационной камеры; чуть помедлив, за ним последовали и охранники. Седрик взглянул на коммуникатор, хотел было заговорить, но не успел.

— Слушай, парень, — торопливо начал Багшо, — это очень важно. Экклес собирается взорвать сегодня бомбу.

— Пускай себе резвится.

— Это очень опасно, к тому же вся информация будет совершенно переврана. Мы не можем ее остановить, зато имеем шанс сразу же следом запустить по той же самой сети WSHB истинный вариант истории. Возможность редчайшая, нам ее обеспечил Фиш, ты не представляешь, чего это ему стоило. Но времени очень мало. Ты должен получить инструктаж, и как можно скорее, еще до начала передачи. И не забудь сегодня причесаться.

Желудок Седрика болезненно сжался.

— Но почему обязательно я?

— Так уж получается, Шпрот. Дважды за два дня?

— Нет, нет и нет! Этой комедией я сыт по горло! Я не понимаю ровно ни хрена ни в выступлениях по телевизору, ни в связях с прессой, ни в этом вашем скандале с Пандорой. Бабушка просто еще раз выставит меня полным идиотом, как вчера. Скажи ей, пусть поищет другого фраера.

Безбровые глаза Багшо сузились:

— Последний человек, заявивший твоей бабушке нечто подобное, получил целый мир в личное свое распоряжение.

— Сваливай! — хрипло выкрикнул Седрик. — Хотя, хрен с ним, скажи ей, что я выполняю ее же поручение, сопровождаю принцессу Элию. Мы быстренько взглянем на Саскачеван, а затем на какое-то время освободимся. — Седрик надеялся, что так оно и будет. Он хотел было упомянуть ленч, но благоразумно решил воздержаться. — Тут и делов-то минут на десять, а потом я сразу к ней.

— И ты дашь это интервью?

— Ни в коем случае! Я же говорил — мне надоело выставлять себя всему миру на посмешище. Пошли, лапочка.

— Подожди! — Багшо явно колебался, его глаза стрельнули куда-то в сторону.

Элия негромко вскрикнула — Седрик разжал руку и отпрыгнул на несколько метров, чтобы взглянуть на голограмму под другим углом. Ну и конечно — вот он, доктор Фиш, прячется на самом краю поля зрения. Скорчив хитроумной парочке физиономию, Седрик вернулся к Элии.

Багшо помрачнел:

— Такты что, Шпрот, влюбился? Гормоны резвятся? Это она, что ли, превратила тихого, положительного мальчика в высокомерного нахалюгу? У тебя течка!

— Да, — согласился Седрик, — у меня мартовский гон, хоть и в августе. У меня течка. Я влюбился. До безумия. Я ничего не соображаю. Я вернусь минут через десять.

Он шагнул к выходному люку.

— А я ведь тоже любил. — Голос Багшо звучал совсем тихо, но что-то в нем остановило Седрика надежнее любого крика. — Можешь ли ты в такое поверить?

— Э?

— Помнишь, в вертолете, как я рассказывал тебе про обстановочку на Земле? — Теперь охранник говорил монотонно, без малейшего выражения, словно читал вслух скучную служебную инструкцию. — Я сказал тогда, что живу с экологичкой. Мы были вместе около года. Хорошая, совсем крошечная девочка, добрая, нежная и грациозная.., удивительно даже, что она нашла в таком, как я, тупоголовом громиле.

— И? — Спина Седрика похолодела от предчувствия.

— Она умерла.

На мгновение Седрик усомнился, но нет — такие не любят напрашиваться на сочувствие. Вряд ли Багшо раскрывает свою душу перед каждым встречным-поперечным, а уж притворно — об этом нет смысла и говорить. Тем более что тема прямо касалась его нежно лелеемой мужественности. Багшо считает себя крутым парнем и не может выходить из характера.

И Седрик поверил.

— Почему?

Багшо глубоко вздохнул, словно перед прыжком в обжигающе холодную воду..

— Ее убили. Изнасиловали, а затем убили. Я хочу справедливости. Мне нужна твоя помощь. Я буду очень тебе благодарен.

И это — человек, спасший Седрика от боевиков ЛУКа, человек, поймавший его при падении с семнадцатого этажа.

Не нужно, конечно, забывать, что в то же самое время это — человек, скинувший его с семнадцатого этажа, человек, который был обязан вывести его через парадную дверь гостиницы часом раньше, тихо и спокойно.

Что ни говори, а все-таки лестно, когда такой человек, как Багшо, просит тебя о помощи. Седрик взглянул на Элию, но та, погруженная в собственные страдания, не очень замечала, что происходит вокруг.

— Но почему я? — спросил он, не поворачиваясь к коммуникатору. — Почему именно я должен разыгрывать из себя идиота?

— Потому что ты идеально подходишь для этой роли. Да, вчера тебя подставили. Как ты думаешь, много людей поверит тебе сегодня?

— Да никто!

— Вот именно!

Седрик крутанулся волчком, его захлестнула волна холодной ярости:

— Так ты что же, хочешь сказать, что вчера меня выставили перед всем миром дубиной нетесаной нарочно и с единственной целью — чтобы никто не поверил мне сегодня?

— Я этого не говорил, но — возможно. Вполне возможно. Мы должны сообщить правду, но таким образом, чтобы правде этой никто не поверил. Это — капкан, Шпрот, и насторожить его должен ты.

— Потому что я ничего не знаю и не смогу разобраться в вашем вранье?

— Хочешь, мы покажем тебе голо? — Багшо рванулся вперед, словно намереваясь выскочить из коммуникатора. — Отведем тебя в морг, ощупывай трупы, нюхай кровь. Тебе что, крови хочется?

— Я хочу правду.

Да знает ли в Кейнсвилле хоть один человек, что это такое — правда?

— Ты получишь правду. И ты расскажешь правду. И тебе не поверят — в том-то весь и фокус. — Багшо сделал почти физическое усилие и снова взял себя в руки. — Послушай. За свою жизнь я уговорил, уломал очень многих девиц, но никогда и ни о чем не просил мужиков — с того, во всяком случае, времени, когда перестал писаться в кроватку. Теперь я прошу тебя об одолжении. Ну а если этого мало, если ты не хочешь помочь мне в моей мести — может быть, у тебя тоже найдется, что вспомнить, найдется счет, по которому нужно расплатиться?

Боже святой и правый!

— Гленда? — еле слышно спросил Седрик. — Да, — невесело улыбнулся Багшо. — Фиш научит тебя, как утопить Пандору Экклес. Утопить надежно, с концами.

Седрик попытался сглотнуть застрявший в горле комок. Гленда… Перед Глендой он в долгу.

— Десять минут.

— И ты дашь интервью?

Гленда, разрубленная на кусочки, упакованная в маленькие бумажные пакетики…

— И утоплю Пандору Экклес?

— С кирпичом на шее. Ты, своими собственными руками. Обещаю. Гленда!

— Я сделаю все, что вы там придумали, — решился Седрик.

Голограмма померкла.

Купол Дэвида Томпсона был даже больше, чем де Сото, а может, такое впечатление создавала его пустая под метелку площадка. Центральный колодец сочился тускло-красным светом, похожим на лучи закатного солнца, пробивающегося сквозь плотные грозовые тучи. СОРТы и прочие машины ушли уже исследовать новый мир, обманчиво хрупкие фермы подъемных и портальных кранов опустели и замерли.

Седрик немного постоял на выходе из стерилизационной камеры, давая своим глазам адаптироваться к полумраку. На этот раз операторы опустили всего один пандус — ну да, конечно, это же не Тибр, которому уделяли особое внимание. На наблюдательной площадке скучали двое охранников и… Бейкер, что ли? Нет, Абель будет пониже, он, вероятно, пошел осматривать этот самый Саскачеван.

— Бежим, — сказал Седрик. — Слетаем к колодцу, ты посмотришь вниз, скажешь: “Нет, не годится, цветовая гамма мрачновата”, — или что там еще полагается, а потом — со всех ног обратно, о'кей?

— О'кей, — кивнула Элия, не отрывая глаз от кровавого зарева. — Знаешь, я чувствую себя полной дурой. Хочешь — верь, хочешь — нет, но распускать нюни совсем не в моих привычках.

— Я знаю. Через несколько минут, когда все будет кончено и мы вернемся на это место, ты придешь в себя и забудешь обо всех страхах.

— Ты только не отпускай мою руку, — вымученно улыбнулась Элия.

— Готова? Давай!

Они ринулись вниз по склону.

Принцесса бежала совсем неплохо — со скидкой, конечно, на рост и длину ног. Седрик держался рядом, ни на секунду не выпуская ее руки. Девлин оставил созерцание нового мира, повернулся и поднял голову.

Задыхаясь, Седрик и Элия влетели на наблюдательную площадку, дружно ухватились за перила и заглянули вниз.

Гнилое, отвратительное болото, усеянное камнями, мутными лужами, мелким колючим кустарником и травянистыми кочками, растительность по преимуществу двух цветов — ярко-желтого и тускло-коричневого. Сыпался мелкий дождь. (Как? Каким образом? Ведь это место накрыто огромным черным диском. Парадокс!) Ветер гонял по поверхности луж мелкую рябь, следы, оставленные колесами машин, медленно заполнялись пузырящейся жижей. Самый крупный экземпляр местной растительности располагался прямо под наружным краем площадки; неожиданно этот белесый, размером с хорошую бочку, слизистый ком рванулся вверх, вытянулся в некое подобие высокой тонкой пальмы и плавно изогнулся; над людьми нависла кошмарная “крона” — круглое отверстие, окаймленное толстыми, извивающимися отростками. Еще мгновение, и отростки превратились в длинные белые веревки, перехлестнули через перила, обвились вокруг Элии и вскинули ее в воздух; Седрик, не успевший даже сообразить, что же тут происходит, выпустил руку принцессы. Охранники схватились за бластеры и замерли, остановленные криком Девлина; видимо, их резкие движения привлекли внимание инопланетного существа — новые веревки плотно окутали оружие.

Седрик вскочил на перила и схватил Элию за лодыжки — очень вовремя, еще мгновение, и она оказалась бы вне досягаемости даже его длинных рук. Теряя равновесие, он уцепился за перила сначала одной ногой, а затем и другой, белесые щупальца оплели его тело, рванули вверх.

Седрик чувствовал, как что-то вцепилось в его лодыжки, но это, скорее всего, были руки кого-то из людей, суставы его трещали, тело растягивалось, как жевательная резинка, однако он упорно не выпускал Элию, извергающую проклятия на дюжине языков — и слава Богу, значит, ни одно щупальце не захлестнуло еще ее шею. Не выпускал, хотя и кричал от невыносимой боли, не выпускал, хотя все нарастающее напряжение грозило разорвать его пополам.

Давление воздуха в сжатом щупальцами скафандре заметно увеличилось; щелчок в одном ухе, в другом, и Седрик погрузился в ватную, удушающую тишину. Постепенно его тело наклонилось из почти вертикального положения в горизонтальное — белесые веревки остервенело тянули свою добычу. Седрик почти не мог дышать, казалось, еще немного — и ему раздавит грудную клетку; крошечные зубастые рты — такой рот был на конце каждого из щупалец — тщетно пытались прогрызть кристопласт. Чем же это может кончиться? Вариантов вырисовывалось немного, и все какие-то малоутешительные: либо его ноги соскользнут с перил, либо руки вырвутся из плечевых суставов, либо Элия лопнет пополам. А может, перила оторвутся от площадки, все с тем же печальным итогом.

Седрик смотрел вниз, на камни и кочки — и туманную полоску, окольцовывающую колодец. Одно из щупалец хлестнуло по этой полоске, негромкий треск, бенгальская вспышка, и оно исчезло. Вот вам и еще один вариант: продолжая тянуть, эта инопланетная тварь перевернет Элию и Седрика вниз головами, прижмет к краю колодца — и конец.

Новое щупальце захлестнуло шею Седрика и начало стягиваться. Тоже конец, и очень, вероятно, быстрый.

Укорачиваясь, втягиваясь в свой источник, веревки становились все толще и крепче; сам “ствол” сжался уже почти до первоначальной формы и размеров. Еще немного, и Элия исчезнет внутри чудовища, а его, Седрика, гортань хрустнет, все вокруг померкнет и…

Темнота!

Все вокруг померкло. Ноги Седрика так и остались на перилах, а туловище и голова упали с метровой высоты на рифленый стальной пол.

Щупальце и скафандр смягчили падение, однако ни в чем не повинному носу досталось, и очень прилично — Седрик взвыл от боли.

Огрызки белесых веревок метались в предсмертной агонии и постепенно затихали. Кто-то включил тускловатые лампы, а может, эти лампы были включены все время, просто глаза не сразу привыкли. Седрик так и держал Элию за лодыжки. Оглушенный и захлебывающийся собственной кровью, он с трудом, палец за пальцем, ослаблял судорожную хватку; освобожденная, принцесса сразу же попыталась сесть. Ну а потом — много света и много людей, и, конечно же, выяснилось, что Девлин приказал закрыть окно, и щупальцевое дерево — или сросток змей, или чем уж там являлось это он/она/оно/они — было разрезано пополам, и теперь Седрик и Элия лежали на стальной объектной пластине трансмензора, на какие-то сантиметры заглубленной по отношению к площадке купола, а вокруг бестолково суетились многочисленные врачи и разведчики, а потом уши Седрика снова щелкнули, и в них хлынули ненужная трескотня голосов и какие-то выкрики, а лицо его было все в крови из-за расшибленного носа, и кровь обильно текла в рот и горло, и он почти ничего не соображал.

Он сделал усилие, взял себя в руки; мир стал вращаться медленнее, еще медленнее, а потом и вовсе остановился.

Седрик длинно откашлялся и сплюнул кровью, очень жалея, что нет никакой возможности вытереть с глаз слезы. Болел нос — нестерпимо и какими-то толчками, словно кто-то топтался по нему в тяжелых сапогах, залитый кровью пластик не позволял почти ничего видеть.

— Тихо! — рявкнул он, отталкивая чьи-то руки и садясь. — Элия, как ты там, все в порядке?

И тут же отчаянно закашлялся, выплевывая новые и новые сгустки крови.

— Вроде бы да.

Теплая, радостная волна облегчения. Теперь Седрик начал замечать самые разнообразные источники боли — помятые ребра, ободранные пальцы ног, расшибленный локоть. Но самое главное — нос. Седрик попытался прижать его через пластик, чтобы остановить кровотечение, и чуть не заорал от новой вспышки боли.

— Вы посидите секунду спокойно, — сказал чей-то голос. — Мы пытаемся выяснить, все ли кости у вас целы. Скафандр, слава Богу, сохранил герметичность, так что заражения нет.

— Да ладно я, вот принцесса…

Но Элией уже занимались другие люди.

— Вы были правы, Ваше Высочество. — Среди слабо дергающихся белесых щупальцев и активно дергающихся врачей стоял Девлин. — Простите меня, пожалуйста, я и вправду перед вами виноват. И перед вами, заместитель. Великолепная работа!

— Почему?.. — срывающимся голосом спросила Элия. — Почему оно выбрало именно меня?

— Быстрые движения, — развел руками Девлин. — И размеры. Все остальные были великоваты, трудная добыча, не проглотишь. Заметили, как эта тварь бросилась на бластеры? Тоже — маленькие движущиеся предметы. Обычная схема поведения, я видел такое много раз. Хорошо, что вас не засосало в основное ядро — там бы перемололо все кости.

— А Бейкер? — невнятно пробормотал Седрик.

— Верно, он прошел совсем рядом с проклятой хреновиной. Возможно, наш общий друг тоже для нее великоват — или двигался медленно. Так или иначе, он у нас, как всегда, везунчик.

Седрик растолкал врачей, подполз к Элии и взял ее за руку.

— Тебе очень больно! — сказала принцесса.

— Ерунда, просто расквашенный нос. Его костлявую грабку сжали две крошечные ладони. Элию била крупная дрожь, Седрика — тоже.

— Ну конечно же, — начал Девлин, — каждый мир имеет какие-то опасности. Мы не будем сейчас выяснять, как вы, Ваше Высочество, относитесь к Саскачевану, отложим это на потом.

Никто его не слушал. Элия попыталась сесть, Седрик бросился к ней на помощь.

— Прости, милая, — прохрипел он, — я очень перед тобой виноват.

— Виноват? Ты виноват передо мной? В чем?

— Я выпустил твою руку.

Элия обняла его и расхохоталась:

— И слава Богу, иначе ты бы вырвал ее с корнем! Я в порядке, в полном порядке! Бедное твое лицо, оно все в крови!

— Вот и поделом, такому охраннику нужно не нос разбить, а не знаю, что сделать.

Элия протестующе покачала головой и изобразила губами поцелуй. Она снова была в великолепном настроении. Опасность миновала. Сатори не ошиблось: не будь рядом Седрика — эта тварь засосала бы ее в свое нутро.

— Сообщение для заместителя директора Седрика Хаббарда от директора Хаббард.

Седрик отодвинул руки многочисленных помощников, поднялся на ноги, покачнулся и сморщился, открыв для себя новый мир ссадин, синяков и растяжений. Нужно бы измерить рост, уж сантиметров-то десять за сегодня прибавилось, тут уж и к бабке не ходить.

— Сообщение для…

Седрик приблизил запястье ко рту:

— Сообщите ей, что я уже иду.