Страшная неделя

Глава 18. Савелий Расстрига

Новиков аккуратно положил планшет на подлокотник и скатился с дивана. Жаль, у него руки так и не дошли оформить все окна можжевельником и вербой, хотя дом такой большой, и щелей так много, что… впрочем, уже неважно.

Перебирая руками по полу, Новиков дополз до стула, на который по городской привычке сваливал одежду. Отлично, хотя бы осиновый кол на месте. О, ещё и можжевеловая веточка в кармане завалялась. Всё лучше, чем совсем ничего. И дежурная зажигалка здесь. Интересно, надолго хватит этого набора?

Пол куда-то исчез, а стена вдарила по всему телу. Новиков шлёпнулся на что-то жёсткое, и перед глазами тут же разверзлась алая пасть с длинным гибким языком. Горло сдавило, но Новиков машинально дёрнул рукой, в которой сжимал осиновый кол. Небольшое сопротивление, и будто наполненный водой шарик лопнул – бульк, и Новикова снова швырнуло на пол.

Он покатился по ламинату за диван, а потом пополз за угол. В комнате на пол громко капала жидкость. И кто-то шлёпал босыми ногами. Ага, проколы от осины мешают им расползаться жидкими кляксами и протекать в щели.

Обдумать этот факт Новиков не успел, потому что его дёрнуло за ногу, так что все сухожилия мгновенно натянулись струнами, и поволокло по полу. Краем глаза Новиков увидел, что его за щиколотку тащило здоровенное чудище в лохмотьях. Собственно, приятель этого вервача тоже опрятностью костюма не отличался. А если ещё и третий где-то рядом околачивается? И что делать?

В дверном проёме возник первый вервач, тот, что душил Новикова. Уже окровавленный, он пошлёпал было к Новикову, но тут откуда-то появилась здоровенная чёрная кошка, похожая на пантеру. Она одним прыжком наскочила на упыря и прижала его к полу.

Используя шанс, Новиков вывернулся, согнулся и воткнул кол в ногу упыря, что его тащил. Кожа лопнула, из раны хлынула тёмная кровь, и хватка ослабела. Пантера тем временем не давала второму монстру подняться – ловко прибивала его когтистыми лапами к полу.

Новиков прополз обратно в гостиную. Сейчас бы ноги унести, да эти твари явно явились за тетрадкой, а значит, надо прихватить её с собой. Только куда бежать? Если он вообще сможет выбраться.

Новиков стряхнул со стула вещи, нащупал тетрадку, но уползти не успел – его опять припечатало к полу. Над головой пролетела чёрная тень, за спиной что-то мягко покатилось. Теперь пантера сидела верхом на другом монстре. Но первый, переливаясь мерзким желе, уже вползал в гостиную.

Щёлкая зажигалкой, Новиков силился поджечь можжевельник. Наконец ветка зашлась, пошёл слабый дымок. Новиков изо всех сил подул на него, и белёсая струйка не дала чудовищу достать его когтями. Отплёвываясь, монстр попятился.

И тут в дверь позвонили. Новиков прижался животом к полу и пополз открывать. Но ему преградили путь босые грязные стопы с длиннющими ногтями. Одежду рвануло вверх, и пол исчез далеко внизу. Новиков брыкнулся, но кол ничего не достал. А дальше его шмякнуло об диван, который с грохотом перевернулся, накрыв хозяина тёмной крышей.

– Можно войти? – раздался откуда-то тихий голос.

Отца Павла тут не хватало. И чего его принесло? Хотя, с другой стороны, может, как раз он-то сейчас и пригодится.

Новиков приподнял диван и выглянул из-за подлокотника. Лицо тут же сдавило мощной хваткой, так что даже глаза слиплись. Где-то глухо вскрикнул отец Павел. Новиков изо всей силы взбрыкнул и на удачу махнул рукой с колом. Отлично, его отпустило, он шлёпнулся и пополз туда, где к полу прижало священника.

Второго монстра задержала пантера, а Новиков всем весом навалился на упыря, душившего монаха, и ткнул его колом. За шкирку вздёрнул священника на ноги и впихнул ему тетрадку.

– Читай, – просипел Новиков, спиной оттесняя священника к двери.

Отец Павел в ответ пробулькал нечто невнятное.

– Читай! – рявкнул Новиков, готовясь отбить очередной наскок упыря, который плавно перетекал из гостиной в прихожую.

Наконец отец Павел начал что-то хрипеть. Упырь вскочил и метнулся к Новикову, который только и успел, что выставить руку с колом вперёд. Увы – промахнулся, и когти содрали кожу с его лба.

Отец Павел вскрикнул, но продолжил читать, только уже вслух. Новиков ни слова не понимал, к тому же кровь стала заливать глаза. Надо отправить бесполезного священника прочь и хотя бы попытаться задержать этих тварей.

Собрав последние силы, Новиков рукавом протёр глаза и приготовился к последней атаке. Но увидел, как упырь пятился и корчился, как от сильной боли в животе. Отец Павел продолжал читать, уже во весь голос. Упырь извернулся, его скрутило в спираль, как тряпку, когда из неё отжимают воду. Раздался свист, потом вой, и монстр рванул в окно. Стекло со звоном разлетелось, и свист затих в ночи.

Новиков сел на колени, опустив руки. Отец Павел прочитал ещё пару фраз и замолк.

– Надо же, помогло, – прохрипел Новиков. Горло сухо саднило, там как будто ком перекатывался.

– Давайте, поднимайтесь. – Отец Павел подал ему руку. – Вам надо в поликлинику.

Новиков тыльной стороной кисти дотронулся до лба, кожу обожгло, а рука стала влажной.

– Вы зачем пришли? – спросил Новиков по пути в ванную.

– Я подумал, что опасно оставлять тетрадь у вас. Они ведь могут за ней прийти, – ответил отец Павел откуда-то из-за спины. – Раз уж этот крест выпал мне, так надо его нести, а не сваливать на других.

Новиков плескал холодной водой на лицо и смотрел, как алые струи исчезают в сливе. Наконец отважился глянуть на своё отражение. Три глубоких царапины прямо по лбу. И как объяснить это жене? Медведь напал?

– У вас есть аптечка? – спросил отец Павел, выглядывая из-за двери.

– В машине есть.

Они сходили в гараж, и потом отец Павел ещё пятнадцать минут обрабатывал раны Новикова щипучим антисептиком и бинтовал ему голову, что-то бормоча. Получилось неплохо.

– Надо Антону позвонить, – проговорил Новиков, собирая щёткой осколки стекла в совок.

Отец Павел молча листал страницы тетради.

– Не такая уж бесполезная штука, а? – вяло улыбнулся Новиков, возвращаясь с кухни, где выбросил осколки в ведро.

– Давно она обгорела? – спросил отец Павел, показывая коричневые пятна на странице.

– Так это, наверное, я случайно её поджёг. – Новиков подошёл ближе. Пятно вроде не задело никакие слова, подпалина осталась только на обложке и последней странице, совершенно чистой. Если не считать пары чудны́х закорючек.

Новиков забрал тетрадку у отца Павла и подошёл ближе к свету. А ведь листок был чистым. И кривульки проступили только тогда, когда бумагу нагрело огнём. И что бы это значило?

Новиков достал зажигалку, щёлкнул и поднёс пламя снизу к листу.

– Что вы делаете? – ошарашено вскрикнул отец Павел.

– Если не ошибаюсь, пару часов назад вам на эту вещь было почти наплевать, – проговорил Новиков, водя пламенем зажигалки под бумагой.

– Ну, не то чтобы наплевать, – смутился отец Павел.

– Вот вы Ленина всё ругаете, а кто-то из ваших предшественников воспользовался его методом. – Новиков убрал зажигалку и победно показал священнику лист тетради, на котором от нагрева проступили написанные от руки строки. – Это написано молоком. От огня сахар покоричневел.

– При чём тут Ленин? – спросил отец Павел, рассматривая писанину.

– Он так секретную информацию соратникам переправлял. – Новиков нетерпеливо смотрел то на проступившие слова, то на священника, сосредоточенно шевелившего губами. – Ну? Что тут написано?

– Н-да. – Отец Павел почесал переносицу. – Чем дальше, тем интереснее.

– Ага, как в сказке. Только страшной. – Новиков в который раз начинал терять терпение. – Ну?

– Это тетрадь Савелия Расстриги.

– Это ещё кто?

– Савелий Расстрига – это… как бы вам объяснить… – Отец Павел усмехнулся, качая головой. – В общем, я даже не знал, что он реальный человек. Думал, так, вроде страшилки. В общем, в монастыре послушникам рассказывают такую историю. Жил здесь когда-то монах Савелий. Набожный, молитвенник, постник, столпник, даже вериги носил. Мог неделями ничего не есть. А потом возгордился. К нему же люди приходили за советами. И однажды пришла очень красивая женщина, и… В общем, не смог он побороть искушение. А потом, чтобы скрыть грех, убил её.

– Он её любил, а потом убил, – пробормотал Новиков. – И что дальше?

– Ну, какое-то время он ещё соблюдал видимость. – Отец Павел тяжко вздохнул. – А потом сознался и расстригся.

– И его не казнили? И в тюрьму не отправили?

– Не успели, – покачал головой отец Павел. – Он повесился.

– А тетрадка?

– Здесь написано, – отец Павел кивнул на страницы, – что он, пока сидел в камере, стал видеть нечисть. Чтобы отбиться от неё, сочинял молитвы. Это они и есть.

– Стало быть, они ему не помогли? Доконала его нечисть?

– Дело не в этом. Он тут пишет, что ему нет прощения. И что он сам станет таким же чудовищем. То ли с ума сошёл, то ли… – Отец Павел пожал плечами и захлопнул тетрадку.

– То ли это он нас и кошмарит, – договорил за священника Новиков.

– Как же вам теперь здесь ночевать, – проговорил отец Павел, глядя на разбитое окно.

– Ничего, комнат в доме много. – Новиков присел, подхватил диван за спинку и с грохотом поставил его на ножки. – Хотите, тоже оставайтесь. У меня есть надувной матрас.

– Нет, спасибо, я к себе. Надо, пожалуй, получше эту вещь изучить. – Отец Павел указал на тетрадку.

– Ну, как знаете.

Отец Павел попрощался и ушёл домой, а Новиков затянул окно разрезанным мусорным мешком и вымыл полы. Когда возвращался на диван, ему на глаза вдруг попались глубокие борозды на ламинате. Это, видимо, от когтей пантеры. А ведь ему ещё в самом начале кто-то советовал покормить домового.

Новиков сходил на кухню и налил молока в одноразовую тарелку. Потоптался, осматриваясь, и поставил её на пол. Не очень-то духовно вышло, но обстоятельствам соответствует.

Устроившись на диване, Новиков снова включил чудом уцелевший планшет. Думал оставшуюся ночь провести за сериалами, но после первой же серии обнаружил, что заснул. И вообще, почему-то казалось, что ничего плохого сегодня больше не случится, и можно чувствовать себя в безопасности. Вот и хорошо.

Утром позвонил Антон и счастливо сообщил, что его брату стало намного лучше, а Ядвига Мстиславовна приглашает всех к отцу Павлу.

– Они там к Пасхе готовятся. Только сегодня строгий пост, так что есть будет нечего, – предупредил Антон.

– Понял, позавтракаю. – Новиков, шлёпая на кухню, подтянул семейники. – Да, мне нужно срочно стекло вставить в окно. Хорошо бы за сегодня успеть.

– А что случилось?

– Ночью упыри разбили. – Новиков наступил в тарелочку, о которой за ночь напрочь забыл. Она оказалась пустой и смялась под стопой.

– Сделаем, – пообещал Антон. – Ну, давай.

– Увидимся. – Новиков нажал отбой. Выбросил тарелочку, поставил чайник. И набрал номер отца, которому ещё на неделе отправил приглашение приехать на Пасху.

– Да? – бодро ответил отец.

– Привет, пап. Ну, как насчёт Пасхи у нас? Заодно новоселье отметим.

– А, Пасха, – уже медленнее проговорил отец. – Слушай, ты извини, но я забыл. Мать там дома шурует, да ещё не ест сегодня. А я тут на рыбалке. Надо ловить, пока лёд не тронулся.

– Ясно. Перезвоню. – Новиков-сын заварил чаю и набрал номер матери. – Привет, мам.

– А, здравствуй. Ну что, приглашение в силе? – Мамин голос звучал на фоне готовки.

– Ещё как, – растянулся в улыбке Новиков. – Завтра с утра захватите моих и приезжайте. Раиса Витальевна ждать вас не будет, на автобусе доедет.

– Вот и отлично. Папа, правда, сегодня на рыбалке, но подумала – пусть уж половит ещё, пока лёд-то совсем не истончился. А ты как? Как дом? Как соседи? Ты хорошо кушаешь? Что привезти?

– Мам, давай вы это с Катериной обсудите, а я уж просто пыль протру.

– Мужчины, – картинно вздохнула мама. – Вечно с вами так. Ладно, до завтра.

Новиков попрощался с мамой и занялся бутербродами. Сделал пару на завтрак и ещё три завернул в пакет, чтобы прихватить с собой. Профессиональное чутьё, которое он не успел пока растерять, подсказывало, что день будет долгим и насыщенным.

В дверь затрезвонили. Новиков открыл и впустил в дом Антона.

– Я решил сначала к тебе, – на ходу произнёс Антон, вваливаясь в гостиную с огромным стеклом в руках. – А то мало ли что.

Новиков в ответ только хмыкнул. Видимо, у Антона тоже имелось особое чутьё.

– Будешь бутерброд? – спросил Новиков, пока Антон снимал пакет с окна.

– Давай. Я не пощусь. А мать с утра пластинку завела, что сегодня нельзя есть до самой ночи.

– Упыри бы так постились, – пробормотал Новиков по пути на кухню.

Антон управился со стеклом за несколько минут и пришёл на кухню, где Новиков только и успел, что подогреть бутерброды и чай.

– Чего они к тебе ввалились-то? – спросил Антон, помыв руки и садясь за стол.

– Так мне отец Павел тетрадку вчера оставил.

Антон понимающе помычал, жуя бутерброд и рассматривая повязку на голове Новикова.

– А как отбился?

– Отец Павел и помог. – Новиков тоже решил ещё раз подкрепиться. – Он пришёл, чтобы тетрадку забрать, и как раз вовремя. Он там что-то по ней прочитал, они и сбежали. А ещё мы, кажется, выяснили, кто из них четвёртый.

– И кто? – быстро спросил Антон.

– Какой-то Савелий. Бывший монах, или что-то в этом роде. Это он тетрадку написал.

За окном ветер гнул к земле тонкие ветви кустов.

– Чудна́я погода, – пробормотал Новиков, глядя, как мимо окна что-то пролетело.

– На Страшну́ю субботу почти всегда так. Не замечал?

– Нет, – покачал головой Новиков. От этого движения засаднило лоб. Новиков поморщился и поправил повязку.

– Это они, да? – спросил Антон, морщась. Когда Новиков утвердительно зашипел, парень махнул рукой: – Ничего, Ядвига Мстиславовна тебя подлатает. Ну что, поехали?

Новиков только вяло кивнул. И чего его вообще сюда закинуло? Ну, понизили его до участкового, но хоть бы в городе оставили. Там люди всё-таки, а здесь – вообще нечисть. И как-то он на удивление быстро к этому привык. Интересно, жена с дочкой тоже приспособятся? Вот об этом думать вообще не хотелось.

Солнце, утром ярко освещавшее округу, скрылось за серыми тучами. Кажется, собирался дождь, и в сочетании с сильным ветром делал весну похожей на осень.

Действительно, пока Новиков и Антон друг за другом ехали к отцу Павлу, с неба стали падать крупные дождевые капли вкупе с мелкими льдинками.

Новиков припарковался, Антон поставил свою «Газель» рядом. Вдвоём они пробежали под ледяным дождём и ввалились в сени дома священника. Во время перебежки Новиков успел заметить, что изба выглядела вполне нормально. А значит, никакого членовредительства ночью, скорее всего, не произошло. Интересно, почему упыри к отцу Павлу не пожаловали? Или они не в курсе, что тетрадка снова поменяла местонахождение?

В большой комнате уже ждали Ядвига Мстиславовна с внучкой, отец Павел, Наталья Львовна с сыном и почтальонша Света. Как только Новиков вошёл, к нему разом повернулся целый хоровод бледных напряжённых лиц. Ясно, лёгкого разговора не получится.

– Как ночь прошла? – спросил Новиков после короткого приветствия у отца Павла. – Никто не беспокоил?

– Пытались вползти, – осторожно ответил священник. – Но сами удалились. – И он положил ладонь на тетрадку, лежавшую перед ним.

– Понятно. – Новиков сел за стол, остальные разместились по кругу.

Все молчали, только где-то тикали ходики. Оконное стекло позвякивало от ветра и летевших льдинок. За окном ветвями размахивали кусты и деревья. Вверху гудело под крышей.

– Какая странная погода сегодня, – выдавил Новиков, глядя, как колыхались кружевные занавески на окнах.

– Соответствует обстоятельствам, – кивнула Ядвига Мстиславовна.

– Сегодня всё соответствует обстоятельствам, – проговорила Наталья Львовна, сцепив руки так, что пальцы побелели. – День такой. Страшный.

– А правда, что Страшна́я суббота – единственный день в году, когда Бог не слышит молитв, потому что спускается в ад? – спросил Гаврил у отца Павла.

– Зачем он туда спускается? – подал голос Антон.

– Чтобы вывести прощёных грешников, – тоненьким голоском сказала Зоя. – Тех, кто отмучился.

Комната погрузилась в сумерки. Новиков посмотрел в окно. Теперь уже не видно было даже сада – всё пространство сплошной стеной скрывал густой снегопад. Как бы им самим не пришлось сегодня спускаться в ад.