Страшная неделя

Глава 15. Овраг

Кое-как поднявшись, Новиков подождал, пока голова перестанет кружиться, и выглянул на улицу. Домик священника слабо озаряли всполохи, но никого поблизости уже не было видно. Потихоньку, вместе с Антоном они вышли из храмика, подперев дверь лопатой.

Когда вернулись к яме, прах упыря внутри уже понемногу дотлевал. Только зола багрово посверкивала, испуская мерзкий палёно-гнилостный запах.

– Соль-то сейчас сыпать? – растерянно спросил Антон.

– Валяй, – махнул рукой Новиков. – И земли набери для брата.

– Точно, – прошептал Антон и стал запихивать пропитанные кровью комья прямо в карманы.

Новиков подхватил раскрытый мешок, оставленный у ямы, и уже приготовился высыпать всю соль на золу, когда рассмотрел продолговатый почерневший предмет. Помялся, оставил мешок и всё-таки ухватился рукой за ветви раскидистого куста, чтобы слезть в яму.

– Эй, ты куда? – спросил Антон, перебирая руками по накиданной куче земли.

– Там нож, – проскрипел Новиков, стараясь не свалиться и при этом дотянуться свободной рукой до кучки тлеющего праха. – Вдруг пригодится.

Наконец он сумел-таки спущенным рукавом, натянутым на кисть, ухватить нож, и Антон помог ему выбраться на поверхность. Вместе они засыпали яму солью и закидали землёй.

– Здесь же ничего теперь расти не будет, – пробормотал Антон, утирая пот со лба. На лице у него остался чёрный след от земли, смешанной с золой.

– Тут и так бы ничего не росло. – Новиков воткнул лопату в землю и тяжко выдохнул. – Мне вот интересно, почему поп именно здесь упыря зарыл? Не в погребе, не на заднем дворе, а почти у дороги. На самом виду.

– Не знаю, – пожал плечами Антон. – Но это же давно было, может, лет двести назад. С тех пор и дом могли не раз перестроить. А здесь, наверное, какой-нибудь сарай стоял.

– Ладно, давай по домам. – Новиков широко зевнул. – Завтра будем думать, что дальше делать.

Антон кивнул и помог Новикову запихнуть в багажник вторую лопату и канистру. Оставаться в доме священника никто из них не решился, хотя замок у церкви они сбили, и она теперь стояла открытой. Но вряд ли кто-то из местных позарится на скромное убранство домового храмика.

Понадеявшись на порядочность сельчан, Новиков отправился домой. Загнал машину в гараж, принял душ и завалился спать. Разбудил его звонок от Ракитина.

– Да? – вяло произнёс Новиков. Во сне он рыбачил на каком-то большом тихом озере, окружённом густым изумрудным лесом. Аж выныривать из такого сна не хотелось.

– Я всё узнал, – бодро отрапортовал Ракитин. – Мой бывший одноклассник теперь в администрации как раз за кладбище отвечает. В общем, могила у этого парня действительно есть. Говорят, урну с прахом туда и зарыли.

– Отлично, – произнёс Новиков, потягиваясь, но пока не открывая глаз.

– А знаешь, что самое интересное?

– М-м?

– Мамаша этого мажора в психушке теперь. Это она притащила урну на кладбище и целую истерику устроила, чтобы её сразу же закопали. Даже не хотела ждать, пока они там документы оформят. Типа призрак сыночка её задолбал, а из урны кровь течёт.

– Я бы не удивился, – пробормотал Новиков, приподнимаясь на локтях. В глаза ослепительно светило весеннее солнце. Это сколько же сейчас времени?

– Сам её выкопаешь или помочь? – с энтузиазмом спросил Ракитин. Очевидно, дело его снова заинтересовало.

– Не буду я ничего выкапывать. – Новиков скинул одеяло, встал с дивана и потянулся. А спина-то не беспокоит. Надо же.

– На кой тебе тогда знать про могилу? – удивился Ракитин.

– Надо, – неопределённо сказал Новиков. – Но спасибо за помощь.

– Может, расскажешь уже, что там у вас творится? – сухо проговорил Ракитин.

– Мертвецы вылезают из могил и бегают по округе. Иногда пролезают в щели в окнах и дверях.

– Понял, – после небольшой паузы сказал Ракитин. – Ладно, не буду отвлекать от разборок с мертвяками.

– Давай. – Новиков убрал телефон. Надо бы поесть.

Местные пельмени зашли, как обычно, на ура. За окном щебетали птицы, радуясь наступившей весне. А сколотить бы скворечник. Только Новиков не очень-то хорошо столярничал. О, надо Антона попросить. Небольшой подарок для Василисы, ей понравится.

Новиков оделся и потащился в опорный пункт. Хотя для начала надо бы зайти к дому священника. Там и забор поправить нужно, и замок на церковь повесить.

Антон, разумеется, Новикова опередил. Забор уже стоял на своём месте, дверь церкви была закрыта на замок, а не держалась на подпорке из лопаты. Земля под кустом, который слегка опалило ночным пожаром, чернела, как и вчера, и не привлекала лишнего внимания.

Из дома отца Павла доносились голоса. Новиков поднялся на крыльцо и постучал. Ему открыла Ядвига Мстиславовна, свежая, румяная, но чем-то недовольная.

– Заходи, – просто сказала Ядвига Мстиславовна, пропуская Новикова в сени. – Разувайся. Вон, тапки возьми.

Пока Новиков переобувался в тапки, сделанные из старых башмаков, глянул на бабулю и спросил:

– Ядвига Мстиславовна, а вы не знаете, кто насыпал чернозёма под кустом, где тот упырь дал дуба?

– Почему не знаю. Я насыпала. А что?

– Так, интересно. А чьи пустые бутылки в подполе? – Новиков переобулся и поднялся на ноги.

– Бутылки? – усмехнулась бабуля. – Поди, отца Леонида. Пока у нас своего-то батюшки не было, к нам присылали отца Леонида из Растяпинска. Он маленько прикладывается. – Ядвига Мстиславовна щёлкнула себя по шее. – Про Вражью гору слыхал?

– Нет, – покачал головой Новиков, жалея, что завёл этот разговор. Судя по названию, ничего хорошего об этой горе ему не расскажут.

– Когда сюда принесли христианство, местные упёрлись и вызвали из того мира настоящее зло. Но потом его всё же смогли загнать под эту самую гору, потому так и называется. А на самом верху поставили церковь, чтобы оно обратно не вылезло. Вот отец Леонид там и служит. Смекаешь? – Ядвига Мстиславовна прищурила один глаз.

– Повезло так повезло, – пробормотал Новиков, сочувствуя незнакомому отцу Леониду. Ясно же, что бы там ни было заточено под горой, попыток выбраться оно не оставляет. Но есть вопросы и поважнее. – А вы как тут?

– А наш отец Павел, видишь ли, не захотел у Фомы оставаться. – Ядвига Мстиславовна даже скорчила гримасу. – Пошли.

Новиков вслед за бабулей прошёл в дом, уже чисто прибранный. И пахнущий можжевельником. Понятно, отец Павел и Ядвига Мстиславовна опять не сошлись во мнениях о защите от нечисти.

– Доброе утро, – поздоровался Новиков со священником, сидевшим за круглым столом, накрытым белой кружевной скатертью. В центре стола стояла хрустальная ваза с нарциссами и тюльпанами.

Отец Павел в ответ только кивнул. Бледный, как та самая скатерть, он стал выглядеть ещё более субтильно. А на шее виднелась повязка.

– Вот, на Пасху прибыл, – пробурчала Ядвига Мстиславовна. – Как будто без него тут не обойдёмся. Из монастыря прислали бы кого-нибудь.

– Вы тетрадку просмотрели? – спросил Новиков, не желая разбираться в церковно-приходских делах.

Отец Павел только замотал головой.

– Чего ты артачишься-то? – нависла над ним Ядвига Мстиславовна. – Даже Фома не против. Это же и есть молитвы. Ну, не канонические. Зато, говорят, действенные.

Отец Павел попытался что-то просипеть, и ему пришёл на помощь Новиков:

– Они точно помогут упырей истребить?

– Истребить? Нет, – покачала головой Ядвига Мстиславовна. – Они же не о том.

– А о чём? – начал закипать Новиков. Они столько сил потратили, чтобы эту тетрадку добыть, а она, получается, бесполезная?

– О прощении.

– Чего? – ошарашено спросил Новиков, до которого как-то не доходило, как молитвы о прощении им помогут. – О прощении кого и за что?

– А ты думаешь, им это нравится? – Ядвига Мстиславовна дёрнула головой, как бы указывая за плечо. Видимо, речь шла об упырях. – Что они шастают тут ни живые, ни мёртвые? Что душу богу отдать не могут, потому что их не принимают? И очеловечиться обратно тоже не могут, потому что век вышел. Вот они и злятся, оттого и высасывают жизнь из других.

– Чтобы самим хотя бы немножко почувствовать себя живыми? – неуверенно спросил Новиков.

– Вот, понял, что к чему, – одобрительно произнесла Ядвига Мстиславовна. – А молитвы эти об их прощении. Чтобы им уж помереть насовсем и живым свет не застить.

– Ну так это вроде неплохо. – Новиков вопросительно глянул на отца Павла. Тот только слабо улыбнулся и махнул рукой. – А просто уничтожить их нельзя?

– Всё бы вам друг друга изничтожить, – укоризненно проговорила Ядвига Мстиславовна. – Обычным-то способом их не убьёшь, потому что они уже мёртвые. Ясно?

– Ясно. Да, я в яме нож нашёл. – Новиков достал из кармана нож, который завернул в салфетку, и положил на стол. – Он, наверное, из одного набора с ложкой, которой я в погребе коробку выкопал.

– Да, серебро, ещё дореволюционное, – произнесла Ядвига Мстиславовна, рассматривая нож на свету. – Только почистить надо.

– Какие наши следующие действия? – спросил Новиков, потирая руки. А хорошо наконец спихнуть этот нож куда подальше.

– Сегодня в семь вечера встречаемся у меня дома. Там и обсудим. Пойду хоть картошки намну, сварилась уже, поди. – И Ядвига Мстиславовна направилась в кухню.

Отец Павел только вяло улыбнулся ей вслед.

– Если не захотите здесь оставаться, можете пока пожить у меня, – в очередной раз предложил Новиков. Но священник только отрицательно покачал головой.

Смелый какой. Упыри-то могут вернуться за тетрадкой. Хотя Ядвига Мстиславовна защиту и поставила, лучше бы перебдеть. А ещё лучше поставить такую же защиту у себя дома.

Новиков попрощался со священником и отправился в опорный пункт. Его всё-таки сюда прислали работать, а не гоняться за вампирами. Кругом щебетали птички, кое-где уже начали распускаться первые листочки, отчего воздух стал таким душистым, что аж голова кружилась. И солнышко так хорошо грело, что за десять минут пути до работы Новиков успел порядком разомлеть.

Собраться ему помог Гаврил, крутившийся у музея.

– Здрасьте! – Гаврил помахал Новикову рукой и перебежал улицу.

– Ты почему не в школе? – спросил Новиков, не чувствуя особой радости от встречи с пареньком.

– У нас сегодня проверочная была, так потом всех и отпустили. А что вы ночью жгли у дома священника?

– А что так тихо спрашиваешь? – угрюмо ответил Новиков. – Можно бы и погромче, так чтобы на всю улицу.

– Да все уже и так в курсе, – расплылся в улыбке Гаврил. – Я от местных бабок слышал, что вы с Антоном попа́ грохнули и в яме спалили.

– Отец Павел жив и здоров, – чётко и намеренно громко произнёс Новиков, потому что мимо как раз шли тётушки-прихожанки церквушки. – Дома сидит. Можешь сходить и проверить.

– Я вам на слово верю. – От смеха Гаврил чуть не фыркал, глядя на явно замедливших ход поселянок. Одна вообще зачем-то стала копаться в сумке.

И тут Новиков подумал, что перед вечерним кофе у местной ведьмы неплохо бы поговорить с матерью Гаврила. Чтобы, так сказать, быть в курсе всех деталей и прийти подготовленным.

– Наталья Львовна у себя? – спросил Новиков, глядя на окна музея, в которых отражалось лазурное весеннее небо.

– Вам зачем? – напрягся Гаврил. – Опять с расспросами полезете?

– Надо кое-что уточнить, – попытался увильнуть Новиков.

– У меня можете спросить.

– Сам же говорил, что почти ничего не помнишь.

Когда Гаврил ничего не сказал, Новиков обошёл его и направился в музей. Парень побежал следом.

Наталья Львовна сидела в своём кабинете и перебирала какие-то бумаги.

– А, это вы. – Она сняла очки, когда вошёл Новиков. – Чем могу помочь?

Новиков ещё и слова не сказал, а улыбка уже сползла с лица директорши музея.

– Опять? – яростно прошипела Наталья Львовна. – Я же уже всё сказала!

– Что именно? О чём? – сыграл наивность Новиков, рассматривая акварельные картины на стенах кабинета. Там изображались какие-то дореволюционные дома, видимо, местные. – Красиво. Ваши работы?

– Да, я педагог изобразительного искусства. Так что вам нужно? – Наталья Львовна сгибала и разгибала дужки очков.

– Мне нужно знать, как именно вы смогли одолеть упыря. – Новиков сел на стул для посетителей и посмотрел прямо в глаза директорше.

Она отвела взгляд. Пожевала губами. По лицу пробежала гримаса.

– Если я скажу, – понизив голос, проговорил Наталья Львовна. – Вы оставите нас в покое?

Новиков кивнул. Потом обернулся на дверь, но её спиной держал Гаврил.

– Ну, слушайте, – зашептала Наталья Львовна. – Никто не знал, как они проникают в дома. Та бабка, Ядвига, сказала, что без разрешения они не могут войти. Но я никого не впускала, и муж тоже. Остаётся один вариант.

Наталья Львовна посмотрела за спину Новикова, где стоял её сын. Новиков обернулся, но парень только пожал плечами.

– И никто их не видал, – снова зашипела директорша. – Я вошла в спальню, а там это пугало. Над постелью стоит. Я его сразу узнала. Это был мой двоюродный дед, тот ещё подонок. Извращенец. Я как вспомнила, что он… Я что-то схватила, кажется, ножницы… Дальше не помню.

Последнюю фразу она произнесла чётко и сухо. Новиков обернулся.

– Гаврил, пожалуйста, выйди на пару минут.

– Это ещё зачем? – задиристо спросил парень.

– Иди-иди, – махнула ему рукой мать. – Всё нормально, потом поговорим.

Гаврил фыркнул и вышел в коридор, а Наталья Львовна заговорила ещё тише:

– Я тогда как будто с нарезки слетела. Такая ярость. – Она покачала головой, глядя в сторону. – Но сын уж слишком тяжело мне достался, чтобы какое-то чудовище его у меня забрало. Я на этого упыря кинулась и в шею ему ножницы всадила. Или в бок, не помню.

– Дальше? – подбодрил Новиков.

– А дальше, – Наталья Львовна снова смотрела на свои очки, – пришёл муж. А вся детская в кровище. И это на полу лежит. Как будто мешок лопнул и всю комнату кровью окатил. Муж говорит: всё, приехали. Это убийство. Даже если это монстр и самооборона. Всё равно срок дадут. Я – в слёзы. Он меня поутешал, а потом мы эту тварь в овраге за домом закопали. Хорошо, что ночь была, никто не видел. Я потом там яблоню посадила. А муж сказал, чтобы никому ни слова, а то тело найдут и будут расследовать убийство.

Наталья Львовна помолчала, глядя в пространство. Потом спросила по-деловому:

– Дело заведёте?

– Вы это серьёзно? – спросил Новиков, не понимая, как она могла поверить в то, что наплёл ей муж. – Тот человек, которого вы якобы закололи, к тому времени уже умер. Какое может быть дело?

– Но… – растерянно проговорила Наталья Львовна.

Новиков почесал бровь. Ясно. Муж её тогда зачем-то запугал, воспользовался тем, что женщина была в истерике. А потом внушил ей, что она преступница, да ещё что они вместе следы заметали. Вот это номер от господина Лисовского.

– Ваш муж ошибся, – осторожно сказал Новиков. – Может, от испуга. Или по какой-то другой причине.

Лицо Натальи Львовны из растерянно-напуганного вдруг стало злым. Она сжала губы и сжала дужки очков так, что они хрустнули.

– Я могу осмотреть тот овраг? – спросил Новиков, понимая, что женщину надо оставить одну. Да и какое ему дело до семейных разборок Лисовских.

– Да. Гаврил вам покажет, – сквозь сжатые зубы процедила покрасневшая Наталья Львовна. Кажется, она сейчас с удовольствием всадила бы ножницы в муженька. Надо бы держать эту семейку на контроле. Негласно, разумеется.

– А Гаврил знает, что там зарыто?

– Думаю, догадывается. Хотя прямо мы об этом никогда не говорили.

– Понятно. Спасибо. Всего доброго.

Когда Новиков выходил, Наталья Львовна набирала что-то в смартфоне. Видимо, её мужа ждёт интересный вечер. Ну, так ему и надо, нечего было женщину пугать и шантажировать.

Гаврил стоял в коридоре, подпирая спиной стену и засунув руки в карманы. Когда появился Новиков, он встряхнулся.

– Для тебя есть задание, – быстро проговорил Новиков, чтобы не было лишних вопросов. Лисовские сами разберутся, что ему рассказывать, а что – нет. Но потом. – Покажи мне овраг за вашим домом.

– Зачем?

– Давай без лишних вопросов, ладно? – устало сказал Новиков.

Гаврил скорчил гримасу, видимо, чтобы передразнить участкового. Но вовремя передумал.

– Ладно, идёмте.

Вдвоём они вышли на весеннюю улицу и прошли половину посёлка. Все встречные тётушки внимательно их рассматривали и сразу начинали шушукаться за спиной.

– Теперь будут говорить, что по мне полиция плачет, – закатил глаза Гаврил.

– Плачет, – усмехнулся Новиков. – А про меня они что говорят?

Гаврил улыбнулся и свернул в проход между заборами. Открыл боковую калитку и сделал широкий приглашающий жест:

– Прошу в наши владения!

– Артист, – весело сказал Новиков. Мальчишка ему по-своему нравился. Только не влип бы в какую-нибудь скверную историю по глупости или неосторожности.

Гаврил провёл его через яблоневый сад, и они вышли через ещё одну калитку. Пара метров, и перед ними распростёрся глубокий овраг, в низине которого ещё не растаял снег.

Новиков крякнул, разминая плечи.

– Неужели полезете? – криво улыбнулся Гаврил.

– Придётся. – И Новиков стал потихоньку спускаться. Паренёк топал рядом. – А почему вашего родственника, который вроде как упырём стал, все называют злыднем?

– Ну, у него же пять жён было, и все померли. – Гаврил внимательно смотрел под ноги, из-под которых летел рыхлый снег. – Но дело не только в этом.

– А что ещё? – Новиков поскользнулся на талом снегу и взмахнул руками, чтобы не упасть.

– Ну, вроде как некоторые его жёны и другие… ну… подруги, в общем. Что они были, как бы это лучше сказать. Не совсем совершеннолетними. Но я вам ничего не говорил.

– Ладно, – произнёс Новиков, снова взмахивая руками, чтобы не упасть. Если то, что сказали Гаврил и его мать, правда, то такого упыря не грех и три раза уничтожить. Заслужил.

Действительно, на дне оврага росло несколько раскидистых яблонь с корявыми и пока ещё голыми ветвями. Под одной Новиков заметил нечто странное. Утопая по щиколотку в снегу, пошёл к дереву. В овраге оказалось намного холоднее, чем наверху – руки закоченели, так что пришлось отогревать их дыханием.

Новиков дошёл до дерева и остановился. Гаврил встал рядом и удивлённо присвистнул.

– Не свисти, а то денег не будет, – машинально сказал Новиков, глядя на багровую лужу, растёкшуюся у корней высокой яблони.

– И что это значит? – шёпотом спросил Гаврил.

– Это значит, что твой родственничек-извращенец выбрался из могилы и сейчас бегает где-то по округе и ищет, у кого бы кровушки попить.