Страна Свободных Джиннов (СИ)

ГЛАВА ШЕСТАЯ: БЫВШАЯ ПОДРУГА

— Халимар! Я сегодня получил зарплату. Хочу пригласить тебя поужинать в городе. Я знаю один неплохой ресторан.

— О! Я с удовольствием! Только я не знаю, что мне лучше надеть. Ты поможешь мне выбрать наряд?

— В смысле, купить? — испугался Хома, у которого денег было не настолько много, чтобы покупать одежду привыкшей к роскоши девушке.

— В смысле, выбрать.

Халимар щелкнула пальцами и откуда-то сверху на пол свалилась кипа глянцевых журналов.

— Посмотрим? — спросила девушка.

— Посмотрим, — согласился Хома.

Они сидели вдвоем на продавленном и обшарпанном диване, как две подружки, и рассматривали яркие картинки, как будто взятые из другого мира.

— Что тебе здесь нравится? — спросила Халимар.

— Мне многое здесь нравится, но я не могу представить, как эти красивые вещи будут выглядеть с твоими золотыми туфлями, — признался Хома.

— Тебе не нравятся мои туфли? — удивилась Халимар.

— Если честно, то не очень. Мне нравится, когда девушки носят высокие сапоги на шпильке. Еще я люблю туфли-лодочки, — объяснил Хома.

— Туфли-лодочки? Но это же и есть самые настоящие туфли-лодочки! В них можно летать по воздуху, плавать по воде. Без них я бы не смогла взять тебя с собой ни в одно путешествие!

— А сама? Можешь ты передвигаться без них? — спросил Хома.

— Конечно! Стоит мне только представить то место, в котором я хочу оказаться, и я уже там!

— Классно тебе! Так ты из-за меня их носишь? Можешь снять ненадолго, мы все равно вызовем такси.

— Нет, нельзя. Это не только транспорт. Долго объяснять. Просто поверь на слово, что мне без этих туфелек нельзя.

— Халимар, скажи, почему ты то рвешь волосинку, то хлопаешь в ладоши, когда колдуешь? В чем тут секрет? Почему каждый раз у тебя что-то другое?

— А никакого секрета! Мне не надо рвать волосы, хлопать в ладоши, хлопать ресницами. Я это делаю только для того, чтобы произвести на тебя впечатление! На самом деле, мне этого ничего не нужно делать. Я только подумаю о том, что мне надо — и все получается само собой!

— Так это просто кокетство? — догадался Хома.

— Да! — подтвердила Халимар.

— Впечатляет! У тебя получилось! Тебе удалось произвести на меня впечатление!

— Правда?

— Правда!

Потом они еще долго рассматривали журналы. Им так хорошо было вдвоем, что они совсем забыли, для чего им вообще понадобилась эта кипа.

— Халимар! Мы собирались пойти поужинать в городе! — вспомнил Хома.

— А мы уже выбрали мне наряд? — опомнилась Халимар.

— Может, вот это? — нерешительно ткнул пальцем Хома в картинку.

На фото была известная актриса в коричневой юбке и бежевой рубашке.

— Какие грустные цвета! Но раз тебе нравится это — пожалуйста!

И Халимар уже сидела на том же диване и в той же позе, только на ней были надеты юбка и рубашка, а не прозрачные шаровары и блуза.

— Так нормально? — спросила девушка.

— Нормально! Пойдем! Только поедем на машине, никаких таких фокусов с лодками! Договорились?

— Договорились.

На улице их ждала машина, они быстро добрались в центр города. Пока шли к ресторану, им встретились две парочки, в каждой из которых на ком-то одном были золотые туфли. Обладатели джинновских туфелек приветствовали Халимар молчаливым поклоном.

— Я не знал, что в нашем городе живет так много джиннов! — удивился Хома.

— Разве это много? Людей значительно больше! Хотя чему удивляться: мы ведь в городе людей, а не джиннов.

Вот и Хома встретил знакомого, вернее, знакомую. Только не поприветствовал ее никак. Она сделала вид, что не узнала Хому. Может, действительно не узнала? Это была та самая девушка, которая, уходя от него, наговорила ему гадостей. Сейчас она поправляла прическу в фойе того же ресторана, в который Хома привел Халимар.

— Посмотри, на какого милого толстячка променяла тебя твоя бывшая подружка, — шепнула Халимар Хоме.

— А ты откуда знаешь? Ах, да! Ты же все обо мне знаешь, — вспомнил Хома.

Спутник его бывшей девушки Инны был маленьким, толстеньким и кривоногеньким добрячком неопределенного возраста. Он улыбался, с обожанием смотрел на юную подругу, его масленые глазки блестели, и весь он сиял, включая симпатичную лысинку, предвкушая приятный вечер.

— Давай испортим им настроение, — предложила Халимар. — Смотри, как сияют! Тебе не обидно?

— Сначала было обидно. Очень! — признался Хома. — А сейчас я даже не вспоминаю о ней.

— А я считаю, что ее надо наказать! Она незаслуженно тебя обидела! У тебя мог бы появиться после ее слов комплекс неполноценности! — настаивала Халимар.

— Пусть живет! Мне нет никакого дела до нее, — сказал Хома и сам поверил в искренность своих слов.

Хома и Халимар заняли уютную маленькую кабинку. Их отделяла от общего зала красивая деревянная перегородка с фигурными отверстиями. Людям, сидящим в зале, не видно было, кто сидит в кабинке. Зато Хома и Халимар прекрасно могли наблюдать за происходящим в зале.

Официант поприветствовал посетителей, предложил карту вин и меню. Пока Халимар делала заказ, Хома исподволь наблюдал за своей бывшей девушкой. Как назло, она и ее спутник выбрали столик почти рядом с кабинкой.

Когда официант принес заказ и ушел, Халимар шепнула:

— Хома! Давай немного порезвимся! Я не сделаю ей ничего плохого. Просто, немного пошучу!

— Не надо, ну ее! Я не злопамятный, — сказал Хома.

— Ну, Хома! Совсем немного. Вспомни, что она сказала тебе в тот день, когда вы расстались! — напомнила Халимар. — Ее надо слегка проучить!

— Слегка?! — побагровел Хома. — Она заслуживает наказания! Давай ее проучим!

— Ну, вот и хорошо, — обрадовалась Халимар. — А сейчас только смотри и восхищайся мной! И помни: я делаю это не для собственного удовольствия! Я делаю это только ради тебя!

Сначала Хома ничего странного не заметил в поведении своей бывшей подруги. Но потом она резко повернула голову сначала влево, потом вправо, как будто хотела удостовериться в том, что никто не пытается отнять у нее еду. Хоме это показалось очень забавным. Потом Инна схватила двумя руками лежащую перед ней на тарелке куриную ногу и стала быстро и некрасиво ее обгладывать, громко чавкая при этом. Придвинула к себе тарелку с салатом и опрокинула себе в рот все содержимое салатницы, помогая себе при этом только руками. Похоже, она совсем забыла, что человечество уже давно изобрело ложки и вилки. Затем она схватила тарелку своего кавалера и тоже опустошила ее. У кавалера зрачки вывалились из орбит, а челюсть упала на мощную грудь. Инна что-то сказала своему мужчине. Наверное, попросила принести еще еды. Тот встал и куда-то ушел. Халимар, раскрыв меню, стала что-то шептать себе в левое плечо. От взгляда Хомы не утаилось, что перед Инной стали появляться, словно с неба, все новые и новые блюда. Аппетит у девушки не пропадал, а наоборот, становился все лучше и лучше. Сначала Хому это развлекало, но потом ему стало страшно, что девушка может лопнуть от обжорства.

— Халимар! По-моему, она уже достаточно наказана! Давай оставим ее в покое, — попросил Хома.

— Еще немного! Теперь она уже не скажет, что ей чего-то там было мало! Еще осталось самое интересное. Смотри и наслаждайся!

Перед Инной внезапно появилось блюдо с тортом. Торт был украшен кремом с ягодками. Спутник Инны как раз вернулся и сел на свое место. Что-то сказал девушке. Она глупо засмеялась и с разгону шмякнулась лицом прямо в торт. Затем подняла перепачканное кремом и ягодами лицо и громко отрыгнула. Так громко, что у бармена зазвенели бокалы. На девушку обернулись все посетители ресторана. Внезапно ей стало плохо, и ее лысый кавалер позвонил в «скорую».

— Халимар! — сказал Хома. — Мне кажется, торт — это было уже лишнее. Вполне хватило бы и отрыжки.

— Не волнуйся! С ней все будет в порядке. Сейчас ей промоют желудок. Эта процедура не совсем приятная, но абсолютно безвредная.

— Ты знаешь, мне даже есть расхотелось после такого зрелища! — сказал Хома.

— А ты съешь вот этот маленький кусочек, — Халимар положила своими дивными пальчиками кусочек мяса со своей тарелки в рот Хоме. — Может, у тебя снова появится аппетит.

Она оказалась права. Он забыл о бывшей подруге и ее верном спутнике, наслаждался хорошим вином, вкусной едой. А главное, ему было приятно общество Халимар, умной и веселой девушки, к тому же еще и красивой. Она угадывала все его желания.

— Ты читаешь мои мысли, Халимар, — шепнул ей Хома, когда они танцевали, прижавшись друг к другу.

— Конечно! — ответила девушка. — Я ведь джинн.

— Прекрасная Джин! Я люблю мою Джин! — повторял зачем-то Хома названия стихотворений шотландского поэта Роберта Бернса.

— Пойдем домой? — предложила Халимар.

— Пойдем, — согласился Хома.

Он подал знак официанту, что хочет рассчитаться.

Официант очень быстро подошел.

— Мы польщены, что такая важная особа почтила нас своим присутствием, — галантно поклонился он Халимар. — Сегодня ваш ужин — за счет нашего заведения. Желаем приятного отдыха в нашем городе! Заходите к нам еще! Вы не могли бы дать мне автограф? Моя племянница вас просто обожает!

— С удовольствием! — и Халимар поставила свою подпись на льняной салфетке, протянутой ей официантом.

На улице Хома спросил:

— А за кого он тебя принял?

— Не знаю! Наверное, за какую-то знаменитость, — предположила Халимар.

— Как тонко подмечено! А что же ты написала на салфетке?

— Правду! «От Халимар, творящей чудеса». А что? Что-то не так? Разве в моих словах есть хоть капелька вранья?

— Нет, ни капли! Мне очень понравился сегодняшний вечер, — сказал Хома.

— Если бы ты не жадничал, вечер мог бы понравиться тебе еще больше.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты понимаешь! Если бы ты не боялся использовать одно из своих оставшихся двадцати восьми желаний!

— Кажется, они появились у меня! Я готов отдать все желания за…

— Стоп! — прервала Хому Халимар. — А вот этого делать не надо! Ты выпил много вина. И тебя куда-то занесло. Я хочу, чтобы эти слова ты сказал мне на абсолютно трезвую голову. Садись в туфлю, мой повелитель! Я отвезу тебя домой!

Дома Халимар снова стала крошечной, но не спешила возвращаться к себе в бутылку. Сославшись на недомогание, она улеглась возле лица Хомы. Щекотала ему губы своими крошечными ручками. А когда Хома захотел прижаться к ней ближе, она взвизгнула.

— Ой! Ты, колючее чудовище! Не смей больше прикасаться ко мне своей ужасной небритостью!

Спустилась с дивана и зашагала к своему зеленому флакону, который по-прежнему лежал на полу у комода.