Страна Потекших Кисок

Глава 47

— Что теперь? — продолжая тяжело дышать, поинтересовался Николай. — Что дальше? Отправишь меня… в мой личный ад?

Люцифер ответила не сразу. Полусидя на кровати, откинувшись спиной на подушки, она закурила длинную тонкую сигарету. Пуская колечки дыма к высокому потолку, хитро посмотрела на избранного:

— Твой личный ад? Хм. Звучит, конечно, любопытно… Но нет. Твой срок еще не пришел, ты здесь не навсегда. Считай, что находишься у меня в гостях!

«В гостях? А обещание перерезать всех эльфиек, если я не приду… это было такое оригинальное приглашение⁈» — про себя возмутился он, но виду не подал.

— Хотя, убийца богов, небольшой личный ад я тебе все же устрою… Не будь я Люцифером!

Демонесса щелкнула пальцами, и обнаженная парочка переместились к уже знакомому стулу, на котором чуть ранее восседала адская владыка. Только на этот раз на стуле сидел сам Грубанов. Привязанный к стулу Грубанов.

— Что происходит? — он тщетно дернул руками, но веревки держали крепко. — Эй! Отпусти!

— Это для того, чтобы ты спокойно посмотрел свою личную «премьеру» и не дергался.

— Премьеру?

— Ага. У меня для тебя особое кино!

С этими словами Люся в который раз взмахнула кнутом, и материя пространства перед Николаем вновь обрушилась на пол твердыми и тяжелыми ошметками. На месте невидимой «стены» возникла любопытная картина.

Больничная палата. Белый потолок, зеленые стены. Единственная койка посередине. На койке лежит забинтованный с ног до макушки человек. Возле него, на табуретке, сидит девушка. Чуть поодаль, возле двери, два мужских силуэта.

Грубанов прищурился, безуспешно стараясь разглядеть находящихся в палате, но картинка была мутная и расфокусированная. Смазанные фигуры, неясные лица… Но вот невидимый оператор крутанул колесико резкости… и Николай вздрогнул.

Возле двери палаты, активно жестикулируя, вполголоса переругивались профессор Наебуллин и Петя Пидоренко.

— Это все из-за вас! Из-за вашей халатности и безответственности! — тыкая пальцем в грудь деда, шипел претензии Петька.

— Из-за меня⁈ Моей халатности⁈ Моей безответственности⁈ — в несогласии пучил глаза профессор. — Да если бы ты, гомик сраный, не опоздал, то, глядишь, его бы здесь и не было! Капсула изначально была под тебя настроена, под твой вес, габариты и…

— Кто гомик⁈ Я гомик⁈ — взревел Пидоренко и, схватив Наебуллина за горло, приподнял его и прижал к стене. — Да, я гомик! Но лучше быть гомосексуалистом, чем гетеросексуальным пидарасом!

Еще раз шмякнув профессора об стену, Пидоренко вышел из палаты. Возмущенный дед, тряся руками и что-то угрожающе приговаривая, проследовал за ним.

В палате остались девушка и пациент…

«Камера» сделала рывок, оказавшись в ногах перебинтованного человека, и Грубанов с трудом узнал в обгоревшем теле… самого себя, лежащего без сознания!

А рядом, гладя его по руке, сидела Мила Вагина.

— Бедный Николай Юррич, — мило картавя, приговаривала она. — Рродненький, очнитесь, а?

Но Грубанов лежал неподвижно.

Мила оглянулась на дверь. Никого там не увидев, наклонилась к уху мужчины и зашептала:

— Я где-то читала, что если с человеком в коме рразговарривать на какие-то волнующие его темы, то он может очнуться… — Она еще раз оглянулась на дверь. — Николай Юррич, я же знаю, что вы меня тррахнуть хотели… Давайте я рраскажу вам… что-нибудь из этого.

Мила прокашлялась и вновь зашептала:

— Вы опускаете меня на крровать, начинаете нежно целовать гррудки и ласкать пальцами набухшие сосочки, а я слегка царрапаю вашу спину. Вы рраздвигаете мои ножки и начинаете гладить меня по внутрренней части бедрра, медленно подбирраясь к моей киске. Я начинаю постанывать от ваших пррикосновений. А вы рразжигаете пальчиками мою писечку. Прроводите по губкам, очень медленно и нежно, чтобы мой огонь еще сильнее рраспалился. Потом перреходите к клиторру. Чуть ласкаете и тррогаете его, чтобы он возбудился. Вы срразу почувствуете мое возбуждение — клиторр станет влажным и горрячим. Огненным! Вы чуть-чуть засовываете пальчик в дыррочку, и моя киска сжимается в прредвкушении. Вы начинаете осторрожно входить в меня. Медленно и аккурратно. Сначала одним пальчиком, затем двумя. Пальчики скользят внутрри, и от этих движений у вас уже стоит. Мне так хоррошо, что я сама насаживаюсь на ваши пальцы, все сильнее и глубже, постепенно увеличивая темп. Вторрой ррукой вы прродолжаете игрраться с моим клиторром. Вы гладите его, покрручиваете, сжимаете… Но вы не перреходите к сексу, ведь вы знаете, что я еще не готова. Пусть я и пррошу трахнуть меня, но вы никуда не спешите… Вы не забываете своим язычком ласкать мою гррудь. Целуете мои ушки, шейку, животик, ножки. Теперрь я не пррошу, я умоляю тррахнуть меня. Все! Я готова. Вы можете взять меня. Я ваша… Тррахайте меня, Николай Юррич. Целуйте, гладьте, лапайте, ласкайте. Вам можно все. Ведь я люблю вас…

Ткань пространства стала стремительно затягиваться, и Николай так и не узнал окончания этого монолога. Он сидел, не в силах пошевелиться.

— Я что, в коме? — наконец выдавил он. — И все это… мне снится? Мерещится?

Люцифер посмотрела на него с хитринкой в глазах:

— А вот этого, убийца богов, ты никогда не узнаешь! Может быть, да — ты в коме. И твоя душа путешествует по мирам. А может быть, ты в коме, но у тебя просто галлюцинации. А может быть, ты умер, и все виденное тобой — последние попытки агонизирующего разума доставить тебе удовольствие… Впрочем, есть еще один вариант. Все увиденное тобой сейчас — обман. «Кино». Моя выдумка.

— Не понимаю.

— Это незнание — твой личный ад, убийца богов! Мысли об этом не будут давать тебе покоя. До скончания дней ты будешь страдать, размышляя, настоящей ли жизнью ты живешь, или все это лишь плод твоего воображения? Немного жестоко, не находишь? — Люцифер оскалилась клыками. — А теперь, убийца богов — бывай!

— Стой! Нет! Я хочу узнать правду!

Но демонесса его не слушала. Она взмахнула кнутом. Плеть обвилась вокруг горла избранного и подбросила его вверх. Сильный порыв адского ветра подхватил Николая, поднял к потолку зала и понес по черному нескончаемому коридору обратно на Землю…