Страна Потекших Кисок

Глава 17

На улице вечерело. Поселение светлых эльфиек, со всех сторон окруженное высокими деревьями, стало погружаться в сумрак. По периметру деревушки вспыхнули факелы.

Грубанов предпринял две-три попытки выйти наружу подышать свежим воздухом, но всякий раз дорогу ему преграждали стражницы: «Не положено!»

— Ну и ладно, тогда спать лягу, — когда перед носом в третий раз, словно копья, скрестились метровые дилдаки, в сердцах бросил он. — Меня не беспокоить!

Но спать Николай не лег — на этот вечер у него были совсем другие виды.

План побега родился в голове за секунды. Ну как — план. Идея «вылезти в окно» вряд ли могла именоваться этим громким словом. Скорее, «планишком, придуманным на коленке».

Когда на улице окончательно стемнело, Грубанов высунул голову в окно и огляделся, прислушиваясь к звукам. В деревушке было довольно тихо и безлюдно… безэльфийно! Лишь вдалеке, у самой границы поселения, о чем-то жарко спорили две девушки. Но это было не страшно — занятые выяснением отношений, они вряд ли бы заметили не то что крадущегося Николая, а даже пробегающего мимо Годзиллу.

Стараясь не шуметь, мужчина подтащил к окну табуретку, забрался на нее с ногами и, беззвучно выдохнув, словно собирался опрокинуть рюмашку, нырнул головой вперед. Со стороны могло показаться, что из окна — прямиком в растущие под ним кусты — выпала жирная матерящаяся лама. Чуть полежав, лама встала на четвереньки и, прячась в высокой траве, торопливо похромала к густой чаще леса.

Тропинка, по которой шел Николай, была ему знакома — именно по ней они с Хьюсти направлялись на встречу с вагиномонстром. Но, несмотря на узнаваемость, идти приходилось осторожно, чуть ли не на ощупь — поднявшаяся в небо багровая луна почти не освещала путь. А ему ой как не хотелось споткнуться о камень и улететь головой в дерево, равно как и подвернуть ногу о торчащие из земли корни и свалиться в придорожный овражек.

Когда до места их утреннего «рандеву» с сагари оставалось совсем ничего, до Грубанова вдруг долетел заливистый детский смех.

Он затаился, прислушиваясь и всматриваясь в темноту. Смех определенно шел от места встречи! Помимо смеха оттуда доносились негромкие причитания, тихое пение и глухие удары, словно кто-то лупил палкой набитую конфетами пиньяту.

Пожав плечами, Николай пошел вперед. С каждым шагом смех и звуки ударов становились все громче, а пение-причитания приобрели вполне внятные «контуры».

— Патамуста низзя… ай, ой! Патамуста низзя… ой, ай! Патамуста низзя… ай, ай! Быть на свете краси-ивай тако-ой! Ой, ой!

Вскоре взгляду мужчины открылась удивительная картина — завывающий сагари висел в воздухе, уцепившись рукой за ветку дерева, а возле него, вооружившись дилдо-палками, кружили три эльфийки — одна совсем ребенок и двое подростков. И не просто кружили! Они что есть сил лупцевали демона по морде, руке, змеиному хвосту. Младшей девочке на вид было лет девять, средней и старшей — по тринадцать-четырнадцать. Все это безобразие освещал воткнутый в землю факел.

— Эй! Прекратите! — возмутился Николай. Одним прыжком очутившись возле девочек, перехватил занесенную дилдо-палку «средней», но тут же с отвращением отпустил. — Вы что творите?

— Демона в ад изгоняем, — спокойно ответила старшая девчонка и огрызнулась: — А ты слепой, что ли?

Грубанов от такой наглости слегка растерялся.

— Я…Ты… Ты как со взрослыми разговариваешь, сопля? — грозно спросил он.

Эльфийки насмешливо переглянулись.

— Ой, тоже мне, взрослый, — ехидно пропищала самая младшая из этой компашки. — Ты не «взрослый», ты — «мужчина».

— Вот-вот, — подхватила средняя, — тебя, может, завтра тут уже и не будет.

— Поэтому не надо учить нас жизни, — закончила старшая.

Грубанов растерялся еще сильнее.

— Да вы… ах вы… Мелюзга охреневшая! — не сдержался он.

Девчонки вновь обменялись взглядами.

— Мы не мелюзга, мы — дочери богов, — гордо выпятив зачатки груди, сообщила старшая.

— Вот я, — закичилась мелкая, — самая младшая дочерь богов.

— Так что мы требуем больше уважения, «мужчина», — подвела итог средняя.

Грубанов, пребывая в полном недоумении, отступил.

В своей семье — где хоть и были некоторые проблемы — он воспитывался с уважением к «возрасту». Посмел огрызнуться на старшего? А ложкой по лбу не хочешь? Поэтому сейчас для него было несусветной дикостью, что девочки не только не слушаются его, взрослого мужика, но и неприкрыто хамят. Невиданная дерзость! Ведь, как предполагал Николай, одного только его рыка должно было хватить, чтобы детки побросали свои палки и, наматывая сопли на кулак, побежали домой, к мамкам…

Кстати, насчет мамок!

— Ты самая младшая, значит? — прищурился Николай. — Твою маму зовут Льюти?

— Да, это моя мама, — гордо ответила мелкая.

— А твоя мама знает, где ты по ночам с подружками шляешься?

Младшая эльфийка смутилась:

— Нет. — И потупила взгляд.

— А разрешает она тебе по ночам шляться?

— Не-е-ет.

Николай, предчувствуя скорый, но справедливый триумф в борьбе с обнаглевшими малолетками, довольно напыжился:

— А вам, старшим, мамки разрешают?

Девочки переглянулись. На этот раз не так уверенно.

— Ну-у… нет… — замялись они.

— Так какого черта вы тут делаете⁈ — взорвался мужчина. — А ну брысь по домам, а то…

Договорить он не успел, да это и не понадобилось — молодые эльфийки стремительно скрылись в чаще.

— Ух, мелюзга! — Грубанов победоносно вскинул кулак. — Будут мне тут всякие козы малолетние дерзить!

Демон Сагари, который без особого интереса наблюдал за происходящим, выпустил из носа струйку черного дыма и угрюмо фыркнул:

— И засем ты их прогнал?

— Как — зачем? — удивился Николай. — Они ведь тебя били.

— Били, и сто? Я зе демон, мне боль как тебе присыпка.

— Чего? — не понял Грубанов.

— Люблю я боль, вот сего… Засем присол, смертный?

«Вот и помогай после этого лю… кхм, демонам!» — разозлился Николай, но виду не подал. Почесав слегка отросшую щетину, задумчиво переспросил:

— Зачем пришел? Помнится, ты говорил, что умеешь будущее предсказывать.

— Было такое, — согласился конь. — Говорил.

— Ну вот! Хочу узнать свою судьбу.

— Это запросто! Давай сюда ладонь.

Николай оглядел демона с головы до кончика хвоста.

— Эм… а куда — «давать»? Рука же за ветку держится…

Сагари закатил глаза:

— За хвост цепляйся. Да покрепсе, он склизкий.

Грубанов с брезгливым недоверием протянул руку и ухватил коня за самый кончик хвоста. С омерзением поморщился — хвост был мокрый, холодный и пульсировал изнутри, словно кто-то, живущий в нем, пытался пробить кожу и выбраться наружу.

— Высе берись, — скомандовал Сагари и довольно прикрыл глаза: — Во-от, молодец, теперь веди руку вверх. Я насинаю видеть… Есе сють высе. Остановись. Теперь веди обра-атно…

Николай напрягся:

— Эй! Ты там, случайно, от моих действий… никакого сексуального удовольствия не получаешь?

— Нет, сто ты! — наигранно возмутился Сагари и ухмыльнулся своими большими конскими губами: — Хотя как знать, как знать…

— Фу, блять, — отдернул руку Грубанов. — Увидел что-нибудь из моего будущего? Или нужно постоянно тебе рукоблудить, чтобы ты в транс вошел или типа того?

— Увидел, увидел… Только я тебе нисего не сказу!

Огорошенный Николай выпучил глаза, становясь похожим на вытащенную из воды рыбу.

— В смысле — не скажешь⁈ — проревел он. — Коняра, ты не офигел⁈ Я тебя, можно сказать, приласкал, а ты⁈

Демон снова фыркнул:

— Спойлеры, понимаесь? Спойлеры! Не хосю лисать тебя удовольствия и эффекта внезапности.

Николай, переварив услышанное, подуспокоился:

— Не хочешь лишать удовольствия? Неужели все будет так хорошо?

— Дазе есе луссе!

— Хм… А секс у меня будет?

— О-о-о!

— Много секса?

— Ого-го!

— С женщинами, я надеюсь? — на всякий случай уточнил Грубанов. — Не с эльфо-самцами?

— С зенсинами, зенсинами, — закивал демон. — На этом все, сеанс ясновидения оконсен. Хотя… могу кое-сто есе сказать! Скоро зди врага, придусего за тобой.

Николай нахмурился и почесал подбородок, усиленно размышляя:

— Что еще за враг такой?

— Не знаю. Враг.

— Темные, небось, — решил мужчина, — как и говорила Хьюс. Придут и попытаются отбить меня у светлых… Еще что-то?

— Нет. Это все. Остальное — спойлеры.

— Ладно, и на том спасибо, — укоризненно проворчал Николай. — Не помру я хоть?

— Помресь.

Ноги Грубанова предательски подкосились:

— Итит тебя в сраку, конь ты безлапчатый! Когда⁈

— Лет серез тридцать-сорок. А мозет, и пятьдесят. Коросе, я так далеко не заглядывал! Но вы, люди, все умираете. И вряд ли ты будесь исклюсением. Впросем… вдруг ты прозивесь есе лет сто и станесь самым долгозивусим долгозителем?

Николай облегченно выдохнул:

— Тьфу ты, глупое создание! Я спрашивал — в ближайшую пару дней я не помру? Здесь, на острове?

— Нет, — помотал головой демон. — Если глупить не будесь.

— А если буду?

Сагари промолчал.

— Ну? — не выдержал Грубанов.

— Спойлеры. А я не люблю спойлеры, — ответил конь и, уцепившись хвостом за ветку, повис вниз головой. К лесу — передом, к Николаю — несуществующим задом.

«Вряд ли получится добиться от него чего-то еще», — глядя в затылок демона, подумал мужчина. Подобрав оставленный девчонками факел, он попрощался и побрел по тропинке обратно в деревню.

Последний урок, который Николай получил в этот день, звучал примерно так: «Влезть в высокое окно куда сложнее, чем из него вывалиться».