Альбигор-2. Страж

Глава 9

Я стоял, вцепившись пальцами в обложку журнала, словно он мог исчезнуть.

Салине молча склонилась над моим плечом, её волосы упали мне на воротник. Она прочла ту же фразу, что застыла у меня перед глазами, и выдохнула так тяжело, будто сама только что сбросила с себя груз лет, десятилетий, столетий.

— Что ж, кое-что начинает складываться.

Я чувствовал, как под рёбрами поднимается медленный, вязкий холод. И ярость.

— Ты знала?

Салине не сразу ответила. Она перевернула ещё пару страниц, едва касаясь их пальцами, словно, как и я, боялась, что бумага превратится в пыль.

— Нет, — она наконец подняла глаза на меня. Зрачки у неё были расширены, и в тусклом свете артефактного фонаря они казались почти бездонными. — Я знала, что ты — первый успешный носитель двух склонностей. Но я и представить себе не могла, что твою кровь могут использовать… так.

— Скажи мне, — я медленно шагнул к ней. — Скажи, кто они. Мне нужны имена.

Она не отпрянула, не испугалась.

— Я не знаю их имен. Не знаю их лиц. Они носили маски, как и все маги. Голоса были искажены артефактами. Я видела лишь их безликих ассистентов — и большинство из них исчезли задолго до того, как ты родился.

Я наклонился ближе, чувствуя, как сжимается челюсть.

— Ты всегда знаешь больше, чем говоришь.

— Да. — Она кивнула. — Но не сейчас. Я сама хочу знать, кто они. Но они близки к Совету Альбигора или тайно на него влияют. У них есть выход на все Великие кланы. Но имён у меня нет. Прости, Ром.

Тишина разрослась вокруг нас, как плесень.

— Ты понимаешь, что это значит? Они создают армию. Пытаются вывести солдат, которые не боятся солнца и устойчивы к склонностям.

Салине опустила голову, волосы упали на лицо.

— И они растут, размножаются сами. Ты сам видел коконы. Это не конечный цикл. Они могут развиваться, мутировать, адаптироваться. Но я не уверена, что создатели могут контролировать своё творение. Возможно, эксперимент вышел из-под контроля.

Мы смотрели друг на друга. На миг мне показалось, что она тоже устала. Даже больше меня.

— Ты должна вспомнить хоть что-то, — сказал я. — Прозвище, жест. Любую деталь.

— Я… — Она закрыла глаза. — Их было четверо. Трое мужчин и одна женщина. Всегда в масках. Они никогда не приходили вместе. У них были ассистенты, но никто не называл их по имени. Нас с Доминусом называли «источниками». Тебя — «носителем».

Я медленно отнял руки, будто только сейчас понял, что до сих пор держал её.

— Это заговор, магистр.

— Верно. — Она выпрямилась. — И именно поэтому я не позволю этим журналам попасть в чужие руки.

— Даже в руки герцога Варейна?

— Да. Я не доверяю никому. И ты не должен.

Я обернулся к сумке, где лежали остальные записи.

— И что дальше?

— Делай вид, что ничего не знаешь. — Салине шагнула к столу, собрала оставшиеся тетради. — А я попробую подёргать за кое-какие ниточки. Возможно, термины наведут меня хотя бы на кланы, к которым принадлежали те, кто делал эти записи.

Мы возвращались в форт под самый вечер. Ветер выдул из головы всё лишнее и оставил только усталость и злость.

Салине и маги ехали впереди на отдельной повозке, держа захваченные журналы при себе так, словно несли священные реликвии. Даже Ильга, обычно не слишком церемонящаяся с начальством, теперь притихла.

Ворота форта распахнулись с унылым скрипом. Стражи на стенах выкрикивали приветствия, кто-то бил железом о стену, привлекая внимание к нашему возвращению.

— Смотрите-ка, — усмехнулся Юрг, когда мы проходили под аркой. — А нас тут уже героями записали.

— Или покойниками, — буркнула Марна. — Тонкая грань, если вдуматься.

— А ты не вдумывайся. Сбережёшь нервы.

Во двор высыпали почти все элунцы. Мы спрыгнули с повозок, и нас окружили, расспрашивая о подробностях похода.

Остена всё ещё не отпустило, даже когда симпатичная девица в мантии Белотканников обняла его и чмокнула в щёчку. Когда наши глаза встретились, он коротко кивнул мне. Без злости, без насмешки. Почти как равный. Почти.

— Хорошая работа. — Он чуть опустил взгляд, будто сам удивился своим словам. — Хороший бой.

— Ага.

Я продолжил идти. У меня не было сил изображать благодарность или удовлетворение. Больше всего сейчас хотелось помыться и набить живот какой-нибудь баландой. Но сначала — позаботиться об оружии и броне.

Позади раздались шаги. Лия догнала меня и прошла рядом, не глядя в глаза. Её плащ был в грязи и брызгах чего-то, что я предпочёл не разглядывать. Она пахла дымом, кровью и металлом. Как и я.

Когда мы добрались до казарм, вечер уже загустел, и небо над башнями форта стало тяжёлым.

Я снял Тень-Шаль и опустил меч на верстак.

— Сколько раз ты ещё будешь есть этих ублюдков, а? — пробормотал я, проводя ветошьюпо рукояти. — Сколько раз, прежде чем насытишься?

Меч молчал, как и всегда. Я осторожно разобрал броню и принялся вычищать каждую деталь. Моя медитация. Когда руки заняты привычным делом, думается легче.

— Красиво сегодня, — вдруг раздался за спиной голос.

Я обернулся.

Ильга стояла в дверях, скрестив руки на груди. Рыжие волосы выбились из косы, щёки и лоб были испачканы сажей.

— Если ты пришла язвить, то давай не сегодня, — сказал я, возвращаясь к оружию.

— Нет, — ответила она, подходя ближе. — Я пришла пригласить тебя и твоих ребят.

— Куда? — Я поднял голову.

— К нам. — Она улыбнулась уголком губ. — Мы готовим ужин. Настоящий, а не эти ваши сухари в супе.

Проклятье. От хорошего куска мяса я бы не отказался. И никто не умел готовить мясо так хорошо, как Пламенники.

— Ужин. — Я посмотрел на неё внимательнее. — Приглашение. Какая честь.

— Именно, лунный мальчик. — Она слегка склонила голову. — Потому что завтра нас могут всех сожрать. А сегодня у нас есть вино и несколько славных туш. Мы дрались вместе, и для нас это не пустой звук. Так что вы приглашены. Ты и твой маленький отряд.

Она кивнула на моих ребят, которые тоже приводили броню и орудие в порядок. Близнецы снова о чём-то спорили. Лия сидела на ступенях, тщательно вытирая лезвие ножа и словно никого не слышала. Элвина перебирала полевую аптечку.

— Мы вас ждём, — улыбнулась Ильга. — Если откажешься, то я подумаю, что вы, Лунорождённые, действительно унылая секта. А мне бы не хотелось так думать о тебе.

— Тонкая манипуляция. — Я слегка хмыкнул. — Училась у Салине?

— Что поделать… — Она всплеснула руками руками. — Это врождённое. Все маги такие.

— Ладно. — Я кивнул. — Но одно условие.

— Какое?

— Ты больше не называешь меня лунным мальчиком.

— Посмотрим, — рассмеялась она и развернулась к выходу. — Через полчаса. Не опаздывай. Врани уже начал готовить. И у него отменно получается.

Ильга подмигнула мне и ушла, эффектно покачивая бёдрами. Не знаю, как у неё это получалось в бесформенной хламиде, которую они называли мантией.

Я повернулся к своему отряду.

— Слышали? — сказал я, чуть громче.

Близнецы замолчали. Лия подняла глаза. Элвина приподняла бровь.

— Поступило приглашение. От Пламенников. Я решил, что мы идём.

— Слава Тени, — пробормотал Рион. — Хоть поедим по-человечески.

— А может, и напьёмся, — добавил Тар.

— Это вряд ли, — сказал я. — Хорошее пойло в Элуне на вес золота.

Вечер в форте выдался на редкость тёплым, хоть ветер по-прежнему приносил тревожные запахи Диких земель. Но во дворе у Пламенников было весело. Там пахло жареным мясом, пряными травами и вином. И пели так, что стены дрожали от смеха и голосов.

Когда мы с отрядом подошли, нас встретил жар костра и громогласный гомон. Пламенники не теряли времени зря: над углями висели решётки, с которых капал сок, кто-то кидал в огонь душистые ветви, поднимавшие горько-сладкий дым. Столы расставили прямо во дворе, уставив кружками, плошками с соусами и хлебами, вытащенными, похоже, только что из печи.

— Вот и вы! — Ильга вынырнула из толпы, как язычок пламени, и сразу оказалась рядом. Она не просто улыбалась — она светилась. — Проходите, боевые братья! Место у огня есть для всех, кто его заслужил.

Я краем глаза отметил, как Лия замкнулась ещё больше, как сжались её плечи под взглядом десятков глаз. Элвина держалась дипломатично, сдержанно улыбалась и приняла поднесённую кружку. Близнецы, конечно же, начали переглядываться, словно уже предвкушали какой-нибудь розыгрыш.

— Ну, раз уж мы здесь, — буркнул Тар, — остаётся надеяться, что нас не отравят.

— Если бы хотели — давно бы вас прикончили, — фыркнула Ильга. — Мы Пламенники. Мы не травим. Мы жжём дотла.

Её слова вызвали смех у тех, кто стоял ближе. Один из бородатых кузнецов протянул мне огромную кружку с дымящимся пойлом — судя по запаху, не просто вином, а чем-то покрепче и с изрядным количеством пряностей.

— За Элун, да стоять ему вечно! — прогудел он.

— За Элун, — откликнулся я и глотнул первым. Пойло жгло горло так, что я едва не закашлялся, но согрело моментально. Близнецы дружно повторили мой жест, Рион даже вытер глаза, чтобы никто не заметил, как их защипало. Элвина пригубила чинно. Лия сделала вид, что пьёт, но я видел — её губы остались сухими.

— Давайте к столу! — кто-то махнул нам рукой. — Ешьте, пейте, смейтесь! Сегодня ночь для живых!

Ильга не дала нам опомниться. Она почти силой усадила меня рядом с собой, оставив остальным места напротив. Её рука мелькнула, подавая нам деревянную тарелку с кусками мясного жаркого, пахнущего дымом, специями и чем-то ещё, что пробуждало голод сильнее, чем сама битва.

— Признавайся, лунный мальчик, — прошептала она с прищуром. — Когда в последний раз ел по-человечески?

— Пожалуй, в Альбигоре, — отозвался я. — В «Чернильной капле».

Ильга презрительно фыркнула.

— В следующий раз, если захотите мяса, приходите к нам в «Алую искру». Там лучшее травяное вино и мясо на углях.

И я ел. Мы все ели. Даже Лия, сперва державшаяся особняком, вскоре взяла кусок и начала жевать.

Элвина, сидя рядом, чуть склонилась ко мне и шепнула:

— У них это древняя традиция. Пир после битвы — как благодарность стихии. Не думай, что они просто пьют и едят. Это обряд.

— Хороший обряд, — ответил я. — Надо у нас завести.

— Они славят живых и павших товарищей. И то, что нас пригласили — большая честь. Пламенники не зовут к своему огню всех подряд.

— Я польщён.

В какой-то момент музыка сменилась на что-то весёлое, лихое. Барабаны отбивали ритм, от которого ноги сами просились в пляс.

Ильга кивнула музыкантам и схватила меня за руку.

— Вставай! — приказала она так, что отказать было бы неразумно. — Увидите, как нужно веселиться.

— Предупреждаю, танцор из меня никудышный, — хмыкнул я.

— Кому какое дело? Танцуют — для себя!

Она потащила меня в круг танцующих. Мои ребята тоже рванули танцевать. Рион пригласил милую девушку с медной косой, Тар — боевую ученицу кузнеца. Лия поддалась настойчивым уговорам одного из артефакторов, а Элвина — того самого бородатого кузнеца с кружкой. Рядом с этим громилой она смотрелась совсем миниатюрной.

Земля дрожала от топота, воздух гудел от веселья и простой музыки.

Ильга крутилась вокруг меня, смеясь и ускользая каждый раз, когда я пытался поймать её за руку.

— Вот так и живём, — говорила она между поворотами. — Между битвами и песнями. Между смертью и огнём.

Я успел перехватить её ладонь.

— Так и погибнем?

— Лучше так, чем в тишине и скуке, — отозвалась она.

Музыка стихла, но не смолкли голоса. Я стоял, чувствуя, как гудят мышцы и как стекает напряжение последних дней. А Ильга уже смеялась рядом, снова подавая мне кружку.

— Пей. За то, что мы не боимся жить.

И я пил. Потому что действительно не боялся.

Когда музыка смолкла, пламя костров тоже немного угомонилось. Но Пламенники не были бы Пламенниками, если бы остановились на одних танцах и еде.

— Ну что, лунные мальчики и девочки, — громко сказал один из кузнецов, за спиной которого возвышался молот размером Элвину, — может, пора и правду показать? А то вы только глазами сверкаете да вино пьёте.

— Показать что? — спросил Рион с неприкрытым интересом. — Как вы носом пламя ловите?

— Или как жрёте угли вместо хлеба? — подхватил Тар.

Пламенники рассмеялись.

— Нет, — протянула Ильга, поднимаясь и отряхивая подол мантии. — Показать, как управлять склонностью, а не только языком болтать.

— Это вызов? — лениво спросил я, вытягивая ноги к костру.

Она взглянула на меня с тем самым лукавым прищуром, от которого у кого угодно могло сердце ёкнуть.

— А ты хочешь, чтобы был?

— Зависит от того, что будет ставкой, — осклабился я.

Она не ответила. Только кивнула своим, и из толпы вышел магус в мантии с узором.

— Ну, раз гости всё равно здесь, — сказал он, — давайте устроим небольшой культурный обмен. Мы покажем свои фокусы, вы — свои. А кто сильнее, рассудят зрители.

Судя по тому, как загудел двор, зрители нашлись мгновенно.

— Держи меня, Элун, — вздохнул я, вставая. — Ладно. Показывайте.

Первым выступил молодой маг Пламенников с короткими рыжими волосами. Он шагнул к кругу из гравия, поднял руки — и воздух возле его ладоней заколебался. Раздался короткий хлопок — а потом в небе вспыхнула фигура феникса, сотканного из пламени и дыма.

Толпа ахнула.

— Должна признать, это красиво, — сказала Элвина. — И весьма энергозатратно.

Второй вышла девушка с бронзовой кожей. Она зажгла у себя на ладони ровное, ярко-синее пламя и начала складывать его в орнаменты: кольца, спирали, символы древних кланов.

— Если она нарисует там мою физиономию, — пробормотал Тар, — я уйду пить до утра.

— Боишься признать, что они умеют удивлять? — хмыкнула Ильга и обернулась ко мне. — Твоя очередь, лунный. Покажи им свою Тень.

— Только Тень? — уточнил я.

— А что, ещё и танцы?

Я усмехнулся и шагнул вперёд. Под разноголосый гул зрителей вытянул руку. Моя Тень, всегда терпеливо следившая за мной, поднялась из-за спины, будто оживая. Её контур затрепетал, вырос, заполняя собой полукруг.

— Не подведи, генерал, — пробормотал я. — У нас на кону ночь с огненной девицей.

Взмах. Чёрный силуэт повторил движение. Я сжал кулак — и Тень сложилась в подобие копья, а затем выпрямилась и с тихим шелестом вонзилась в землю у самых ног магуса, что показывал огненного феникса. Тот дёрнулся.

— Аккуратнее, — сказал я невинно. — Она иногда думает, что все вокруг — дичь.

Гул смеха прокатился по двору.

— Хороший ход, — одобрил кузнец. — У кого ещё есть таланты?

Тар и Рион вышли вдвоём. Их Тени, едва призванные, тут же сцепились в неуклюжей драке, отчего половина зрителей начала ржать так, что закашлялась.

— Скажи им, что они позорят клан, — сказал я Элвине.

— Поздно, — она чуть улыбнулась. — Зрителям нравится.

В итоге близнецы сделали пару синхронных выпадов, раскланялись и ушли под овации.

Потом снова были Пламенники — показали миниатюрный огненный вихрь и фокус с поджиганием фитилей свечей на расстоянии.

— А теперь… — сказала Ильга, подходя ко мне вплотную. — Твоя очередь снова.

— Зачем? — изобразил я скуку. — Уже все поняли, что я самый опасный из скучных.

— Потому что я хочу посмотреть, — её голос стал чуть ниже, — как ты управляешь своей Тенью. Когда никто не угрожает тебе смертью. Когда ты просто… свободен.

Я встретился с её взглядом.

— А какой приз, если выиграю?

— Тебе понравится.

Я шагнул в центр. На этот раз не стал изображать угрозу. Я просто позволил Тени расползтись по земле широким кольцом, будто она была частью ночи. Потом взмахнул рукой, и она поднялась стеной вокруг меня — полупрозрачной, холодной. А затем разделилась на десяток отдельных Теней.

Все ахнули. Даже мои.

— Невероятно… — Тар нервно сглотнул.

— Моя Тень — не просто оружие, — сказал я. — Это память. Она помнит всё, что видел я.

— И что она видела больше всего? — тихо спросила Ильга.

— Смерть. — Я отпустил Тень. Она схлопнулась в один миг и снова легла у моих ног. — Но в этом и суть. Даже смерть можно победить, если не бояться её.

Тень принялась повторять фигуры всех, кто стоял в круге. Ильги, Лии, Элвины, близнецов, кузнеца с молотом, магусов…

Наступила тишина. Потом кто-то начал хлопать. Потом — громче, громче.

— Ладно, — хрипло сказала Ильга, отводя взгляд. — Пожалуй, это… впечатляет.

— Спасибо, — я склонил голову. — Ты покажешь свой фокус?

— Только если ты выйдешь со мной.

Она подняла руку, и из её ладони взмыло высокое, почти белое пламя.

Я шагнул рядом, позволив Тени медленно окутать нас обоих. Тепло и холод слились в странное равновесие, и я почувствовал, как она на миг прижимается ближе, чем нужно для демонстрации.

— Вот так, — произнесла Ильга тихо, — Искра и Тень могут сосуществовать.

Мы стояли в этом сиянии и мраке, пока зрители не взревели, подбадривая и насмехаясь одновременно. Но мне было всё равно. В тот миг я чувствовал только жар её ладони и холод собственной Тени.

И больше ничего не хотелось.

Я даже не успел сообразить, когда именно она взяла меня за руку. Это движение было почти небрежным — словно мы были старыми знакомыми, которые просто решили прогуляться в ночь.

— Пойдём, лунный мальчик, — сказала Ильга, склоняясь ко мне так близко, что я уловил запах её волос: дым, специи и что-то сладкое. — Если ты ещё не устал раздавать представления.

— Всё ещё надеешься меня смутить? — отозвался я, позволяя ей вести себя прочь от костра, от смеха и гомона.

— Думаю, что ты только делаешь вид, что всё это тебе безразлично. — Она оглянулась через плечо и чуть приподняла брови. — Но твои глаза выдают тебя с потрохами.

Мы свернули за угол казармы, где ещё тлели угли в глиняных чашах. Там никого не было. Только глухие каменные стены, запах прогретой каменной кладки и ровное биение сердца — моего или её, я уже не понял.

— Хочешь знать, зачем я тебя сюда притащила? — её голос стал мягче. — Можешь не спрашивать.

— А если я хочу спросить? — Я опёрся плечом о стену и скрестил руки на груди. — Может, я люблю ясность.

— Ты любишь прятаться за ясностью. Как будто это твой щит.

— У каждого он есть. — Я чуть наклонился к ней, чтобы не дать себе шанса передумать. — Ты прячешься за дерзостью.

— Возможно. — Она подняла голову и встретила мой взгляд так открыто, что у меня на миг пересохло во рту. — Но не сегодня.

Мы молчали, выжидая, кто первым сдастся. Как два противника на дуэли — только оружием теперь были не мечи и Тени, а всё то, что происходило между нами с первой встречи.

Она подняла руки и провела пальцами по вороту моей мантии. Я мог бы отстраниться. Мог бы сказать, что это глупость, что завтра мы снова будем рисковать жизнями. Но я не стал.

Вместо этого я поймал её ладони, чтобы не дать ей больше разыгрывать спектакль. Мы стояли так пару мгновений — ирония против упрямства, сталь против пламени — пока не стало ясно, что эта игра нас обоих больше не устраивает.

Она первой убрала руку и, не отводя взгляда, прижалась ко мне.

— Если ты ждёшь, что я спрошу разрешения, — выдохнула она, — придётся ждать до рассвета.

— Не думаю, что у нас так много времени, — сказал я и опустил голову, чтобы поймать её губы.

Мы больше не разговаривали. Я не помнил, кто сделал следующий шаг. Кто первый потянул завязки на мантии, кто сдавленно выдохнул, когда ткань упала на камни. Всё слилось в горячее, живое, неизбежное.

Я только помнил её руки, её смех сквозь тихие всхлипы, её глаза, которые не прятались даже тогда, когда всё вокруг исчезло.

Когда всё стихло, я поймал себя на том, что впервые за долгое время мне не хотелось никуда спешить.

Ильга первая разомкнула руки.

— Скажи что-нибудь, лунный мальчик. А то я подумаю, что оглушила тебя окончательно.

— Ты… — я осторожно провёл пальцем по её шее, — невыносимая.

— Но тебе это нравится.

— Иначе меня бы здесь не было.

Она улыбнулась, и в этой улыбке было что-то почти домашнее. Но прежде чем я успел в этом признаться даже самому себе, Ильга отступила на шаг и начала приводить в порядок одежду.

— Оденешь меня? — спросила она с тем самым игривым взглядом, с которого всё и началось.

Я кивнул и подтянул завязки на её мантии. Её волосы слегка коснулись моей щеки, мне показалось, что всё в мире на пару мгновений встало на место.

Но, конечно, это была иллюзия. И скоро она рассеется.

Как только мы выйдем обратно к огню.

Мы стояли молча, в странном и немного неловком затишье, когда эмоции уже перегорели, но ещё не остыла кожа. Я затягивал ремень на рукояти меча, а Ильга возилась со своей мантией и причёской.

— У тебя руки ловчее, чем кажутся, — заметила она, сдерживая усталую улыбку. — Поможешь с застёжками?

Я подошёл, поднял мягкий край ткани и осторожно застегнул потайные крючки на её мантии. Она была так близко, что я чувствовал, как под тонкой тканью быстро бьётся её сердце.

— Тебе вечно нужен кто-то, кто за тобой доведёт дело до конца, — сказал я тихо.

— Но только я выбираю, кто снимет с меня одежду, — отозвалась она и наконец подняла взгляд. — Я верна клану. Но пусть хоть что-то зависит от меня.

Я хотел ответить, но в тот самый миг что-то смутило меня. Сначала это был запах — резкий, горький, знакомый до оскомины. Как если бы ночь вдруг решила выдохнуть в лицо угольную гарь.

Потом раздался короткий хруст где-то вдалеке, на фоне музыки и голосов.

Я отступил на шаг и обернулся, медленно, словно в дурном сне.

— Гнилой гриб…

— Что там? — Ильга принюхалась. — Кажется, кто-то что-то сжёг.

Но я уже видел, что горело.

Вдали, за крышами казарм, полыхало настоящее зарево. Оранжевые языки пламени вырывались сквозь крышу каменного склада, рассыпая вверх искры размером с кулак. Где-то внутри что-то рвануло — глухой хлопок прогремел, прокатившись по стенам форта, и отбросил тёплый воздух к нам.

— Склад, — сказала Ильга уже другим голосом.

— С припасами, — шепнул я.