Альбигор-2. Страж

Глава 19

Мы медленно подъезжали к замку Герцога Варейна — как того требовали ритуал и публика. Сотни глаз — от простых зевак до тайных наблюдателей — провожали нашу повозку.

Квартал Лунорождённых сиял, как на праздничной открытке. На улицах развесили флажки, фонари горели цветным алхимическим пламенем, воздух наполнился ароматом цветов и благовоний. Город праздновал.

Или делал вид, что празднует.

Я сидел рядом с Лией. Парадная форма Лунных стражей сидела на ней как влитая — чёрно-серебристая, строгая и элегантная. На ее груди красовался новый знак отличия за защиту Элуна. Лия выглядела безупречно. И всё же её пальцы дрожали, когда она поправляла воротник.

— Спасибо, что согласился, — тихо сказала она, не глядя в мою сторону.

Я повернул голову, разглядывая профиль девушки — напряжённый, острый, упрямый. После Элуна в ней что-то неуловимо изменилось. Пожалуй, она научилась смотреть вперёд, даже если впереди — конец всего.

— Это правильно, — ответил я. — Что бы ты себе ни думала, Лия, но всё будет правильно. Не хорошо и не плохо. Правильно.

Она чуть кивнула.

Мы въехали под своды арочного портала, где нас уже поджидали два служителя в серебряно-синих мундирах с гербом личной свиты Варейна. Один молча раскрыл список, второй провёл артефактным жезлом над нашими клановыми браслетами.

— Лунный страж Лия Артан. Лунный страж Ром, уполномоченный делегат от Тварей, — произнёс один из них, опознав знак на моём лацкане. Серебряная фигурка Охотника поблёскивала на фоне чёрной ткани. — Прошу, Герцог ждёт.

Мы прошли внутрь.

Парадная галерея дворца была превращена в храм победы. Над нами тянулись парящие хрустальные колонны, внутри которых — в замедленном движении — крутились сцены битвы за Элун. Где-то я заметил себя, парящего над тварью. Сцена отдавала пафосом, но была исполнена мастерски — артефакт высокой школы.

Гобелены вдоль стен изображали щиты Лунных стражей, горящие купола форта, фигуры павших, свет от которых уходил в небо. Я отметил: среди них была и фигура Марны. Высокая, с расправленными плечами. В руках — трофейная голова твари. Я стиснул зубы и прошёл мимо.

Знамёна висели в несколько ярусов — флаги Лунорождённых, Белотканников, Пламенников, символы Элуна, Альбигора, личная эмблема Варейна, и даже стилизованный символ Тварей — серебряный коготь.

Гости уже собирались. Бароны, аристократы, воины, магистры, женщины в шелках и парче, мужчины в мундирах и мантиях, слуги с подносами, музыканты в нишах.

Я почувствовал на себе первые взгляды. Лия сразу напряглась — плечи застыли, подбородок слегка дрогнул. Я сделал полшага ближе и наклонился:

— Дыши глубже. И не давай им тебя смутить.

— Не дождутся, — процедила она сквозь зубы.

— Вот и умница.

Толпа начала расступаться. Первыми к нам подошли магистр Алвар Трейн и посол Мирена Трейн. Элвину я пока не увидел.

— Госпожа Артан, господин Ром, — кивнула мать Элвины, сдержанно, но не враждебно. — Рады вас приветствовать.

Старый магистр ничего не сказал, только посмотрел на мой лацкан, на эмблему делегата, потом — на Лию. Выражение лица у него не изменилось. Но я заметил, как один из пальцев слегка сжался на складке плаща.

— Полагаю, я должен поздравить вас со столь стремительным ростом в клане, страж Ром, — сказал он.

— Благодарю.

— И мой долг напомнить вам об ответственности, которая теперь возляжет на ваши плечи. Ответственности перед всем Альбигором.

Я улыбнулся.

— Надеюсь, я могу прийти к вам за советом, магистр?

— В любое время, страж Ром, — кивнул старший Трейн. — В любое время…

Мы пошли дальше. Вокруг — знакомые и чужие лица: магус Химваль, в сверкающей огнеупорной мантии Пламенников, рядом с ним — Ильга. Спокойная, сосредоточенная. Барон Тардел со своей вечной мерзкой полуулыбкой, Мелисар Граунт в окружении благородных девиц…

И, конечно, барон Артан.

Он стоял ближе к центральной лестнице. Не подходил. Просто смотрел на нас с Лией. Я кивнул ему. Он не ответил.

Лия застыла, словно Артан её загипнотизировал. Барон кивнул ей.

Я услышал, как она тихо выдохнула, прежде чем сделать шаг к краю зала.

— Все на нас смотрят, — прошептала она.

— Конечно, — ответил я. — Мы — развлекательная часть этого приёма.

— Надо было выпить перед выездом…

В центре зала, чуть в стороне от колонн из синих кристаллов, журчал каменный фонтан, вокруг которого посадили алые цветы, похожие на миниатюрные горящие факелы. Дань уважения Пламенникам и их вкладу. Я остался у фонтана, пока Лия отошла побеседовать с какими-то наряженными девушками.

— Я долго думала и нашла лишь одно оправдание тому, что ты исчез, — услышал я знакомое мурлыканье за спиной. — Ты просто не смог найти во всём Альбигоре букет цветов, достойный меня.

Я обернулся и впервые за вечер искренне улыбнулся.

Ильга стояла в расшитом алыми рунами платье, подчёркивающем изгибы её фигуры ровно настолько, чтобы взгляд непроизвольно скользнул и остался там, где нужно. Огненно-рыжие волосы девушки были собраны в строгий пучок, но вдоль лица змеились две кокетливые пряди.

Маг, красивая женщина и удар по самообладанию в одном флаконе.

— Я честно искал достойный тебя букет, — отозвался я, — но ни один цветочный магазин не доставляет цветы из пекла.

Ильга широко улыбнулась и взяла меня под руку. Издалека Химваль, стоящий с бокалом у стенда с редкими артефактами, бросил в нашу сторону пристальный взгляд. Мы обменялись кивками. Признание, что ни он, ни я не забыли, что было в Элуне. И что при первой надобности — спина будет прикрыта.

Впрочем, сейчас он явно не одобрял нашего сближения. Видимо, по его мнению, то, что было в Элуне, должно остаться в Элуне.

— Я слышала, тебя назначили делегатом от тварей, — сказала Ильга, глядя в фонтан. — Выходит, ты теперь официальное лицо при должоности?

— Пока не очень ясно. Расскажу тебе подробнее на Новолуние.

Она приподняла бровь.

— Новолуние?

— Я собирался пригласить тебя в ресторан. Синие моллюски, жёлтое вино, тусклые свечи и музыканты на крыше. Всё, что мы ненавидим. Так чт освободи вечер — у нас будет свидание.

Она рассмеялась.

— Если тебя не убьют до этого, я буду ждать. А если убьют, всё равно сохрани бронь столика. Я приду туда и съем всё сама.

— Теперь я просто обязан дожить до Новолуния, — вздохнул я. — Должен же кто-то спасти тебя от переедания.

— К тебе кто-то идёт, — сказала Ильга, мягко отпуская мою руку.

Я обернулся. Через толпу шагал барон Рейвель и вёл под руку женщину. На нём — строгий парадный сюртук, чёрно-серебряные цвета, брошь с родовым гербом. Его супруга — высокая, элегантная женщина с печальными глазами и тонкими пальцами. На её запястье сверкал артефактный браслет. Я мгновенно отметил: маг, причём боевой.

Интересные родители у Остена…

— Страж Ром, — сказал Рейвель. — Разрешите представить вам мою жену Делору.

— Большая честь для меня, госпожа Рейвель, — кивнул я и склонил голову. Она ответила тем же.

— У нас есть повод для короткого разговора, — продолжил Рейвель. — Если, конечно, вы не заняты.

— Ни в коем случае, барон.

Он кивнул и повёл меня в сторону одной из ниш, где слабое освещение не мешало разговорам, но давало ощущение частного пространства. Его супруга последовала за нами, и скоро мы оказались на одном из балконов.

Здесь было тихо. Фонарики в нишах небрежно рассыпали мягкий серебристый свет. За балюстрадой блестел канал, по которому скользили лодки.

Барон Рейвель застыл, облокотившись на колонну. Его жена осталась чуть поодаль, молча, с прямой спиной, точно мраморная статуя. Она смотрела в темноту. И я почти сразу понял: не на реку. Внутри неё — своя, куда более тёмная.

— Мы хотим кое-что знать, страж Ром, — наконец сказал барон. — Расскажите, что случилось в ту ночь. Мы должны знать, была ли оправдана столь жестокая казнь.

Я вздохнул и посмотрел на реку. Было бы проще солгать или хоть как-то смягчить правду. Сделать вид, что Остен просто оступился. Но я не стал.

— Во время атаки гибридов на форт Остен пронзил меня отравленным клинком, — сказал я спокойно. — В живот. Потом сбросил со стены на растерзание гибридам. Мне повезло выжить.

Делора едва заметно вздрогнула.

— Но… Почему? Неужели из-за старой обиды?

— Остен всегда меня ненавидел и считал, что я в клане по ошибке, — я пожал плечами. — Однако на такой шаг пошёл по иной причине. Кто-то сказал ему, что за это он вернётся в Альбигор. Что станет героем. Или, по крайней мере, избавится от меня. Он хотел быть нужным. Хотел, чтобы его признали. И кое-кто это использовал.

— Кто? — спросил барон. Глухо. Точно ему уже не хотелось знать.

— Вы сами увидите. Сегодня, — сказал я. — Я обещаю вам. Вам обоим.

На балконе снова воцарилась тишина. Делора медленно повернулась ко мне. На её лице была не боль, а нечто гораздо хуже. Пустота. Ледяная, безжизненная пустота.

— Я растила сына, — произнесла она хрипло. — Не чудовище. Если он… если он сделал это, — она сглотнула, — он мне больше не сын. Я не стану оплакивать его.

Я кивнул. Не из сочувствия. Из понимания. Предателей в Ночном клане не оплакивают даже их семьи.

— Он стал пешкой, — сказал я. — Но это не меняет сути. Он сделал выбор. И он за него ответил по законам диких земель.

Барон Рейвель молчал. Потом вдруг сухо хмыкнул — неожиданно, но без тени насмешки.

— Я бы сам влил ему в глотку раствор Ноктиума. Всё сделано правильно, — тихо сказал он. — Как бы ни было тяжело… комендант поступил справедливо. И моя семья, как и весь клан, в долгу перед тобой, страж Ром.

Я молча кивнул.

Мы больше ничего друг другу не сказали. Делора повернулась и ушла первой, тихо, почти бесшумно. За ней — барон, на секунду положив руку мне на плечо. Не как наставник или покровитель. Но как человек, которому всё ещё было больно — но который благодарен, что его не оставили в неведении.

Фанфары ударили внезапно. Толпа вздрогнула, и весь зал затаил дыхание.

Вынос знамен — всегда спектакль. Первыми вышли знаменосцы: серебряный серп Лунорождённых, огненный клинок Пламенников, спираль Белотканников… и два главных штандарта — Элуна и Альбигора.

Герцог появился последним. Как всегда, в чёрном. Его сопровождал почётный караул: Гвардия в чёрных с серебром плащах.

Варейн ступил на возвышение. И в этот момент весь весь зал замер. Тишина стала такой густой, что её можно было зачерпнуть ложкой.

— Народ Альбигора, — начал Варейн. — Далеко за этими стенами остался пепел. Там — смерть. Там — боль. Там — имена, что больше не откликнутся.

Молчание. Ни шелеста, ни кашля.

— Но Элун устоял, — продолжил Герцог. — Не потому что мы были сильнее. И не потому что у нас было больше оружия и магов. Элун устоял, потому что люди в нём были вместе.

Он бросил взгляд в сторону Пламенников. Потом — на нас, Лунных стражей. Потом — в конец зала, где стояли представители Белотканников.

— Память павших будет жить, пока жива воля, — сказал он. — И каждый, кто стоял на стенах, кто сражал гибридов, кто нёс воду раненым, кто жертвовал собой, закрывая бреши — уже вписан в летопись. Не на бумаге или в камне. Это останется в нашей крови.

Мы — те, кто вернулся из Элуна — склонили головы.

— Альбигор выстоит против любой угрозы, если станет единым, — продолжал Варейн. — Враг у ворот не делит нас на родословные. Он жрёт всех без разбора. И если мы не научимся уничтожать его вместе — он сожрёт нас всех, по одному.

Он замолчал. И на несколько долгих секунд в зале не раздалось ни звука. Я слышал только биение собственного сердца и тихий гул защитных артефактов.

И в этой почти священной тишине за моей спиной раздался шёпот:

— Говорит как сектант. Ещё и с тварями брататься вздумал. Говорю вам — опасения не напрасны. Это приведёт нас в хаос и бездну…

Я повернул голову. Медленно. Почти лениво.

Мелисар Граунт. Узкое лицо, с тонкими, почти женскими чертами, тонкая усмешка. Рядом с ним стоял старый барон Тардел. И несколько представителей старых семей, переживших уже не одну волну перемен и потому мёртво цепляющиеся за всё привычное.

Я улыбнулся почти дружелюбно.

— Потерпите эту речь, господа, — прошептал я, не оборачиваясь полностью. — Скоро подадут горячее. Обещаю — вам понравится.

Граунт ничего не ответил. Только его левая бровь дрогнула. А герцог меж тем уже поднял руку, завершив речь.

Нас пригласили на торжественный ужин.

Банкетный зал был роскошен. На потолке плыла иллюзия — проекция неба, с тонкими нитями движущихся зкомет и легчайшим мерцанием северных сияний. Над мраморным полом парили едва уловимые артефактные узоры, которые реагировали на шаги: каждый гость оставлял за собой лёгкий след — алый, синий, серебристый — в цветах своего клана.

В центре зала растянулся стол. Нет, не стол — река. Живое течение серебряной ткани, прорезанное золотыми пластинами и фарфоровыми берегами. Места были обозначены именными карточками с символами клана. Моё место сияло знаком Лунных стражей.

Слева от меня посадили Лию. Пальцы девушки нервно теребили уголок салфетки. Я наклонился и негромко сказал:

— Расслабься. Ты отлично держалась весь вечер.

— Но…

— Назад всё равно пути нет.

Она едва усмехнулась, не глядя. Справа от меня расположился барон Рейвель с супругой. Напротив сидел барон Артан, отец Лии. По бокам от него — Мирена Трейн и Юрг Ной. Напряжение висело такое, что брось кто кинул артефакт в середину стола, взрыв был бы покрасочнее любого боя.

Стол ломился от изысканных яств. Серебряные приборы, бокалы — тоньше льда, композиции из цветов: алые лилии Пламенников, тёмно-синие луносветы, золотистые флеры с герба Альбигора.

Закуски тоже впечатляли. Филе аурийского вьюна на подушке из сливового пюре, тарталетки с желе амаранта, сдобренные пыльцой мерцающих кустарников, паштет из печени зверя-капа, запечённый в лепестках горько-сладкого макрина.

Официанты в чёрно-белых ливреях молча наполняли бокалы: виноградное золото с севера, почти чёрный рубин из предгорий, прозрачный настой с плавающим внутри лепестком фиалки. Я выбрал фиолетовое вино.

Люди шептались, смеялись, переглядывались, вели непринуждённые беседы. Я поймал на себе взгляд Мирены Трейн. Она едва заметно кивнула. Юрг сжал кулак. Лия коснулась моего плеча. Всё было готово.

И тогда в зал вошёл герцог Варейн. Почётный караул выстроился по периметру. Все поднялись.

Герцог занял своё место во главе бесконечно длинного стола — и заговорил.

— Элун устоял. Мы были вместе. Пламя и Тень, меч и жезл. Честь и вера.

Я почувствовал, как у Лии дрогнуло плечо. Рядом Рейвель выпрямился. По залу пронёсся вдох.

— Память павших будет жить, пока жива воля. Сегодня мы поднимаем бокалы за тех, кто не вернулся. Победа без единства — как артефакт без ядра. Пусть память о единстве и подвиге соединит нас.

Я поднёс бокал к губам и поймал на себе взгляд барона Артана. Рядом со мной Лия едва заметно ему кивнула. Я сделал глоток.

Вино было терпким. Артан смотрел на меня и, снова приподняв свой бокал, улыбнулся мне. Мирена Трейн не сводила взгляда с герцога. Юрг — с Артана.

Все выпили. За павших принято пить всего раз, но — до дна.

Артан снова мне улыбнулся, и я кивнул ему в ответ.

— А теперь, почтенные гости, — Варейн жестом распорядился подать горячее, — прошу отведать шедевры наших лучших поваров.

Никогда не думал, что триумф может пахнуть грушами в вине и сливочным соусом с трюфелем.

Металлические клоши — полированные до зеркального блеска куполообразные крышки на тарелках — выглядели, как шлемы гвардейцев в день присяги. Целое войско лакеев выстроилось за нашими спинами — по одному на каждого гостя.

Слуги с тихим звоном опустили тарелки с этими серебристыми куполами перед нами.

Я сидел, чуть откинувшись на спинку кресла, украдкой поглядывая на Артана. Лия уже не смотрела в его сторону. Она была спокойна. Пугающе спокойна. Такая тишина бывает лишь в храме или перед выстрелом.

Герцог снова заговорил.

— Я благодарен вам всем, — начал он. — За то, что были рядом. За то, что не дрогнули. Но не все в ту ночь остались верны присяге и совести. Не все выбрали сторону Элуна. Были и те, кто ударил нам в спину в самый тёмный час.

Он сделал паузу. По залу пробежала едва уловимая дрожь. Кто-то непонимающе оглядывался. Кто-то придвинул к себе бокал.

— Настало время, — продолжил Герцог, — напомнить, что истина, как и огонь, не умеет молчать.

Раздался синхронный щелчок — официанты в белых перчатках начали снимать клоши с тарелок, словно музыканты оркестра по сигналу дирижёра.

Запахи взвились к потолку: запечённые ножки вранки в соусе из синей пыльцы, тушёная телятина с фиалковой глазурью, медленно запечённая утка с вялеными плодами аурийского инжира… Всё было прекрасно. Безупречно.

Кроме одной тарелки.

У Артана на фарфоре лежали… знаки отличия Лунных стражей. Шеврон, металлический значок, плашка с номером отряда… Всё было аккуратно сложено, как перед погребением.

И я во второй раз за этот вечер широко улыбнулся.

Артан не сразу осознал. Сначала он вежливо улыбнулся, затем повернулся к лакею, но его взгляд снова зацепился за один из символов. Знак почёта за победу в Элуне.

— Что это за…

Артан медленно поднял глаза на Лию и вздрогнул.

Лацканы и грудь её мундира были чисты. Ни единого символа не осталось.

Лия улыбнулась:

— Я сделала выбор отец.

Я видел этот миг осознания в глазах барона. Так бьёт молния в сухое дерево. Он вскочил было на ноги, но тяжелая рука гвардейца в артефактной перчатке нажала на его плечо и заставила опуститься на место.

— Ты… — прошептал он, с ненавистью глядя на Лию.

— Я, — тихо отозвалась она. — И я выбрала клан.

Он побледнел — но не от гнева. Глаза начали наливаться кровью, а в уголках губ проступила розовая пена.

Артан всхлипнул, хватаясь за горло. Бокал с тёмным вином опрокинулся и со звоном раскололся под столом.