Старуха 3

Глава 15

Две недели после визита Нади Новиковой Вера вечерами тренькала на рояле, пиликала на скрипке и бренчала на ситаре, а Витя мужественно терпел раздающуюся в гостиной какофонию. В принципе, Вера Андреевна неплохо на рояле играть умела, да и скрипку ее отец заставил всерьез освоить – так что ее попытки перевести звучащую в голове мелодию имели вполне серьезные основания. Вот только кроме оснований тут нужен был и опыт, и какие-то теоретические знания, да и умение требовалось, вероятно, более профессиональное. Так что когда две недели спустя Надя снова приехала в гости и Вера показала ей то, что удалось «воспроизвести», учительница музыки, сильно смущаясь, не смогла «утаить правду»:

– Вера, ты действительно все же не музыкант. Мелодия… очень простенькая, и, возможно, при должной оркестровке из этого получится хорошая музыка, но я оркестровку этого делать не возьмусь. Если ты хочешь, то, наверное, лучше в консерваторию с этим пойти, там тебе с удовольствием помогут… если хочешь, я сама там поговорю – но вообще-то это если тебе самой нужно, а про кино… я специально узнавала: этого Шумяцкого действительно сняли, а в группе, которая это кино снимала, никакой другой музыки никто не хочет…

Товарища Шумяцкого с должности сняли тихо и практически незаметно – сразу после того, как Вера попросила «соседа» поинтересоваться, почему это в стране почти восемьдесят процентов снимаемых фильмов имеют «ярко выраженную националистическую направленность». «Сосед» поинтересовался (в первую очередь гонорарами режиссеров и актеров), после чего (на самом деле после сделанного Лаврентием Павловичем доклада на заседании ЦК) было принято постановление правительства об учреждении Наркомата культуры, в рамках которого появились комитеты по кинематографии, по литературе, по театральному искусству – а все прежние организации, работающие в этой области, были упразднены, и руководство этих организаций разом осталось без работы.

Зато работы сильно прибавилось сотрудникам КГБ, и в частной беседе Лаврентий Павлович высказал товарищу Сталину свое мнение о случившемся:

– Я готов поспорить, что Старуха знала, чем дело кончится. Почти все эти, извини за матерщину, деятели искусств, как только прикрыли им кормушку, превратились в таких откровенных антисоветчиков, что просто страх берет. И эта мразь воспитывала наш советский народ?

– Я думаю, что законом у нас предусмотрено достаточно мер ответственности за антисоветскую деятельность, и что тебе мешает закон применить?

– Да особо ничто, просто людей не хватает.

– У тебя же сейчас в войсках…

– А нужны не умелые бойцы… то есть для такого дела не бойцы с пулеметами нужны, а… специалисты иного рода. Для тех, кто в открытую стал бороться за свое попранное право жрать в три глотки за счет бюджета и ни за что не отвечать, мы меры принимаем. Но сколько еще затаившихся врагов…

– Если ты говоришь, что Старуха знала… а у нее ты спрашивал, может она уже придумала что-то?

– Мне и спрашивать не пришлось, однако ее предложения… если бы я ее не знал давно, и подумал бы, что она всерьез говорит, то саму ее посадил бы лет на десять минимум. Хотя отдельные ее предложения, например, по поводу высылки… в отдаленные сельские районы…

– А кроме этого?

– Она сказала, что паразиты на теле государства нам точно не нужны, и если кто-то срочно возжелал воссоединиться с родственниками за границей… а ведь действительно, там у каждого почти такие родственники нашлись…

– У Старухи иногда проскальзывают дельные мысли. Я думаю, препятствий таким чинить действительно не стоит. Больше того, если отдаленные районы простимулируют подобные желания… вот что-что, а своя «пятая колонна» нам точно не нужна.

– Кстати, о дельных мыслях: я прочитал записку Хлопина, а потом и с ним поговорил. Они у себя в институте на той неделе реакцию запустить смогли, и теперь он убежден, что через пару лет у них будет готова электростанция мегаватт на двадцать-двадцать пять. То есть он сказал, что они готовы уже сейчас начать строительство, но тут уже Вера Андреевна наша такой список необходимых исследований накатала! Честно говоря, если хотя бы половина из того, что она понаписала, окажется правдой, то я спокойно спать не смогу: там такие страсти расписаны! Но если эти исследования провести, то должную безопасность работы электростанции обеспечить все же получится. И ты знаешь, я почему-то верю, что получится: уж больно она глубоко в химию всех процессов вникла – а физику их как раз людям Хлопина изучить и нужно будет. Но так как уже понятно, что именно изучать… Виталий Григорьевич сказал, что с научной точки зрения все действительно очень неплохо продумано.

– Это, как я понимаю, все же дело будущего, а как дела с настоящим?

– В химии или вообще? В химии – заработал второй завод по выпуску командирских патронов, в Муроме. Там теперь полный цикл производства запущен: сталь для гильз со своего завода, порох непосредственно на патронном производится, из местного же леса. Лак тоже на патронном производится, как и вообще вся потребная химия. Только медь и свинец привозные, но их вообще крохи. Ну и уголь, конечно, тоже привозной…

– Этот патронный сейчас так важен?

– В определенном смысле – очень. Мы сейчас винтовочные патроны со складов в огромных количествах отправляем в Испанию, и эти два завода заполняют опустевшие склады. А так как карабины Федорова тоже выпускаются… для войск КГБ пока, но КГБ мы уже к концу следующего года целиком перевооружим...

– А как со снарядами к танковым орудиям? Раз уж мы решили поставлять республиканцам танки, то расход снарядов будет весьма велик. Мы сможем обеспечить их боеприпасами?

– Тут уж я вынужден снова сослаться на Старуху: по ее мнению мы можем вообще все танковые снаряды в Испанию отправить, нам они не нужны будут.

– Но в нашей армии…

– ГАЗ на площадке в Арзамасе подготовил производство новых танков для КГБ, и на них будут стоять тоже новые сорокамиллиметровые автоматы. Мы у себя провели предварительные испытания, машины получились по всем параметрам превосходящими те же Т-26, за исключением разве что цены. В смысле, они получились на четверть дешевле. Арзамасская площадка только начала работать, но уже к следующему лету там должны производить до трех машин в сутки – так что, я надеюсь, скоро и армия захочет избавиться от старой техники. Вместе, понятное дело, с устаревшими пушками.

– Это ты опять куда-то в будущее полез… но про снаряды я понял. И испанским товарищам мы, безусловно, поможем.

– Можно кое-что добавить?

– Давай, но если ты опять про Старуху…

– Хорошо, я не стану говорить, что мне соседка посоветовала в вопрос немного вникнуть, и что по ее мнению от Испании нам может пригодиться только вольфрам, золото и мандарины. Причем про мандарины она не шутила, в университете даже специальный препарат сделали, от которого у веток любых цитрусовых быстро корни отрастают. Только она предупредила: испанские мандарины нам у себя в Колхиде сажать не нужно, у них корни слабые – а вот вырастить их в теплицах и потом привить на колхидские лимоны… Я точно знаю, сам проверил: те, что сейчас в Колхиде выращивать стали – откровенная кислятина, а испанские очень даже неплохие попадаются. Не все, но если на месте выбрать лучшие деревья…

– Ты прав, её хорошо бы лет так на десять… Мы просто обязаны помочь Республике! Правительство там к Советскому Союзу проявляет вполне дружеские отношения…

– Да, соседка сказала, что лучше заранее постараться настоящих коммунистов из Испании в СССР вывезти. То есть тех, кто стоит за Ибарури. Насчет обязанности помочь… обкатать в боях нашу армию, выявить проблемы в нашем вооружении – это будет неплохо. А помогать? Там же сплошь троцкисты и анархисты, с такими друзьями и врагов нам не понадобится! Но пока они готовы и могут платить за оружие,то почему бы им его и не продать?

– Я так думаю, что тебе стоит дом хороший выстроить… где-нибудь поблизости от Кунцево. А то на тебя соседи как-то дурно влияют. А по поводу обкатать красноармейцев в боях – Клим тоже такую же мысль высказывал…

Профессор Мирчинк, неожиданно для себя назначенный наркомом в новом наркомате геологии, развил очень бурную деятельность. Чему способствовало довольно обильное финансирование геологоразведки со стороны НТК и не менее серьезное технологическое обеспечение новых экспедиций. Одни буровые установки на автомобилях, способные на ровном месте пробурить разведывательную скважину глубиной до полутора сотен метров чего стоили! А раз организовать экспедицию стало очень просто, то таких экспедиций в тридцать шестом году на бескрайних просторах Советского Союза поработало много – и результаты их работы очень всех порадовали. Особенно они порадовали товарища Тихонова… которому из-за этих «результатов» работы лишь прибавилось. Но работы интересной, для страны очень полезной.

В Экибастузе еще в начале августа, сразу после получения предварительных результатов работы одной из таких экспедиций, началось строительство сразу четырех блоков электростанции, каждый по сто двадцать мегаватт. А в Подольске и в Нижнем Новгороде котельные заводы перешли вообще на круглосуточный режим работы. Точно так же стали работать и турбинные заводы в Харькове и Ленинграде: в казахских степях был найдет боксит (не самый хороший, но для переработки в глинозем приемлемый), и на найденном месторождении началось строительство нового завода по выплавке алюминия. Но ведь алюминий, как поговаривала Старуха – это всего лишь «электричество в твердом виде», и страна срочно нуждалась в том, что обнаруженный боксит будет как раз «материализовывать». Строящийся завод должен был давать стране по семьсот с лишним тонн алюминия в сутки, больше двухсот пятидесяти тысяч тонн в год – а это было очень даже немало. Ради этого можно было и круглосуточно поработать… предприятиям поработать, не людям все же. А людям нужно было в перерывах между работой и отдохнуть, причем «культурно отдохнуть». Книжку там почитать интересную, в кино сходить, в театр или на концерт…

А вот с кино в стране стало несколько напряженно. После того, как «Цирк» был снят в цвете, популярность черно-белых фильмов резко пошла на убыль. По этому поводу было даже совещание собрано в Госкино, где товарищ Синицкая – лично отвечающая за распределение производимой в Переславле цветной пленки – была подвергнута беспощадной критике. За то, что «мало она заботится об обеспечении кинематографистов востребованным материалом». Тогда Вера эту критику просто спокойно проигнорировала, но после того, как товарища Шумяцкого выкинули со столь важной должности, ситуация стала быстро исправляться. Вообще-то эти два факта друг с другом вообще никак не связаны были, а «исправление» объяснялось тем, что нужные химикаты стали в достатке производиться на новом химзаводе в Саратове – но народ пришел к неправильным выводам. И не только народ: лично товарищ Сталин вызвал Веру для «проведения воспитательной работы»:

– Вера Андреевна, мне сейчас стало поступать много жалоб на то, что вы специально ограничивали выдачу цветных пленок нашим режиссерам, руководствуясь…

– Руководствуясь отсутствием такой пленки. Для «Цирка» переславцы использовали оранжевый краситель, который мне удалось у «Кодака» в небольшом количестве приобрести. А отечественный производить мы научились лишь в конце прошедшего лета. Но и тут есть один тонкий момент: на цветной фильм теперь пленки, причем пленки более дорогой, уходит втрое больше, чем на черно-белый, а кто за эту пленку платить будет?

– Вы имеете в виде, что Госкино не выделяет достаточно средств?

– Я имею в виду лишь то, что тратить дорогую пленку на фильмы, которые себя в прокате гарантированно не окупят, просто глупо. Больше того, я считаю, что это вообще преступно, поскольку за такие испражнения некоторых режиссеров платить-то будет народ. Причем народ, который эти, с позволения сказать, фильмы и смотреть-то не будет! В этом плане я полностью поддерживаю мнение товарища Дукельского о том, что советское кино должно себя финансово обеспечивать самостоятельно. То есть если фильм себя в прокате окупил, то режиссеру можно дать возможность и новым фильмом заняться, а если нет… вы же сами видели: половина этой шушеры уже готова сбежать за границу, поскольку понимают, что больше сидеть на шее трудового народа у них не получится.

– Но у каждого творческого человека могут быть и неудачи, вы так не считаете?

– Считаю. Но еще считаю, что если к такому творческому приставить человека совсем нетворческого, но умеющего хорошо деньги считать, то количество творческих неудач сократится. Просто потому, что хороший бухгалтер заранее скажет, стоит на потенциальную… практически гарантированную неудачу деньги тратить или ну его нафиг. Еще раз повторю: пленки переславцы сейчас дадут сколько угодно, но рассчитываться за эту пленку перед заводом будет как раз Комитет по кинематографии. И если товарищу Дукельскому разрешить провести предлагаемые им изменения в системе кинематографии, я могу быть уверена, что он с заводом рассчитаться сможет. А если нет… Пусть докажут, что они все же могут хорошие фильмы снимать, работая с черно-белой пленкой. Или пусть катятся на все четыре…

– Хорошо, я понял вашу позицию. Но кто будет определять именно заранее, получится фильм… окупаемым или нет? Вот вы готовы за это взяться?

– Издеваетесь? Но я могу вам быстренько накидать список тех, кого из кино нужно гнать поганой метлой. Те, кто уже несколько фильмов подряд снял, не окупившихся в прокате, фильмов, которые народ смотреть на захотел.

– Вы… вы этот список товарищу Дукельскому передайте, а мы… мы его предложения по реформе кинематографии поддержим. Мы их уже поддержали, постановления в Совнаркоме уже готовятся. А по поводу этих жалоб… что же, ваши объяснения приняты, а тех, кто на вас жалуется… Спасибо, Вера Андреевна, можете идти. То есть погоди. Старуха, у меня еще один вопрос: ты всерьез считаешь, что в Испании нам особо делать нечего?

– Нет, кто вам сказал такую глупость? Я считаю, что проверить в реальной войне наше вооружение будет очень даже неплохо: мы же должны знать, где у нас потенциальные дыры в обороноспособности. То есть я и так знаю, но вот тому же товарищу Ворошилову было бы неплохо самому в этом убедиться. Я-то для него кто? Глупая девчонка…

– Которая обеспечила войска КГБ так, что одна дивизия с дерьмом смешала две японских армии…

– Да, направлять в Испанию современное оружие, которое есть пока только в КГБ…

– Вот за что я тебя люблю – так это за то, что ты всех вокруг считаешь дураками. В основном, конечно, это верно– но все же иногда… Иногда ты все же ошибаешься.

– Я никогда ни вас, ни Лаврентия Павловича или Валентина Ильича…

– Это я знаю, но и в Красной Армии есть люди умные. Тот же товарищ Конев – у него по результатам войны в Монголии подготовлен исключительно грамотный анализ как раз наших недостатков. Это я в качестве примера того, что люди умеют учиться, в том числе и на собственных ошибках. Но ты права… то есть и ты права: найти такие ошибки без реальной войны бывает просто невозможно. Лаврентий Павлович хочет туда несколько своих отрядов отправить… помощь ему небольшую оказать не хочешь? Я слышал, что у тебя испанский язык чуть ли не на уровне родного, сможешь немного с командирами отрядов позаниматься?

– Могу, конечно… но лучше я просто подготовлю учебный курс для бойцов: это, конечно, не быстро получится, но недели через две-три… мне будут нужны человек двадцать из тех, кто испанским уже владеет, не в совершенстве, но хотя бы в быту объясниться способен. И они уже за три недели смогут каждый по десятку человек обучить. Обучить достаточно, чтобы там люди спокойно общаться с местными могли.

– Пожалуй, это будет даже лучше. Я слышал, что ты очень быстро новые языки изучаешь, но, откровенно говоря, думал, что у тебя просто талант к языкам.

– Никакого таланта, просто пахота по-черному. И, конечно, в переводчики после такого курса никого не возьмут – но, думаю, в боевых условиях это и не надо. У вас всё? Да, если еще чего вас всплывет, то я до конца недели буду во Фрязино: там новые самолетные ракеты… управление к этим ракетам делают, но чтобы они правильно работали, им нужны какие-то условия по порохам… поеду разбираться.

– Давай, разбирайся. А мы все же постараемся свои проблемы без тебя как-нибудь решать – улыбнулся Сталин, – хотя без твоей… критики это бывает и сложновато. И последний на сегодня вопрос: а ты хотя бы иногда можешь свои умные в общем-то мысли не оборачивать в антисоветские слова? Мы-то с Лаврентием и с Валентином уже привыкли к твоим закидонам, но другие-то могут и не понять…

– Ну, во-первых, другие от меня таких слов и не слышат. Во-вторых, это не антисоветские, а антимарксистские слова – но вы-то лучше меня знаете, что идеология марксизма создавалась на деньги британских и американских банкиров и защищает их интересы, а не интересы трудового народа…

– Так, я тебя не слышал, иди отсюда!

– А в третьих, поскольку идеология сталинизма как раз нацелена на защиту прав именно народа, я честно именно сталинизм и поддерживаю всеми доступными средствами.

– Какая идеология?

– Сталинизма. Идеология, обосновывающая возможность построения социалистического общества в отдельно взятой стране. Но так как появление настоящего, сталинского социализма у нас будет означать крах всей капиталистической системы, то враги изо всех сил постараются его уничтожить в зародыше – а я стараюсь этот социализм защитить. Чем могу, тем и стараюсь, а так как я могу его защитить всем тем, что стреляет и взрывается…

– Ты сильно ошибаешься… в идеологии. Но в практической работе… да. Так что иди и занимайся практикой, а в идеологию не лезь. Ладно, нам… троим ты можешь свои соображения излагать как хочешь, но другим…

– Я все еще похожа на дуру?

– Ты похожа на зарвавшуюся нахалку! Скройся отсюда! Погоди… Вера Андреевна, если вам что-то будет нужно в вашей работе на благо страны, то обращайтесь без стеснения, мы очень высоко оцениваем ваши достижения и готовы всемерно в вашей работе помогать. Но… ладно, скройся, я тебе чуть попозже всё выскажу… и постараюсь это сделать, не используя нецензурную лексику…

В пятницу шестого ноября, когда на факультете обсудили предстоящую праздничную демонстрацию, Вера подошла к профессору Зелинскому:

– Николай Дмитриевич, у меня к вам будет небольшая просьба.

– Слушаю, и если смогу, то с удовольствием…

– Вот удовольствия я вам точно не обещаю. Сами знаете, у меня теперь на кафедре настоящего заместителя просто нет. А в конце февраля я совершенно внезапно буду вынуждена на какое-то время кафедру оставить – но не на кого! И я хочу вас попросить ее временно возглавить… до моего возвращения. Именно вас прошу, потому что вы на факультете лучше других знаете проблематику, да и аспиранты у вас хорошие есть, которые рутину на кафедре потянут.

– А твои аспиранты?

– С ними хуже… то есть с ними-то все хорошо, только они еще до конца года все отправятся свои работы кандидатские на заводах внедрять. И просто в феврале на кафедре никого, кто мог бы далее исследования курировать, не останется. Учебные-то программы у меня почти все готовы будут, с лекциями и семинарами я проблем не предвижу…

– А что так? Опять вам какое-то поручение руководство выдало?

– Нет, НТК тут вообще не причем. Если не считать того, что муж мой в «Химавтоматике» работает.

– Ах вот оно в чем дело! Я вас, уважаемая Вера Андреевна, от всей души поздравляю… и кафедру вашу, безусловно, подхвачу на время. Вы правы, с учебным процессом у вас никаких проблем и быть не должно, а чисто административно… да и в исследовательской части… вы можете быть совершенно спокойны, на факультете многие вам окажут всю необходимую помощь. Да и Владимир Николаевич, не сомневаюсь, помочь не откажется, в особенности по тем работам, которые с химией полимеров у вас ведутся. Даже я предлагаю так поступить: нынче же… сразу после праздника, в понедельник точнее, я к нему заеду, мы это все с ним обсудим…

– Да вроде рановато еще обсуждать, я просто с вами заранее решила теоретическую возможность прояснить.

– Вот и прояснили. А если вам нужна будет хорошая нянька, то мы с Ниной можем дать рекомендацию…

– Если потребуется, то непременно воспользуюсь! Спасибо!

– Верочка, ты же знаешь, мы все на факультете всегда тебе поможем… а пока ты еще здесь, я хотел кое о чем с тобой посоветоваться: сейчас в Сланцах под Ленинградом запускают новые печи с твердым теплоносителем, и так кроме газа получается очень много интересного. Но поскольку у нас ты одна всерьез со всем взрывающимся для армии работаешь, хотел бы заранее узнать, что оттуда именно для военных нужд твои заводы захотят забрать…

– Да особо, наверное, ничего: на военных заводах того, что из угля и дров получают, вполне пока достаточно.

– Ну не скажи. Я вот тут посмотрел: не знаю, насколько это военным понравится, но, мне кажется, в горном деле… теоретически взрывчатка получится высокобризантная, по Гессу свыше тридцати миллиметров…

– Октоген получается?

– Циклотетраметилентетранитрамин… но да, если на структурную формулу поглядеть, то действительно восьмиугольник… а ты уже об этом веществе знала?

– Ну, не то, чтобы знала… да, знала. И вы правы, для горных работ… туннели например в граните рыть… правда, нужно будет о флегматизаторе подходящем подумать… Но давайте детали после праздников все же обсудим: времени у нас на это точно хватит.

– Договорились! И – еще раз поздравляю, ты у нас все же молодец из молодцов. И студенткам в пример тебя теперь будем ставить…

– А учиться кто будет?

– А ты как раз пример правильный: сначала отучилась… Ты, главное, теперь всякую дрянь старайся не есть. И гулять больше – а я здесь, в университете, за этим особенно прослежу. И в лабораториях… наука – это замечательно, но она – лишь довесок к настоящей счастливой жизни. Так что про лаборатории забудь, я тебе двоих аспирантов для этого направлю. Договорились?