Старуха 3

Глава 9

Новый самолет товарища Мясищева испытывал в ЛИИ Владимир Константинович Коккинаки. То есть из Воронежа на испытательный аэродром ЛИИ в Раменском самолет своим ходом добрался, причем отправился туда после проведения всех необходимых Владимиру Михайловичу испытаний, а затем заводские пилоты Владимира Константиновича две недели обучали пилотированию этого очень необычного аппарата – и вот после всего этого товарищ Коккинаки приступил к испытаниям.

Самолет был действительно «необычным»: у него шасси было с носовым колесом, так что требовалось изрядное время, чтобы даже опытному летчику привыкнуть к совершенно новому способу посадки машины на землю. Но когда Владимир Константинович посадку самолета освоил, он пришел в бурный восторг. А когда его восторг достиг апогея, в Раменское прилетел второй такой же самолет…

Второй прилетел не потому, что в Воронеже его девать было некуда. В Раменское пару раз приезжал Сталин, с интересом присматривающийся к новой машине – но первый образец был заставлен внутри кучей разнообразных приборов и «не производил должного впечатления». А второй имел уже полностью отделанный салон, и его в Москву специально для демонстрационных целей направили. То есть специально для показа товарищу Сталину – и товарищ Сталин самолет посмотрел…

Откровенно говоря, Вере на стройке ГЭС делать было в принципе нечего: после того, как она дала исчерпывающие пояснения относительно «страшных» надписей на ящиках с выключателями, все остальное энергетики проделали без ее участия. И даже давать полезные советы на предмет, куда стропальщикам крюки цеплять, не потребовалось: те, кто эти выключатели делали (а делали их явно не те, кто надписи на ящиках писал), нарисовали на корпусе большие красные стрелки и поместили разъясняющие подписи под ними – так что грузчики сами все сделали исключительно хорошо.

В попытках найти себе хоть какое-то осмысленное занятие Вера зашла в местную школу – но оказалось, что кабинета химии в школе нет. Потому что те, кто ее здесь строили, думать головой умели – и сообразили, что во время стройки большинство людей в городе будут без детей: большая часть их была вообще несемейными комсомольцами, а немногие люди семейные семьи свои на место «временной работы» не притащили. Были, конечно, и те, кто решил тут обустроиться надолго – однако всем наличным детям ГЭСстроя вполне хватало одной двухклассной школы-четырехлетки. То есть там были и старшие классы, в которых училось аж одиннадцать детишек – но химия-то шла уже по программе десятилетки!

Зато Вера познакомилась с учителями – их в школе всего шесть человек было, причем включая директора (который – довольно пожилой мужчина – преподавал математику). И даже обсудила с ними «проблемы обучения детей в маленьких городах», которые, как и везде, сводились к тому, что «всего не хватает». Не хватает учебников, тетрадей, и даже с ручками (простыми, в которое стальное перышко вставляется) было весьма паршиво. То есть учителя эту проблему все же решили, закупив (через бригады поездов) эти самые перышки в Красноярске – но это был лишь один, причем не самый значительный, пример – а проблем было очень много, и их преодоление требовало буквально невероятных усилий со стороны педагогов.

Когда разговор зашел о ручках, Вера вдруг вспомнила, чем писали дети в ее школе из «прошлой жизни». Простая авторучка, не самая хорошая, но вполне терпимая: обычное стальное перо без наплавки из каких-то «твердых металлов» прекрасно служило детям по несколько лет, да и стоила ручка копейки. То есть девяносто копеек, насколько помнила Вера Андреевна: она и себе несколько таких купила. Несколько – потому что эти ручки почти всегда в магазинах были синего цвета, но иногда (очень редко) попадались и красные, и зеленые – и она тогда такие разноцветные и купила, чтобы в красную заправить красные чернила (которыми учителя ставили отметки и писали замечания в дневниках), а в зеленую – зелеными чернилами Вера Андреевна делала пояснения в тетрадях учеников и отмечала места, на которые школьнику следовало обратить отдельное внимание. То есть это она стала делать именно после того, как увидела в московском «Детском мире» ручку из зеленой пластмассы. Вроде бы, судя по легкому запаху, издаваемому новенькой ручкой, из полиакрилонитрила…

Вечера Вера проводила в компании живущих в гостинице командировочных – и большую часть времени собирающиеся в гостиничном буфете люди, где на ужин просто приносили еду из «привокзальной» столовой, обсуждали всякое, к работе не относящееся. Правда тем для обсуждения было немного: в город новое кино завозили хорошо если раз в неделю (к тому же большинство фильмов даже минимального обсуждения не заслуживали), обсуждать книги… почему-то инженеры (а почти все командировочные именно инженерами и были) к новым произведениям относились более чем скептически. Так что больше всего обсуждали «новые бытовые приборы» – многие из которых все они именно в местных «Электротоварах» впервые и увидели, или просто рассказывали «истории из жизни».

Для многих эта стройка была далеко не первой, люди много где поколесить успели – и истории почти всегда оказывались очень интересными. Причем интересными были рассказы не столько о местах, где эти специалисты побывали, а о людях. Вера со смехом выслушала историю о том, как один из инженеров запускал «сельскую электростанцию», которая должна была осветить сразу десяток деревень. А когда после месяца работы бригады электростанцию торжественно запустили, то осветилась лишь деревня, в которой электростанция и была выстроена: селяне просто своровали все провода, ведущие в соседние деревни. Но этого никто не заметил: хитрые мужики вместо проводов повесили веревки – и инженер со смехом рассказывал, как они оправдывались, говоря, что «мы же с пониманием, если веревка висит, то ясно что вещь хозяина имеет и столбы никто уже не сворует – а проволока дорогая, зря ее тратить не след»…

Сама Вера на расспросы ответила просто:

– На заводе какие-то граждане с перепугу написали страшные предупреждения, меня послали объяснить, что глупостям верить не стоит и новые выключатели на самом деле никого не убьют.

– Это вы про те, что с мифическим «электрическим газом»?

– Газ не мифический, а настоящий, и называется он так не потому, что из электричества состоит, а потому, что электрическая дуга в нем гореть практически не может. Для высоковольтных переключателей вещь незаменимая.

– А вы, значит, электрик? – удивился кто-то.

– Я, можно сказать, химик, с химического факультета университета. Просто в изготовлении этого газа принимала некоторое участие – вот меня и попросили с ним здесь разобраться. Я уж не знаю, кто в Москву претензии писал, но там решили, что возможно и утечка газа была, так что мне теперь придется ждать пока их окончательно не смонтируют: вдруг нужно будет это газ в выключатели добавлять? Я-то точно знаю, что не нужно, но начальству виднее, приказали сидеть и ждать…

– Да уж, начальству иной раз трудно объяснить простые вещи, вот я, помню, когда запускали котлы в Экибастузе…

На небольшим совещании в Кремле Иосиф Виссарионович поделился с собравшимися новой информацией:

– Вот мне товарищ Туполев прислал докладную записку, в которой предлагает закупить у американцев для изучения и испытания новый пассажирский самолет. Я даже не буду обсуждать то, что сделал он это в нарушение установленного порядка, он так часто поступает, но мне хотелось бы выслушать мнения по существу его предложения.

– Но вы же сами, товарищ Сталин, видели новую машину товарища Мясищева, – поспешил ответить Петр Ионович, – и, думаю, любой из здесь присутствующих подтвердит, что наша машина во всем превосходит американскую. Но я еще специально вопрос изучил, и поэтому уточню: во всем, кроме цены. В Воронеже даже опытная машина получается дешевле американской втрое! Я уже не говорю о том, что и предыдущая машина товарища Мясищева уступает этому Дугласу разве что тем, что перевозит двенадцать пассажиров, а не четырнадцать. Я с Владимиром Михайловичем об этом говорил, он считает, что поставить два дополнительных кресла, удлинив фюзеляж на полметра, можно, но совершенно не нужно. Потому что в новую его машину свободно уже тридцать шесть кресел ставится…

– То есть вы считаете, что предложение товарища Туполева нужно просто…проигнорировать?

– Нет, я так не считаю. Я считаю, что нужно очень внимательно разобраться в том, кто его натолкнул на мысль о закупке американского самолета за сто тысяч долларов, ведь о том, что у нас есть машины во всяком случае не хуже, он не знать не мог…

– Мог, очень даже мог, – усмехнулся товарищ Тихонов. – Точнее, он вполне мог даже примерно не знать о том, что в Воронеже мы самолеты строим очень дешевые. Ведь его-то самолеты всегда почему-то получались в полтора-два раза дороже таких же иностранных! А выяснить реальную картину, спросив об этом специалистов НТК, он даже теоретически не мог.

– А это почему? – несколько удивился Сталин.

– А это потому, что товарищ Туполев допуска к сведениям, составляющим государственную тайну, не получил. Он ведет довольно обширную переписку с… назовем это, с иностранным конкурентами. Давать в таких условиях допуск… вы лучше про это уточните у Лаврентия Павловича.

– Хорошо, я уточню. Тогда у меня будет вопрос по новой… и по старой машинам товарища Мясищева: когда ожидается завершение испытаний новой и сколько старых… то есть небольших машин сможет получить ГВФ в текущем году…

Еще через неделю там же состоялось другое совещание, на этот раз полностью посвященное вопросам народного образования:

– Крупской мы ничего предъявить не можем, – доложил Берия, – строго формально попытка покушения на Старуху была проделана излишне «инициативными»… гражданами. Но попутно выяснилось, что в наркомпросе… проще говоря, там все руководство менять надо. Инициативы товарища Бубнова иначе, как откровенно вредительскими, и назвать нельзя – а то, что инициативы эти шли от Надежды Константиновны, документами не подтверждаются. То есть они всегда без документов проводились, так что в суд мы ничего, кроме протоколов допросов, предъявить не можем. И даже не можем предоставить доказательства того, что все, в протоколах изложенное, является чистой правдой…

– Да уж, информировать мировую общественность о свойствах скополамина явно не стоит. Но вот поменять руководство наркомпроса… кандидатуры есть?

– Есть, например директор Нижегородского механико-машиностроительного института. Довольно многие его инициативы мы уже внедрили в системе НТК, например о заочном дообучении школьных учителей. У него еще немало полезных идей имеется, Старуха тоже кое-что старается воплощать в жизнь. То же бесплатное обеспечение школьников учебниками через школьные библиотеки даст стране многомиллионную экономию. Да и просто повсеместное внедрение школьных библиотек… Кстати, единые на всю страну школьные программы он сильно одобряет и у него уже есть неплохие проработки по этому вопросу, но главное направление, которым он сильно увлечен – это упорядочивание уже образования высшего. Мы думаем, что если его поставить наркомом…

– Мы – это кто еще? Ты и Старуха?

– Ну зачем же так сразу-то? Я, товарищ Тихонов вот, специалисты Учебного управления НТК – они с ним весьма плотно работали, когда он бился на достройке учебных зданий своего института. Через наркомат свой у него не получилось, так он в НТК и обратился сам… институт, кстати, у него теперь один из лучших в стране. И я не про здания говорю…

– С наркомом, значит, вопрос решен. А с… заместителем?

– Думаю, что товарищ Тюркин ее сразу же на заслуженную пенсию проводит. Если мы, конечно, позволим…

– Позволим. Ну что, Веру Андреевну можно уже из ссылки обратно в Москву отзывать? Кстати, как там она? Со скуки беситься не начала еще?

– Да вроде нет, даже друзей там завела. Вечера с одним молодым человеком проводит… в беседах на строительные темы.

– Что за человек?

– Восьмого года рождения, служил в Красной армии пулеметчиком, потом в Нижнем закончил мехмаш, с позапрошлого лета работает в Свиблово на краностроительном заводе заместителем главного инженера.

– Неплохая карьера…

– Ну… там инженеров-то пятеро всего, из них трое старше шестидесяти. Вот его, как самого молодого, по командировкам и гоняют: завод краны для строительства ГЭС как раз делает и для самих электростанций. Продукция новая, специалистов по наладке ее не хватает…

– А человек-то он хороший?

– Нужно проверить?

– А сам сообразить не можешь?

– Если Старуха об этом узнает…

– Да, она многое узнает неизвестно откуда… Ладно, в любом случае возвращай ее в Москву. Мне почему-то кажется, что она за эти две недели столько нового навыдумывала…

Ожидания Иосифа Виссарионовича Вера оправдала не очень: у нее просто времени на выдумки не было. Быстро сообразив, что в ГЭСстрое она просто сдохнет от скуки, девушка придумала для себя программу более «экскурсионную», чем производственную – а так как кроме покрытых льдом Енисейских порогов смотреть в окружающее природе было нечего, она с большим удовольствием бродила по стройке. Посетила здоровенные залы будущей ГЭС, где монтировались сразу три гидроагрегата, с интересом осмотрела здание, в котором устанавливались распределительные устройства станции. Но больше всего ее привлекала плотина, которая уже перегораживала великую реку. Очень интересным способом перегораживала, таким, что Енисей через плотину тек, ее вообще не замечая.

По верху плотины шел большой мост, на котором уже стояли двадцать здоровенных подъемных кранов, рядом с которыми пролегала железная дорога. Очень временная дорога, по которой уже к кранам подвозились тяжеленные бетонные секции будущих затворов. По расчетам – о которых ей подробно рассказывал Володя – когда первые секции будут поставлены на место в промежутки между опорными пилонами, то до того, как вода дойдет до их верха, пройдет никак не меньше шести часов. И если за это время поставить еще по одной такой секции, то до следующего подъема воды до их верха пройдут уже почти сутки, а до третьей секции вода еще через неделю доберется:

– Тут главное – это первые две секции затворов успеть поставить. Потом можно будет уже часть воды пропускать через открытые шлюзы, и у строителей будет достаточно времени для того, чтобы все освободившиеся секции окончательно забетонировать. А с установкой третьей секции можно будет воду и через турбины начать пропускать. Конечно, работать они будут на половинном напоре, но уже электричество на пользу стране пойдет… по крайней мере на пользу стройке: сейчас-то бетон греть приходится электричеством с ТЭЦ, а тогда уже его будут греть тем, что Енисей давать будет.

– И долго плотину достраивать еще будут?

– Я не знаю, но вроде говорили, что все пять секций до конца апреля поставить должны. А потом почти все лето будут водосбросную плотину достраивать, но она-то в готовом виде потребуется только в следующем году, в весеннее половодье. Но точно я не скажу: мои краны – то есть те, которые затворы ставить будут – в мае по плану уже увозить отсюда будут.

– А краны… их трудно проектировать?

– Как и любую технику. Я вообще-то изучал проектирование мостов, думал, что их сложно делать. А оказалось, что подъемные краны делать куда как сложнее: мост-то на месте стоит, а краны мало что на себе груз тащат, так еще и сами… тащатся. А кроме таких, мостовых кранов, есть еще и башенные – и там вообще постоянно нужно следить за тем, чтобы центр тяжести не выходил за опоры…

– Это точно, я всегда удивлялась, как это противовес так точно переезжает по задней стреле, чтобы основной груз не перевешивал. Там что, есть какой-то механизм, который определяет вес поднимаемого груза?

– Какой противовес переезжает? Куда?

А когда Вера нарисовала ему на снегу простенькую схему, он с удивлением в голосе произнес:

– А ты неплохо это придумала! Или иностранцы какие уже так делают? А как тогда определять вес поднимаемого груза? Ведь заранее все взвешивать…

– А что ты меня-то спрашиваешь? Я же не инженер… не знаю как. Может датчик тензометрический на трос поставить или просто измерять ток через мотор… вы же инженеры, придумайте как!

– Интересно… Я, как в Москву вернусь, обязательно от твоем предложении на техсовете расскажу…

Но обсудить эту мысль более подробно у Веры не получилось: в пятницу, когда все снова собрались в буфете и принялись обсуждать запланированное на следующей неделе перекрытие реки, дежурная принесла телеграмму:

– Вера Андреевна, вас обратно в Москву вызывают…

– Тоже возвращаетесь? – спросил один из инженеров. – Значит вместе поедем, у меня тоже командировка закончилась. Вы как, завтрешним утренним поездом поедете?

Когда Вера в номере потихоньку упаковывала вещи, к ней зашел Володя:

– Вера, я тут подумал… Ты мне очень нравишься, и я предлагаю выйти за меня замуж. Я, как в Москву вернусь, сразу квартиру новую получу – это как раз в начале мая будет. То есть я в начале мая вернусь и квартиру… Еще мне зарплата за все эти ГЭС с командировочными… я машину куплю и буду тебя на учебу возить. Зачем тебе в общежитии-то ютиться? А до Лианозово езды будет минут двадцать… я точно знаю, у меня сестра в университет летом поступать собралась, я дорогу уже проверил…

– Я… я подумаю. И ближе к маю и решу.

– А как я узнаю о твоем решении? Ты же мне даже написать не сможешь, я адреса-то квартиры не знаю еще…

– Пиши мне.

– Куда, в общежитие?

– В общежитие точно не стоит. Пиши… знаешь, пиши в почтовое отделение Лианозово, до востребования. Времени до мая еще воз и маленькая тележка, в любом случае спешить ни малейшего смысла нет…

В поезде (по утрам в Красноярск ходил именно пассажирский поезд, хотя всего с тремя вагонами) инженер-попутчик тихо сказал:

– Вера Андреевна, меня просили передать… Лаврентий Павлович просил передать, что все проблемы благополучно разрешились.

– Так вы из его комитета за мной следить приставлены были? А я думала, что вы инженер…

– А я и есть инженер, из Ростова: это именно мой гидроагрегат на станции монтировался. Не основной, конечно, а тот, который для собственных нужд станции, четырехмегаваттный… ну меня и попросили за вами потихоньку приглядеть. А следить – нет, именно приглядывал, чтобы у вас лишних проблем не возникало. Народ-то тут разный, знаете ли, в особенности из Гидростроя командировочные: почему-то ленинградцы в таких командировках без зеленого змия ни дня не обходятся. А спьяну и к женщинам, бывало, приставать начинают.

– И что бы вы с такими сделали? Вы, извините, человек далеко не первой молодости…

– Не первой. А в первой молодости очень, знаете ли, борьбой увлекался французской. Меня в Сормово любая шпана за дюжину шагов обходила… собственно, поэтому именно меня присмотреть за вами и попросили.

– Да я не обиделась бы, если бы вы и следили: сама эту систему в НТК ввести постаралась. А как ваш гидроагрегат?

– Готов, ждет воды. Жалко, конечно, что увидеть, как он работать начнет, не смогу: просто месяц сидеть ничего не делая смысла нет, а работы и дома много. Вера Андреевна, а могу я вас попросить…

– Конечно, вам какая-то помощь нужна?

– Я здесь, на ГЭСстрое четыре месяца безвылазно, очень по дому соскучился. А вас, как я слышал, в Красноярске самолет ждет. Если там найдется одно место и билет купить получится…

– Место найдется, а билет купить не выйдет: самолет мой личный и я чаще всего на нем одна и летаю. А сегодня мы вдвоем полетим, причем без билетов… вы же в Ростов? Это почти по дороге, так что довезем почти до дому. То есть совсем до дому: аэродром в Ростове ведь в системе НТК, так что они вам и машину оттуда до дому обеспечат. Только одно условие: я в самолете если буду что-то писать или рисовать, то меня разговорами не отвлекать. И… пока подумайте, что вам на обед и ужин в самолет брать: лететь-то часов двенадцать, а помирать с голоду у меня крайне не рекомендуется. Что предпочитаете: курицу, рыбу, кофе, чай?

Пожилой инженер так и не понял, почему девушка после этих слов так долго и заразительно хохотала… впрочем, и сама Вера не поняла, с чего это ее так разобрало. Но спустя три часа, уже садясь в самолет, она краем глаза увидела загружаемые в кабину коробки с продуктами – и новый приступ смеха у нее закончился лишь тогда, когда командир оповестил пассажиров о том, что можно уже ремни и отстегнуть…

Пока Вера перемещалась по небу, Иосиф Виссарионович обсуждал с Лаврентием Павловичем некоторые уже сугубо химические вопросы:

– Тут американская компания Доу Кемикл предлагает за лицензию по производству нейлона три миллиона долларов. И они готовы отдельно оплатить строительство установки, на которой этот нейлон будет производиться.

– Ты их послал в нужном направлении или застеснялся?

– Они не у меня спрашивали. А я спрашиваю у тебя: нужно ли нам обсудить этот вопрос с Верой Андреевной?

– Хочешь научить нашу Старуху матом ругаться? Я и без нее отвечу, и даже не матом: отказать и даже обсуждать этот вопрос в дальнейшем не нужно. Я не говорю уже, что мы потеряем рынок этих чулок, который нам до десяти миллионов их долларов в год дает. Я лучше просто покажу, что Старуха из этих полиамидов делает. Вот, смотри…

– Это что?

– Это пистолет. Пластмассовый пистолет. Из полиамидов этих, тут только ствол стальной и две пружины. Весил в полтора раза меньше ТТ, в него помешается девятнадцать патронов. И в производстве он обходится – если полиамиды не считать – всего в семь рублей.

– А почему…

– Это – первый опытный экземпляр, вчера только сделали. А все остальное… Старуха уже в Москву летит, у нее подробности и спрашивай. Только повежливее так: ей тот парень вчера предложение сделал…