Стань моей истинной

Глава 4

Анадар Рихар

Едва я пересёк разрыв Материи, как в кармане завибрировал телефон. Я принял звонок.

— Да, отец.

— Анадар, ты уже на Той Стороне?

— Да.

— Есть на сегодня планы?

— На данный момент нет.

— Отлично. Сын, нужно срочно проверить торговый центр на пересечении Краснинской и Ламерье. Со мной связался прораб. Говорит, затруднения с поставкой материала. Подрядчик мутит воду. Съезди, поговори с людьми. Посмотри на месте, насколько серьёзны проблемы в связи с задержкой. Потом отзвонишься.

— Хорошо, отец, сейчас же съезжу.

— Давай, сын. От мамы привет.

— Спасибо, ей тоже.

Я сбросил звонок, сунул телефон в карман, вышел из здания «ПорталОмега» и поймал такси.

— Пересечение Краснинской и Ламерье, — бросил водителю, откинулся спинку сиденья и закрыл глаза.

Последнее время держать зверя в подчинении становилось всё труднее. Примерно раз в неделю приходилось приезжать в дом к родителям и сутки держать волка в подвале. Каменный мешок без окон и кованая решётка вместо двери злили волка, но выпускать его в «свободный мир» стало чревато.

Три месяца назад неожиданный срыв зверя едва не закончился трагедией. В тот момент я как раз находился на площадке, где должно было начаться строительство того самого торгового центра, к которому я сейчас направлялся. Но мне повезло, и за секунду до срыва я успел уйти порталом экстренного переноса в родовую резиденцию родителей.

Волк появился прямо перед отцом, который заезжал домой за какими-то документами. Увидев моего взбесившегося зверя, он обернулся и придавил его своим мощным телом. Так делает каждый Оборот, когда его ребёнок оборачивается впервые в десятилетнем возрасте. На тот момент зверь выходит на свободу первый раз, и он бесконтролен. Чтобы человеческая ипостась стала альфой, зверя нужно подчинить.

Но мне давно уже не десять лет, и проблем с волком никогда не возникало. Отец действовал, скорее, на инстинктах. Его волк прижал к земле моего зверя, но тот не желал сдаваться. Тогда мощные челюсти матёрого хищника сдавили горло моего волка, и он потерял сознание.

Очнулся я через сутки уже в человеческом обличии. Выплеснув всю свою ярость и обессилев, мой зверь уснул. Не успей я уйти порталом, и закончись срыв человеческими жертвами, волку бы грозило запечатывание. Это мучительная смерть для него, и долгая «недожизнь» для моей человеческой ипостаси. Поэтому подвал родительского дома стал временной тюрьмой для моего бесконтрольного зверя.

Конечно, мы не сидели, сложа руки. Я перелопатил тонну книг и кучу научных трудов, искал любое упоминание о срывах в Сети, любые обрывки информации. Дошёл даже до легенд и приданий. Отец в то же время наводил мосты среди разных светил медицины.

Результат трёхмесячных поисков — ноль информации. Все источники утверждали, что в связке со зверем человеческая ипостась является главенствующей. Это аксиома.

Видимо, я стал первым, у кого омега смог подавить альфу. Но в своей ярости волк тратит столько сил, что может взять контроль надо мной только раз в неделю. Я чувствую, когда он начинает бесноваться и, свернув все дела, мчусь к родителям.

Зверю хватает около суток, чтобы выплеснуть свою ярость, после чего он засыпает, чтобы за неделю набраться сил, сломить мою волю и снова биться о каменные стены подвала.

Прошло ещё не так много времени, чтобы друзья и знакомые начали задаваться вопросом, почему перестали видеть моего волка. Хотя на прошлой неделе Камилла уже спрашивала, почему я не выпускаю поиграть с ней своего Сне́жика. Но я отшутился, что такой сладкой малышки мне и самому мало, и если она продолжит настаивать, я начну ревновать её к самому себе. После этого, под её смех и игривое сопротивление, закинул девушку на плечо и утащил в спальню, где она быстро забыла о своём вопросе.

С самого начала у нас с Камиллой были своеобразные отношения. Я хорошо проводил с ней время, периодически покупая девушке очередную драгоценную безделушку и оплачивая шопинг, и меня в данном контексте всё устраивало. А Камилла не теряла надежду однажды получить от меня безделушку обручальную, но настаивать не решалась, зная, как я ценю свою свободу.

Отец тоже не раз заводил разговор о браке, предлагая в жёны приличных и достойных девушек. Я отказывался, приводя весомые аргументы против. Но последние месяцы к этому вопросу отец больше не возвращался. И он, и я понимали, почему.

В нашем Мире Оборотов, совершивших особо тяжкие преступления, не казнили. Достаточно было запечатать зверя, по сути, умертвить его, и человеческая ипостась в течение пары месяцев деградировала до уровня пятилетнего ребёнка.

Один раз я посетил специализированное учреждение, где содержат запечатанных Оборотов. Комнаты с недавно запечатанными узниками мне не показали, но их болезненные крики я слышал даже сквозь закрытые двери. Мне хватило.

Те, у кого деградация уже прошла, жили в небольших, просто обставленных комнатах. Весь их день состоял из помощи по приусадебному хозяйству и обработки огородов. Их безэмоциональные лица навсегда врезались в мою память.

Я надеялся, что после увиденного мой зверь присмиреет. Но на него это не произвело никакого впечатления, и в отмерянный срок он вышел из-под контроля в очередной раз.

Сегодня я перешёл на Ту Сторону, как мы называли мир людей и немагов, с одной целью — у меня была назначена встреча с очередным светилом науки.

Отец вышел на него по своим каналам. Он не терял надежду и был уверен, что этот полусумасшедший учёный, фанатик, может знать больше, чем лицензированные медики нашего Мира.

Встреча была назначена на завтрашнее утро, поэтому, когда отец попросил съездить на стройку, я не видел причин отказать.

— Приехали, господин, — голос таксиста вывел меня из сумрака мыслей, я кивнул, рассчитался и вышел из машины.

Торговый центр меня не впечатлил. Под руководством отца велись и более глобальные стройки. Чего только стоили небоскрёбы и парки развлечений в обеих столицах Миров.

Я быстро решил вопрос поставки материала. Просто позвонил подрядчику и напомнил ему о сферах влияния нашей компании, а также сумму неустойки, указанную в договоре. Подрядчик поджал хвост, заюлил и клятвенно заверил, что материалы будут доставлены в ближайшие сроки.

Я мысленно усмехнулся. Если бы он не был человеком, я бы решил, что подрядчик принадлежит клану Лис. Такой же хитрый и изворотливый.

Рабочий день закончился, строители покинули площадку, а я намеревался ещё раз оглядеть перекрытия на верхнем этаже здания. При беглом осмотре мне показалось, что подрядчик схалтурил на качестве бетона. Уже поднявшись на третий этаж, я почувствовал шевеление зверя. Волк внутри меня тяжело вздохнул и поднял голову.

«Странно, — мелькнула мысль, — до следующего срыва ещё пять дней. Неужели волк успел набраться сил?»

В следующую секунду мой мозг будто выключился, лестницу озарила яркая вспышка, и право первенства перешло волку.

Это был срыв!

Мой человеческий мозг бился внутри зверя, силясь взять верх. Но краешком сознания я понимал, что шансов на победу нет.

Волк повёл носом по ветру, потом яростно рыкнул и прыгнул вниз. Краткое мгновенье, и зверь уже перемахнул через ограждающий стройку забор, приземлившись в узком переулке.

Картина, представшая перед моими глазами, заставила замолчать. У стены кирпичного здания два отморозка собирались насиловать девчонку. Она вырывалась и отбивалась изо всех сил, но перевес явно был не на её стороне.

Волк не думал, он действовал. Едва лапы коснулись земли, его челюсти сомкнулись на одном из нападавших. Короткий взмах лобастой головой, удар верещащего тела о землю, и жертва затихла.

Второй насильник даже не успел понять, что произошло, когда сам взмыл в воздух. Зверь бесновался, мотая подонка из стороны в сторону. Я чувствовал его ярость как свою и ужаснулся, когда волк отшвырнул свою игрушку и повернулся к девушке.

Она не смотрела на меня. Её взгляд был прикован к рукам, судорожно сжимающим края блузки. Волк сделал несколько шагов в её сторону, а я закричал, пытаясь его остановить.

Дальнейшие действия Снежика я воспри́нял с трудом, а его поведение повергло меня в ступор — я ощутил интерес зверя к этой девушке. Волк потянул носом, зацепился взглядом за разбитую губу, а в следующее мгновение лизнул её лицо.

Я почувствовал металлический привкус крови, в голове что-то помутилось, перед глазами заплясали яркие искры, а уши заложило от звона.

Когда сознание прояснилось, я обнаружил, что в нашей связке я вновь стал альфой. Зверь преданно заскулил и склонил голову. А девушка вдруг упала. Не осознавая, что делаю, я обернулся, и зверь беспрекословно подчинился.

— Ты как, жива, цела? Ты меня слышишь? Где-то болит?

Незнакомка смотрела на меня невидящим взглядом, её губы дрожали, и я понял, что у неё начинается откат. Схватив девчонку в охапку, я стал её успокаивать, как маленького ребёнка. Волк внутри поскуливал, скрёбся и передавал мне свои эмоции — нежность, желание оберегать и защищать.

Вытащив из кармана телефон, я нажал «тревожную кнопку», которая есть на всех телефонах Оборотов. В ближайшее отделение полиции тут же должен был поступить вызов с указанием места геолокации.

Когда приехала полицейская машина, я не смог просто сдать девчонку им на руки. Как подданного другого мира, забирать и допрашивать меня они не имели права. Но я сел в машину рядом с ней и, уже находясь в кабинете следователя, рассказал укороченную версию событий. Остальные подробности полиции знать ни к чему.

Позже, когда на небе уже вовсю красовались звёзды, я шёл рядом с Марикой и мысленно смаковал её имя. Оно было ей под стать: и сильное, и мягкое одновременно.

Я чувствовал, что девушка злится и обижается, но не понимал, на что. Марика сама озвучила мне то, что глодало её всю дорогу: я соврал следователю. Когда на неё напали, она не издала ни звука.

Но я не мог сказать правду ни ему, ни ей. Конечно, слух зверя острее человеческого, но и его возможности не бесконечны. Я не слышал шум драки. Дело было в другом — волк учуял кровь Марики!

И я соврал снова.

Я не знал, почему её кровь помогла вернуть контроль над зверем, и на сколько этого контроля хватит. Возможно, кровь девушки послужила панацеей от срыва, а может, срыв произойдёт снова. Завтра я позвоню отцу и расскажу о том, что случилось. Вместе мы разберёмся, что делать дальше.

А пока нельзя терять Марику из вида. Поэтому я предложил девушке помощь. Тем более, она может ей понадобиться. Да и эта история с нераскрывшимся даром была немного странной. Такой же странной, как и срывы моего зверя.

«Встретились два одиночества», — хмыкнул я про себя.

Я проводил Марику до общежития, а волк заскулил, не желая отпускать девушку.

«Цыц, Снежик!» — приказал ему.

Я не понимал, почему этот огромный хищный зверь рядом с обычной девушкой ведёт себя как молочный щенок. Хотя отчасти мне самому было жаль, что наша прогулка так быстро закончилась.

Чувствуя потребность зверя в тактильном контакте, я притянул Марику к себе и легонько поцеловал в висок.

— Поздно уже. Иди.

Я глядел ей вслед, а на моём лице расплывалась широкая улыбка, и внутри вдруг стало так легко, будто только что случилось что-то хорошее.

— Марика… Спокойной ночи!

— Спокойной ночи… — она запнулась на мгновенье, а потом добавила: — …Анадар!

Девушка уже скрылась в дверях общежития, а я ещё некоторое время стоял, пытаясь поймать какое-то ускользающее чувство. Волк поднял голову, снисходительно на меня глянул, и до меня, наконец, дошло. То, что я испытывал сейчас, называлось одним коротким словом «надежда».

Я развернулся и пошёл в переулок, где первый раз увидел Марику. Где-то там осталась сумка девушки.