Стань моей истинной

Глава 5

Анадар Рихар

Валент Аксюмур, как выяснил отец, жил в Пита́ре в закрытом учреждении под названием «Тихий рай».

Повернув согласно указателю, я всё больше убеждался, что местечко действительно тихое. Под колёсами мирно шуршал асфальт, а за окнами проплывали вековые сосны, иногда перемежаемые берёзами или елями. Воздух был буквально пропитан упоительно пьянящим запахом смолы и покоя. Если бы не знал специфику учреждения, я бы позавидовал его жителям.

Из динамика незабвенный Стив Тэйлер вещал о том, что нужно сначала потерять, чтобы понять, как вернуть…

«Мечтай, пока мечта не исполнится!..» — проникновенно желал он мне, а я обдумывал наш разговор с полковником.

Я связался с ним ещё ранним утром, едва отъехал от дома.

— Саро немного пошуршал в своих программах и выяснил, что девушка купила билет до Шинды, — сказал Черк. — Привокзальные камеры зафиксировали её, входящей в вагон. Это мне сказал один знакомый, полковник транспортной полиции. Ты не в курсе, у госпожи Тинх в Шинде есть родственники?

— Насколько мне известно, у неё никого нет, иначе бы она не жила несколько лет в детском доме, — ответил, а сам задумался о том, зачем же Марику туда понесло.

Меня одолевало острое желание сейчас же перейти порталом на Ту Сторону, найти девушку и научить уму-разуму. Приграничный портовый город — не место для юной наивной провинциалки.

«Глупая, глупая девчонка! Что ты творишь?» — я до побелевших костяшек сжал руль.

А Черк, между тем, продолжил:

— Я так и подумал, поэтому уже сбросил фото Марики своему знакомому, чтобы его парни присмотрели за ней, если вдруг она решит выйти где-нибудь по дороге. Задерживать её в поезде у них оснований нет. Так что, Анадар, у тебя есть время до восьми утра понедельника, чтобы в Шинде встретить девушку самому.

— Понял, полковник, спасибо, — сказал, отключая гарнитуру.

«Боги! — я с силой ударил ладонью о руль. — Поезд прибывает в восемь утра, а моя мультивиза явно ещё не будет готова. Как же не упустить Марику?»

Я втопил педаль газа в пол, пытаясь хоть так унять нервное напряжение.

«Я всё успею, только надо попросить полисменов под каким-нибудь предлогом задержать её на вокзале», — вдруг пришла в голову идея, и я тут же отправил Черку голосовое сообщение.

Через пять минут пришёл ответ:

«Сделаю всё возможное, не переживай».

Отложив телефон, я вновь сосредоточился на дороге и уже через десять минут подъехал к большим металлическим воротам, надпись над которыми гласила: пансионат «Тихий рай».

— Я к пациенту Валенту Аксюмуру. По записи, — поздоровавшись, сказал охраннику, выглянувшему в окно караульного помещения.

Он проверил моё имя в списке посетителей, махнул рукой, разрешая проезд, и нажал кнопку открытия ворот. Я медленно въехал на территорию, оставил машину на парковке и направился к административному зданию. Десятью минутами позже я уже шёл в парк, где, по словам лекаря, сейчас находился нужный мне пациент.

Я знал, что Аксюмуру почти сорок три года, но то, каким предстал передо мной мужчина, меня шокировало. Из-под практически седой чёлки на меня смотрели бледно-жёлтые глаза с мутной окантовкой радужки. Взгляд тигра был потухшим и безжизненным. Кроме того, мужчина сильно горбился, поэтому, несмотря на высокий рост, казалось, что он намного ниже меня.

— Доброе утро, господин Аксюмур, — сказал я, остановившись напротив. — Меня зовут Анадар Рихар, клан Волка. Не могли бы Вы уделить мне несколько минут своего времени?

Взгляд тигра не изменился. Я даже не был уверен, услышал ли Аксюмур мои слова. Он продолжал стоять неподвижно, опираясь руками на метлу, которой до этого подметал дорожки.

— Вы не будете против, если мы присядем на скамейку? — я указал вглубь парка.

Всё с тем же безразличием на лице мужчина повернулся, подошёл к ряду лавок и сел на одну из них. Я подошел к нему и присел рядом.

— Господин Аксюмур, — начал я, — разрешите называть Вас по имени?

По-прежнему не дождавшись ответа, я продолжил:

— Пятнадцать лет назад, будучи на Той Стороне, Вы напали на семейную пару. Скажите, зачем Вы это сделали?

Мужчина всё так же молчал, но мне показалось, что пальцы, сжимавшие древко метлы, немного дрогнули. Это едва уловимое движение подарило мне уверенность, что всё не так безнадёжно, как показалось вначале.

— Валент, Вы помните, что тогда от Ваших действий пострадала женщина?

На этих словах кадык Аксюмура нервно дёрнулся и безразличный взгляд начал медленно перемещаться, пока не упёрся в меня.

— Моя, — произнёс тигр медленно, будто это слово далось ему с великим трудом.

— Её зовут Франческа Лакор, — я специально назвал имя женщины, надеясь всё-таки вывести тигра на разговор. — Что Вы помните о том случае?

Лицо Валента перекосила невероятная гримаса боли. Он шумно выдохнул и почти одними губами снова прошептал:

— Она моя!

Я был на верном пути. Всё правильно! Франческа и Валент — ещё одна истинная пара, найденная профессором Мараном. Оставалось только подтвердить их привязку.

Тигр дрожал, пытаясь совладать с эмоциями, поэтому я сочувствующе сжал его плечо и, внимательно глядя на мужчину, негромко спросил:

— Вы успели её укусить?

Глаза тигра загорелись. Я увидел, как в бледной радужке появляются золотистые искры.

— Она моя! — повторил он уже громче.

— Господин Аксюмур, Вы успели укусить Франческу Лакор? — от нетерпения мне казалось, что у меня самого дрожат руки.

Метла выпала из рук тигра. Он схватился за голову и согнулся, прижимаясь лицом к своим коленям.

— Моя! — стонал он. — Моя!

Я схватил мужчину за плечи и рывком повернул к себе.

— Успокойтесь, Валент, пожалуйста! Просто ответьте на мой вопрос. Это очень важно! Вы успели укусить Франческу?

— Укусил… моя… Франческа… — Валент смотрел на меня полубезумным взглядом, буквально выдавливая из себя каждое слово.

Он вдруг забился, зарычал и начал вырываться из моих рук. Я пытался его успокоить, но это было бесполезно. Кажется, я всколыхнул в нём воспоминания, которые несли в себе боль потери, хотя прошло столько лет с тех пор, как зверь был запечатан.

Откуда-то со стороны к нам уже бежали санитары и лекарь. Скрутив продолжающего кричать и вырываться Валента, они понесли его прочь. Я подскочил и бросился следом за ними, но меня тут же остановил окрик лекаря:

— Господин Рихар, я думаю, Вам стоит покинуть территорию нашего учреждения!

— Что с Валентом? — воскликнул, не обращая внимания на его слова.

— Думаю, об этом нам нужно спросить у Вас! Первый раз вижу проснувшиеся эмоции у запечатанного Оборота. Прошу Вас, уходите. Нам ещё нужно как-то успокоить Валента.

Он развернулся и направился вслед за санитарами, а я выключил аудиозапись и пошёл к машине.

Следующим пунктом моего назначения был дом госпожи Дейры Аксюмур. Маран, конечно, говорил мне сначала съездить к родственникам, а уже потом беседовать Валентом, но, когда накануне я звонил в «Тихий рай» с просьбой о встрече, мне смогли назначить время только с утра. Позже у пациентов проходят какие-то профилактические встречи с психологами и медитативные практики. Поэтому планы пришлось поменять.

Через два часа я подъехал к дому Дейры Аксюмур. Дверь мне открыл седой, как лунь, дворецкий. Навскидку я бы дал ему лет девяносто. Его худое лицо было испещрено немыслимым количеством морщин, а руки поразил артрит. Но при этом взгляд его почти бесцветных глаз был абсолютно ясный и чистый.

— Чем могу помочь? — приветствовал меня этот мастодонт.

— Здравствуйте, — я представился и сказал: — Мне бы хотелось поговорить с госпожой Аксюмур.

— Проходите, — кивнул дворецкий и открыл дверь шире.

Взмахом руки указав мне следовать за ним, он мелко засеменил вглубь холла. Потом открыл дверь, ведущую в библиотеку, и, подойдя к сидящей у окна престарелой женщине, что-то негромко произнёс. Она повернулась ко мне, окинув безразличным взглядом.

Я тут же сделал шаг вперёд и немного наклонил голову.

— Добрый вечер, госпожа Аксюмур, — я ни на мгновенье не усомнился, что это именно она, настолько их с сыном лица были похожи.

— Присаживайтесь, господин Рихар, — женщина указала мне на свободное кресло. — Желаете чаю?

— Нет, спасибо, — отозвался, нервно проведя рукой по волосам. — Я хотел бы поговорить о Вашем сыне.

По лицу женщины не было понятно, произвели мои слова на неё какой-либо эффект или нет.

— Я Вас слушаю, — всё тем же ровным тоном произнесла она.

— Госпожа Аксюмур, пятнадцать лет назад Ваш сын участвовал в стычке, в которой пострадали люди, после чего его зверь был запечатан, — начал я.

Она молча кивнула, не сводя с меня глаз, а я продолжил:

— Я расследую похожее дело, и надеюсь, что Вы сможете просветить меня в некоторых вопросах. Поэтому прошу Вас рассказать как можно подробнее, как Валент себя вёл, когда порталом был отправлен сюда?

— Как взбесившийся зверь, — просто ответила женщина.

— Возможно, он что-то говорил или пытался куда-нибудь бежать? — задал я следующий вопрос.

Женщина не спеша разгладила несуществующие складки на юбке, а потом вновь посмотрела на меня.

— Валент был на Той Стороне и в тот день направлялся на строящийся объект, — наконец сказала она. — Навстречу ему шла какая-то пара. Никто не понял, почему он вдруг толкнул мужчину и налетел на его жену. Мужчина упал, ударился головой об асфальт и потерял сознание, а Валент… укусил женщину.

Госпожа Аксюмур ненадолго замолчала, пытаясь совладать с собой, а потом всё же воскликнула:

— Я не могу поверить, что мой мальчик, всегда такой добрый и спокойный, мог напасть на кого-то, а тем более покусать!

Её глаза наполнились слезами, и она несколько минут просидела, прижимая к глазам носовой платочек. Я терпеливо ждал, пока женщина придёт в себя.

Наконец, она отняла руки от лица и стала рассказывать дальше:

— Проезжавшие мимо полисмены выскочили из машины и использовали электрошокер. Валент потерял сознание, а полисмены вызвали представителей нашего посольства. Те не стали разбираться в причинах нападения, предоставив это дело нашим представителям власти, поэтому просто активировали ПЭП и перекинули моего сына домой. Здесь его уже ждали органы правопорядка и лекари. Валента тут же связали и увезли в участок.

Женщина всхлипнула.

— Он очнулся через час, тут же обернулся в тигра и устроил в камере жуткий погром, едва не выбив решётку. Тогда в зверя выстрелили транквилизатором. Он пришёл в себя только через сутки и снова обернулся. Но, вместо того, чтобы успокоиться, мой сыночек начал кричать.

Дейра промокнула глаза платком, а после взглянула на меня.

— Он всё кричал и кричал! Бесконечно долго…

— Что он кричал? — тихо спросил я.

— Только одно слово: «моя», — глухо ответила несчастная мать и снова замолчала.

— Что было дальше? — всё так же тихо спросил я.

— Дальше? — повторила женщина. — А дальше у него начались неконтролируемые обороты. Он то становился зверем и кидался на стены и решётку камеры, то опять возвращался в человеческую ипостась, но тогда начинал кричать. И так бесконечное количество раз.

— Что говорили лекари?

— Никто не понимал, что с ним происходит. Лекари пришли к выводу, что зверь сына абсолютно не контролируем, к тому же сводит с ума человеческую ипостась. Едва проходило действие снотворного или успокоительного, как всё начиналось сначала.

От рассказа госпожи Аксюмур меня пробирала дикая дрожь. Мучения Валента воспринимались, как свои собственные.

— Суд был скорым. Валенту инкриминировали нападение и причинение тяжкого вреда здоровью. Причём мужчина отделался лёгким сотрясением мозга, а вот женщина не смогла оправиться от потрясения после нападения и была отправлена на лечение в психиатрическую больницу.

Я не стал сообщать Дейре, что знаю об этом.

— Если бы это было обычным хулиганством или даже умышленным нападением, Валента просто посадили бы в тюрьму. Но его зверь был бесконтролен, поэтому лекари пришли к неутешительному выводу — зверь должен быть запечатан. С одной стороны, это наказание, а с другой — возможность сохранить остатки разума у человеческой ипостаси.

Женщина глубоко вздохнула и невидящим взглядом уставилась в окно. Её руки мелко дрожали, а сухие пальцы теребили несчастный платок, периодически пытаясь его разорвать.

— Простите, что потревожил Ваши воспоминания, — произнёс я.

Женщина посмотрела на меня.

— Нет, молодой человек, Вы не тревожили их, потому что за последние пятнадцать лет я ни на минуту об этом не забывала. Валент — всё, что у меня осталось от семьи после гибели мужа и маленькой дочери. Он был единственным, ради кого я жила. А теперь у меня отобрали и его! Мне больше незачем жить, и вот уже пятнадцать лет я каждую ночь молю о том, чтобы боги меня забрали. Но они либо глухи, либо слишком жестоки.

Лицо женщины исказилось, и я увидел такую же самую гримасу боли, какую видел сегодня утром на лице её сына. Это была безнадёжность.

Что-то ломалось в моей душе. Женщина, которая потеряла мужа и двух любимых детей — и мужчина, который потерял свою пару, едва успев её обрести. Их боль была идентичной. Каждую минуту жизни она разрывала их сердца своей беспросветностью и бесконечностью.

Я не мог утолить эту боль, поэтому снова извинился перед госпожой Аксюмур и поспешил уйти.

Всю дорогу до дома я думал, справедлива ли истинность, и зачем вообще она дана нам богами? Для того, чтобы любить всю жизнь, упиваться близостью, наслаждаться счастьем, как это было у Ванессы и Гордона? Или чтобы страдать и мучиться от невозможности быть вместе, но даже не иметь шанса поделиться ею, чтобы хоть на миг стало легче, как было у Валента?

Я приехал домой, когда на улице уже стемнело, отказался от ужина, забрал у отца официальные документы по делу Аксюмура и закрылся в своей комнате. Пролистав папку, я понял, что госпожа Аксюмур знала о деле своего сына абсолютно всё, и ничего нового для меня в документах нет.

Захлопнув папку, я заметил сложенный вдвое листок, подколотый к задней обложке скрепкой. Это был отчёт об Оборотице, с которой ушёл Корвин Тинх.

Я пробежал глазами по скупым строчкам: «Ли́рия Са́мери, родилась тридцать восемь лет назад. Работала секретарём-референтом при финансовом атташе в посольстве. Пропала на Той Стороне десять лет назад. Поиски результата не дали».

Всё, мои дела здесь сделаны. Единственное, что пока не удалось — это достать кровь Валента Аксюмура. И я даже не знаю, как попросить об этой услуге отца.

А мне срочно нужно возвращаться к профессору Марану, телефон которого все эти дни был недоступен.