Стань моей истинной

Глава 13

Марика

Я растерянно перевела взгляд на Марана, молча изучающего Оборота. Мне показалось, что он тоже не поверил в правдивость его ответа.

— Профессор, — спросила ничего не заметившая Сильва, — не получится ли, что между Мирами опять возникнут разногласия, если предать эти сведения огласке? И, вместо встреч истинных пар, мы развяжем войну?

Маран скрестил руки на груди и покачал головой.

— Я думаю, что не нужно вываливать такую информацию неподготовленному населению. Поступим разумнее и обратимся к правительству. Мы к своему, а Обороты — к своему. Думаю, главы Миров сумеют договориться с бо́льшим успехом. У них уже есть опыт в подобных договорах, так что всё получится. А нам с вами в политику лезть не стоит.

— Действительно, когда Миры узнали о немагах, тоже были недовольные. Но им быстро закрыли рты — всë-таки польза от дружбы с миром Оборотов для нас намного выгоднее войны, — вставил Черк.

— Сравнили тоже! Тогда Оборотам была нужна только кровь, а теперь все немаги целиком, — несогласно покачала головой подруга.

Маран удивлённо вздёрнул брови:

— Вы так говорите, будто немаги — рабы Оборотов. Выбор всегда можно оставить за ними. Никто никого не сможет заставить искать свою пару. Тем более, это может разрушить уже созданные семьи. К тому же, одна пара жила в том Мире, а другая сейчас живёт в нашем. Почему бы и в будущем таким парам не дать право выбора места жительства.

— Можно организовать своеобразный сайт знакомств, — предложила я. — Там смогут регистрироваться потенциальные пары, готовые к подобным отношениям. Конечно, все поиски будет проходить под эгидой представителей обоих государств.

Полковник одним жестом остановил наши фантазии и усмехнулся:

— Ещё ничего не ясно и не сделано, а вы уже думаете, как всё будет организовано. Я всё понимаю, но раз все считают истинность даром с небес, то у меня вопрос к Вам, Марика. Почему у Вас с Анадаром привязки нет, но вы как бы являетесь истинными?

Я смутилась и отвела взгляд. Действительно, сижу тут и придумываю, как бы свести других, а в отношении себя при этом выступаю против привязки. Чем я отличаюсь других? Точнее, чем они отличаются от меня. Может, они тоже посчитают истинные чувства навязанными.

— У нас с Анадаром не всё так просто, — залепетала, пряча глаза.

Полковник, кажется, не поверил ни единому моему слову.

— А по мне, так проще некуда, — он категорически прервал мой «поток красноречия». — Этот мальчик с самого начала помогал Вам, опекал, утешал, поддерживал, решал проблемы, убеждая Вас в своей преданности. Да и сейчас не прекращает это делать. И насколько я вижу, при этом он ничего не требует взамен.

Я краснела всё больше, и Анадар, обняв меня одной рукой, попытался остановить Черка, но не смог вставить даже слово. Прямолинейного вояку несло не по-детски.

— Я, может, не так силён в вашей химии, физике или геометрии, но одно знаю точно. Каждый раз, когда мальчик, которого я знаю с детства, приходит ко мне с новой проблемой, я вижу, что он готов ради Вас расшибиться в лепёшку, и понимаю, что он делает всё только из любви к Вам. Когда я услышал, что вы — истинная пара, то списал его чувства на эту самую истинность. Но, теперь оказалось, что о привязке здесь речь не идёт. И сразу становится понятно, что его чувства настоящие! А раз он любит Вас, да и Вы, как я вижу, к нему неравнодушны, то я не понимаю, нужна вам эта привязка или нет?

— Полковник, — Анадар наконец смог перебить Черка. — У нас с Марикой случай действительно нестандартный…

— Вы меня не совсем поняли, Позвольте, я объясню, — взмахнул рукой Черк. — Я понимаю, что Вы продолжаете оправдывать девушку. Но у меня за плечами больше тридцати пяти лет службы в полиции, а также две дочери почти вашего возраста, поэтому на такое глаз намётан. Я вижу, как Вы смотрите на девушку. И, кроме любви и нежности, замечаю там печаль и сожаление. Ну и что немаловажно, дорогой мой, Вы только что солгали, сказав привязка ничего не меняет! Вот теперь я Вас слушаю, попробуйте мне это объяснить.

Мы все устремили глаза на волка.

— Друг мой, что-то не так с Вами или со зверем? — первым отмер профессор.

Анадар молчал, но я почувствовала, как дрогнули пальцы, сжимающие мою руку.

— Всё в порядке, — наконец ответил он.

Маран, сидевший напротив нас, вдруг подскочил и, опершись обеими руками на стол, склонился вперёд, максимально приблизив своё лицо к Обороту.

— Друг мой, сейчас не тот момент, чтобы умалчивать или недоговаривать. Если с Вами или Вашим зверем что-то происходит, поверьте, лучше выяснить это сейчас.

Анадар склонил голову и медленно, будто ему больно, выдохнул.

— Скажи, что не так?.. — прошептала я, крепко сжав руку мужчины. — …Дар, пожалуйста!.. Дар…

Он притянул меня к себе и зарылся носом в макушку.

— Когда я искал тебя в Стародворье, зверь проснулся, — выдавил он из себя. — Я уже говорил, что тебя нашёл именно он. Это произошло благодаря вашей с ним привязке. Он чувствовал твой запах и шёл по следу. Тогда я ещё не понимал, что с ним происходит, но позже, в поезде, он показал мне всё сам.

Анадар ласково погладил меня по плечу, продолжая прижимать к себе и говорить в макушку:

— Он счастлив, чувствуя тебя рядом с собой.

— И в чëм здесь ложь? — нахмурилась Сильва.

— Никакой лжи нет. Это чистая правда, — Анадар оторвался от меня и взглянул на девушку.

— Друг мой, говорите, как есть! — не выдержал Маран.

— Профессор, я не знаю, как это объяснить, но из зверя будто утекает жизнь. Капля за каплей. Когда волк бежал по лесу, я ощущал его усталость. Когда он нашёл Марику, я обернулся, но успел сказать лишь пару слов, как потерял сознание. Очнулся я уже утром опять в облике волка. Вернуться в человеческую ипостась получилось без труда, но вот когда я искал поляну для посадки вертолёта, то обернуться в волка не сумел.

— Почему ты мне ничего не сказал? — воскликнула я, с тревогой заглядывая ему в глаза. Сердце сжималось от страха за родного мужчину и его прекрасного волка. Моего волка.

— Я ввёл ему кровь Марики, но она должна была только успокоить его. Видимо, что-то пошло не так, — пробормотал Маран и сурово свёл брови. — Так, дорогие мои, я прошу прощения, но мне нужно срочно заняться нашей парой. Анадар, Марика, мне нужна ваша кровь!

Потрясённые, ничего не понимающие, мы проследовали за профессором. Он быстро взял пробы крови и, не переставая что-то бурчать, зарылся в свои пробирки и записи.

Он то хмыкал, то задумчиво жевал губу, зависнув над лабораторным столом. А мы вчетвером сидели на своих стульях и боялись даже громко вздохнуть.

— Та-а-а-ак! Интересненько! — воскликнул он минут через сорок.

— Что там? — не выдержала Сильва.

Маран повернулся к нам, но смотрел только на меня.

— Поздравляю Вас, Марика!

— С чем? — уставилась на него.

— В Вашей крови обнаружен фенилпропинизоприн Церка.

— В каком смысле? — меня будто обухом по голове огрели, и смысл слов не доходил.

— Рика — немаг? — подпрыгнула Сильва и бросилась меня обнимать. — Ура, ура, ура!

— Совершенно верно! Процент содержания данного элемента пока мал, но, я думаю, со временем он восстановится полностью.

— Как? — почти одними губами прошептала я, но Маран услышал.

— Я обнаружил в Вашей крови окситоцин. Он Ваш спаситель!

— Это же гормон удовольствия! Он вырабатывается при объятиях, поцелуях, сексе… Но при родах его намного больше! — воскликнула Сильва, а я дико покраснела.

Маран, не обратив внимания на мои румяные щёки, согласно кивнул девушке:

— Да, так и есть. Основное назначение этого гормона — снимать физиологический и психологический стресс, уменьшать тревогу или боль. Думаю, фенилпропинизоприн в Вашей крови был заблокирован сильнейшим стрессом пять лет назад, но частый выброс в кровь окситоцина при общении с Анадаром начал разрушать эту блокаду, и фенилпропинизоприн стал постепенно высвобождаться.

— Ой, Марика, как только начнёшь кормить грудью, точно станешь полноценным немагом, — счастливо засмеялась Сильва, а мне захотелось стукнуть её чем-нибудь по голове.

Все восторженно посмотрели на меня, а я от стыда спрятала лицо в ладонях. Анадар тут же прижал меня к груди, ласково погладив по спине.

— Хочу провалиться сквозь землю, — прошептала волку.

— Тихо, тихо, глупость какая, — так же негромко ответил он.

— Рик, да успокойся ты! Тут радоваться надо, а ты переживаешь. Тем более, способ излечения очень даже приятный, — не знаю, когда подскочила Сильва, поэтому её слова я услышала прямо около своего уха.

— Сильва, замолчи! — пробубнила полузадушено.

Нестерпимо хотелось прибить дорогую подругу! Наверное, та поняла, что немного перегнула палку в своём желании осчастливить меня, поэтому отстранилась и, недовольно пыхтя что-то типа:

«Я же тебе добра хочу, дурочка!» — села на свой стул.

Просидев несколько минут неподвижно, я тихонько отстранилась от Анадара и посмотрела на Марана.

Они с полковником что-то обсуждали в самом конце лаборатории. Когда Маран увидел, что я на него смотрю, тут же ободряюще улыбнулся и спросил:

— Всё в порядке? Можем продолжить?

Я опустила глаза, но всё же согласно покивала головой.

Черк вернулся на своё место, бросив на меня сочувствующий взгляд. Сурово поджатые губы недвусмысленно намекали, что речь шла обо мне. И они явно обсуждали не то, что только что происходило, а события моей жизни пятилетней давности.

— Ну что ж, теперь давайте перейдëм к Анадару, а точнее, к его зверю, — Маран подошёл к столу и сел, разложив какие-то распечатки и сосредоточенно их пролистывая.

— Что там? — спросила, почувствовав напряжение Оборота.

Профессор погрыз кончик карандаша и уставился на Анадара.

— В Вашей крови, Анадар, обнаружен нерастворившийся фенилпропинизоприн. Во время последнего срыва его не было. Я тогда брал у Вас кровь, чтобы проверить её на совместимость с кровью Марики.

— Не поняла, — вмешалась Сильва. — Анадар тоже стал немагом, что ли?

Я удивлённо открыла рот.

— Нет, — невесело хмыкнул Маран. — Всё совсем не так. Позвольте, я продолжу. Концентрация этого элемента сейчас меньше, чем была вначале, когда я только ввёл кровь Марики. То есть он всё это время медленно усваивался зверем, позволяя чувствовать свою привязку и не выходить из-под контроля. Привязка как бы есть, но пары нет.

— Это как? — выдохнула Сильва. — Видит око, да зуб неймёт, так, что ли?

Маран покачал головой и вздохнул.

— Не совсем, но почти. Как бы так понятно объяснить?.. Представьте, будто Вам не хватает воздуха. Он поступает в лёгкие, но в таком малом количестве, что Вы не можете нормально вдохнуть.

— Твоему волку плохо? Почему ты молчишь? — я схватила Анадара за лицо, поворачивая его к себе.

Я вглядывалась в любимые ярко-жёлтые глаза и видела в них глубокую печаль.

— Что с ним будет дальше? — подал голос полковник.

— Думаю, однажды волк сойдёт с ума от постоянного стресса и умрёт, — с горечью в голосе ответил Маран. — То, что с ним происходит сейчас, сродни запечатыванию, когда разрывается целостность человека и зверя. Человек без привязки выживает, а зверь — нет.

Из глаз брызнули слëзы. Я обхватила мужчину за шею и горько разрыдалась.

— Не хочу, чтобы с ним что-нибудь случилось! Не хочу, чтобы он умер! Не хочу, чтобы ты стал таким, как тигр! — я пыталась подавить рвущиеся из груди рыдания.

Оборот гладил меня по голове и тихо шептал, что всё будет хорошо.

— Всё действительно может быть хорошо, — услышала сквозь всхлипы голос профессора и резко замолчала.

Вытерев со щëк мокрые дорожки, я обернулась и уставилась на Марана.

— Что для этого нужно сделать? — спросила, готовая хоть сейчас идти доставать с неба Луну.

Маран молчал, разглядывая нас с Анадаром, а до меня медленно доходило.

— Нужна полная привязка? — озвучила я его молчаливое созерцание.

— Да!.. — воскликнул профессор.

–..Нет! — одновременно с ним рыкнул Оборот.

Анадар отрицательно покачал головой и ещё раз повторил:

— Нет, я не согласен.

— Нужно, чтобы мальтан вступил в реакцию с фенилпропинизоприном, иначе Вы обречёте своего зверя на нестерпимые мучения. Уже обрекаете, — Маран приподнял одну бровь и выразительно посмотрел на мужчину. — Однажды эту боль ощутите и Вы, мой друг. И она будет расти до тех пор, пока Ваш мозг не деградирует, пытаясь защититься. Вы же разговаривали с Аксюмуром, значит, знаете, что Вас ждёт!

— Анадар, тебе нужна эта привязка! — воскликнула я.

— Я уже сказал — нет, — категорически заявил Анадар. — Я не буду тебя кусать.

Он смотрел на меня, а я не понимала, почему он столь категоричен. Видимо, мужчина что-то такое прочитал в моих глазах, потому что, ласково проведя пальцами по щеке и подцепив подбородок, прошептал мне прямо в губы: — Я не сделаю этого, потому что уважаю твой выбор и слишком люблю, чтобы навязывать свою истинность.

— Я тоже люблю тебя! — ответила тихо. — И твоего зверя! И не хочу терять никого из вас. Пожалуйста, Дар… Я тебя очень прошу…

— Поговорим об этом позже, — сказал Оборот и мягко коснулся губами моей щеки.