Спящее пламя Ферверна

Глава 25

Вэйд

— Знаешь что, Гранхарсен? Я могу сейчас намалевать у тебя на лбу «конченый придурок», и ты меня не догонишь! — Герта показала огромный черный маркер, который вращала между пальцами.

На доске, который стоял у подруги в гостиной, был намалеван классический бизнес-план. Они с парнем начинали какой-то очередной стартап в сфере информационных технологий, сейчас у них было уже пять или шесть направлений общего бизнеса, и останавливаться они не собирались.

— Я всегда могу кинуть тебе что-нибудь в спину, — фыркнул Вэйд, облокотившись о поручень коляски.

Когда он впервые пришел в себя после того погружения, было сложно. Он был в шоке. Родители были в шоке. Особенно мама. Отец ругался так, что у докторов вяли уши, но увы: иногда даже прогресс и все технологии не способны помочь, если что-то внутри тебя поломалось. Про него говорили, что ему повезло. Что он может вообще двигаться и говорить, и мыслить здраво. Потому что на такую глубину не заходит ни один нормальный дракон.

Эпитет «гребаные Ландерстерги» стали неотъемлемой частью каждой встречи с родителями, поэтому не было ничего удивительного в том, что Вэйд не выдержал и сбежал. Впрочем, если бы это спасло его от популярности… кажется, ни один сингл не дарил ему такого внимания, как случившееся. Девчонки со всего мира забрасывали его письмами, цветами, не проходило, кажется, ни одного дня, чтобы ему не писали, что к нему готовы приехать и заботиться о нем до конца его дней.

«Он ее спас, ах, это так романтично…»

«Броситься на глубину за женщиной, которая даже тебе не принадлежит…»

Иногда ему хотелось разбить все девайсы и уехать в пустошь отшельником. Но желание наталкивалось на суровую реальность: сейчас ему требовалось гораздо больше технологических примочек и благ современности чем раньше, чтобы просто обеспечить себе нормальную жизнедеятельность.

К счастью, Ятта была жива. К несчастью, это было все, что он о ней знал.

Ландерстерги не проводили пресс-конференций и не давали интервью. Поэтому… поэтому, наверное, надо было радоваться тому, что есть. Потому что все могло закончиться гораздо, гораздо хуже.

— То есть ты готов кинуть в спину лучшей подруге что-то тяжелое?

— Если подруга собирается размалевать мне лоб нелестной характеристикой, она должна быть готова к ответным мерам.

— Какой ты стал зануда!

— Это возраст.

— Я, между прочим, не сильно от тебя отличаюсь по этому параметру, но у меня с чувством юмора все окей.

— Я бы поспорил, но…

Герта неожиданно перестала улыбаться, а потом порывисто его обняла.

— Знаешь, мне сейчас невероятно хочется утопить эту Ятту-Драконий-Хрен-Хеллирию вместе со всем ее тупорылым семейством.

— Ятта тут ни при чем, — сказал Вэйд. — Точно так же, как и ее семья. Это был мой собственный выбор.

Он раз десять повторил это отцу, прежде чем тот наконец-то его послушал и перестал говорить о том, что затаскает Ландерстергов по судам. Но Ландерстерги точно были ни при чем, Торнгер вообще запрещал ему участвовать в поисках. Точнее, пытался.

— Если мне можно что-нибудь запретить. Как будто вы не были моими родителями.

Мама зло посмотрела на него.

— Если бы тебя сейчас можно было выпороть, Вэйд Гранхарсен…

— Только зря потратишь время и силы. Я все равно ничего не почувствую.

Мама засмеялась сквозь слезы. Или заплакала сквозь смех. Увидеть Танни Гранхарсен плачущей — это было примерно как увидеть глубоководного в костюме на улице. Она предпочитала выражать свои эмоции через злость или ярость (даже печаль), но сейчас, видимо, что-то дало сбой.

— Мам, — именно в этот момент Вэйд почувствовал себя ужасно. — Слушай, вы же с отцом сами поступили именно так. Когда спасали друг друга.

— Почему ты не сказал, что у тебя было с этой девчонкой?

— Я как бы не сторонник делиться подробностями своей интимной жизни с родителями.

— Но про нее ты должен был рассказать!

Проблема заключалась в том, что про нее говорить не получалось. Единственной, кто знал о Ятте, была Герта. Да и что говорить? Он запал на малышку Ландерстерг, трахнул ее, решил, что ей будет лучше с Роа, а ему будет лучше, если он не уведет девчонку у друга? Ну такой себе подвиг. Он и о погружении не стал рассказывать бы, если бы это все не грозило привести к международному скандалу.

Случись ему снова решать, как поступить, Вэйд сделал бы в точности такой же выбор. Даже если бы знал, к чему все приведет.

Он хорошо помнил, что Ятта собиралась уходить, и Вайдхэн ее остановить не мог. По какой-то причине, даже трахнувшись с ней, он не мог ее остановить, не мог вытащить ее с этой глубины. Так что по сути, этот выбор никогда перед ним не стоял. У него был один-единственный вариант — без вариантов.

— Что планируешь делать дальше? — спросила Герта, вроде как почесав глаз. Хотя Вэйд заметил, что на самом деле она вытерла слезинку.

— Мне посыпалась куча предложений о гастролях во всех уголках мира. Есть с десяток предложений сняться в кино. Про большую сцену тоже не забываем.

— Они поехавшие?

— Они хотят денег. На волне моей популярности можно сделать отличный пиар. Ты бы знала, какие мне предлагают гонорары.

Герта покачала головой.

— А ты что думаешь?

— Я думаю, что жизнь продолжается, а маркетинг есть маркетинг. Он всегда был, есть и будет. В конце концов, теперь у меня просто не ходят ноги.

— Просто… — с губ ее сорвался смешок. — Прости.

— Все в порядке, — Вэйд махнул рукой. — Хейтеры орут от счастья, мои поклонницы рыдают в три ручья. Я хочу поменять переменные в этом уравнении местами. А еще мне кажется, это отличный повод рассказать всему миру, что пока ты жив, все только начинается. Даже если оно начинается так.

Ятта

— Ятта, ты уверена? — спросила мама.

— Да, конечно. Никогда и ни в чем я так не была уверена.

Ложь. Да — ложь. Конечно — ложь. Никогда и ни в чем я так не была уверена — еще большая ложь. Но это был мой единственный шанс вырваться из-под контроля отца и пересечься с Вэйдом. Потому что в Ферверне на мою сторону не встанет никто. Что касается Роа… из Раграна мне будет гораздо проще уехать в Аронгару.

Наверное.

Очень сложно мыслить здраво, особенно когда ты не встречаешь поддержки в самых близких, но как уж есть.

— Хорошо.

— Хорошо.

Я посмотрела в окно: там танцевали снежинки. Они кружились, как когда-то я надо льдом. С тех самых пор, как я упала, я не только ушла из спорта, я ни разу больше не была даже на простом катке. Хотя я и простой каток… смешно. Так и вижу, как я танцую, а вокруг меня, ругаясь вполголоса, катаются мергхандары, стараясь не грохнуться поперек ближайшей скамейки и одновременно защитить меня ото всех потенциальных угроз. Вот только проблема в том, что сколько бы мы ни пытались защитить себя или близких от потенциальных угроз, ото всего защитить все равно не получится.

Даже если ты отлично держишься на льду и привыкла во всем быть первой, рано или поздно ты можешь упасть.

Даже если ты не умела чувствовать, подчиняя свою жизнь рациональному уму, однажды ты можешь влюбиться, и тогда…

Я снова повернулась к маме, которая в этот момент вздохнула:

— Ятта, возможно, я… излишне эмоционально отреагировала на…

— Не надо, — перебила я ее. — Я не хочу сейчас об этом говорить. Ни сейчас, ни потом.

Не с тобой.

Кто бы мог подумать, что такое произойдет между мной и мамой. Мама меня любила. Мы всегда были идеальной мамой и идеальной дочкой, но, видимо, когда что-то пошло не так, мы не смогли принять неидеальность друг друга. Она — мою, а я — ее.

— Пресс-секретарь твоего отца уже подготовил новость, — кивнула мама, — по поводу твоей поездки в Рагран.

Мы договорились, что начнем с малого. Что я поживу в Рагране месяц, что моя безопасность будет на Вайдхэнах, что у меня будет отдельная квартира в том же доме, что и квартира отца Роа. Отец, конечно, поначалу протестовал, но когда Арден сказал ему, что перемены сейчас пойдут мне на пользу, как и близость к источнику моего пламени (привет, Роа), сдался. По поводу мергхандаров его «уговорил» отец Роа. Уговорил — когда поинтересовался:

— Ты правда считаешь, что я не способен обеспечить безопасность Ятты?

В общем, как-то так все и решилось, потому что если в мире существовал больший «безопасный» параноик, чем Торнгер Ландерстерг, это был Бенгарн Вайдхэн.

— Тебе нужно будет разместить пост. Фото сделаем в телепортационном зале…

— Мам, я все это знаю, — фыркнула я. — Ты как будто считаешь, что я все забыла за пару недель без сознания и за пару недель восстановления и сеансов в капсуле.

— Хорошо, — снова кивнула мама. — Тогда выдвигаемся?

— Выдвигаемся, — сказала я и протянула руку к лежащему на полу виару. — Дири!

Тот тут же подскочил и подбежал ко мне. Я надела на него шлейку, потрепала по голове, еще больше взъерошив раскрывшуюся цветочком шерсть.

Моя комната, комната, в которой я жила с детства, вдруг показалась мне холодной и пустой. Сколько же здесь всего было… здесь я готовилась к урокам, болтала по видеосвязи с Риа или с девочками, которые могли бы стать моими подругами, не будь я Яттой Хеллирией Ландерстерг. Здесь я училась, плакала, смеялась, приходила в себя после падения. Я здесь жила, но сейчас… Я как будто изменилась настолько, что она больше не могла меня вместить, мне в ней было тесно. Или тесно мне было в самой себе?

К наблам философию.

Я направилась с виаром к двери, не оборачиваясь и не оглядываясь.

Отец с мамой вызвались меня проводить, но сейчас я уже не была уверена в том, что они бы меня провожали, если бы это им не подсказал пресс-секретарь. Порой я ненавидела себя за эти мысли, но ничего не могла с этим поделать: ведь имидж правящего, который расстается с дочерью надолго — а именно надолго мы и расставались, и отведенный мне «месяц» был чистой формальностью, мы все прекрасно это понимали — подразумевал именно это. Проводы, объятия на фото, все такое.

Откуда во мне появилось столько цинизма, я и сама не знала, но и об этом мне тоже не хотелось думать.

— Ятта, ты помнишь, о чем мы с тобой говорили? — спросил отец, когда дверца флайса запечатала нас внутри, а перегородка отрезала от водителя.

Мы начали подниматься на аэромагистраль, посередине кортежа, и я пожала плечами.

— Пап, я уже взрослая.

— Торн, оставь ее в покое, — сказала мама. — Ты же видишь, она нервничает.

— Если она нервничает, она может остаться дома.

— До седых волос? Рано или поздно тебе придется ее отпустить.

Я вздохнула:

— Я пока еще здесь.

Дири переминался с лапы на лапу, и я похлопала по сиденью:

— Давай, залезай.

Виар радостно взгромоздился рядом со мной, подняв облачко шерсти.

— Ятта, он линяет, как… — Мама кашлянула. — Отведи его к грумеру как можно скорее.

— Это он еще даже не начинал.

Словно желая мне поддакнуть, Дири потерся шеей о мой брючный костюм, оставив на память пару зацепок, и скинул пару чешуек на пол салона.

— Я серьезно, — сказала мама, — или Вайдхэны придут в ужас от того, что он сделал с выданной тебе квартирой.

— Вообще-то, это моя квартира, — возразила я.

Точнее, наша с Роа. Мы в ней будем жить после свадьбы, Бенгарн Вайдхэн позаботился обо всем заранее. Его сын будет жить рядом, и младшая дочь будет жить рядом, а вот Риа переедет в Эрверу в Ферверн. Что очень жаль, потому что у меня опять дружбы не получится. Нормальной, а не той, которая на расстоянии.

— Технически она права, — сказал отец, — но виара все равно надо вычесать.

— Он это не любит.

— Я тоже много чего не люблю, но я же это делаю.

— Ты не виар.

Отец посмотрел на меня в упор, а я пожала плечами.

Тренькнул смартфон, оповещая меня о том, что в моей соцсети снова появилось новое сообщение. Я включила эту возможность только сегодня утром, потому что когда я пришла в себя, я ужаснулась от того, что мне желают фанатки Вэйда. Изобретальности их не было предела, и «взрыв мозга» был самым мягким из запомнившегося.

«Чтоб дракон обдристал тебя в полете», — гласило сообщение от девушки с такой милой аватаркой, что с губ сорвался смешок.

— Что там? — спросила мама.

— Ничего. Приглашают за покупками в модный дом. Я включила уведомления о новых коллекциях.

Я едва удержала отца от того, чтобы на всех желающих мне всего хорошего со всех уголков мира не были заведены дела, в смысле, о моральной компенсации. Только этого мне еще и не хватало! Выдерживать второй раунд препирательств по этому поводу я не хотела и не собиралась.

Хотя меня немного пугал тот факт, с какой легкостью я начала лгать.