Спасти своего врага

Глава 42

Альв ошарашенно застыл. Он пожирал глазами мое обнаженное тело, явно не зная, на чем задержать взгляд. Тот скользил вверх и вниз, от груди к животу, от живота к развилке ног. По румянцу на щеках Альва я могла угадать, куда именно он смотрит.

В этом ступоре мой жених мог находиться долго. Пришлось напомнить, зачем я позвала его с собой в ванную.

— Поможешь мне?

Альв заторможенно кивнул, но не сдвинулся с места, завороженно пялясь на мои прелести. Он будто меня не слышал. Словно все его органы чувств, кроме зрения, отступили на задний план.

— Ну-у-у? — я с намеком протянула ему ладонь.

Альв уставился на мою руку, не понимая, чего от него хотят. Затем в его голове что-то щелкнуло. Он встрепенулся и кинулся меня поддержать, но в последний момент замешкался. Оробел.

Я стояла перед ним голая. Он не знал, как подступиться ко мне. В конце концов приобнял меня за талию, но сделал это неуклюже — похоже, ему было очень неловко прикасаться ко мне, полностью обнаженной.

Бедром Альв прижался к моему бедру, боком к боку. Его широкая ладонь легла мне на живот. Пока мы шли к ванне, его длинные волосы щекотали мне шею, ключицу, а иногда кончиками — сосок, отчего грудь, особенно с той стороны, где ее дразнили, наливалась томлением.

Цепляясь за плечо жениха, я перешагнула высокий бортик и залезла в купель. Придерживая за спину, Альв осторожно помог мне опуститься в воду. Та была горячая, а без одежды в сырой комнате, которая ничем не отапливалась, я успела замерзнуть. От разности температур по всему телу разбежались мурашки удовольствия. Те несколько секунд, когда из холода погружаешься в тепло, самые приятные. Я сладко поежилась.

— Всё? Мне уйти? — Голос Альва прозвучал более низко и хрипло, чем обычно.

Если раньше жених не мог отвести от меня взгляда, то теперь смотрел куда угодно, только не в мою сторону. При этом его штаны спереди натянулись бугром.

— Подай, пожалуйста, мочалку.

Альв кивнул, развернулся как на плацу и деревянной походкой двинулся к шкафчику с умывальными принадлежностями. Перед этим шкафчиком он завис минуты на три, хотя мочалка лежала на уровне его глаз, и он точно ее заметил. Наверное, ему нужно было время, чтобы справиться с чувствами и выровнять сбившееся дыхание, а дышал он часто, шумно, возбужденно.

— И мыло захвати.

Альв заторможенно потянулся к верхней полке.

На обратном пути он споткнулся.

Как можно споткнуться, если пол ровный и ты не сводишь с него глаз? Но мой жених умудрился это сделать. Кусок мыла выскользнул из его руки и, вращаясь, врезался в ножку ванны.

— Прости, — он поднял мыло и опустил на бортик купели, а про мочалку во второй руке забыл.

Улыбаясь, я уставилась на него в ожидании. Вспомнит или нет?

— Что?

— Мочалка.

— Ах да.

Смутившись, Альв протянул мне мочалку, но я не взяла ее. Вместо этого мои пальцы сомкнулись на запястье его руки — той руки, в которой он держал эту самую мочалку.

— Что… что ты делаешь?

С хитрой улыбкой я потянула его ладонь под воду.

— Вымой меня.

Альв задержал дыхание. Его глаза расширились, зрачки затопили всю радужку.

Под его взглядом, жадно-растерянным, я откинулась в ванне и опустила его руку с мочалкой себе на грудь над поверхностью воды.

— Давай.

Сглотнув, Альв присел на бортик и свободной рукой вцепился в него аж до белых костяшек пальцев. Словно зачарованный, он провел мочалкой вниз, по груди к животу. Затем вверх, обратно к ключицам. Бугор в его штанах вырос еще больше.

Сначала Альв вел себя неуверенно, но постепенно вошел во вкус, и неуклюжее мытье превратилось в замаскированную ласку. Он притворялся, что мочалка слишком мелкая для его широкой ладони и поэтому он то и дело задевает пальцами мою кожу. Совершенно случайно. Без какого-либо коварного умысла. Ну просто так получается. Пальцы длинные, а мочалка в руке малюсенькая.

Наблюдая за его притворством, я посмеивалась про себя, и в то же время каждое такое осторожное, мимолетное касание наполняло меня истомой, сладким и тягучим, как мед, желанием.

Первое время жених решался трогать только мои плечи, живот и меж грудями, затем осмелел и якобы нечаянно зацепил пальцем сосок. Когда он сделал это в первый раз, то весь затрепетал, судорожно втянув ноздрями воздух. Затем бросил на меня быстрый пытливый взгляд, проверяя, не сержусь ли, сошла ли ему эта шалость с рук. Убедившись, что сошла, Альв воодушевился. В его глазах загорелось предвкушение. С этого момента, намыливая меня, он особое внимание уделял груди, при всяком удобном случае радуя себя и меня якобы случайным прикосновением к самой чувствительной ее части.

И все равно украдкой поглядывал на меня из-под ресниц, желая убедиться, что не переступает границы дозволенного.

Наивный. Отныне запретов нет.

Разнеженная, я краем глаза замечала, что возбуждение причиняет Альву неудобства. Он постоянно ерзал на бортике ванны, пытаясь усесться поудобнее, и незаметно поправлял ставшие слишком тесными штаны. Пожалуй, пришло время ускорить момент, когда он их снимет и выпустит пережатого дружка на волю.

— Ну все, хватит, ты сейчас дырку протрешь в моей груди.

Я говорила с улыбкой, но Альв воспринял мои слова как упрек и тотчас убрал от меня руку. Вид у него стал унылый. С тоской во взгляде он покосился на мою грудь в хлопьях пены, словно его лишили любимой игрушки.

Точно зная, как его утешить, я провела пальцем по его колену и шепнула самым игривым тоном, на который только была способна:

— Почему бы тебе не раздеться и не составить мне компанию?

Альв моргнул. Его рот приоткрылся. Взгляд жадно прошелся по моему телу под водой.

— Ты имеешь в виду… — хрипло пробормотал жених. — Что ты имеешь в виду?

Он снова посмотрел на мою грудь, которую с таким удовольствием недавно намыливал. Мочалка все еще была в его руке. Он неосознанно сжимал ее, и белая пена капала на пол рядом с ванной.

— То самое и имею, — пожала я мокрыми плечами. — Кажется, я выразилась яснее некуда.

Мои слова заставили ушастого скромника зависнуть в ступоре еще на несколько секунд.

— И ты не… — шепнул он, стряхнув наконец оцепенение. — Если я разденусь и… к тебе… — Его взгляд зацепился за мои колени, торчащие из воды. — Это тебя не оскорбит?

Я почувствовала, как губы сами собой растекаются в улыбке.

— Но я же сама предложила тебе это.

Альв изобразил что-то похожее на деревянный кивок.

На миг мне показалось, что он так и будет сидеть на бортике ванны, переваривая услышанное, пока вода не остынет и я не потянусь за полотенцем, но в следующую секунду Альв вскочил на ноги и принялся лихорадочно раздеваться. Он торопился, словно боялся, что я передумаю, или опасался растерять решимость.

Пальцы не слушались, пуговицы не желали вылезать из петель, и Альв просто рванул полы рубашки в стороны. Раздался треск ткани, следом — тихий дробный стук, будто что-то мелкое упало на плитку пола. С обувью он так же не церемонился. Встав на задник туфли, снял одну, затем тот же трюк провернул с другой.

Дело застопорилось, когда очередь дошла до штанов. Взявшись за пояс брюк, Альв вдруг замялся и стрельнул глазами в мою сторону. Я наблюдала за ним, поставив локоть на бортик ванны и подперев голову ладонью.

Жених медлил, пришлось его подбодрить.

— Все это я уже видела. Помнишь? Когда ты рылся в моих вещах, а потом валялся на моей кровати с голой задницей.

От этого воспоминания Альв едва заметно поморщился. Мышцы его роскошной мускулистой груди дрогнули, живот напрягся.

С придирчивым видом он оглядел деревянную ванну, в которой я сидела, и спросил:

— А здесь будет место для двоих? Мы поместимся?

— Не волнуйся, я подвинусь.

Подвинуться я могла только к нему на колени, но зачем раньше времени волновать этого ушастого скромника?

С глубоким вздохом, словно бросаясь с головой в омут, Альв дернул штаны вниз, избавляясь от последней одежды. Он был так прекрасно сложен, что я едва успевала сглатывать слюну. Широкие плечи, развитые грудные мышцы, шесть кубиков пресса, разделенные продольной ложбинкой, аккуратная ямка пупка. За время рабства Альв похудел, и на вдохе под кожей угадывались полоски ребер. Талия у него была узкая и переходила в такие же узкие бедра без какого-либо изгиба. И ноги не колесом, как у большинства мужчин, а длинные, ровные, с рельефом мускулов. А между ними… ох, как сочно!

К сожалению, полюбоваться как следует мне не дали. Выпутавшись из штанов, Альв прикрыл стратегическое место ладонью. Но все богатство не спрячешь, кое-что бесстыдно выглядывало из-под его руки.

Перешагнув деревянный бортик, Альв растерянно замер по колено в воде, не зная, куда пристроить свой упругий зад, затем кое-как уселся в ванне напротив меня. С тихим плеском я тотчас скользнула ему на грудь.

— Ты уверена, что… — он судорожно сглотнул, обнимая меня за плечи. — До свадьбы…

— Тш-ш-ш, — я прижала палец к его губам, а другой рукой нырнула под воду.

Альв дернулся, застонав.

— Что ты… — он неуклюже завозился подо мной, отчего поднялась волна, и я услышала шум воды, хлынувшей на пол.

Двигая кулаком, я целовала шею жениха, его острый подбородок, гладкие щеки. Альв слабо протестовал, но не пытался меня оттолкнуть. Наоборот! Притягивал ближе, выгибал горло, подставляясь под мои губы, качал бедрами навстречу ласкающей руке.

— Хель, что ты творишь? Хель…

Жмурясь от удовольствия, он выгнулся подо мной и откинул голову на край ванны. Вздрогнул всем телом, стоило сжать пальцы крепче. Зашипел сквозь зубы, чтобы не оглушить меня своим стоном. Дразнить его было изысканным наслаждением.

Когда я расслабляла руку, Альв неосознанно начинал подбрасывать бедра вверх, словно намекая, чтобы его приласкали жестче. Если замедлялась, издавал жалобные, умоляющие звуки. Ускорялась — загнанно дышал и цеплялся пальцами за борта купели.

— Хель! Проклятье… Хель…

А еще ругался на эльфийском. Отрывисто, с чувством, не открывая глаз. Я, конечно, не понимала ни слова, но догадывалась, что словечки из его рта вылетают грязные.

— Хель, стой, я… Да погоди же ты!

Его тело напряглось, будто тетива лука перед выстрелом.

Я разжала пальцы.

Альв был весь красный. Весь. Лицо, шея, кончики ушей. Его грудь тяжело вздымалась и опадала. В глазах застыло ошеломленно-мечтательное выражение. Выглядел мой жених пристукнутым. Так, будто его ударили по голове чем-то тяжелым или дали понюхать концентрированного любовного зелья.

Пока он не опомнился, я решила действовать. Ширины ванны едва хватило, чтобы оседлать его бедра.

— Хель… Не надо… — простонал Альв, но, вопреки своим словам, опустил руки на мою талию.

— Нет? Подождем до свадьбы? Осталось всего-ничего. Может, год, может, два.

Пальцы жениха скользнули ниже и сжались на моих ягодицах, а потом он надавил мне на бедра, опуская меня на свой член. До упора, до томного, тягучего удовольствия, которое нарастало с каждым движением, с каждым толчком.

Остывшая вода плескалась в ванне, выливалась на пол через деревянные бортики.

Альв зарылся пальцами мне в волосы на затылке и завладел моими губами. Он целовался страстно, голодно, с каким-то болезненным отчаянием, словно ему было меня мало, хотя я вся отдалась его рукам.

Снова и снова он насаживал меня на себя, податливую, обмякшую, послушную. Сжимал в объятиях, подбрасывал вверх и вниз на своих бедрах, стонал мне в рот, а иногда шептал что-то на ушко на своем родном языке. Что-то непонятное, но ласковое, теплое, отзывающееся внутри эхом удовольствия. Почему-то Альв всегда признавался мне в любви именно на эльфийском.

Я выучила эти слова наизусть. Я обожала, когда он произносил их своим бархатистым певучим голосом. Обожала этот проникновенный интимный шепот.

«Миэла ли эн».

Сейчас он говорил что-то другое, но столь же волнующее мою кровь.

Под звуки эльфийской речи я разлетелась на миллионы сияющих осколков.

Тело Альва напряглось. Хватка на моих бедрах стала судорожной.