Спасти своего врага

Глава 22

Не дождавшись возвращения Хель, Альв отправился спать. Под грохот дождя за окном он расстелил на полу гостиной тюфяк, который несколько дней назад по приказу кирнари принесла для него служанка.

Матрас был худым и бугристым. Набитый соломой, он шуршал от каждого движения, поэтому Альв очень быстро отучился ворочаться с боку на бок, хотя с некоторых пор уснуть стало для него большой проблемой. Дома, после вечерних тренировок, он падал с ног от усталости и едва успевал дойти до кровати, а здесь почти не уставал, зато целыми днями маялся от скуки. Безделье — благодатная почва для тревожных мыслей. Тревожные мысли — убийцы сна.

Однако сегодня Альв думал о приятном. О прикосновениях Хель, о нежных девичьих пальцах на внутренней стороне его бедер. Сердце сладко сжималось и ускоряло ритм, когда он вспоминал, как она трогала его рядом с пахом, полуголого и обездвиженного.

Пожалуй, сложись все иначе, их брак мог бы стать счастливым.

«Толстая карлица…»

И тогда, и сейчас Альву было стыдно за свои слова, хотя он и понимал: его грубость — вынужденная мера. С самого детства мальчикам в Йолине внушали: обижать женщин — табу. Когда Альв называл свою невесту толстой карлицей, его корежило. Он буквально изнасиловал себя, чтобы это сказать.

Его оскорбления были ложью.

Тогда, год назад, при первой встрече Альв очень удивился миниатюрности Хель. На портрете рост не виден, и он представлял свою невесту высокой, наверное, потому что его всю жизнь окружали статные эльфийки. Альв привык, что глаза девушки находятся напротив его глаз, а с Хель ему приходилось опускать голову и любоваться ее беленькой макушкой. Но ему нравилось! Да! Нравилось! Рядом с этой человеческой девой, такой маленькой и хрупкой, он ощущал себя большим и сильным.

Альв широко зевнул, прикрыв рот ладонью. Приятные мысли, в отличие от тревожных, — дело совсем другое. Они будто снотворное зелье — расслабляют тело и заволакивают туманом разум, и ты сам не замечаешь, как над тобой смыкается купол темноты.

Засыпая, Альв думал о руках Хель, разминающих его бедра у самой промежности.

* * *

— Поднимайся! Скорее! Ну!

Его трясли за плечо.

Растерянный и сонный, он разлепил веки и увидел над собой бледный овал лица, окутанный мраком. Над ним склонялась Хель.

Заметив, что Альв проснулся, кирнари швырнула ему на грудь какие-то тряпки.

— Одевайся.

Он ничего не понимал, но подчинился.

Оказалось, что Хель принесла ему черные штаны из суконной ткани и просторную рубаху такого же цвета взамен испорченной. В отличие от его старой одежды, эта была закрытой, добротной, и он с удовольствием облачился в нее. Наконец-то нормальный мужской костюм, а не шлюший наряд!

Из-за резкого пробуждения голова у Альва была тяжелой, а движения заторможенными. Полусонный, он не с первого раза попал ногой в штанину.

— Поторапливайся! — зашипела на него Хель.

Пока пленник одевался, она ходила по комнате, щелкая суставами пальцев.

Застегивая пуговицы рубашки, Альв посмотрел в окно, где в клубах тумана мерцала надкусанная луна, и спросил:

— Что случилось? Почему ты разбудила меня среди ночи?

— Раб подчиняется, а не задает вопросы, — ответила Хель непривычно грубо.

Решив молчать, он выскользнул за ней в коридор. Обычно магические факелы горели в проходах замка даже ночью, но сегодня их все погасили.

Хель вела себя странно. Не зажигала свет, двигалась осторожно, стараясь создавать как можно меньше шума. Подойдя к повороту, она замирала за углом и прислушивалась к ночной тишине. Шла не по центру коридора, а жалась к стенам и жестами велела Альву следовать ее примеру. Он ничего не понимал. Его все больше мучили вопросы.

Куда они направляются? Почему в столь поздний час? Что заставляет хозяйку замка красться по своему дому, подобно преступнице?

На боку Хель он заметил большую кожаную сумку, в которую она вцепилась, как в величайшее сокровище.

— Стой! Патруль, — заслышав шаги, кирнари утянула его в темный закуток под лестницей, где они прятались, пока мимо громыхала вооруженная стража.

Сердце Альва колотилось, как ненормальное. Не от страха — от возбуждения и надежды. Что-то происходило. Что-то очень важное. То, что касалось лично его. Он ощущал на языке вкус перемен.

Когда окружными путями они добрались до черного хода, которым пользовалась прислуга, Альв окончательно убедился в своих подозрениях. Все внутри у него затрепетало.

Не веря своим глазам, он смотрел, как в свете воскового огарка Хель возится с задней дверью, как распахивает ее настежь и дождь, разлетаясь брызгами, барабанит по узкому деревянному крыльцу. Запах свежести, запах свободы ударил в ноздри.

— Ты отпускаешь меня? — голос Альва дрогнул.

Мокрая трава зашуршала под ботинками Хель. Прижимая к себе объемную сумку, девушка молча поманила его за собой под ливень.

Но переступить порог Альв не смог. В дверях он натолкнулся на невидимую преграду. Его будто держала за горло призрачная рука, не давая покинуть замок.

Хель оглянулась на него, стоя под дождем. В изменчивом блеске луны он увидел, что на ней дорожная мантия, а на голову наброшен капюшон, по которому ручейками стекает вода.

— Я не могу выйти, — порывисто зашептал Альв, накрыв ладонью вспыхнувшую метку. По линиям рабского клейма словно бежал огонь. Сейчас пленник ясно ощущал каждый изгиб и каждую черточку кленового листа, магией вырезанного на его шее.

Хель нахмурилась.

Альв испугался, что его побег сорвется. Он напряг все силы, чтобы переступить порог и выйти на крыльцо чернового хода, но тело не подчинялось командам разума. Он мог поднять ногу, но не шагнуть ею за дверь. Чем больше Альв сопротивлялся коварному колдовству, тем туже сжималась незримая удавка на горле, перекрывая дыхание, и тем сильнее жгла метка кожу.

Дождь снаружи усилился и остервенело загрохотал по земле, превращая внутренний двор замка в бурлящее озеро. Вода стекала по непромокаемой накидке Хель, как по черному зеркалу. За шумом ливня слышалось далекое ржание лошадей. Где-то рядом были конюшни.

— Метка на твоей шее зачарована не выпускать тебя из замка, — произнесла кирнари словно бы удивленно.

Альв понял это и без ее слова.

— И что нам делать?

Больше всего он боялся, что первая же трудность — а сколько их еще будет во время побега! — заставит Хель спасовать. Что из-за этой неудачи она растеряется и откажется от своей затеи. Что с ее стороны это был душевный порыв, вызванный внезапным приступом жалости и сочувствия, а женские эмоции, как известно, переменчивы. На них нельзя полагаться. Поэтому Альву очень не нравилось предложение, которое он озвучил.

— Давай сделаем это следующей ночью…

«Но к следующей ночи она может передумать…»

— …когда ты узнаешь, как снять с меня чары. Попроси того, кто заклеймил меня, убрать запрет на посещение улицы. Придумай что-нибудь. Скажи, что хочешь взять меня с собой в лес… таскать твою тяжелую корзинку с грибами.

Хель смотрела на него, озадаченно сведя брови. Упругие водяные струи хлестали по ее капюшону.

— Следующей ночью? — переспросила она и нервно сжала сумку, перекинутую через плечо. — Следующей ночью будет поздно. Назад пути нет.

— Почему? Никто нас не видел. Никто не знает о наших планах.

Хель замотала головой.

— Нет. Сейчас.

Альв почувствовал, как в его конечностях зарождается мелкая противная дрожь.

— Но я не могу выйти из этих проклятых стен!

Он пнул ногой дверной косяк и скривился от резкой боли в рабской метке.

Безотчетным жестом Хель погладила раздутый бок своей сумки.

— Ты должен подчиняться своей хозяйке, верно? — медленно произнесла она. — Выполнять все мои приказы. Так сказал судья. Я могу приказать тебе сидеть, молчать, не шевелиться, и магия метки заставит тебя послушаться. А что, если я прикажу тебе покинуть замок и последовать за мной? Возможно, загвоздка не в том, что чары запрещают тебе выходить на улицу, а в том, что они запрещают тебе делать это без моего разрешения.

Под дождем она выпрямилась и вздернула подбородок, будто хотела придать своему виду больше властности, а словам — веса.

И повелела пленнику, как домашнему псу:

— Иди ко мне.

Ноги сами перенесли Альва через порог.

Получилось!

Скрипнули деревянные ступеньки крыльца, зашуршала трава, под ней зачавкала грязь. Сверху на эльфа обрушились потоки воды, будто его поставили под перевернутое ведро. Несколько секунду — и волосы облепили голову, одежда — тело. Он подумал, что не отказался бы от такой плотной накидки с капюшоном, как у Хель, а еще от пары крепких ботинок, ибо в его картонных туфлях уже хлюпало.

Впрочем, все эти неудобства — мелочь. Он под дождем, а значит, вне замковых стен, на полпути к свободе.

Его захлестнул восторг.

— Скорее, — Хель жестом поманила Альва за собой.

Дождь хлестал с бешеной силой, плотной завесой скрывая их от взоров стражников, что патрулировали стены замка. На полусогнутых они добежали до конюшни, где их уже дожидалась оседланная лошадь. Вороная — будет сливаться окрасом с ночной теменью. Длинноногая — легко уйдет от погони. Альв мысленно одобрил выбор кирнари.

Лошадь спокойно щипала сено в углу дальнего загона. На ее боках, по обе стороны от седла, лежали парные кожаные сумки. Хель все предусмотрела. Даже собрала для него еду в дорогу. От горячей благодарности защипало в глазах.

Альв взял животное под уздцы и вывел в затопленный двор, где вокруг щиколоток бурлила и пенилась вода. Он ожидал, что на этом помощь закончится, что Хель вернется в замок, предоставив его самому себе, но она сунула ногу в стремя и запрыгнула в седло.

Что ж, это разумно. Выбраться наружу и обзавестись лошадью — недостаточно. Кирнар окружен крепостной стеной. Надо, чтобы дозорные у главных ворот выпустили Альва из города, а без Хель с этим могут возникнуть сложности.

Все-таки хорошо, что она решила его проводить!

Чувство благодарности не покидало его все то время, что они ехали между темными хозяйственными постройками к малой оборонительной стене вокруг замка. Дождь лупил вовсю. На Альве давно не осталось ни одной сухой нитки. Он сидел на лошади позади Хель, и целые реки воды стекали с ее капюшона ему на грудь, причиняя дополнительные неудобства.

Когда они приблизились к въездным воротам, укрепленным башнями-близнецами, навстречу им поспешили вооруженные стражники. В руке одного из них был шар, светящийся даже под сильным ливнем. Андер был знаменит своими артефактами, особенно боевыми и бытовыми.

— Стоять! Назовитесь! — Услышали всадники сквозь шум дождя.

Хель скинула с головы капюшон. На ее лице заиграли блики света от магического шара.

— Кирнари, — почтительно поклонился молодой усатый дозорный.

Другой уже бежал открывать ворота.

Не встретив ни малейшего препятствия на своем пути, всадники выехали из замка и сквозь спящий город устремились к внешней оборонительной стене.