Спасти своего врага

Глава 18

Сегодня в храме Великих богов яблоку негде было упасть. Всем хотелось посмотреть на Тау-Лин — самый важный ритуал в жизни человека. В Андере его проходил каждый младенец от двух до шести месяцев от роду. Первенец благородной четы Бригг как раз вчера вступил в нужный возраст.

Молодая мать заметно нервничала. Любой родитель волнуется, насколько благосклонным к его ребенку будет Камень Души, ведь именно он определит судьбу малыша — блестящее будущее его ждет или самое заурядное. Как и все, кто когда-либо оказывался на их месте, керы Норта и Аксель Бригг желали своему чаду самого лучшего.

Жрец в алых одеяниях культа вскинул руку, и зал погрузился в торжественную тишину. Народа в храм набилось много, но никто не шептался, как это часто бывало во время обычных церемоний прославления богов. Все стояли молча, не шелохнувшись, и предвкушали чудо, которое уже видели сотню раз. Но даже в сотый раз это священное таинство заставляло их сердца трепетать, как в первый.

Я разделяла затаенный восторг собравшихся. В моей груди словно натягивалась и звенела незримая струна. Когда-нибудь и я приду сюда со своим ребенком и буду так же взволнована, как семья Бригг.

Раздались шаги. Кожаные сандалии жреца глухо застучали по мозаике пола. Мужчина подошел к родителям, держащим на руках сына, и тишина углубилась. Магические лампы на стенах и колоннах разбрызгивали вокруг зловещий, кровавый свет, и тот бликами дрожал на лицах в толпе. На лбах и скулах, на переносицах и подбородках. А у глаз, висков и во впадине щек залегали тени. Лица казались масками, люди — призраками.

Перед тем как отдать жрецу драгоценный сверток, кера Норта на секунду крепко прижала сына к груди, и потревоженный младенец захныкал. Плач усилился, когда малыш лишился материнских объятий и оказался в чужих руках. Молодая женщина закусила губу, провожая взглядом свое дитя, которое уносили от нее все дальше. Младенец надрывался от крика. В поисках поддержки, кера Норта попыталась взять супруга за руку, но кер Аксель, похоже, чурался сантиментов и оттолкнул ладонь жены. Тогда, одинокая, она сиротливо обхватила себя за плечи. Ее пухлые груди отозвались на плач младенца реками молока. Спереди на платье стремительно растекались влажные пятна.

С торжественным видом жрец опустил вопящий сверток на алтарь. Теперь малыш лежал под большими песочными часами, заключенными в металлический обруч, а у его пушистой макушки мерцал закатным багрянцем кристалл с острыми гранями — Камень Души.

— Великие Боги! — воскликнул жрец, встав к ребенку спиной, а к толпе лицом.

Его руки, унизанные перстнями, были простерты к высокому храмовому своду. Широкие рукава мантии съехали вниз, обнажив худые запястья и костлявые локти. Голос гремел на фоне детского плача и заглушал его.

— Прядильщики мироздания! Небесные покровители нашего народа! Взываю к вам! Одарите это невинное дитя своей милостью. Зажгите в нем искру силы. Пусть река магии хлынет и наполнит новый сосуд.

После этих слов мужчина разрезал себе ладонь маленьким ритуальным серпом с золотой рукояткой и стиснул кулак, выжимая кровь на грани кристалла. Накормленный кровью камень засиял. Он больше не мерцал, а горел ровным слепящим светом, который, похоже, пугал младенца, потому что тот разорался пуще прежнего.

Толпа застыла в молчаливом ожидании, похожая на единый, слаженный организм. Кера Норта вцепилась в плечо мужа, и в этот раз супруг не стал ее отталкивать. Взгляды всех собравшихся устремились к часам. Раздался громкий щелчок, и металлический обруч повернулся. Пустая колба часов оказалась снизу, а из верхней — тонкой струйкой посыпался песок.

Я задержала дыхание. Все смотрели на часы. По мере того, как уровень песка в верхнем сосуде таял, росла желтая горка в нижнем, а воздух внутри храмовых стен густел от напряжения.

Мне казалось, что время застыло и не движется, что прошла целая вечность. Но вот механизм, который поворачивал обруч с часами, щелкнул опять, и толпа вздохнула с облегчением.

«Один есть», — подумала я, слегка расслабившись.

Кера Норта посмотрела на мужа и что-то шепнула ему с улыбкой.

Младенец на алтаре притих — наверное, выбился из сил.

Начался новый отсчет.

Я посмотрела на Камень Души и с тревогой увидела, что его сияние слабеет. Жрец тоже заметил это и поджал губы. Волшебный кристалл горел уже не так ярко, как раньше. Насыщенный красный свет потускнел до розового.

По толпе вокруг меня прокатился гул. Кера Норта изогнула брови в страдальческом выражении и принялась что-то бормотать себе под нос, словно умоляя камень не гаснуть, а песок сыпаться быстрее.

Боги не услышали ее. Священная реликвия Андера начала мерцать и вскоре потухла, а верхняя колба часов не опустела и на треть.

Один оборот часов — это очень слабый магический дар. Учитывая, каким сильным колдуном был кер Аксель, я понимала разочарование молодых родителей.

Бедняжка Норта плакала. Супруг что-то яростно шептал ей в ухо с искаженным лицом, похоже, обвиняя в постигшей их неудаче. Не скрывая досады, жрец вернул родителям младенца, завернутого в пеленки. Тот рыдал и своим плачем явно бесил отца. Психанув, кер Аксель резко двинулся прочь, а его жена с ребенком на руках осталась одиноко стоять в центре редеющей толпы.

Вот подонок! То, что боги сегодня пожадничали, могло быть и его виной. Возможно, высшие силы наказали кера Акселя за какие-то грехи. В конце концов, магический дар был милостью Небесных прядильщиков, а не тем, что передается по наследству. Но некоторым мужчинам просто необходимо выставить кого-то крайним.

Я подождала, пока толпа у дверей рассосется, и покинула храм одной из последних. Как только выдавалась свободная минутка, я обращалась мыслями к нашему недавнему разговору с Альвом. Он сказал, что никогда не считал меня толстой карлицей. Тогда я смутилась и замяла тему, а теперь жалела об этом. Мне хотелось подробностей, хотелось ответов. К моим старым вопросам добавились новые, и их стало слишком, мучительно много. Они буквально разрывали изнутри мою голову.

Со вздохом я толкнула дверь в свою спальню, еще не зная, какой меня там ждет сюрприз.