Пока я заворожено смотрела на развернувшееся перед моими глазами величественное действо, Пашка подошел ко мне и сказал:
— Вика, возьми меня за руку, иначе защитный контур тебя не пропустит.
Машинально ткнула пальцами в широко раскрытую мужскую ладонь, которая тут же сомкнулась, крепко захватив мою кисть в плен. Куда там было обращать внимание, если в это время ветвистые исполины, поскрипывая и похрустывая ветвями, начали неторопливо выпрямляться.
С ума сойти! Сколько жить буду, такое зрелище не забуду. Но, как оказалось, представление еще не закончилось — ближайшие зеленые стражи начали поворачиваться вокруг своей оси и встали, если бы это были люди, сказала бы, что вполоборота. А несколько деревьев позади них раздвинулись в разные стороны и открыли дорогу. Вот это защита! Интересно, они горят, эти лесные стражники?
— Нет.
— Что? — не поняла я. Потом только сообразила, что произнесла это вслух.
— Они не горят, — губы Пашки чуть изогнулись в намеке на улыбку. Никак перебесился уже? Снизошел к диалогу?
— Павел, — неуверенно начала я.
— Что, малышка?
О! Прогресс очевиден.
— Возможно, ты ошибаешься, и я вовсе никакого отношения не имею к оборотням?
Скептически приподнятая бровь блондина без слов дала понять, что мой вопрос считают, по крайней мере, странным, если не сказать похуже.
— Нет, ну в самом деле, мог же ты ошибиться?
— Не мог, к сожалению. Ты — дочь Веридэ.
— И что с того? Возможно, она обычный человек и понятия не имеет, что бывают и другие формы жизни?
— Вика, — вздохнул Павел, и легонько потянул меня по дороге, — я понимаю твое желание отрицать непонятное, но, тут уж поверь мне — я знаю, о чем говорю.
— Лучше бы не знал, — расстроено ответила и замолчала. У меня начала болеть голова, что неудивительно при таких-то психологических нагрузках на мой бедный, беззащитный мозг.
Из моего горла вырвался непроизвольный стон. Остановилась и потерла пальцами висок.
— Кто хоть я?
— В каком смысле, кто?
— Ну, кроме того, что человек?
— Ну, ты даешь, Виктория! Могла бы и догадаться, что мы с Веридэ из одного клана.
— Так я… — челюсть у меня уронилась от воспоминания, как я удирала от огромного, размером с годовалого теленка, сверкающего клыками волка.
Твою ж маму! Вернее, мама, твою ж дивизию! Как такое может быть? Никогда за свои почти два десятка лет ни разу не почувствовала чего-то необычного. Даже подозрение ни разу не посетило, что я не такая, как все. И повыть на луну во время полнолуния желание не возникало. Что-то тут явно не то.
Не успела я задать следующий вопрос, как снова прозвучали щелчок и звонок, возвещающие, что очередной кандидат на поединок желает побеседовать с Апполинарием.
Стоило вновь нахмурившемуся Пашке провести над гладкой поверхностью рукой, как из засветившейся пластины раздался глубокий красивый баритон:
— Наридис, с прибытием.
— Приветствую тебя, Зейли.
— Мне необходимо с тобой поговорить, — сообщил голос невидимого секси. — Сейчас я в Андаринской пустоши на переговорах, вернусь где-то через час. Жду вас у себя.
Вот так вот. Тон не приказной, голос не командирский, а мой муженек, чуть не заскрипев зубами от злости, смиренно отвечает:
— Хорошо, я буду.
— Ты не понял, парень. Я сказал, что жду ВАС.
Вот теперь и зубовный скрежет послышался.
— Мне повторить? — неумолимо продолжил невидимый собеседник.
— Я все сделаю.
— Надеюсь на это.
Переговорник мигнул на прощание и погас.
— Пойдем, — покрепче сжав мою руку, блондин потащил меня дальше.
Проход через защитный барьер я ощутила всем своим телом, как будто протолкалась сквозь плотную толщу воды, причем Павел не отпускал мою руку ни на секунду. А вот когда препятствие было преодолено, и сторожевые деревья вновь закрыли границу, я просто ахнула.
Никакого мрачного леса и берлог с логовами здесь не было. Перед нами предстал город или поселок с аккуратными одноэтажными и двухэтажными домиками, к которым мы и направились.
Сияние луны давало недостаточно света, чтобы хорошо рассмотреть селение. Но того, что я увидела вблизи, было достаточно, чтобы разжечь во мне огромный интерес.
Метрах в двадцати от нас горел яркий костер. Возле него сновали люди и звери. В отблесках костра шерсть животных восхитительно переливалась всевозможными оттенками. Где-то неподалеку звенел девичий смех, тренькала гитара.
Все было точно как на обыкновенном пикнике, за исключением видовой принадлежности отдыхающих. И, что удивительно, умом я понимала, что звери у костра — это оборотни. И, возможно, люди, которые поют что-то задушевное под гитарные аккорды, — тоже оборотни. А может, и нет.
Но страшно почему-то не было. Самая обыкновенная на вид девушка, хохоча, тащила огромного волчару за хвост. На что тот, обернувшись, лениво махнул лапой, свалил нахалку на землю и легонько придавил.
Девица выскользнула и, поднявшись, прыгнула на белого зверя, опрокинула его на бок и уселась сверху.
Сначала я подумала, что наш путь лежит именно к этой шумной компании, но Павел, кивнув головой тем людям, которые, заметив его, помахали руками, повел меня дальше.
Я бросила быстрый взгляд на своего волка. Пыталась сделать это незаметно, но он увидел:
— Потерпи немного, скоро будешь дома, — ровным голосом сказал Пашка.
Я притормозила и удивленно подняла на него глаза:
— Куда мы идем?
— К стационарному порталу, — невозмутимо пояснил он. — Я обещал, что верну тебя домой, и сделаю это.
— Даже если у тебя будут неприятности? — уточнила я, вспомнив категоричное распоряжение невидимого начальника, в котором это "вас" наверняка предполагало присутствие и моей скромной особы.
— Даже тогда.
— Послушай, Апполинарий, — я потерла шею, которая внезапно заныла, — тот парень имел в виду меня, когда говорил "вас", ведь так?
— Ты и сама это поняла, так зачем спрашиваешь? И еще, не называй меня этим дурацким именем! Ты прекрасно слышала, как меня зовут! — получила мрачный ответ.
Вот это наезд. Чего злится, спрашивается? Как будто я укусила его пониже спины.
— Тогда зачем ты так назвался? — теперь уже я перешла в атаку. — Сначала был Павел, а потом Апполинарий, с какой стати?
Высказалась, а потом опомнилась: а оно мне надо? Пусть как угодно себя называет — его дело. Хозяин — барин. Неужели более важных вопросов не нашлось?
— Виктория, — прищурив глаза, уставился на меня Пашка, — ты и в самом деле хочешь узнать именно это? Прямо сейчас?
— Нет, — пошла я на попятный.
— Тогда пошли, — кивнул он головой и собрался идти.
Я пожала плечами и…
— Ты не ответил на мой вопрос, — сказала упрямо.
— Да, он имел в виду тебя, — сердито сверкнул глазами, — и что это меняет?
— Так ты не собирался даже предложить мне пойти с тобой? — что за черт меня за язык дергает? Домой, значит, домой. Пусть сам разгребает, раз собрался тут дуэли средневековые устраивать.
— Зачем?
— Что — зачем?
— Зачем спрашивать? Только чтобы услышать очередной отказ?
— Откуда ты можешь знать, что я отказала бы? — ошарашенно воззрилась на него.
— Опыт у меня уже в этом деле хороший, — криво усмехнулся Павел, — ты мне всегда и во всем отказываешь. Да я по пальцам могу пересчитать те случаи, когда ты соглашалась со мной.
— Согласилась же я замуж за тебя выйти, — возмутилась я несправедливым упреком.
— Согласилась бы ты, как же, если бы была уверена, что брак реальный?! Я вовсе не глухой и слышал твое "согласие".
— Но ты даже не попытался узнать, может, я не отказалась бы пойти с тобой?
Блондин поморщился:
— Что-то у меня большие сомнения насчет этого, мэй тиа кари, не догадываешься, почему?
Нет, я не догадывалась. В этот момент я вовсе ни о чем думать не могла, кроме только что прозвучавших слов.
Мэй тиа кари! Я слышала их раньше, пусть даже и во сне, но теперь я четко знала, что они означают — моя любимая жена!
Но больше всего поразило меня даже не это. До меня только сейчас дошло, что я понимала все то, о чем говорили с Пашкой парни, звонившие ему.
Вероятно, у меня на физиономии сменился целый калейдоскоп эмоций, или лицо приняло вовсе уж глуповатый вид, потому что Пашка нахмурился и напряженно спросил:
— В чем дело? Что на этот раз?
— Ты сказал: мэй тиа… — прошептала я в полном шоке.
— И что? Это новость для тебя? — отрешенно прозвучал его голос. — Я уже говорил тебе, что люблю. А ты, для разнообразия, могла бы хоть один раз пояснить, за что так терпеть меня не можешь? А то надо мной уже вся стая потешается, что я не в состоянии свою пару к себе домой затолкать.
— Павел, я понимаю, что ты говоришь, и беседу твою с теми мужчинами понимала!
— А, вот ты о чем, — догадался наконец блондин, — брачный браслет активизировал третью стадию, как только мы вышли из портала.
— Вот как? И с чем ее едят, эту третью стадию?
— Вика, ты вообще слышишь меня?
— Ага, я так же как и ты тугоухостью не страдаю, — подтвердила с готовностью.
— Странно избирательный у тебя слух, — наконец усмехнулся он, хоть усмешка эта скорее гримасу напоминала. — Удивительная способность пропускать мимо ушей то, что тебя не устраивает.
— Наридис! — радостный мужской голос заставил нас обоих одновременно обернуться к почти бежавшему к нам высокому худющему парню.
Вот теперь на лице Павла появилась настоящая теплая улыбка:
— Привет, Тониро.
— Как же я рад тебя видеть! — подлетевший парень хлопнул Пашку по плечу и заулыбался во все свои ослепительные тридцать два (или сколько там их у здешних жителей?) зуба и бросил на меня заинтересованный взгляд. — Ты обязательно должен зайти ко мне. Нам есть о чем поговорить, да и мама будет рада, а уж Мика будет в полном восторге.
Ну и что это еще за Мика? — зло подумала я. Здесь тоже начнется то же самое?
Местный фан-клуб Апполинария Великолепного? Сразу же появилось желание попинать маленько Пашку, и этого жизнерадостного кандидата в сборную по баскетболу, и неведомую Мику.
— Ты же знаешь, Тониро, я всегда рад встрече с твоей семьей, — сожаление сквозило в Пашкином голосе, — только сейчас мне и правда некогда. Через час я должен быть у Зейли.
"Я", а не "мы". Очевидно, просить меня, чтобы составила ему компанию на время встречи он не станет. Ну и фиг с ним, обойдусь и без приглашения.
— Так через час же, — не сдавался высокий, — хоть поздороваться зайди. И вообще, хоть бы с женой познакомил, — попенял он враз помрачневшему Павлу.
— Виктория, познакомься, Тони — мой друг детства. Самый настоящий друг, многие о таком только мечтают. Пару раз он мне жизнь спас.
— Да ну тебя! — захохотал Тониро, снова хлопнув Пашку по плечу. — Совсем засмущал. То было давно, и память закрыла занавес. К тому же ты забыл упомянуть, что тоже мне жизнь спасал пару раз.
— То было давно, — теперь засмеялся Павел. Я же в полнейшем шоке лишь хлопала глазами. С этой стороны мой муж открывался для меня впервые. Я всегда считала, что он в состоянии быть на передних рубежах только любовных сражений. Но вряд ли в постельных баталиях его нужно было спасать, скорее, от него спасаться.
— Виктория, — умоляюще протянул Тониро, — пожалуйста, уговорите Рида, хоть выпить наливки с нами. Вас он послушает.
Вот уж сомневаюсь в этом. Он слушает меня, когда ему выгодно.
— А… — я нерешительно посмотрела на Пашку, — удобно ли вваливаться в гости в такое позднее время?
— Если гость желанный, время не имеет никакого значения, — заверил Тони.
— Тогда, — уже увереннее произнесла я, не обращая внимание на удивление, промелькнувшее в глазах Павла, — я хотела бы пойти.
— Ну, Рид, соглашайся. Своих женщин нужно баловать и исполнять их капризы, — снова сверкнул улыбкой парень. Уловив мой скептический взгляд, брошенный на Павла-Рида, продолжил: — Хотя бы некоторые.
— Ладно, мы придем, — наконец согласился Пашка (вот, еще нужно решить, как его называть).
— Отлично, — обрадовался высокий, — значит, ждем вас.
— Ой-ей! — тихонько вскрикнула я, так как на месте нашего двуногого собеседника уже стоял четырехлапый.
И хоть я теперь уже знала, что такое в принципе возможно, все-таки оказалась не очень готова к появлению здоровенного хищника, который доброжелательно оскалился (не факт, что это так на самом деле) и, махнув хвостом, рванул вдоль по улице.
Я шумно выдохнула. Только теперь обратила внимание, что до сих пор стояла, затаив дыхание.
— Ну и что это было? — настороженно спросил Павел.
— Даже не знаю, — чистосердечно призналась я. — Тебе виднее. А почему он стал белым волком, он же не блондин?
— Вика, не заговаривай мне зубы, — процедил он сквозь те самые, которые я ему якобы заговаривала. — Ты категорически настаивала на возвращении домой, а стоило постороннему мужчине, даже вовсе незнакомому, тебя пригласить, и ты сразу же согласилась.
Та-а-ак, теперь впору мне выяснять, что это было.
— Что ты этим хочешь сказать, Апполинарий? Не собирался идти в гости к другу, так и сказал бы, а если решил, что надо все-таки сходить, то нечего из себя оскорбленную невинность строить.
— Ничего я не строю, просто хочу сразу предупредить, что в этом месте никто из оборотней не посмеет даже попытаться отбить чужую пару. А то, что ты моя жена, знают почти все.
— Совсем офигел, — возмутилась я, — мне еще одного оборотня для полного счастья не хватает. Ты что, ревновать меня вздумал? За собой бы лучше следил, бабник и дамский угодник.
— А ну-ка поподробней, что ты имеешь в виду?
— Так баб твоих и имею в виду! — рассердилась я. — Ты хоть постельное белье успеваешь менять после очередной красотки?
— У меня есть кому постель менять, — прошипел Пашка в ответ, — к тому же их не столько, сколько ты себе вообразила.
— Ага, — скептически прищурилась я, — скажи это Виолетте, Нельке и еще паре десятков дамочек, с которыми ты спал.
— Я не спал ни с какой Виолеттой и ни с какой Нелькой! Я вообще ни с кем не спал, после того как выяснилось, что ты — моя пара.
— Э… — зависла, уставившись на блондина. — Э…
— Содержательный ответ.
— Не может этого быть, — наконец уверенно выдала.
— Ты мне не веришь, — констатировал он.
— А ты? Это же ты первый начал наезжать на меня.
Мы сердито уставились друг на друга и молча сверлили глазами минуты две. Наконец Павел потер рукой лоб и со вздохом сказал:
— Ты права, прости.
— Ладно, проехали, — кивнула согласно головой, все еще переваривая в уме Пашкино заявление. — Так что, в гости пойдем, или ты передумал уже?
— Пойдем, — он подставил мне свой локоть, — цепляйся.
Что я и сделала, взяв его под руку.
Мы медленно шли по дорожке, вымощенной гладкой ровной плиткой из какого-то светлого материала, на вид похожего на пластик.
Когда сделала на нее первый шаг, опасалась, что будет скользко. Оказалось, нет. Такое ощущение, как будто идешь по асфальту.
Я с интересом рассматривала домики, мимо которых мы проходили. Что интересно, дорога не освещалась, а почти в каждом дворике было светло. Небольшие лампочки были прилеплены как попало: на дереве, на перилах крылечек, просто на невысоком заборе.
Глаза они не слепили, но света давали достаточно, чтобы, по-крайней мере, не заблудиться.
Спросить насчет такого странного расположения осветительных приборов я не успела, одна из лампочек расправила крылья и взлетела в воздух. Вот это да!
— Светлячки? — удивилась я. — А почему они сидят во дворах?
— Мы их приманиваем, пока привыкнут. А потом они и сами возвращаются.
— А чем…?
— Бззз, — прозвенело прямо возле уха, и я отшатнулась назад, чуть не сев на дорожку. Не слышала, как пули пролетают у виска, но звук был очень похожий.
Пашка, успевший удержать меня, потому что мгновенно прижал мою руку к своему боку, усмехнулся:
— Не бойся, это просто комар, они нас не трогают.
— А он об этом знает? — ткнула я рукой в развернувшегося назад и явно готовившего новое нападение монстра размером со шмеля.
— Бзззз! — рассерженное неудачей насекомое снова пошло в атаку.
— Черт! — Пашка выбросил руку и отбил наглого нападающего куда-то в придорожный куст. Жужжание затихло. Затем я услышала: — Иди сюда.
Быстро развернул меня лицом к себе и положив ладони мне на щеки, начал гладить.
— Что ты делаешь? — изумилась я. — Нашел время.
— Не дергайся, — приказали мне. — Если на тебе будет мой запах, комары к тебе больше не приблизятся.
Широкие ладони прошлись по моему лицу, шее, зоне декольте и ниже.
— Там у меня платье, — буркнула я.
— Стой уже, наказание мое, — проворчал блондин, присел передо мной и начал поглаживать ноги снизу вверх.
— Там тоже у меня уже платье! — возмутилась, когда горячие ладони нежно пропутешествовали от щиколоток до коленей и отправились выше. — Не будем рисковать, — нахально усмехнулся Павел, — нужно же исключить самую малую возможность нападения.
— Хватит уже, — сердито прошипела я, когда заметила, что проходящая мимо парочка откровенно потешается, наблюдая за нами. — На мне уже столько твоего запаха, что любая собака за километр почует.
— Я надеюсь.
Пашка поднялся, и мы двинулись дальше. Я с подозрением оглядывалась по сторонам, но ни один жужжащий монстр больше ко мне не приближался. Зато из двора, к которому мы как раз подходили, вылетел относительно небольшой волк, размером с бельгийскую овчарку и, ухватив Пашку за штаны, зарычал.
Не успела я схватить чего под руку попадется, чтобы попытаться спасти своего спутника от разъяренного зверя, как Павел засмеялся и, схватив рычащего и вырывающегося злодея за шкирку, поднял вверх:
— Привет, Мика. Я тоже очень рад тебя видеть.
«Мама дорогая! — офигевая от увиденного, подумала я. — Какое же это, оказывается, опасное дело — в гости ходить».
Блондинистый волк изо всех сил трепыхался в руках блондина-человека, пытаясь освободиться, но захват был крепким.
Я с невольным уважением смотрела, как зверь безрезультатно барахтался некоторое время. Силенками бог Пашку не обидел.
Волк, дернувшись в последний раз, разочарованно рыкнул и обратился, как я и предполагала, в женщину Или правильнее будет сказать, в будущую женщину. Так как рядом с нами на дорожке стояла растрепанная девчонка лет восьми, на мой взгляд.
— Тебя почему так долго не было? — рыкнуло юное создание.
Да-а, диапазон Пашкиных поклонниц претерпел значительные изменения. Не думала, что у него фанатки еще и такого нежного возраста есть.
— Мика! — за двор выбежала русоволосая молодая женщина в широком коричневом платье, — а ну-ка, веди себя прилично, видишь — у нас гости.
— Ба! Он обещал меня научить читать следы в лесу, а сам уже год не появлялся, — возмутилась девица, — ты сама говорила, что слово нужно держать.
Ба? Она сказала — ба? Может, это слово означает вовсе не то, что я думаю?
— Папа тебя научит всему, что нужно.
Женщина подошла ближе и тепло улыбнулась:
— Доброй ночи, Наридис. Рада приветствовать друга моего сына у нас в гостях.
— Светлых тебе дней, Иреим, — Пашка взъерошил и так неидеальную прическу малявки, — твоя внучка не меняется.
— Да уж, — усмехнулась женщина, — никакого сладу с ней нет. Ну, проходите, что же вы стали на дороге. Меня Иреим зовут, — протянула она мне руку, — пойдем, девочка. В этом доме жена Рида — желанная гостья.
— Э… — я растерянно оглянулась на Павла, еле поспевая за хозяйкой, которая потащила меня через двор к небольшому одноэтажному домику: — Я — Виктория.
— Я знаю, — отмахнулась Иреим, — Тони сказал.
— А куда твой сынок сам подевался? — поинтересовался Наридис, без всякого усилия подхватил на руки угомонившуюся девчонку и двинулся за нами.
— Сейчас придет, — ответила хозяйка, затаскивая меня внутрь дома.
— Рид, — донесся из-за спины заговорщический шепот, — а ты знаешь, что сейчас…
— Мика, — предупредительным тоном протянула Иреим, — тебе отец что сказал?
— Молчу-молчу, — недовольно пробубнила девочка, — вот всегда так, слова сказать не даешь.
Я, несмотря на волнение и подсознательный страх, чуть не засмеялась. Оборотень девочка или нет, но ведет себя как обычный ребенок.
В комнате, в которую затянула меня Иреим, я огляделась. Обычная полутемная гостиная. Мрачноватая, правда, из-за окрашенных темно-зеленой краской стен. Полы покрыты толстыми ворсистыми коврами.
Я сбросила туфли и с удовольствием ступила на мягкое, пружинящее покрытие.
Иреим затолкала меня на симпатичный диванчик, распахнула окно, поставила на подоконнике небольшую круглую коробочку и ткнула пальцем в центр ее крышки. Потом ухватилась за край длинного стола:
— Помогай, — скомандовала Пашке.
Стол быстро отставили от стены, и хозяйка дома споро расставила на нем несколько приборов. Метнулась в другую комнату и вынесла оттуда блюдо с фруктами и глубокую тарелку с… чем-то. Потом еще пару тарелок с жареным мясом, тарелку с какими-то шариками, политыми сверху белым соусом.
В воздух поднялся ароматный парок. Пахло так аппетитно, что у меня чуть слюнки не побежали. И это при том, что мы совсем недавно ужинали.
В комнату тем временем через распахнутое окно влетели с десяток светлячков и расселись кто где. Стало светло и уютно.
Павел сел возле меня и с улыбкой наблюдал, как Иреим мечется по комнате, только пятки ее сверкают. Мика, схватив со стола шарик или пончик (еще не распознала, что это такое) быстро сунула его в рот и энергично зажевала. Пробегавшая мимо бабушка отвесила ей легкий подзатыльник, на который девчонка не обратила никакого внимания.
Шалунья подбежала к диванчику, где мы сидели, и свалилась на пол. И в ту же секунду вместо девочки на полу перед нами оказался белоснежный звереныш. Так вот почему на полу такое плотное покрытие.
Все как обычно: миг, и у ног красавчика-блондина очередная женщина. Пусть и совсем маленькая.
Хозяйка дома как раз выставляла на стол пузатую прозрачную емкость, когда дверь открылась, и вошел Тониро. Он придержал дверь, пропуская вперед высокую смуглую женщину в черной накидке со свертком в руках.
Павел внезапно напрягся и, зло сощурив глаза, поднялся с дивана. Втянул воздух и оскалился:
— Что она здесь делает? — прошипел он.
Женщина спокойно прошла через комнату и, остановившись от Пашки за три шага, встала на одно колено, потом опустила глаза и протянула собеседнику сверток.
— Я пришла просить тебя стать особенным отцом моего сына.
Павел отшатнулся и чуть не свалился на сиденье, с которого только что встал.
Вот это поворот! А как же насчет того, что у оборотней дети рождаются только от истинной пары? Очередной миф? Хотя, о чем это я? Одно мое существование опровергает данную теорию. А может быть, Вероника — не моя мать? Может, Павел ошибается, и я вовсе не… ну, не та, кем он меня считает?
А потом произошло что-то и вовсе непонятное: Пашка ступил вперед и взял сверток, в котором оказался ребенок, как уже все поняли. Так он решил признать этого малыша? Сейчас? Неужели другого времени не выбрал?
Обида молнией поразила меня. Боже мой! И это он мне говорил, что в этом месте никто не будет даже пытаться отбить у него пару? Какой позор! На глазах у меня навернулись слезы и грозили вот-вот пролиться настоящим потопом.
За что он так со мной? Зачем притащил меня в это место? Хотел посмеяться надо мной? Как же я сейчас пожалела, что не воспользовалась возможностью вернуться в свой мир, а пришла сюда.
И хоть я никогда раньше не видела этих людей и никогда больше не увижу, но мне было безумно стыдно, что они стали свидетелями этой сцены.
К счастью, никто на меня как раз и не смотрел. Все уставились на Наридиса, который, удерживая сверток одной рукой, вторую протянул матери ребенка и помог ей встать.
— Кто? — произнес он только одно слово.
Женщина улыбнулась и оглянулась назад. Все мое внимание было настолько приковано к молодой маме, что я больше ни на что не обращала внимание. И Павел, вероятно, тоже. Поэтому лишь теперь, когда женщина обернулась, выяснилось, что в комнате находится еще один персонаж. Широкоплечий мужчина среднего роста с симпатичным молодым лицом и седыми волосами оперся спиной о дверь и жадно разглядывал Пашку, будто сто лет его не видел и не надеялся больше уже увидеть.