Совершенная мечта

Глава 12

Тишина. В ответ-только тяжелые шаги носильщиков. Мужчины мельком взглянули в нашу сторону, молча миновали нас и направились со своей страшной ношей к крыльцу дома.

— Апполинарий, — я быстро выкрутилась из цепкого захвата и повернулась к своему спутнику лицом, — я тебя спрашиваю: кто это?

— Ты же сама видишь — волк, — с горечью в голосе ответил Пашка.

— Просто волк или такой, как ты? — уточнила я.

— Такой, как мы, — поправил он, отводя от меня взгляд.

— Паш, — я прикоснулась пальцами к его руке, — он имеет какое-то отношение к тому, что тебя сегодня вызвали? Только, пожалуйста, не ври мне. Хватит уже скрывать от меня все подряд. Иначе ничего у нас с тобой не получится. Я не стану терпеть всякие секреты и недомолвки.

— Вика, послушай… — поморщился он.

— Нет, это ты послушай, пожалуйста, — перебила я его, наблюдая, как клетку с неподвижным животным поднимают по ступенькам и заносят внутрь дома. — Я не требую, чтобы ты выдавал какие-то тайны, но и держать меня в неведении как тупую блондинку тоже не позволю.

— Это Догер, — наконец взглянул он мне в глаза, — мой друг и напарник. Мы два года вместе находились по делам службы на Тори Пятой, небольшой планете в системе Варимора. Жители этого мира довольно агрессивны и воинственны. Я не могу сказать, зачем нас туда посылали, — твердо сказал Пашка.

— Я и не требую этого, — мягко произнесла я, — не можешь, не надо. Расскажи хотя бы то, что можно, не раскрывая ваших секретов.

— Наши пути разошлись, — Павел с силой потер себя рукой по лбу, будто у него внезапно заболела голова, — когда я был направлен в твой мир, где уже находился мой отец, а Догер переправил к себе свою жену.

— И!? — нетерпеливо поторопила замолчавшего блондина.

— Наю похитили, — сквозь силу выдавил он, внимательно всматриваясь в мое лицо. — А одна из особенностей нашей психики — это необходимость знать, что твоей половинке ничего не угрожает.

— А если вдруг она оказывается в опасности, то… — начала я, уже точно зная, что услышу дальше.

— То, — продолжил он, — наш зверь требует спасти ее. Немедленно и любой ценой. Сметая на пути все возникающие препятствия, будь то враги или друзья.

— О! — в полнейшем шоке уставилась я на Пашку. — Так Догера… убили, потому что он кого-то покалечил?

— Нет! — возмущенно воскликнул он. — Никто его не убивал, просто Зейли обездвижил его, чтобы он не навредил сам себе.

— Так он же в крови, — не понимала я ничего, — если его никто не трогал, почему он…? — и тут я догадалась сама, почему пасть и лапы у Догера окровавленные: — Он пытался вырваться из заключения?

Пашка только кивнул, подтверждая мою догадку.

— Какого…? — дальше последовала такая витиеватая фраза, которую у нас на телевидении обозначают звуками "пи-пи-пи". Только теперь мы заметили хозяина дома, собственной величественной персоной выплывшего из здания с башенками. — Наридис! Ты же сказал, что все в порядке! Тогда почему твоя женщина здесь?!

— Все в порядке и есть, — поморщился от начальственного вопля Пашка, — моя супруга подождет в своем мире, пока я вернусь. Здесь она вполне может попасть в какую-нибудь неприятность.

— Это правда, девочка? — пронзительный взгляд Верховного переместился на меня.

— Правда, — буркнула я в ответ. Не очень-то удобно признавать себя беспомощной перед посторонними. — У вас тут не знаешь, чего и опасаться. Комары и то здоровые, как крокодилы. Один меня чуть не загрыз вчера.

Лицо Верховного слегка вытянулось, и он снова взглянул на Пашку с таким выражением, что без слов было понятно — он подумал что-то типа: «Что она городит? Совсем спятила, что ли?», ну или что-то о щенке неразумном.

— Не поверишь, — ухмыльнулся мой муженек, — на нее действительно комар напал.

— Ладно, — прекратил дискуссию Зейли. — Пойдемте в дом. Времени у нас совсем нет. Сначала отправим группу, — он бросил быстрый взгляд на Пашку, ожидая возражений, — это сейчас важнее, а потом я отошлю твою пару.

Павел в ответ только согласно качнул головой. Спорить и возражать в такой момент было просто неуместно.

Зейли почти бегом направился к дому, а мы не торопясь двинулись за ним следом.

— Паш, — прошептала я тихонько, когда Верховный отдалился на достаточное расстояние, чтобы не услышать нас, — а как ваша психика реагирует в том случае, если ваша пара покидает вас?

— Давай поговорим об этом позже, — так же тихо ответил Павел, обняв меня рукой за плечи и покрепче прижимая к себе.

— Сейчас, — упрямо проворчала я, — скажи мне, ты тоже можешь превратиться в… короче, если я тебя брошу, ты тоже можешь стать таким, как тот парень? А что будет, если ты вздумаешь меня ревновать? Мне нужно начинать бояться тебя прямо сейчас?

— Что за глупости? — Пашка выглядел совершенно обалдевшим. От его выкрика даже Зейли, как раз проходящий в дверь дома, обернулся. — Я никогда, ты слышишь, малышка, никогда не смогу причинить тебе вред, даже если совсем свихнусь! Ну, а насчет первого вопроса, то нет, таким, как сейчас Догер, я не стану.

— Но…? — не удовлетворилась я ответом. — Таким не станешь, а каким?

— Вот же упертая, — пробормотал Пашка, убыстряя шаг и вынуждая проворнее двигаться и меня, — если зверь не знает, где его пара, не уверен, что она его ждет дома, не ощущает отклика ответных чувств, он начинает беспокоиться и метаться. Если со временем ничего не изменится, начинает злиться.

— А обладатель этого зверя становится агрессивным и начинает делать глупости типа вызова своих друзей на поединок.

— Вроде того, — неохотно подтвердил Пашка.

— Понятно, — только и сказала я.

Мы молча поднялись по ступенькам на крыльцо и, минуя небольшой коридорчик, вошли в просторный холл.

Я огляделась и едва удержала от падения челюсть. Первое впечатление — я попала в музей или церковь. Высокие потолки, украшенные кружевной лепниной и узорной росписью. На стенах огромные картины в искусно вырезанных рамах из какого-то розовато-оранжевого материала. Люди и звери на полотнах, изображенные в натуральную величину, выглядели как живые. По периметру зала у стен — широкие скамейки, покрытые блестящей коричневой краской. Возможно, это такой у них зал заседаний?

Освещали все это великолепие три люстры, отбрасывающие разноцветные блики своими висюльками, едва заметно покачивающимися, как от порывов легкого сквозняка.

У дальней стены о чем-то вполголоса переговаривались прибывшие оборотни.

Наши шаги гулко зазвучали в помещении, и все мужчины обернулись в нашу сторону. Здесь их оказалось больше, чем мы видели на входе. Пятнадцать парней, не считая Зейли, все — молодые, крепкие, высокие. Одеты почти одинаково, в уже знакомые мне модели костюмов — нечто отдаленно напоминающее кимоно для занятий карате. Да и Павел тоже нарядился в такой же.

В основном все светлокожие и светловолосые: от блондинов до светло-русых. Только два шатена. Где их берут таких, интересно? Я никогда не видела столько красавчиков одновременно.

Еще один участник мизансцены находился в запертой клетке и с видимым усилием пытался приподнять лохматую голову, уже более осмысленно переводя взгляд с одного члена команды спасения на другого. Осознавал ли он в полной мере, что сейчас происходит, или нет? Понимал, что эти люди пойдут искать его женщину, а он останется здесь совсем один?

Черт! Какая же несправедливая штука — жизнь! Я даже не видела в человеческом облике этого оборотня, а мне было его так жаль, что сердце сжималось от расстройства.

— Наридис, — голос Верховного разорвал тишину, — это твоя группа. Все, кого успели собрать. Всех ты знаешь, так что знакомить нет необходимости. Пройдите в мой кабинет, быстро обсудим план ваших действий и отправляйтесь. Атли! — крикнул он, повернувшись к двери, противоположной той, в которую мы вошли.

В зал тихонько проскользнула маленькая худенькая женщина и вопросительно посмотрела на Верховного.

— Атли, позови, пожалуйста, сюда мою жену, у нас гости.

Женщина кивнула и вышла. А мы в это время подошли к ожидающей нас группе.

Зейли хлопнул Пашку по плечу:

— Не задерживайся, — потом кивнул парням, уставившимся на меня, как на восьмое чудо света. Мой муженек быстро развернул меня и крепко обнял. — Давайте, двигайтесь. Не мешайте им прощаться.

— Чего это они? — удивленно прошептала я, провожая взглядом отряд быстрого реагирования. Половина из этой группы еще и оглянулись по пути. — Что они смотрят на меня, как на уродца из цирка?

— Ну и сравнения у тебя, — проворчал Пашка, — просто они мне завидуют.

Я хмыкнула недоверчиво:

— Ага, я так и подумала.

— Это в самом деле так, — серьезно проговорил Пашка, — найти пару — это невероятная удача.

— Так они все одиноки?

— Ну, почему, по крайней мере, у пятерых, я точно знаю, есть жены. Но это совсем не то, что обрести суженую. Просто, чтобы согревать постель холодными ночами. Да и детей в таких семьях не бывает.

— Паш…

— Вика-а, — простонал он, — помолчи немного, не мешай мне прощаться с тобой, — и он потянулся к моим губам своими.

— Подожди, — закрыла я его рот ладошкой и, глядя прямо ему в глаза, сказала: — Наридис, возвращайся домой живым и невредимым.

Мой муж застыл, глядя на меня с каким-то непонятным выражением, а потом накрыл мои губы своими с такой страстью, как будто действительно прощался со мной навсегда.

Когда оторвался, прошептал едва слышно:

— Даже не сомневайся. Твое секретное оружие мне поможет.

Кровь бросилась мне в лицо. А Пашка, усмехаясь, погладил меня по покрасневшей от смущения щеке. Он и в самом деле конфисковал моего любимчика Терминатора. Ну, будем надеяться, что это ему поможет выжить.

Быстро поцеловал меня в последний раз и побежал к двери, еще махнув мне на прощание рукой. А я осталась одна. Ну, не совсем одна, поняла я, когда, обернувшись к клетке, увидела уже поднявшегося на все четыре лапы огромного зверя, который шатался, но упрямо стоял, не сводя с меня тоскливого взгляда.

Меня как будто кто-то в спину толкнул. Я решительно пошла к клетке, остановилась метрах в двух от нее и посмотрела прямо в желтые глаза, из которых вдруг выскользнули две слезинки и покатились по грязному носу оборотня.

— Привет меня Вика зовут.

Ответа я не ожидала, поэтому совсем не удивилась, когда его не последовало. Волк, пошатываясь как пьяный, стоял и равнодушно смотрел на меня.

— А ты не очень-то разговорчив, верно? — констатировала я. — Или это только со мной ты говорить не хочешь?

Я пожала плечами и грустно продолжила:

— А ты знаешь, ничего удивительного в этом нет. Если уж моя мать изволит беседовать со мной, лишь когда ей это нужно, то что говорить о постороннем человеке?

В ответ — полнейшая тишина. Только безучастный взгляд тусклых желтых глаз.

— Нет-нет, ты не думай, я на тебя не обижаюсь. Подумаешь, появилась неизвестно откуда какая-то залетная девица и пристает с разговорами. Кому оно нужно — развлекать ее, правильно?

— Хозяйки дома… — в помещение вплыла Атли и замерла, как на стену натолкнулась, и закончила уже шепотом: — нет.

А потом крутанулась и рванула из зала, как будто за ней черти гнались.

— Нет, ты видел? — возмутилась я, махнув рукой в сторону двери, за которой скрылась неожиданно прыткая женщина. — И эта туда же. Вот чего она понеслась, вроде бы я ее за хвост дернула? Я ж могу так и обидеться.

Зверь в клетке слегка наклонил голову вбок, но настраиваться на беседу со мной никак не желал. Я понимала, что несу полную чушь, но сердцем чувствовала: этому волку сейчас жизненно необходимо, чтобы с ним кто-то говорил. Почему я так считала, понятия не имею, тем не менее, была стопроцентно уверена, что я права.

— Послушай, — снова повернулась я лицом к нему, — у вас такой странный мир. Я знаю, что не такая уж красавица, но монстром себя никогда раньше не ощущала, а после такой реакции на меня, — я снова указала рукой на дверь, — начинаю чувствовать себя, как бы это сказать правильнее? Ущербной, что ли. Я не понимаю, как себя здесь вести и чего бояться.

В ответ на мою обиженную тираду раздался леденящий душу рев, и взгляд запертого оборотня вмиг перестал быть безразличным. Зверь яростно рычал, злобно сверкая глазами на дверь, за которой скрылась ретивая служанка. Сейчас там застыл хозяин дома собственной персоной.

— Девочка, — ледяным голосом проговорил Зейли, как только снова наступила тишина, — подойди ко мне.

— Ну, и чего командовать? — возмутилась я. — Неужели здесь никто не знает, что такое чувство такта? — Мы же тут разговариваем, а прерывать чужую беседу в лучшем случае невежливо.

— Иди сюда, девчонка, сейчас же!

Вот это заявки! Я фыркнула и, бросив виноватый взгляд на Догера, который снова внимательно рассматривал меня, пожала плечами и направилась к злому Верховному. Чем я его только разозлить успела, ума не приложу.

— Я скоро вернусь, — помахав рукой, пообещала провожавшему меня взглядом заключенному, — и мы договорим. С тобой беседовать — одно удовольствие. Ты умеешь слушать. Не прерываешь на каждом шагу и не споришь.

— Бегом! — рявкнул Зейли.

— Да иду-иду, — проворчала, степенной походкой направляясь к двери, в которой уже снова исчез хозяин дома.

Не успела переступить порог, как крепкая рука Верховного схватила меня за пиджак и рывком дернула, впечатав в его каменную грудь.

— Ты с ума сошла? — процедил он, зло уставившись мне прямо в глаза. До тебя не доходит, что находиться рядом с обезумевшим от горя оборотнем смертельно опасно?

— Уберите от меня свои руки немедленно, — тихо, но не менее злобно прошипела я. — Я не давала разрешения себя лапать.

Пальцы его разжались, отпуская. А я, не отводя от него сердитого взгляда, демонстративно разгладила смятую крепким захватом ткань и продолжила:

— К тому же сейчас я вижу только одного неуравновешенного оборотня, и это вовсе не Догер.

Мой собеседник отступил на пару шагов назад и пристально оглядел меня как букашку на булавке.

— Не завидую я Наридису, — раздраженно бросил Зейли. — Боюсь, наплачется он еще с тобой.

— Да он сам себе не завидует, — ухмыльнулась я. Если альфа хотел меня этим обидеть, то фиг ему это удалось. — Нечего его жалеть. Видел, что выбирал, теперь пусть сам и разбирается. Без доброжелателей, — уточнила, на всякий случай нахально смерив Верховного взглядом, не оставлявшим сомнения в том, кого я сейчас имею в виду.

Глаза моего собеседника хищно сузились:

— Жаль, что я не могу отправить тебя прямо сейчас, понадобится не менее получаса, чтобы перенастроить портал на твой мир, а мне нужно заняться Догером. Поэтому стой здесь и не двигайся, тебе понятно?

— В каком смысле заняться? — нагло поинтересовалась я. — И почему мне нельзя входить?

— Потому что это зрелище не из приятных, — зыркнул он из-под нахмуренных бровей. — Поэтому стой здесь.

— Это бесчеловечно, — прошептала я, — зачем как-то воздействовать на его сознание, если можно просто дать снотворное?

— Бесчеловечно? — повторил он горько. — Так мы и не люди, знаешь ли. У нас свои методы решения проблем. А снотворное Догеру давать нельзя. Он должен понимать, что происходит, пусть и не сможет двигаться. Если сознание волка постоянно затуманивать сонным зельем, то он, скорее всего, обратиться в человека уже не сможет. Хотя не факт, что сможет вообще. Вполне возможно, звериная сущность станет для него единственной.

— Боже! — я прижала ладони к губам, в ужасе уставившись на главного альфу. — Даже когда его женщину вернут, он может так и остаться волком?

— К сожалению, да, — угрюмо подтвердил он.

— Тогда тем более нельзя его обездвиживать, — я неосознанно подскочила и схватила Зейли за рукав, пытаясь доказать свою точку зрения. — Нужно его как-то отвлечь, — Верховный непримиримо покрутил головой. — Поговорить с ним как-то, — не сдавалась я. — Психолога не пытались пригласить?

— Кого пригласить? — во взгляде Зейли было такое удивление, будто я предложила позвать надувателя воздушных шариков.

— Ну, — я растерянно похлопала глазами, — психолога. Это специалист, своими беседами помогающий людям обрести душевное равновесие.

— Сейчас, — жестко сказал хозяин дома, — зверь полностью руководит сознанием Догера. Он не сможет обернуться человеком, пока не увидит перед собой свою вторую половинку. Так о каких беседах может вообще идти речь?

— Но попытаться хотя бы можно? Как Вы не понимаете, что сейчас ему крайне необходимо, чтобы кто-то был рядом, поддержал его в горе, а не тупо обездвиживал его.

— Я здесь решаю, что нужно делать. Я в ответе за весь клан и делаю то, что сам считаю необходимым.

— Это неправильно, — не соглашалась я, — обязанность руководителя должна быть не в том, чтобы отвечать за весь клан, а в том, чтобы заботиться о каждом члене клана.

Вот наворотила! Сама себе удивляюсь. Я потерла виски и, отступив к стене, прислонилась к ней плечом. Посмотрела на неподвижную физиономию Верховного и поняла, что он не согласен.

— Зейли, послушайте…

— Почему ты говоришь мне "Вы"? — вдруг прервал он меня. — Я здесь один.

— Потому что правилами хорошего тона предписано к вышестоящим по рангу особам обращаться на "Вы", — продекламировала я в ответ.

— И этими же правилами предписано называть эту особу "Сам дурак"?

— Нет, — возразила я, усмехнувшись, — это совсем другие правила, и они применяются в ответ на оскорбление типа "Щенок неразумный". Ну так как?

— Что как?

— Я поговорю с Догером?

— Нет.

— Почему? — я сердито поджала губы.

— Я не позволяю, — получила невозмутимый ответ

— Это… — даже не нашла сразу подходящего определения.

— Ты сама угомонишься, или мне применить силу?

Я недоверчиво хмыкнула. Не будет же он со мной в самом деле драться!?

— Я могу не дожидаться, пока тебе исполнится двадцать, и прямо сейчас призвать твою волчицу, и тогда ты согнешься до земли передо мной, если только я этого пожелаю.

Мамочки! Это он что, пугает меня или в самом деле может такое провернуть? Не стала вникать в подробности, и рассудив, что лучшая защита — это нападение, твердо предупредила местного тирана:

— А я скажу Павлу, что ты ко мне приставал, — от злости даже забыла все правила хорошего тона. — Как долго после этого он будет одним из лучших твоих патрульных?

Высокомерная ухмылка исчезла с лица альфы:

— Он не поверит Оборотень, обретший свою пару, не нуждается в других женщинах.

— А вдруг ты оказался исключением из правил? — не сдавалась я. — Помнишь, как разглядывал мою грудь? — я распахнула пиджак, прикоснулась ладонью к высоко приподнятой поддерживающим бюстгальтером груди и легонько погладила, — потом живот…

— моя рука провокационно скользнула ниже, и ошарашенный взгляд оборотня проследовал за ней.

— Это неправда, — выдавил он.

— Как это неправда? — возмутилась я. — Ты куда сейчас смотришь?

Зейли оторвал взгляд от моего тела и поднял голову. Лицо его вдруг приобрело миленький зеленоватый оттенок, и он простонал:

— Любимая, это не то, что ты подумала.

Я быстро обернулась и увидела стоящую в другом конце коридора девушку, на вид лет семнадцати.

Такой красавицы я в жизни своей не видела. Роскошные светло-русые волосы густой волной спадают почти до пояса, обрамляя тонкое, аристократичное лицо с высокими скулами. Серые, как грозовое небо глаза, обрамленные длинными черными ресницами, пристально наблюдали за нами.

Она выглядела бы как настоящая фотомодель, если бы не надела на себя нечто вроде бесформенного мешка, которое, вероятно, ошибочно посчитала платьем. Одежда местных женщин просто бесит меня.

— Тамила, девочка моя, — поспешил к ней начальственный альфа, бросив на меня убийственный взгляд, — ты же не поверила?

Если поверила, то мне конец, он точно меня прибьет. А в ярости альфа похлеще Догера будет. К тому же остановить его будет никому не под силу. Так что, похоже, я серьезно попала. Дернул же меня черт за язык, чтобы спорить с Верховным.

— Зейли, — красавица улыбнулась и легонько погладила подскочившего к ней супруга по щеке, — пусть девочка попробует достучаться до разума парня. Хуже все равно не будет. Вдруг у нее получится?

Она выскользнула из собственнических объятий, в которые ее сразу же захватил Верховный, как только приблизился, и, легко ступая, подошла ко мне.

— Я — Тамила, — представилась, доброжелательно глядя на меня. — Супруга вот этого грозного волка, — она снова улыбнулась, выжидательно глядя на меня.

— Я — Виктория, супруга Наридиса, — выдавила из себя. Все-таки представляться таким образом мне еще не приходилось.

— Вот как? — звонкий смех прозвенел колокольчиком. — Я так думаю, что Риду с такой находчивой женой скучать не придется.

— Заскучаешь с ней, — проворчал недовольно Зейли. — Наридис еще сам не знает, какое "сокровище" ему попалось.

— Знает, не волнуйся, — я окончательно перешла на "ты". — Так что там с разговором? — напомнила я первоначальную тему. — Мне будет позволено побеседовать с Догером?

— Беседуй, — буркнул он, — только близко к клетке не подходи.

— И я еще попрошу, — не обращая внимания на удивленно приподнятые от моего нахальства брови начальственного оборотня, выпалила, — чтобы никто наш разговор не слушал.

— Хорошо, — вдруг согласился Зейли, снова обнимая свою женщину за плечи, — у тебя есть полчаса, пока подготавливают портал в твой мир. — Пойдем, дорогая, — напоследок бросив на меня суровый взгляд, повел свою супругу от греха подальше. Мало ли, что я еще вытворить могу?

Я проводила их взглядом и несколько раз глубоко вздохнула, набираясь уверенности.

На разговор-то я напросилась, а как дальше быть — совершенно не представляла.

Решительно отбросила все сомнения прочь и как в омут головой нырнула: спокойно вошла в зал, где обезумевший от горя оборотень лежал на грязном полу клетки, положив свою лохматую голову на лапы.

Не успела я сделать и двух шагов внутрь помещения, как он мгновенно поднялся, оскалился и напряженно уставился на дверь, в которую я только что прошла, вероятно, ожидая появления своего непосредственного начальника.

Я невозмутимо продефилировала мимо клетки, к ближайшей скамейке, уселась на нее и облегченно выдохнула:

— Ну, наконец-то!

Зверь в клетке растерянно закрутил головой. С одной стороны у него оказалась дверь, в которой он раньше видел своего руководителя и которого явно сейчас не воспринимал как друга, а с другой — я. Не понятно, кто и что, и неизвестно, чего от меня ждать.

Я расслабленно оперлась спиной о стену и блаженно зажмурилась, давая оборотню время, чтобы определиться с направлением. Потом взглянула на собеседника и улыбнулась:

— Ну вот, я же обещала, что вернусь.

Догер еще раз нерешительно посмотрел на дверь и, наконец, повернулся ко мне.

— Ну и Верховный у вас, — поморщилась я, — ты представляешь, он угрожал мне! — пожаловалась на главу волчьего клана.

Волк согласно моргнул и уселся, не сводя с меня глаз.

Я заглянула в эти янтарные глаза, и сердце у меня заныло от сопереживания. В них было столько боли и ожидания неотвратимого несчастья, злости и нетерпения. Очевидно, воздействие, оказанное на него Верховным, уже заканчивалось. Мой собеседник в любую секунду мог взорваться яростью и снова кинуться на прутья клетки в попытке вернуть себе свободу, чтобы броситься немедленно искать свою пару. Ведь без нее он сейчас не мог даже изменить свою ипостась на человеческую.

Я будто кожей чувствовала, как тяжело сейчас у него на сердце, какой неимоверный груз давит на него. Понимала, что его душа корчится в агонии от невозможности бежать, лететь на помощь к своей единственной и неповторимой.

— Жаль, что моего супруга сейчас здесь нет, — обиженно проворчала, — он бы сразу меня отсюда забрал. А так мне еще придется ждать, пока этот наглый бабуин отправит меня домой.

Желтые глаза оборотня удивленно расширились.

— Спрашиваешь, кто такой бабуин? — ответила я на невысказанный вопрос, — ну, понимаешь, это такой нахальный обезьян. Вот точно такой, как этот ваш… — я кивнула головой в сторону двери, и мохнатая голова моментально подозрительно повернулась в ту же сторону. Потом снова в мою, и слегка наклонилась вбок.

— А, кто такой обезьян, ты тоже не знаешь? — догадалась я. — Ничего, как-нибудь потом картинку тебе покажу.

— А я замуж вышла, — поделилась радостной новостью с новым другом. — Жаль только, что сама об этом не сразу догадалась. Никогда не думала, что однажды меня насчет семейной жизни просто поставят перед фактом. Представляешь, он надел мне на руку браслет и сказал: "Все, баста, карапузики, кончилися танцы!" Ой, пардон, сказал, что я теперь мужняя жена. Как тебе такая женитьба? Я же еще с детства мечтала: как попадется мне принц, достойный моей неземной особы, то свадьба у нас будет такая, что весь город умрет от зависти. А те, кто не умрут, еще месяц будут плакать от умиления. А тут бац! "Ты — моя жена!" Нет, я, конечно, сопротивлялась, — похвалилась я своей несгибаемостью, потом погрустнела, — так он мой дом чуть не развалил, представляешь. Ну как тут устоишь против таких аргументов?

Я уверена, что половину из того, что я вещала Догеру, он не понимал, но мне это сейчас и не нужно было. Главным было то, что он слушал, пока не проявляя никаких признаков агрессии. Поэтому болтала, что в голову придет.

— А теперь его ваш главный услал искать женщину, — осторожно произнесла я, из-под ресниц поглядывая на зверя, который сразу же напрягся и поднялся.

Я снова ощутила, как волна боли захлестнула его, и волк тихо застонал от отчаяния, толкнув лбом прутья клетки. Мне так захотелось его хоть немного утешить и ободрить. Да хоть прикоснуться к его лохматому взъерошенному меху… Я так явственно представила себе, что осторожно глажу волка, что даже моя ладонь будто наяву ощутила прикосновение к мягкой шелковистой шерсти.

Стон прекратился, и волк удивленно обернулся. Потом снова сел и уставился на меня.

— Я знаю, что это твоя женщина, — сообщила я ему. Зверь прищурился, внимательно следя за каждым моим движением. — Поэтому, ты уж извини за правду, но если бы я была на ее месте, то ничуть не обрадовалась бы, когда вернулась домой. А что она вернется, так это точно, — еще один жалобный взгляд в мою сторону, — мой супруг привезет ее, в этом нет никаких сомнений.

Я оглядела волка недовольным взглядом:

— А вернувшись, вместо любимого мужа, она увидит… это, — я осуждающе покачала головой, — грязное и лохматое. Я бы на ее месте после такого неуважения к себе тебя лет пять бы в постель свою не допускала.

Оборотень обиженно отвернулся и несколько раз шаркнув задними лапами в мою сторону, как говорится, "станцевал танец презрения". Потом лег на пол и, положив на вытянутые лапы голову, затих.

Обижается — это хорошо, значит, понимает, что его поведение далеко от идеального.

А пока он негодует, я немного подумаю, как дальше беседу построить. Машинально достала мобильник. Как всегда в такие минуты, когда мне нужно было решить, как поступать дальше, мне нужна была музыка.

Под волшебный голос Алессандро Сафины, воспевающего божественную Луну, я надеялась найти хоть какой-то выход. С сожалением понимаю, что полчаса, отведенные мне Верховным, стремительно утекают, а воз, как говорится, и ныне там. Неужели не появится хоть тонюсенькая нить, способная притянуть человеческую ипостась запертого в клетке и в зверином теле, оборотня? Неужели?

Как и в тот раз, когда представляла, что глажу густой теплый мех, так и теперь я, зажмурив глаза, изо всех сил представила, как невесомая, переливающаяся всеми цветами радуги, прочная нить потянулась от меня к огромному зверю, и я как заклинание несколько раз произнесла: «Поговори со мной!»

— Я не понимаю, о чем он поет, но от этой мелодии душа плачет.

Как я не подпрыгнула от неожиданности, понятия не имею. У меня даже хватило силы воли не открывать глаза, когда услышала низкий хрипловатый мужской голос. Как можно спокойнее ответила:

— Мне так не кажется.