Совершенная мечта

Глава 4

Вот с таким сомнительным комфортом я и проехала метров пятнадцать, пока наблюдатели за нашей перепалкой не остались далеко позади. Почти у перекрестка Апполинарий остановился, поставил меня на асфальт и спросил:

— Ну, куда идем?

Пока он меня тащил на плече как мешок с картошкой, я немного пришла в себя, успокоилась и приняла решение. Огляделась, выясняя — не собираются ли и здесь посторонние слушатели, потом подняла глаза на наглого блондина.

— Ты же куда-то шел, вот и иди дальше, — ледяным тоном проговорила я.

— Значит, домой, — вынес вердикт мой пока еще жених.

Подставил мне свой локоть, ожидая, что на этот раз я спорить не буду. Я и не стала. Невозмутимо подцепила его под руку и, делая вид, что не заметила его торжествующей улыбки, спокойно пошла рядом с ним. Пусть порадуется, пока есть возможность. При свидетелях второй акт развлекательной программы я устраивать не собиралась.

Почти весь путь домой мы проделали в совершенном молчании. Сначала Павел пытался разговорить меня, но у него ничего не вышло. Я, спокойно шагая по тротуару, рассматривала вывески на магазинах и витрины. Мне было совершенно по фигу, что он там себе думает и говорит. Я просто не слушала. Вскоре замолчал и он.

Не прошло и получаса, как мы подошли к моему двору. Я отпустила Пашкину руку и двинулась к входной двери. Звук шагов сзади сообщил мне о том, что мой провожатый идет вслед за мной.

Я, не делая резких движений, отперла дверь, спокойно прошла внутрь помещения и, резко обернувшись назад, мгновенно захлопнула дверь перед носом нахального блондина, уже приподнявшего ногу, чтобы переступить через порог.

Грохот от удара кулаком о преграду, разделяющую нас, заставил меня вздрогнуть от неожиданности.

— Вика! — раздался за дверью злой рявк, — впусти меня сейчас же!

— Ага, прям спешу и падаю, — ровным голосом сообщила я деревянной поверхности передо мной. — До свидания, Апполинарий. Надеюсь, не до скорого. Я разрываю нашу помолвку. Заявление заберу сама. Можешь не утруждаться.

— Виктория! Немедленно открой! Или я сломаю дверь.

— А я вызову участкового. Если не хочешь в каталажку загреметь, оставь меня в покое.

В дверь оглушительно забарабанили. Мне показалось, что даже стены строения затряслись. Раз Ксюша не прилетела со всех ног на шум, значит, дома ее нет. Выходит, я сейчас в здании совершенно одна.

Когда грохот прекратился, я перевела дыхание и чуть-чуть расслабилась.

— Вика, — от леденящего душу яростного рычания у меня даже ноги подкосились, и я едва успела ухватиться за угол шкафа в прихожей, а то, наверное, так и села бы на пол. — Девочка, открой мне дверь. Я все равно войду. Не вынуждай меня воспользоваться другим путем.

— Мамочка, — прошептала я испуганно, — а ведь он и в самом деле не уйдет. Что же мне делать?

Трясясь как осиновый лист, я заставила себя подойти поближе к двери:

— Павел, — как ни старалась сдержать дрожь в голосе, но, очевидно, у меня ничего не получилось, так как за дверью стало вдруг совершенно тихо. — Павел, уйди, пожалуйста.

Последовала короткая пауза.

— Малышка, — наконец послышался голос парня из-за двери, — я испугал тебя? Вика, пожалуйста, впусти меня, нам нужно поговорить. Клянусь всеми святыми и всем, что мне дорого в этой жизни — я не причиню тебе вреда. Нам нужно только кое-что прояснить.

Снова воцарилась тишина. Я опустила взгляд на защелку и попятилась назад. Так прошло несколько секунд. Из-за двери не доносилось ни звука, но я кожей чувствовала, что Пашка там. Он просто ждет моего решения. А я не знаю, что мне делать.

Не вызывать же и в самом деле полицейский патруль?

И хоть напугал он меня своим ором до дрожи в коленках, что-то внутри меня упорно твердило, что он никогда не посмеет меня ударить. Откуда такая уверенность появилась, я не знаю. Но зато была убеждена, что если я его не впущу, он, скорее всего, высадит окно или еще что-то сделает, но все равно проникнет в дом.

Я нерешительно протянула руку к двери и повернула защелку.

Сначала ничего не произошло. Потом дверь медленно открылась, и блондин осторожно ступил через порог. Он был спокоен, по крайней мере, внешне.

Я смотрела на него расширенными от испуга глазами, а он захлопнул за собой дверь и предложил:

— Может, в комнату пройдем?

Я насилу отмерла и поспешила в гостиную. Апполинарий, не отставая ни на шаг, двинулся за мной. Я влетела в помещение и устремилась к дальней от двери стены, где свалилась в кресло, предоставляя незваному гостю самому выбирать себе место, где присесть. Пашка проследовал следом, захватил по дороге стул, поставил его напротив меня и уселся лицом ко мне.

— Послушай меня, девочка моя, — решительно начал Пашка.

В этот раз слово «моя» сразу отметилось у меня в голове. Я удивленно уставилась на парня. Ничуть не обратив внимание на мою ошарашенную физиономию, блондин решил меня добить окончательно:

— Я должен предупредить тебя, во избежание, так сказать… К сожалению, помолвку разорвать ты не сможешь.

— К…Как это? — я даже заикаться начала, услышав столь возмутительное заявление. — Ты же обещал отпустить меня, как только я захочу уйти!

— Нет, милая, — нагло усмехнулся Пашка, — сразу видно, что политик из тебя никакой. Я обещал, что как только ты захочешь расторгнуть брак, а не помолвку, и то после того, как пробудешь замужем не менее года, я дам согласие на развод.

— Ты обманул меня? — шокировано воззрилась я на ухмыляющегося блондина.

— Я не врал тебе, дорогая, я и тогда говорил то же, что и сейчас. А ты согласилась, и мое родовое кольцо подтвердило твое согласие.

— В каком смысле — подтвердило? — глаза мои наверняка округлились от шока. — Как кольцо может что-то подтвердить? И что значит — родовое? Что вообще за чепуху ты несешь?

Последние слова я уже попросту прошептала, не сводя глаз с мужчины, сидящего напротив меня.

— Ну, — Павел шумно выдохнул, как будто ему предстояло сию же секунду нырнуть с головой в ледяную воду, — ты сама протянула мне руку, чтобы я надел на твой палец кольцо. Я не силой это сделал и не воздействовал на твое подсознание. Поэтому камень изнутри засветился и создал энергетическое связующее поле. Часть этой энергии ты добровольно передала, когда соединила свою руку с моей. Теперь снять символ нашего обручения могу только я. А я этого делать не намерен.

По мере того как мой жених произносил столь возмутительные, если не сказать похуже, слова, меня все больше и больше охватывала злость. Значит, я не смогу снять это колечко? А фигушки! Сейчас посмотрим, сумею или нет.

— Даже не надейся, что я это так оставлю, — прошипела, глядя прямо ему в глаза.

— Дорогая, твой "восторг" от нашей помолвки впечатляет.

От переизбытка чувств я вскочила на ноги и, ухватившись пальцами за кольцо, попыталась его снять. Первая попытка успехом не увенчалась. Я сцепила зубы и потянула сильнее — результата ноль.

— Виктория, прекрати, — последовало предупреждение, — ты не сможешь его снять. Только навредишь себе.

Я зло зыркнула на смазливую мужскую физиономию, выражавшую сейчас почти натуральную обеспокоенность, и начала остервенело дергать кольцо, плотно охватившее мой палец. Все тщетно! Золотая вещичка как будто приклеилась к коже и не желала сниматься низа что.

— Малышка, я прошу тебя, перестань. Это бесполезно.

Но я сдаваться не собиралась. Вдохнула побольше воздуха и с новыми силами потянула за кольцо

Я настолько желала доказать свою правоту, что недальновидно выпустила из поля зрения своего гостя. И очень зря. Все мое внимание было направлено на мой многострадальный палец, уже покрасневший и начавший опухать.

До такой степени отвлеклась, что даже не заметила, как Павел поднялся и подскочил ко мне. В следующую секунду я ощутила холодное прикосновение металла к своему запястью, и не успела я хоть как-то отреагировать, как раздался резкий щелчок.

— Прости, — Пашка отскочил назад и замер напряженный, как струна.

Очевидно, он ожидал от меня чего-то вроде нападения или каких-то других агрессивных действий. И, похоже, ничуть не сомневался, что они последуют. Я от удивления даже оставила бесплодные попытки стянуть с пальца неугодное мне украшение, приподняла край широкого рукава и обалдела. Твою ж дивизию!

На запястье у меня красовался абсолютно черный широкий браслет. Потом прямо на моих глазах он начал покрываться серебристыми узорами, образующими какую-то затейливую вязь. Тонюсенькие линии выглядели как изысканные воздушные кружева.

Поверх готового кружевного рисунка проявился еще один, теперь уже зеленого цвета. Когда второй узор полностью сформировался, браслет просто испарился, будто растаял. Но вот серебристо-зеленый рисунок… Он никуда не делся, а как через копирку отпечатался у меня на руке.

Я еле оторвала ошеломленный взгляд от своей руки и подняла глаза на Пашку. Он все также напряженно, не отрываясь, смотрел на меня. Лишь на пару секунд бросил взгляд на свою руку, предварительно подтянув манжет рукава. Там красовалась такая же художественная роспись, как и у меня. Он каким-то образом связал нас!

Меня охватила такая злость, что в глазах потемнело. Кровь ударила в голову, в висках запульсировало:

— Прибью! — выдохнула я и кинулась на своего, теперь вполне вероятно, что и мужа.

Он неожиданно сделал резкий жест рукой, и я как будто на каменную стену налетела. Пашка ухватил меня одной рукой за плечи, другой — за талию, и прижал к своему телу.

Я брыкалась, вырывалась, пыталась лупить его по спине, а он только крепче прижимал меня к себе. Я так взбесилась, что никак не могла успокоиться. Тем более, что он не давал мне возможности сорвать злость на нем.

— Пусти, — прошипела я как разъяренная кошка, — пусти меня, бандерлог хренов!

Миг — и Пашка бросил меня на диван, свалился сверху и прижал так, что мне даже дышать стало нечем. Рывком приподнял мне голову и взглянул на меня в упор. Его глаза под моим изумленным взглядом сменили цвет и стали желтыми, зрачки сузились и превратились в вертикальные! Он перевел взгляд на мои губы, потом жадно накрыл их своими.

Я сначала трепыхалась, пытаясь столкнуть его с себя. Или, по крайней мере, хотя бы сдвинуть. Думаю, что и говорить не стоит — у меня ничего не получилось. Даже отстраниться

— и то я не смогла.

Его губы не оставляли меня ни на секунду. Дыхание его участилось, а прикосновения стали нежными и ласковыми. Они отнимали разум, путали мысли, словно уговаривали меня, подчиниться сладостному омуту, затягивающему куда-то, и ответить. И я со стоном разомкнула губы, потянулась навстречу мужчине, который сейчас затмил мой разум, заставил голову кружиться, опьянил и одурманил.

Он был слишком близким, слишком горячим, слишком нужным, чтобы прямо сейчас я смогла бы отказаться от его прикосновений, от поцелуев, от пальцев, легко поглаживающих меня.

Я даже не уловила тот момент, когда Павел отпустил меня. Только когда его ладонь, едва слышно скользнула к моей шее, осознала, что он меня уже не держит.

Но бежать мне уже не хотелось. Вдруг все сразу встало на свои места, как будто так и должно быть. Я почувствовала себя легко и свободно в его объятиях.

Закинула руки ему за шею и погрузила пальцы в уже довольно взъерошенные (не без моей помощи) волосы.

Ощутив мое прикосновение, мужчина приподнял голову и едва слышно прошептал:

— Ты не уйдешь от меня. Не уйдешь…

От этих слов в голове у меня слегка прояснилось, и я замерла, но от нового безумно нежного и чувственного поцелуя все опасения благополучно выветрились из моей головы, не оставив и следа.

А потом все кончилось.

Павел приподнялся и прислушался, а затем встал с дивана и подал мне руку:

— Мы уже не одни.

Я протянула ему свою ладошку, и мой взгляд упал на невероятный серебристо-зеленый узор на моем запястье, выглянувший из-под рукава.

Меня как ледяной водой окатило. Снова возникло желание стукнуть наглого мужика и посильнее. Притом туда — куда побольнее. Очевидно, мои кровожадные намерения полностью отразились на моей физиономии, так как Пашка, поднимая меня с дивана, предупредительным тоном произнес:

— Виктория, только не сейчас. Мы немного позже все обсудим.

— Ага, — процедила я сквозь зубы, — уже обсудили.

Блондин как раз приводил в порядок свою вовсе не безупречную в данный момент прическу. Бросил на меня быстрый взгляд:

— Что ты имеешь в виду?

— Ты сказал, что нам просто нужно поговорить. Тогда что — это?

Я подняла рукав и постучала пальцем по шедевру неизвестного автора у меня на руке.

Именно в этот момент в коридоре послышались шаги, и в гостиную заглянула Ксюша:

— Вика, ты дома?

Насмешливо оценив мой несколько расхристанный вид, она сразу поняла, что мы здесь не чтением художественной литературы занимались, и лучезарно улыбнулась:

— Поладили наконец-то? Вот и чудненько. Сейчас будем чай пить.

Она уже прикрывала за собой дверь, когда Павел окликнул ее:

— Оксана, к сожалению, мне пора уже, так что на меня не готовь.

Мы подождали, пока стихнет шум отдаляющихся шагов, после этого я снова демонстративно подняла руку с изящным рисунком и сердито спросила:

— Что это значит?

Павел сдвинул плечами:

— Малышка, ты уже все поняла сама, иначе не разозлилась бы так. Но, если тебе это так важно, я могу озвучить — теперь ты моя жена.

— Вот как? — смерила его убийственным взглядом. — Жена, значит. А как насчет того, что ты сразу согласишься расторгнуть брак, как только я этого пожелаю? И чем вот это, — я обличительно помотала рукой перед носом внезапного муженька, — можно отмыть?

— Вика, прости, но это не отмывается.

Я чуть не зарычала от злости:

— А каким же тогда способом убрать это непонятное творчество?

Мой собеседник поморщился. Только пару секунд спустя соизволил ответить:

— Никаким.

— Павел, — я зло сузила глаза, — ты хоть представляешь, как я тебя стукнуть хочу?

— Если это тебе поможет успокоиться, то стукни, — неожиданно позволил блондин, — только не по жизненно важным органам. Я, знаешь ли, еще планирую детей заводить.

— А я-то тут при чем? Вот и женился бы на той, с кем собрался наследников строгать.

— А я, как раз-таки, и женился на той, с кем собираюсь, как ты весьма деликатно выразилась — детей строгать.

Я просто рот раскрыла от изумления. Вот это, ни фига себе!

— А как же Виолетта?

— Какая еще Виолетта? — теперь удивился Павел.

Притом так натурально, будто и в самом деле ни о какой Виолке и слыхом не слыхивал. Сцена по нем плачет.

— Той самой, — язвительно пояснила я, — которую ты приревновал и ей в отместку сделал предложение мне.

Пашкины глаза расширились. Вот же артист!

— Малышка, — голос его стал мягким как шелк, — да не ревнуешь ли ты меня?

— Вот еще! — фыркнула возмущенно. — С чего бы мне вздумалось тебя ревновать?

Парень скептически усмехнулся:

— Да так, предположение такое промелькнуло.

— Даже и не мечтай, — отрезала я, — пусть тебя дамочки твои ревнуют.

Его губы изогнулись в соблазнительной улыбке, глаза засияли. Глаза! Его глаза! Я непроизвольно отступила назад и застыла на месте. Очевидно, что-то отразилось на моем лице, потому что Павел посерьезнел:

— Вика, что случилось? Ты так неожиданно побледнела?…

Он сделал движение, как будто собирался подойти, но я выставила руку вперед и снова попятилась:

— Павел, я прошу тебя — уйди.

— Да что случилось, в конце концов?

— Я просто не хочу тебя видеть, — сказала я, не сводя глаз с его лица. — Ты обманул меня. Обвел вокруг пальца, как последнюю дурочку. Я даже думать сейчас не хочу, зачем ты это сделал. Тем более — слушать твои объяснения.

Блондин в три шага преодолел расстояние между нами и попытался меня обнять, но я шарахнулась от него в сторону:

— Не прикасайся ко мне!

Руки парня опустились, и он укоризненно проговорил:

— Девочка моя, ну зачем ты так?

Я только молча смотрела на него. Неужели у меня совсем нет никакого повода, чтобы злиться? И это после всего того, что этот нахал провернул. И если еще не считать того, что он старается не выпускать меня из поля зрения. Пасет везде как глупую овцу.

— Мне и в самом деле сейчас нужно уйти, — Пашка нахмурился, — но поговорить нам все- таки необходимо. Чтобы прояснить все неясности. Давай поужинаем сегодня вместе и поговорим. Лучше всего — у меня дома.

— Не хочу, — просто ответила я, — тем более, у тебя дома.

— Я тебя поужинать приглашаю, а не в постель тащу! Хотя скрывать не стану, я буду рад, если ты в ней окажешься, — выдал Павел. — А сейчас прошу лишь поужинать со мной, и все.

— Послушай, Апполинарий, — встретилась с напряженным взглядом блондина.

Опять вспомнилась метаморфоза с его глазами. Язык так и чесался спросить об этих видоизменениях, только вряд ли получу правдивый ответ. Уверена, что он попробует убедить, что мне померещилось. Поэтому даже и не пытаюсь.

— Павел, — процедил мой собеседник.

— Что? — не поняла я.

— Называй меня — Павел.

— Почему? Тебе же так нравилось это необычное имя — Апполинарий? — съехидничала я и лишь потом поняла, что он снова сбил меня с мысли.

— Никогда не нравилось, — все-таки ему опять удалось меня удивить.

— А почему тогда…

— Ужин, — не дал он мне договорить, — я заеду за тобой восемь.

— Зря прокатишься, — честно предупредила я, — я никуда с тобой не поеду.

— Ты что, боишься быть моей соседкой по столу? — подначил Пашка. — Я, вообще-то, тебя кормить собираюсь, а не есть.

Я второй раз на такую уловку попадаться не желала, поэтому глядя прямо ему в глаза, ровным голосом ответила:

— Я сыта. По горло. Тобой…

Павел сцепил зубы так, что его скулы побелели.

— Я заеду за тобой, — снова сказал он, — нужно, наконец, все между нами прояснить.

— Нечего нам выяснять, — упрямо возразила, — помнится, ты говорил, что я не смогу разорвать помолвку? Ну так что насчет того, чтобы дать согласие на расторжение брака?

Как ты и обещал, — саркастически поинтересовалась. — Потому что я не желаю жить с тобой ни год, ни месяц. Даже часа с тобой провести не хочу.

— Никак не могу понять, — задумчиво смерил меня взглядом Павел, — почему ты все время мне противишься?

— Возможно, потому, что ты свободно вздохнуть мне не даешь, да еще и постоянно врешь. Или потому, что стараешься во всем навязать свое мнение, — невесело усмехнулась, покачав головой. — А вдруг я просто боюсь тебя иногда? Может такое быть?

— Слишком давлю на тебя? — вопросительно заглянул мне в глаза Павел. Я только многозначительно приподняла бровь.

— У меня есть для этого причины, — сообщили мне покаянным тоном. — И я никогда тебе не врал.

Обратив внимание на выражение моего лица, продолжил:

— Разве что не всю правду говорил.

— Это одно и то же.

— Не совсем.

Устало вздохнула и направилась к двери, бросив:

— До свидания, — еще и рукой махнула на прощание. — Ты знаешь, где выход.

Распахнула дверь и вышла. Пусть сам себя провожает.

— Мы еще не закончили, — угрожающим тоном предупредили меня напоследок. Я даже не оглянулась. И так понятно, что не закончили. Хоть совершенно не хочется, но поговорить все же придется. Это нужно не только ему, но и мне. Только не сейчас. Пусть идет, куда ему там нужно, решает свои неотложные проблемы, а я пока осмыслю, что, собственно, здесь только что произошло. И не в меру расшалившиеся нервы хоть немножко приведу в порядок.

К тому же разговор лучше провести на нейтральной территории, в присутствии свидетелей, чтобы не повторилось то, что у нас тут случилось. Удобнее всего, наверное, в ресторан пойти. Или в кафе. Во всяком случае, не к нему домой.

Еще не известно, дома его родные или нет. Может случиться, что в следующий раз никто не помешает ему попробовать довести начатое до конца. И вот тогда возможна проблема. Типа той, что возникала у меня уже несколько раз.

Сначала я не придала особого внимания тому, что происходит. Может, перенервничала или еще что, но после того как на праздновании моего совершеннолетия Пашка меня поцеловал, начались странности.

Влад — парень, с которым мы тогда встречались, — вдруг совершенно безо всякой причины перестал нравиться мне. Не то, чтобы я его безумно любила, но мне с ним было хорошо. Как-то уютно, что ли.

Целоваться он умел так, что внутри у меня все замирало. Нежно-нежно… Правда, дальше поцелуев у нас дело не заходило, но он никогда не злился по этому поводу.

Смеялся, что как стукнет мне восемнадцать и стану взрослой, тогда он со мной по-иному поговорит. А пока подождем.

Да только зря ждал.

Влад вернулся из двухнедельной командировки и сразу же примчался ко мне. Я скучала и безумно обрадовалась, когда увидела его выходящим из такси у нашего дома. Сразу понеслась парню навстречу.

Он засмеялся, увидев меня, вылетевшую на дорожку, ведущую к воротам, и побежал навстречу. Подхватил на руки и прильнул к моим губам в страстном поцелуе. Я даже зажмурилась в предвкушении появления знакомых волнующих эмоций… И ничего. Ну, не совсем ничего, просто, стоило губам парня прикоснуться к моим, я, совершенно не желая того, вдруг представила на его месте другого мужчину. И это его губы возникли перед моим внутренним взором: слегка изогнутые в лукавой усмешке, мягкие и нежные, бесстыдно сексуальные, манящие прикоснуться к ним, испробовать на вкус.

Я решительно изгнала из мыслей посторонние образы и попыталась отдаться поцелую. И мне это в некоторой степени даже удалось. В груди потеплело от ласковых прикосновений твердых мужских губ, но прежние ощущения полета и очарования не вернулись. Было просто приятно.

А вот когда Влад тонко намекнул, что неплохо бы и продолжить начатое в каком-нибудь уютном гнездышке, все в моей душе воспротивилось этому.

Скромно потупилась и предложила уединиться в другой раз. Чуть не сказала вслух, что не хочу этого. Вернее, хочу, но не сейчас и не с ним.

Очевидно, парень что-то такое заметил в выражении моего лица, склонил набок темноволосую голову и взглянул прямо в глаза, благо наклоняться ему не нужно, мы почти одного роста:

— Викуля, что-то произошло, о чем мне нужно знать?

— Нет-нет! — горячо заверила я, надеясь, что и в самом деле вскоре все будет так, как раньше. Вот пройдет немного времени, и все вернется на круги своя.

Но время шло, а я лишь больше убеждалась — мои чувства к этому парню сошли на нет. Я почти полностью к нему охладела.

В итоге я еще несколько раз отказала Владу в ответ на предложения уединиться. А он присмотрел другую претендентку, согласную согревать ему постель.

Когда в одно чудесное утро я быстренько перелистывала конспект, прихлебывая обжигающе-горячий кофе, на кухню ураганом влетела рассерженная Ксюша и еще с порога возмущенно заворчала, что все мужики — козлы, я только засмеялась.

— Не все, а только некоторые, — поправила, не заметив, что женщина как-то сочувственно посмотрела меня. Потом отвернулась и начала проворно выкидывать принесенные продукты на кухонный стол. Занятая делом, немного помолчала, потом, рассматривая созданный ею натюрморт, тихо произнесла, не поворачиваясь ко мне лицом:

— Видела я твоего только что на рынке. С кралей какой-то.

— Ну и что? — не позволила испортить себе настроение. — Мало ли с кем Влад мог быть? Вероятно, просто встретил коллегу?

— Эх ты, святая простота, — Ксюша осуждающе покачала головой, — с коллегами не целуются и не покупают вместе дамское белье.

Этой фраза как будто ударила под ребра, выбив весь воздух из легких. Уверена, Ксюша не солгала и не придумала лишнего. Если она говорит — видела, то, значит, так и есть.

Обида душила. Понятно, что отношения наши себя исчерпали, и я уже ожидала предложения по-дружески расстаться, но что он способен встречаться одновременно с двумя девушками, даже не предполагала. Думала, он честнее.

Взяла телефон и в последний раз набрала знакомый номер. Когда гудки прекратились, и из трубки послышался мужской голос, сказала только пять слов:

— Я все знаю. Не приходи.

Никаких оправданий слушать не стала, отключилась.

Вслед за этим сразу же последовало несколько ответных звонков, но я со звонившим разговаривать больше не собиралась. Все и так понятно. Будущего у нас нет.

Больше Влад не звонил.