Сольвейг. Заклятие Змеёвых гор

Глава 15

«Интересно, где теперь ходит этот скандинавский бог? – Ольга мечтательно закрыла глаза. – Нет ли его сейчас где-нибудь тут, поблизости? Возможно, новый лесной знакомый будет искать меня на том же месте, где мы впервые повстречались?»

Знахаркиной помощнице очень хотелось, чтобы этот юноша увидел, насколько она сегодня очаровательна в платье, подаренном Чернавой. И в мыслях уже представляла себе, как предстанет перед этим симпатягой уже не в дурацких шортах, а такая нарядная, женственная.

«Моему шведу», как Берёзкина прозвала Асвальда, явно должно понравиться. В общем, влюблённое сердце при одной мысли о нём снова запрыгало как маленький детский мячик.

Но теперь Оля не стала возмущаться, мол, что за напасть. А просто улыбнулась, и от этого стало так хорошо и тепло на душе, как бывало раньше, когда мама обнимала в детстве.

Чернава сегодня опять велела собирать ту же самую траву. Но когда знахаркина помощница пришла на знакомую поляну, села под деревом и глянула на свои руки, то обнаружила неприятный сюрприз.

Ладони сделались красные, жёсткие и даже с мозолями. Это были последствия вчерашнего сбора камыша. Впрочем, и другая работа по хозяйству мягкости и белизны рукам не добавляла.

Когда травница обнаружила, во что начинают превращаться её музыкальные пальцы, ладони и кисти, она пришла в ужас. И испугалась: «О, боже! Как же я буду теперь играть такими руками?» Но потом вспомнила, где она и в какой глухой век её занесло судьбой или чьей-то злой волей.

«Эх! Не забывай, где сейчас находишься! Вот где ты, а где фортепиано? – задумалась Берёзкина. – Да-а-а… Я есть. Я существую. И я – пианистка, умею играть. Но при этом самого фортепиано нет даже в проекте, оно ещё не изобретено в этом мире. Вот уж действительно, попала, так попала!»

«Ну, ладно, играть теперь не на чем и негде. Но ведь петь-то мне никто не запрещает. Значит, буду петь!» – вздохнула она и принялась тихонько выводить мелодию Грига, свою любимую «Песнь Сольвейг». Негромко, без слов.

Так, под музыку, знахаркина помощница довольно шустро собрала целую корзину травы. Однако долгожданный незнакомец за это время так и не появился. «Жаль, очень жаль», – вздохнула Оля. И даже немного взгрустнула.

Хотя понимала, что это довольно глупо – грустить из-за человека, которого видела один-единственный раз в жизни. Этот парень уж наверняка и думать-то про неё забыл, а она, глупышка, сидит и чего-то ждёт.

И Берёзкина запела: «Зима пройдёт, и весна промелькнёт, и весна промелькнёт. Увянут все цветы, снегом их занесёт, снегом их занесёт…»

***

«Эй, э-э-эй!» – вдруг где-то вдали будто бы раздался чей-то крик, словно кто-то услышал пение.

Оля прислушалась. Тихо. Наверное, показалось. Она продолжила петь.

«Эй! О-оль-га-а!» – снова послышалось вдалеке.

«Меня кто-то зовёт? – знахаркина помощница прервала работу. – Неужели это Асвальд меня нашёл?!»

«Ольга, я здесь! Я уже иду!» – теперь голос уже явно было слышно.

«Нет, значит, не показалось. Это голос Асвальда! Он и впрямь меня ищет и ждёт!» – обрадовалась Берёзкина.

Она ещё не была уверена в чувствах, но сердце уже готовилось выпрыгнуть из груди и нестись, не разбирая дороги, по бурелому и кустам. Навстречу…

«Навстречу кому?» – Ольга вдруг резко остановила сама себя. И тут она неимоверным усилием попыталась собрать в кучу остатки благоразумия, пока они совсем её не покинули.

«Кто тебе этот человек? Ну, вот кто? Никто! – устроила сама себе строгий разнос Берёзкина. – Так что, дорогая, будь добра, постарайся вести себя прилично!»

И ей это удалось. Во всяком случае, пока. И по мере того, как крик приближался, знахаркина помощница становилась всё спокойнее и спокойнее. По крайней мере, внешне.

А что творилось в тот момент в девичьей душе, какие бури бушевали, это уже было не важно. Главное, что со стороны никому не видно.

Наверное, в этот миг какая-то из Олиных прабабок взыграла в генах и показала свой дворянский гонор, упирая на манеры и на то, что приличной барышне так себя вести с молодыми людьми – это дурной тон.

И в итоге, когда на полянке появился мужской силуэт (а это и был Асвальд), эта девушка излучала само равнодушие и холодность. Натуральная Снежная королева, ни больше, ни меньше.

– Ольга, вот я тебя и нашёл, как и обещал! – радостно закричал парень.

И он снова предстал на поляне во всей своей красе: высоченный, светловолосый, статный, стройный, косая сажень в плечах. И все та же умопомрачительная улыбка.

В общем, тот самый типаж, по которому многие современницы Берёзкиной из двадцать первого века сходили бы с ума и падали бы штабелями ему прямо под ноги.

– Здравствуй, Асвальд! – как можно более сдержанно ответила знахаркина помощница и поставила корзину на землю.

– Как я рад, что разыскал тебя!

«Швед» снова просиял. Он приблизился и слегка коснулся девичьей руки. Оля внутренне задрожала, но вида не подала.

– Какое счастье, что я тебя нашёл! – викинг никак не мог унять свой восторг. Этот юноша со всей своей прямотой не считал нужным скрывать свои чувства: что у него было на душе, то и сразу выдавал миру.

– Счастье? Правда? Асвальд, а почему для тебя это счастье?

– Ольга, честно тебе говорю, счастье! Клянусь, я никогда и никому так не радовался!

Едва Берёзкина вновь услышала этот неподражаемый голос, как начала сходить с ума и терять голову. И лишь успела подумать: «Кажется, я пропала!»

Чудный бархатный баритон этого чужестранца, как и в прошлый раз, начал окутывать эту девушку в мягкий плед, который постепенно грозил превратиться в мягкий плен. В него легко угодить, но выбраться почти не возможно.

Парень порылся в кармане, что-то достал оттуда и, сияя, протянул своей новой знакомой какой-то маленький сверток:

– Вот держи, Ольга. Это я приберёг для тебя

– Что это? – спросила она и с любопытством развернула презент, завернутый в чистую холщевую тряпочку.

– Попробуй! Это сладость из дальних-дальних стран. Очень вкусная!

– Похоже, что это халва, – определила Берёзкина по виду и по яркому аромату.

– Как ты сказала? Халва? Не знаю. Я названия не запомнил. Но, наверное, ты права. Знаю только, что эту сладость долго везли на корабле издалека, и она у нас большая диковинка, – пояснил «швед».

Оля откусила кусочек, потом ещё один. Халва оказалась божественно вкусной. Она так нежно таяла во рту. Настоящая восточная сладость.

– Ну что, Ольга? Ведь, правда, вкусно?

– Очень! – призналась та и облизала пальцы, до того было вкусно. Но вместе с халвой таяла и внешняя холодность.

– Я же говорил, что тебе обязательно понравится, – юноша радовался, как ребенок.

– Возьми себе тоже кусочек. Угощайся! – Берёзкина протянула ему лакомство на ладони.

Асвальд наклонился и взял сладость осторожно, губами. И при этом слегка коснулся руки. Едва-едва. Очень нежно. Своими мягкими губами.

Оля тут же почувствовала, как покраснели её щеки. Они просто вспыхнули как огонь. А всё тело, с ног до головы, пронзила дрожь. Словно электрический ток. Что за наваждение?!

Лицо «шведа» тоже покрылось лёгким румянцем. Это выглядело забавно – не часто увидишь воина с пылающими как у девушки щеками.

Знахаркина помощница смутилась. Надо было как-то разрядить атмосферу, а иначе возникла опасность совсем потерять голову. Как же избежать этого?