Солнцеворот желаний

Глава 27. Гонка сердец

Все

Ктуул чувствовал особенность этого места. В его энергетике скрывалось нечто первозданное, но созданное руками его любимцев. Он считал Нимфеум порождением скрытых желаний, идеальным воплощением тёмных фантазий.

Вечный не отрицал свою природу, наоборот приветствовал порывы первобытных инстинктов, поощряя в себе любовь к театральности, как воспоминание о собственном восхождении. Рисуя картинку грядущего, он мог выбрать любое место, но предпочёл разрушенный дворец, созданный руками его врагов.

Ненависть к русалкам горячила кровь и делала его фантазии живее и плотнее, поэтому, используя подданных Никлоса, в кратчайшие сроки он занялся восстановлением этого места после того, как его окончательно разрушила Селеста. Повезло то, что мощные сваи, находящийся под водой, совсем не пострадали, и удалось быстро восстановить фундамент.

Ктуул точно знал, чего хочет, превращая это место в подобие тюрьмы. В конце концов, он понимал, насколько непредсказуемыми могут быть люди, а Нимфеум идеально подходил под непреступную крепость. Главное правильно всё спланировать. А уж в планировании он был силён.

У вечного было столько планов на одну особенную личность…

* * *

Когда его бросили в это место, он не сразу понял, куда попал. Мужчине казалось, что его убьют в тот же миг, как он ступит на землю Каргатов. Он рассчитывал, что король не станет устраивать представление из его смерти, однако ошибся. Во всём.

Путешествие, затянувшееся из-за повреждений корабля и поисков Анки, закончилось у берегов Каргатского королевства, когда на них напали люди короля под предводительством Томара Бай. Вернее существа, вселившегося в тело колдуна. Ничто не могло сравниться с этой мощью. Чудо, что им удалось разделиться и вечному достался только Артан и несколько моряков, а Се́дов и Деян сбежали прямо из-под носа старого бога.

Теперь он лежал связанный особыми кандалами в обновлённом Нимфеуме в ожидании своей участи. И мог лишь надеяться в последний раз увидеть Селесту, также не желая, чтобы она видела его таким. Эти противоречивые мысли мучили дракона, как и неизвестность. От Клычка давно не было вестей, а раз Ктуул обрёл свободу, готовиться нужно к худшему.

Прошло несколько дней с пленения, когда его перенесли на овеваемую порывистыми ветрами крышу и приковали к решётке. Следом бессловесные слуги вечного втащили наверх упирающуюся Амалию, а затем избитого до синевы Клычка и сильно постаревшего Кукулейко. Ктуул велел морвиусам покинуть Нимфеум и запретил кому бы то ни было приближаться к водному дворцу.

Сейчас это бессмертное существо с ледяным глазами обедал за накрытым на троих столом красным мясом и капли кровь застыли на его губах. Он игнорировал вопросы Артана, смеялся над гневными криками Амалии и неотрывно смотрел на Кукулейко, будто решая в голове какую-то задачку. Закончив трапезу бокалом терпкого вина, он обтёр лицо, влажное из-за мелкого дождя, салфеткой и поднялся, направляясь к шаману. По пути вечный пнул Арта, вызывав в мужчине болезненный стон и опустился на колени перед стариком.

— Загадочный шаман, наконец-то мы встретились, — с излишней патетичностью воскликнул Ктуул, бесцеремонно водя указательным пальцем по морщинам Кукулейко, отчего тот едва слышно сипел, будто прикосновения причиняли ему боль. — Я так давно хотел познакомиться с ведающим человеком. Твои познания непозволительно и почти оскорбительно обширны. О прошлом богов, о силе, об ариусе и нориусе, о сделках и многих иных вещах. Кто тебя просветил? Назови свои источники!

Когда Кукулейко не ответил, Ктуул фыркнул, а затем ударил его по рёбрам и старик негромко взвизгнул, заходясь приступом кашля, от которого его губы окрасились в чёрный цвет.

— Шаманизм даёт много, но забирает куда как больше. Стоило это учитывать, когда начал пожирать самого себя, — усмехнулся старый бог, оборачиваясь на остальных.

Артан пытался незаметно обратиться к Клычку, но был остановлен магическим кулаком прямо по зубам, отчего в ушах зазвенело, и он головой гулко ударился о каменный пол. Его дезориентировало и мужчина мог только наблюдать, как вечный пытается дозваться до Кукулейко, нанося тому удары, когда Амалия, не выдержав пыток, закричала:

— Хватит! Ты убиваешь его! Мёртвым он не ответит на вопросы!

— Закрой пасть, девчонка, или тоже достанется! Видимо отец мало бил тебя, раз выросла такой занозой в заднице. Стоит преподнести тебе парочку отрезвляющих уроков, — процедил Ктуул, разворачиваясь к застывшей девушке. — Жаль, у нас не так много времени. Мой ученик скоро будет здесь, а значит начнётся настоящее представление, финал которого вы, к сожалению, не увидите.

Артану не понравилось то, как Ктуул это сказал. Слишком многообещающе. Мужчина отчаянно пытался высвободиться, но путы были сконструированы специально для драконов, так что малейшая попытка трансформации оборачивалась ноющей болью в плечевых суставах. Если он дойдёт до конца, то сломает руки и станет бесполезен. Ему пришлось угомониться, напряжённо вслушиваясь в слова вечного, обращённые к Кукулейко.

— Твоя протеже сломалась, ты же знаешь об этом? Предпочла стать ше́лки. А ведь ты возлагал на неё большие надежды. Каково это — проиграть?

Впервые глаза шамана стали осмысленными. Он чуть приподнял голову и что-то прошептал. Ктуул не расслышал, он наклонился, подставляя ухо и старик повторил слова. Вечный отшатнулся, в ярости взирая на проклятого старика.

— Ты правда в это веришь? Тогда ты ещё больший глупец, чем остальные! Никто не встанет у меня на пути! И уж тем более он! — яростно зашипел Ктуул. Он намеревался вновь ударить Кукулейко, но в последний миг сдержался.

Как ищейка бессмертный замер, разворачиваясь к морю и прислушиваясь.

— Как раз вовремя. Вот и проверим твои надежды, шаман, — процедил он, подходя к краю крыши.

С пола не было видно, что происходит внизу, и из-за морского прибоя не были слышны шаги, однако через несколько минут с помощью нориуса рядом с ними появился Никлос Каргатский. И даже Амалия не сдержала шокированного возгласа, настолько ужасно тот выглядел.

В мокрой, грязной одежде со спутанными волосами и невообразимыми ожогами на лице. Они плотной бугристой сетью покрывали щёки и лоб короля, спускаясь до шеи. Вместо носа — опалённый огрызок, глаза побелели как у слепца, и правое ухо свернулось как поджаренный на открытом огне стейк.

Видимо король не ожидал увидеть такое количество «гостей» — его лицо удивлённо вытянулось и он неподвижно застыл, переводя взгляд с одного пленника на другого, пока не увидел Артана. Злость искривила его и мужчина сжал кулаки.

— Заклятый друг, и ты здесь, — хрипло выдал Никлос. Прежде чем обратиться к Ктуулу, король развернулся к морю и что-то гортанно пропел, отчего по волнам будто воздушный удар прошёлся, уходя за горизонтом. — Скоро нас станет больше.

— Тебе удалось, мой друг, — тепло поприветствовал его Ктуул, подходя к ученику и кладя руку на плечо.

Он пристально вглядывался в мужчину, пытаясь угадать, через что тот прошёл, жаждая влезть в его голову, однако Ник проигнорировал призыв учителя и не стал распространяться о своих приключениях. Король выглядел отстранённо, будучи поглощённым непростыми мыслями.

— Да, я встретил Ола. Мы пришли к соглашению, — наконец ответил Ник.

Он будто не заметил протянутой руки Ктуула, и прошёл мимо, равнодушно мазнув взглядом по пленникам. Король опустился за обеденный стол, с каким-то отупением открывая крышку над тарелкой и глядя на приготовленное мясо.

— Ты и так знаешь, как и о чём мы договорились. Скажи лучше, сколько меня не было, что случилось за это время и почему здесь так много людей. Что ты задумал? — возвращаясь в реальность, спросил он, разрезая мясо и отправляя самый прожаренный кусок в рот.

Ктуул совсем не расстроился, только продолжал улыбаться, будто храня в своих мыслях маленький секрет. Он налепил магические кляпы на рты пленников, останавливая очередной поток брани Амалии, и также уселся за стол, наполняя два бокала вином и протягивая один из них Никлосу.

— Прошёл месяц с твоего отбытия и я столько всего успел сделать…

* * *

Речь Ктуула затянулась. Он говорил о восстановлении Нимфеума как о символе победы над морем — за прошедшие недели не было ни единой атаки русалок. Океан сдался и разорвал все контакты с наземным миром. Он говорил и о восстановлении столицы, о последствиях нападения подводников, о возобновлении договоров с заокеанскими княжествами и странами. Вечный, как официальный заместитель Каргатского короля, руководил королевством в его отсутствие и делал это максимально успешно.

Закончив говорить, Ктуул вновь наполнил бокалы вином, и с какой-то отвратительной театральностью обратился к пленникам, снимая с их лиц кляпы.

— Сегодня мы будем чествовать перерождение Никлоса Каргатского. Мой дорогой ученик, тебе предстоит прочувствовать свою силу и открыть в ней новые грани. Вернувшись к нам, твоя драгоценная белая драконица поможет в этом, — со значением в голосе заявил Ктуул, выше поднимая бокал и с теплотой глядя на Никлоса, когда раздался потрясённый возглас Артана:

— Селеста!

Тогда все обратились к дальней части крыши, где как из-ниоткуда возникли две черноволосые фигуры: Верховная Флакса, держащая под руку молодую ше́лки со знакомыми чертами лица. Даже в таком жутком обличии Арт узнал бы её из тысячи.

Смерть не способна отобрать то, что скрывалось за мертвецкой бледностью, за безразличными, почти чёрными глазами и синюшностью обнажённой кожи. Он видел, что Селеста дрожала, но дрожь шла изнутри. Внешний холод больше не тревожил девушку, но боль — да, она была в ней. Она была пропитана ею и Арт отвернулся, не в силах смотреть, во что превратилась его возлюбленная.

Мог ли он поверить, что Селесты больше нет, а вместо неё теперь вот это? Ему казалось, что он ещё чувствует её. Даже сквозь плотную завесу из злость и животной ярости, нет-нет, но пробивались ростки слияния и все они тянулись к нему.

Молодая ше́лки зашипела, почувствовав нечто непривычное под махровым одеялом спокойствия. Она подалась вперёд, мигом определив, кто из этих мерзких существ тянется к ней, пробивая все защитные слои. И она бы бросилась на него, однако почуявшая неладное Флакса вовремя остановила утопленницу, крепко ухватив девушку за локоть и сжав когтями до крови.

— Мой король, вы готовы исполнить обещанное? — льдистым тоном спросила Верховная, слегка усмехаясь и продолжая удерживать неуспокоившуюся подопечную.

В её голове бродили мысли о грядущих несчастьях, что обязательно обрушатся на ненавистное Каргатское королевство. Она мечтала о свободе, обещанной её создателем, и была готова на всё ради исполнения мечты.

Никлос устало поднялся и вышел из-за стола. Тотчас рядом встал вечный, держась на полкорпуса позади. Он с интересом разглядывал ше́лки, словно прикидывая, что можно с ней сделать и Флакса нахмурилась. Она действовала по указке Ола, думая, что противоречит Ктуулу. Но сейчас утопленница разом утратила веру в создателя, ощутив себя марионеткой в руках этого вечного.

— Исполню. Но прежде ты освободишь Селесту. Ей не место среди ше́лки. Вы пошли на обман, удержав её под водой и подавив волю. Селеста не собиралась отчаиваться и становиться одной из вас. Вы сделали это с ней нарочно. Знай что, несмотря на все договорённости с Ола, я не забуду то, что вы с ней сделали.

Тяжёлое молчание было ему ответом. В конце концов, Флакса медленно кивнула. Ведь у неё не было другого выхода. И она видела, как на неё посматривает Ктуул. Это существо пугало её куда как больше чёрного дракона.

Она заслонила Селесту от присутствующих, отпустила волосы, чтобы они сплели вокруг них подобие кокона и заглянула в мёртвые глаза. Ничто не отозвалось в них, только тупая злость продолжала дремать на дне, готовясь по одному кивку броситься вперёд, исполняя чужую волю.

— Вот и пришёл конец твоей сказки, — прошептала Флакса, беря утопленницу за подбородок.

Склизкая кожа приятно холодила мёртвые руки и Верховная на миг задумалась, каково это — вновь стать живой. Она не мечтала о прошлом, но построить новое будущее… Сомнение напугало ше́лки и она скривилась, выставив вперёд акульи зубы. Ей вторила подопечная, зашипев как ядовитая змея.

— Пора тебе проснуться, милая, — вновь заговорила Флакса, волосами притягивая к себе девушку, продолжая неотрывно глядеть в пустые глаза.

Они сближались медленно, но неотвратимо, перетекая друг в друга как желеобразные массы, сливающиеся в одно целое. Через миг в чёрном коконе осталась лишь одна. Две пары глаз, смотрящие в разные стороны. Затылки и волосы, руки и ноги, всё, как у каракатицы-скорпиона, двуликой сущности. Но вот Флакса делает шаг, проходя насквозь второй ше́лки, тем самым покидая её тело, забирая с собой и холод, и мокрую слизь, и волос чёрный уволакивая за край крыши, а вместо неё осталась девушка с закрытыми глазами.

Она пошатнулась, когда распался кокон, и упала на колени. Её волосы, утратившие цвет, облепили голую, худую спину, сквозь которую отчётливо выпирал хребет. Кожа, имевшая природную смуглость, посветлела до молочной прозрачности, а глаза превратились в бездонные ярко-красные рубины. Она навсегда утратила приземлённость человеческого тела. Ушла округлость и мягкость женских форм, осталась неестественная худоба, будто смерть забрала половину от неё.

Своеобразная плата за возвращение к жизни.

Поднимаясь и слеповато щурясь, девушка пошатнулась, как самый настоящий младенец-жеребёнок, после родов впервые вставший на ноги.

Первым к ней успел подойти Ктуул. На ходу он стянул с себя пиджак и накинул на голое дрожащее тело. Поддерживая за плечи, он передал её в руки подошедшего Никлоса. Девушка не могла говорить, только беззвучно открывала рот, бессмысленно оглядываясь по сторонам. Вечный подсказал, что внизу есть комнаты, где девушку можно привести в порядок и Никлос увёл её с крыши.

В найденных покоях, он отвёл Селесту в ванную комнату, где собственноручно вымыл под горячим душем, высушил и расчесал тонкие волосы, и помог переодеться в тёплое платье. В гостиной нашёл закуски и чайник.

Всё это время девушка молчала, игнорируя свою наготу и беззащитность. Никлос говорил за двоих. Слова лились сплошным потоком, он рассказывал о своём путешествии в бездну грёз. Делился подробностями прошедшего боя за столицу. Он говорил, что море больше не представляет угрозы, а значит всё самое страшное позади. Ник старательно избегал темы Ктуула, как и собранных наверху пленников и умолк только, когда она задала прямой вопрос:

— Что ты будешь делать с Артаном и остальными?

Он сидел рядом, пока она грела руки у очередной чашки крепкого чая, пытаясь унять ноющий холод смерти и вытравить из памяти чувство покоя. Сделав очередной глоток, она сильно прикусила губу, глядя на потрескавшийся край чашки. Ей казалось, что внутри неё точно такие же трещины. Что возвращение в мир живых — это слишком больно. Что там, где она была, ей было лучше, чем здесь. И только нити, связывающие её с человеком наверху, делают это место сносным.

— Ничего, — потупился Ник. — Я больше ничего не хочу делать, Сэл.

— Тот, кто ждёт нас там, с тобой не согласится. Ведь это он их приволок, а не ты. Это больше не твоё королевство, Ник. Пока Ктуул ходит среди живых — мы будем в опасности.

Они одновременно почувствовали зов вечного и синхронно посмотрели наверх. Ктуул устал ждать. Пришла пора финальной части пьесы.

* * *

На крыше усилился ветер. Гоняя по небу тёмно-серые тучи, он разбрасывался пригоршнями солёного дождя, остужая разгорячённую кожу. Селесте было откровенно страшно. Она всё ещё чувствовала в себе отголоски смерти и ей казалось, что эта чернота в любой момент утянет её обратно, укрывая могильным покоем, забирая и память, и личность, и саму её суть.

Призывая ариус, она держала Никлоса за руку, отыскивая в его ладони точку равновесия. И оступилась на последней ступени, таким обжигающим взглядом окинул их вечный. Селесте пришло в голову, что её возвращение, хоть и было срежиссировано Ктуулом, пошло не по плану. А значит он отыграется. Это в его натуре. И в том, как покровительственно он поглядывает на Ника, прямо здесь и сейчас готовясь подавить волю ученика.

Она было пошла к Арту, но Ктуул остановил её и Никлос отпустил руку, отходя в сторону. Порыв ветра влез под ворот платья, и Селеста замерла, стараясь унять противную дрожь, выдерживая злой взгляд вечного.

— Нет, простушка Селеста, так не пойдёт, — помахав указательным пальцем перед её носом воскликнул Ктуул, а потом обратился к протеже: — Ник, что ты так странно смотришь? Давай, исполняй свои желания. Давно пора покончить с этим ничтожеством! — и бог указал на замершего Артана.

Никлос сглотнул и холодно взглянул на Ктуула.

— Ты не можешь указывать, что мне делать. Я решил оставить Селесту в покое. С меня довольно. Тебе я ничего не обещал, а иное уже выполнил. Ты свободен, я не удерживаю тебя в клетке, но и прислуживать, как слуга, не намерен. Или думаешь, я забыл о том, что твои марионетки творили с моей жизнью? Не притворяйся, что не руководил ими через своего неуловимого Баффора. Я знаю, что именно он виновен в гибели моих родителей. Он науськивал аристократов на измену. Он всячески лез как в мою голову, так и в голову Селесты. Считаешь, я такой дурак, что не пойму, почему Селеста стала ше́лки? Всё это время ты искусно манипулировал мной. Пора с этим кончать! — жёстко закончил Ник, и вокруг него взмыли вверх чёрные ленты сверкающего тьмой нориуса. Они вздымались всё выше и выше, готовясь обрушится на Ктуула, вздумай тот напасть.

— Ник, будь осторожен! — прохрипел Артан, видя, к чему идёт дело.

Он знал, что вечный не станет миндальничать с человеком. Всё в нём было чуждо смертным. А Никлос пока оставался в этой лиге. Однако вечный предпочёл действовать иначе. Он просто улыбнулся с отеческой гордостью в глазах. Так, как глядят на несмышлёное дитя, впервые пошедшее против воли родителя.

— Тогда и ты мне не указ. И всё, что последует дальше, останется на твоей совести. А, а, а! — зацокал Ктуул, когда ленты двинулись вперёд. — Тронешь — и я заберусь в другое тело. Например, Амалии. Или Кукулейко. А может духом унесусь на материк и ты никогда не узнаешь, в ком я окажусь. Готов ли ты играть в эти игры или же останешься на моей стороне? Помни, мне нужен ты. И отчасти белая драконица, — он сделал приглашающий жест рукой в сторону девушки

Селеста разобрала в голосе вечного подвох. Он не забыл её отказа, а значит она для него расходный материал. Внутренне собравшись, Селеста стала призывать ариус, чтобы в нужный момент атаковать Ктуула.

— Чего ты хочешь от меня?

Ктуул какой-то вальсирующей походкой направился к Кукулейко и резко поднял того за грудки.

— Пока я хочу лишь хочу научить вас смирению, молодые носители равновесия.

Никто даже вякнуть не успел, как он свернул голову старика и бросил его им в ноги. Нити нориуса тотчас обрушились на место, где только что стоял Ктуул, они должны были распотрошить тело Томара Бай, но вместо этого застыли, и будто воздух завизжал, такая тряска началась и разом кончилась, когда они обратным движением влетели в Ника и отбросили его к краю крыши, за которую он чудом не свалился.

Следом ариусом напала Селеста, но и от её ударов Ктуул увернулся, а когда к белому примешался чёрной, вертящийся юлой вечный лишь пробормотал проклятие и просто перенаправил силу на подвернувшегося под ноги Клычка.

В мгновение ока друг Артана развеялся как дым. И как бы Арт не пытался извернуться, разоряясь мучительным криком, пока к нему бежала Селеста, отражая ариусом магические удары Ктуула, вечный оказался проворнее. Он подхватил за шкирку Арта и приставил к его горлу обеденный нож.

— Одно движение и твоему любимому придёт конец! — прохрипел Ктуул, сплёвывая кровь. Один из ударов нориуса таки достал его, поразив внутренние органы и расползаясь по телу, как ядовитые змеи.

Селеста в нерешительности застыла. Разбуженный после долгой спячки ариус вился вокруг неё подобно щупальцам медузы, тянущимся ужалить, но под прямым запретом делать это. Ей хотелось достать бога, но она боялась задеть Арта. Пытаясь уговорить вечного отпустить любимого, девушка лишь теряла драгоценное время, выслушивая издевательские выпады вечного, уже успевшего пустить кровь Артану, когда тот попытался вырваться.

Ни один не заметил манёвра Никлоса, успевшего вернуться на крышу. Он держался позади и хоть был под пристальным наблюдением Ктуула, всё равно смог направить в обход и позади всех одно тонкую нить нориуса, дотягиваясь до притихшей Амалии. Девушке крепко досталось за свою разговорчивость от Ктуула и она лежала на боку, свернувшись в клубок из-за сильной боли в животе — туда ударил вечный, когда колдунья в очередной раз неудачно пошутила. Почувствовав свободу благодаря нориусу, она глубоко вздохнула и ударила изо всех сил магической волной, выбивая Арта из рук Ктуула.

Мгновение и вечный оступается, почти падая. Он забавно всплеснул руками, роняя нож, и вернул устойчивость как раз, когда Селеста бьёт наотмашь ариусом, вспоминая слова Агондария.

«Ты не можешь освободить носителя. Но ты можешь вернуть вечного в клетку, если будешь видеть её в своём сознании. Ты уже знаешь, как это делать. Тебя этому учили…»

Она смогла. Точно так же, как проецировала внутренности зверей и людей. Всё, как объяснял почивший Кукулейко, перед смертью успевшего глазами сказать, что верит в неё.

Девушка заставила себя создать проекцию ложного духа в теле Томара. Она сумела отделить её от колдуна, надавливая изо всех сил.

— Клос! — протяжно завыл Ктуул, пытаясь уцепиться за частицы души Томара и вытягивая её следом.

Никлос ожёг взглядом вечного и ударил нориусом, удерживая тело колдуна на месте. Протяжный вой, и через звучный хлопок Ктуула выбросило наружу, а когда дух попытался рвануть к Амалии, его перехватил ариус, утягивая за край прямо в море и сразу на глубину.

Селеста стояла без движения. Внутренне она была с нитями ариуса, на огромной скорости уносящими душу Ктуула обратно в его родное тело, запертое в клетке. Она знала, что как только он там окажется, подводники в очередной раз запечатают то место и вечный заснёт на долгие столетия.

Сгруппировавшись как львица перед броском, девушка ариусом несла вечного, полностью утратив связь с внешним миром. Она не видела, как Амалия пыталась вернуть к жизни отца. Не видела, как Никлос то же самое делал с Артаном — падая, Ктуул успел задеть ярёмную вену на шее мужчины и теперь кровь била фонтаном сначала сквозь пальцы, а затем и через ткань рубашки короля.

Белокрылая не видела тень позади себя, поднявшуюся по ступенькам и теперь медленно крадущуюся к ней. В тот миг, когда она глубоко вздохнула, отпуская нити и наблюдая, как русалки, встав в круг, запечатывают гробницу бога, ощущая ликование от удачного пленения вечного, в миг, когда улыбка разошлась на её лице и она вернулась в реальность, обращаясь взглядом к Нику, поддерживающему жизнь Арта, острое лезвие вошло в сердце Селесты со спины и вышло снаружи. И она подавилась кровью.

Нечеловеческий клёкот донёсся из её горла, когда лезвие покинуло тело и она осела на колени. Тогда же Ник оторвался от Арта и увидел, как над Селестой возвышается Милан с остекленевшим взглядом. Ухватив Селесту за тонкие волосы, девушка запрокинула её голову и полоснула от уха до уха.

— Ктуа лэх! — прокричало отродье морвиуса.

Торжествующе смеясь, она исчезла, разлетевшийся на куски от концентрированного удара нориуса. От неё не осталось и пустого места, только красная морось окропила бесцветные волосы умирающей Селесты.

Артан хрипел, порываясь встать, рубашка на его шее пропиталась кровью, он терял сознание, разрываемый болью от потери. Где-то позади выла Маля, прижимая к себе отца, а Ник ползком добрался до Селесты, хватая за плечи и подтягивая к себе.

— Проклятье всегда найдёт выход, — прошептал он, убирая волосы с её лица, протягивая красные линии по щекам. Её шея была порвана до трахеи, а нож, провёрнутый в груди, изрезал сердце. Глаза мертвы — там не осталось и капли жизни.

Ник плакал, баюкая её как ребёнка. Все его грёзы воплотились в это мгновение и он отчаянно мечтал вновь проснуться и осознать, что всё это — нереально. Что он ещё там — в бездне. Но правда была такова — здесь, под тусклым зимним солнцем среди кричащих прошлой болью камней лежали мертвецы. Будто Нимфеум превратился в жертвенник с собственной волей, мечтающий поглотить как можно больше душ.

Слёзы короля падали на её лицо. Рядом хрипел Арт, успевший взять девушку за руку, чтобы прижать к своему лбу. Он погружался в пучину смерти вслед за своей возлюбленной. Зачем пытаться выжить, если смысла больше нет?..

Горе Никлоса расходилось всё сильнее. Оно захватывало каждую мысль, иссушая до пепла. Пытаясь дышать, он захлёбывался слезами, склоняясь ниже и крича на Селесту:

— Ты не можешь быть мертва! Ты не могла оставить меня! Мы же заключили сделку — ты всегда будешь со мной! Как ты могла?! Я приказываю тебе вернуться, слышишь?! Приказываю — вернись!

Если бы он мог, он бы изошёл кровью, но вдохнул бы в неё жизнь! Никлос пытался — слепо как подземный крот, незнающий, что такое солнце. Он направил в неё нориус, не осознавая бессмысленность своих действий — эта сила тьмы. Ариус исцеляет, нориус — убивает. Король накачивал её своей силой, вплетая в неё всё больше чёрных нитей, переплетая её сосуды со своей тьмой, и не мог остановиться — он отдавал всего себя.

— Бери же, бери всё! — хрипел Ник, вдавливая руки в её живот и шею.

Он продолжал давить нориусом, и, будучи слепым от слёз, не видя, как под кожей чернотой переполняется её тело, разбухая и готовясь взорваться будто переспелой фрукт.

— Давай же! — закричал он, срывая связки.

К нему пошатываясь подошла Амалия, она попыталась коснуться короля, чтобы предупредить, но была отброшена разыгравшимися нориусом и упала рядом с отцом.

— Остановись! — закричала девушка не своим голосом и зажмурилась, когда раздался оглушительный взрыв и всё пространство заволокло дымчатой чернотой. Эта первозданная тьма прошла сквозь неё, мазнув по поверхности и она задышала как в экстазе, ощутив невообразимую дикость навалившейся силы.

Несколько осколков пробралось под её кожу, засев где-то в сердце, навсегда изменив суть молодой колдуньи. Другие уцепились за едва живого колдуна и склеили его душу — он сделала первый вдох, открывая глаза. Иные влезли через горло в голову Артана, путами охватывая его мысли и засоряя их первобытным злом, но позже схлынули, оставив лишь пару тонких игл.

Когда тьма рассеялась, возвращаясь в своего носителя, на крыше стало тихо.

* * *

Она открыла глаза и уставилась в серое небо. Взглядом зацепилась за хаотичный полёт птиц, сбивавшихся в одно целое и разлетавшихся в разные стороны. Они летали как безумные, оглашая пространство истошными воплями. Её так заворожил их полёт, что девушка не сразу поняла, что может дышать. Что странная боль исчезла из сердца, уступив место теплу. И оглушительному чувству потери.

— Ник, — тихо прошептала Селеста, когда он взял её за руку, помогая приподняться.

Теперь она смотрела на крышу. Видела, как медленно, шатаясь поднимается Томар Бай, с не верящей улыбкой глядящий на свои руки — он вернул контроль над телом и душой. Рядом держалась Амалия, но казалось, что девушка где-то в другом месте, настолько жутким был её взгляд. Пелена на глазах мешала разглядеть, но Селесте показалось, что вокруг подруги вьются чёрные мушки и девушка гладит их, как своих питомцев.

Картинка размазалась, когда рядом возник Арт, буквально вырвавший её из рук обессилившего Никлоса. Он прижал Селесту к груди, причитая как ребёнок и без конца повторяя её имя. И держал так крепко, что заболели рёбра. А отпустив, то лихорадочно занялся осмотром, раздвигая дыру в платье, ощупывая горло, заглядывая в глаза и рот, трогая пульс на запястье и прислушиваясь к неторопливому биению сердца, и вновь возвращаясь к следам от страшных ударов Милан.

Селеста пока не знала, что на месте ран остались глубокие, чёрные шрамы, которые всегда будут ныть, стоит ей только утратить контроль над собой. Они будут звать её в темноту и только воля удержит девушку от падения.

Пока она лишь странно смотрела на Арта, и поддаваясь на его горячие поцелуи, через плечо глядела на поникшего и почти мёртвого Ника. Его жуткие шрамы никуда не делись. Он по-прежнему был обезображен. В этот миг ей захотелось исцелить его, но не было сил. Возвращение в мир живых не прошло бесследно.

— Уходите, — проговорил Никлос через несколько минут. — Бегите отсюда, пока не стало поздно. Я чувствую, скоро придёт расплата за содеянное. Вам не стоит тут быть.

— А как же ты? — не удержалась Селеста.

Её почти за шкирку поднял Арт, который верно истолковал взгляд короля. Скоро здесь станет жарко и нужно как можно скорее увести отсюда Селесту.

Никлос не ответил, только печально улыбнулся, теряя остатки равновесия и падая на каменный пол. Разом умолкли птицы. И будто в преддверии грядущего стихли волны, и море обернулось непривычно-спокойной гладью.

Селесте до безумия захотелось остаться, она не могла позволить ему встретить грядущее в одиночку, но девушка была слишком слаба для любого протеста, потому безвольно подчинилась очередному приказу Ника. Он хотел, чтобы она ушла. И поддерживаемая руками Арта и Амалии, устремилась по ступеням вниз, всё время оборачиваясь, надеясь, что король передумает.

Томар Бай остался на крыше. Он подошёл к Никлосу, с каким-то странным потрясением разглядывая того. С лица колдуна пропали следы присутствия вечного. Он стал самим собой и даже будто помолодел после случившегося.

— То, что вы сделали, Ваше Величество, — беспрецедентно. Вы нарушили законы природы. Вы знаете цену расплаты?

Король безвольно покачал головой. Заложив руки за голову, он смотрел наверх, продолжая ровно дышать. Словно в дыхании сосредоточился весь мир.

— Книга Сделок построена на принципе равновесия. Как два полюса — ариус и нориус. Ариус — лечит. Нориус — убивает.

Снизу Томара окликнула дочь, и он обернулся в нерешительности, раздумывая — остаться или уйти.

— Уходи, Томар. Тебе не следует быть здесь. Я отдаю тебе последний приказ: разыщи Се́дова и остальных. В порту вас ждёт корабль с белым флагом. Пароль для команды — «Белая драконица». Они готовы к самому дальнему путешествию. Отправляйтесь к дальним островам и за ними. Выполните миссию. Найдите способ их уничтожить, — медленно проговорил Никлос.

Томар послушался, лишь на миг задержавшись на крыше, по которой уже зазмеились линии разлома. А потом опрометью бросился вниз к лодке, заправляемой магией Амалии, чтобы убраться из проклятого Нимфеума и с безопасного расстояния наблюдать, как тьма и свет сосредотачиваются на крыше в человеке, оставшемся ждать своей участи.

Никлос безропотно принимал пока слабые разряды чёрно-белых молний, когда возникла книга, раскалывавшаяся на кусочки. Он поднялся и подошёл к ней, вглядываясь в светящиеся страницы. Ник увидел текст сделки Клэрии, Карга и Ктуула с остальными богами. Перевернув страницу, прочёл сделку с ше́лки, а затем наткнулся на собственный договор, буквы которого исчезали на глазах.

— Если ты меня полюбишь… — с грустью в голосе пробормотал он. Внутри всё сжалось и король упёрся руками в края книги, когда молнии забили точно в сердце. — Хватит. Довольно! — выпалил он и направил в книгу ответный разряд нориуса.

Он не знал, что делает, как и не знал, что под ним задрожали до фундамента и без того хрупкие от магии вечного стены. Никлос бился за надежду, вспыхнувшую за одну долю секунды. А когда понял, что творит, было уже поздно.

Король отступил назад, испуганно глядя на треснувшую книгу, из которой вырывались столбы белого пламени. Он почувствовал, как вздохнул целый мир, будто сбрасывая с себя оковы равновесия и готовясь принять безбрежность хаоса. Ник недоверчиво мотал головой, не веря в происходящее, но следом Книга сделок схлопнулась и взорвалась, а он с помощью нориуса вылетел за пределы вновь разрушающегося Нимфеума. На его глазах дворец перерождался в призрачную сущность и никто не знает, какой она станет после всей творимой в её стенах волшбы.

Утратив силу, Никлос рухнул в кипящее море, и сразу пошёл ко дну. Он чувствовал, как переворачивается мир. Чувствовал, как гибнут русалки, тщетно пытающиеся удержать клетки вечных, сдаваясь перед мощью проснувшихся ахийский тварей. И знал, что они возвращаются.

И это он во всём виноват.

Когда его окружили свободные от клятв ше́лки, король не стал сопротивляться, и позволил им увлечь себя на глубину.

Селеста, кутаясь в шерстяной плед, беспрестанно дрожала, глядя на теряющийся в туманной дымке берег королевства. Рядом стоял молчаливый Арт. А чуть поодаль новая команда Се́дова расправляла паруса и пока Маля с Томаром и ещё одним колдуном готовили магические ускорители, чтобы как можно быстрее увести корабль подальше от Каргатского королевства, она держалась, чтобы не заплакать, настолько беспомощной себя чувствовала.

— Думаешь, он мёртв? — спросила девушка у Арта.

Муж не ответил, только взял её за руку и поцеловал костяшки пальцев.

— Главное, что ты свободна от него, любовь моя.

Селеста тяжело вздохнула. Она уже не знала, что скрывается за словом свобода. Слишком много её пришлось вкусить.

Когда раздался грохот и они увидели уходящую под воду часть скалы, то подались назад. Над берегом пронёсся нечеловеческий вопль, напоминающий скрежет кандалов и цепей.

— Они вернулись. О, святая Клэрия, они и правда теперь здесь!

Продолжение следует