Солнцеворот желаний

Глава 24. Непредвиденное

Селеста

Когда увидела его, подумала, что это одна из тех тварей вечного, что чуть не утянули меня под воду. В полусумраке особенно чётко выделялась мертвецкая бледность и пожухлость кожи, которая вот-вот сползёт вниз, обнажая гнилостное нутро и желтоватые кости.

Эта картинка так явно встала перед глазами, что я зажмурилась, сползая с Артана и забиваясь в угол. Но как бы не хотелось спрятаться, сделать этого не смогла, внутреннее упрямство раскрыло мои глаза, и я уставилась на него, подмечая каждую омерзительно-чёткую деталь его жутких ран.

— Вот так ты соблюдаешь Сделку, Селеста? — вкрадчиво заговорил он голосом полным иголок и горного льда.

Он говорил, а я видела в нём раненного демона с абсолютно белыми глазами. Вокруг мужчины собирался нориус, и я инстинктивно прижалась к Артану, который совершенно бездумно поцеловал меня в макушку, обнимая за плечи. Его сердце отбивало абсолютно ровный ритм.

— Видимо пришла пора наказывать. Обоих, — мрачно продолжил Ник, в упор пялясь на молчавшего Арта. Повернув голову, увидела странное выражение на лице мужа. Он не боялся Никлоса. Наоборот предвкушал стычку, что было до жути странно…

Поднявшись как есть в простом ночном платье, встала напротив короля, пытаясь увидеть в нём человека, а не монстра. В эти моменты казалось, что я знаю его лучше всех. Поэтому видела, как он держит себя в шаге от пропасти. От прыжка за грань, куда уже не раз прыгал, возвращаясь ещё более искалеченным, чем прежде.

То, как он держался, как стоял, чуть ослабив давление на правую ногу, показывало, насколько ему больно. Любое движение лицевых мускулов отражалось страданием в белизне запавших глаз. И как бы сильно король не желал наказать нас, он знал, что никто кроме меня, не сможет стереть эти шрамы. Исцелить его раны и ожоги. Он так сильно пострадал, что хвалёная регенерация драконов не справилась с ударами разъярённого дракола.

— Я всё ещё здесь и рядом с тобой. Ты не тронешь Арта. Сделка не нарушена — Нимфеум стоит на воде, он не является территорией Каргатского королевства. Прикажи и я исцелю тебя, и мы уйдём, — хрипло говорю, заслоняя Артана от безжалостного взгляда короля.

Я хваталась за соломинку, за пустые слова, чётко понимая, что всё это — фарс. И скажи он, что сделка нарушена, проявится Книга, подтверждая правдивость слов. Это игра в милосердие. Игра новых сделок.

Позади поднялся Арт. Будучи абсолютно голым, он подошёл ко мне, хватая за локоть и целуя в плечо. Он обвил руки вокруг моей талии, и я ощутила огненный жар мужского тела.

— Доволен ли ты, мой король, заключённой сделкой? Рядом с тобой — но не твоя. Моя, — со скрытым ликованием воскликнул Арт. Моя попытка мысленно призвать его к смирению, за которым скрывалось понимание, по какому тонкому льду мы ходим, не встретила понимания. Арт продолжал давить. — Ты не сможешь меня тронуть. Сделка не нарушена, — повторил он мои слова, паясничая голосом как шут.

Ногтями впившись в его ладонь, я хотела остановить его, говоря:

— Просто оставь это. Забудем обиды. Я знаю, что и ты слово не держал…

Никлос уцепился за это и всё покатилось в бездну.

— Ты замышляла побег, Селеста? Отвечай! — жёстко приказал король и я была вынуждена признать его правоту. От моих слов мужчина довольно усмехнулся, при этом морщась от боли. На его шее вздулся пузырь на месте крупного ожога, он лопнул, когда Ник добавил: — Тогда сделке конец, милая. Ты нарушила её.

Артан намеревался сказать что-то ещё, но я оттолкнула его, сама устремляясь прямиком к королю, пытавшемуся ноющую боль в шее.

— Тронешь его и навсегда останешься уродом! Я никогда не исцелю тебя! — прошипела прямо ему в лицо, выставляя вперёд указательный палец.

В тот же миг я осознала страшную истину. На зов не откликнулся ариус. Я задрожала, пытаясь призвать его, но внутри будто образовался какой-то барьер, толстый, напоминающий вязкий дёготь, сквозь который лишь ощущала присутствие белой тьмы. Каждая попытка вызвать ариус оборачивалась судорогой, проходившей сквозь тело, от которой во рту разливался привкус шоколада и вина. А когда я надавила особенно сильно, ощутила дурноту, согнувшую меня пополам.

Меня стошнило тем самым травяным настоем, и я в ужасе уставилась на Арта, в глаза которого будто опрокинулась ночь настолько сильно они потемнели. Он замер в ожидании катастрофы, и даже не пытался её предотвратить. Понимал ли он, что его попытка избавить меня от ариуса только что лишила нас и крошечного шанса на спасение?..

— Что такое, милая, не получается? Совсем обессилила, развлекаясь с Артаном? — с ложной заботой проговорил Ник, медленно надвигаясь на меня, пока я не коснулась его выставленными руками, которые он перехватил, подтягивая к обезображенному лицу. — Не осталось силёнок, чтобы исцелить короля, пострадавшего в битве с драколом, пытаясь спасти родной город?.. А ведь ты причастна к нападению океана. Нутром чую, в этом есть твоя вина. Как и в гибели сотни горожан. Но ты никому не можешь помочь. Ни мне, ни им. Ты пуста, дорогая Селеста, — говорил он и каждое слово вонзалось в меня как острый кинжал, опустошая до предела.

Я видела зарницы, слышала крики, но ничего не сделала. Более того, я не убила виновника нападения, а наоборот — исцелила его. И потом не вернулась в город, а сбежала сюда, надеясь навсегда вырваться из дворца и от Никлоса. Мне так хотелось свободы, что всё остальное просто стёрлось из памяти.

Теперь горячая волна вины захлестнула с головой, сдавливая в груди обжигающий ком отчаяния. Остро захотела повернуть время вспять и изменить прошлое. Но могла думать лишь о неотвратимости будущего. О том, что Артан даже не пытается говорить. А наше слияние молчит, застыв абсолютно нейтральными эмоциями. О чём он думает? Неужели не понимает, что последует дальше?!

— Не трогай его, — прошептала негромко, вставая на мысочки и целуя обожжённое лицо. От запаха горелого мяса замутило, но отвращение неощутимо прошло меня насквозь. Каким бы злом он ни был для меня, для города Ник навсегда останется героем.

Сердце билось через раз. Дрожание плоти отражалось в блеске от едва заметного слабого мерцания лампы. Позади слышалось потяжелевшее дыхание Артана, а внутри почувствовала возрастающую тревогу мужа, когда король прижал меня к груди, кладя подбородок ко мне на плечо. Я не видела выражения его лица, а когда попыталась вывернуться, он сильнее сдавил.

— Прости! — выпалил Ник, резко разворачиваясь так, что через его плечо увидела, как длинные нити нориуса бросились на Артана и вонзились ему в грудь.

Он держал меня, пока я захлёбывалась криком, бессильно наблюдая, как исчезает в чёрных волнах застывшее от ужаса лицо Арта. Через миг тьма полностью поглотила его и сжала с противным хрустом.

Я замолчала.

Никлос что-то говорил на ухо, но я ничего не слышала, просто смотрела, как неторопливо рассеивается нориус, показывая пустоту там, где только что стоял любимый. Из меня будто вытащили половину сердца, замещая его ледяной статуэткой, плавящейся в груди, распространяя по венам обжигающий лёд.

В ушах нарастал звон, напряглись суставы, будто натянулись канаты на корабельной мачте. И когда король попытался встряхнуть меня, бешено крича что-то мне в лицо, я взорвалась такой белоснежной вспышкой, что Никлос на невероятной скорости отлетел назад, врезаясь в стену.

Свет вокруг нарастал, поглощая камни, проходя через щели наружу и поднимая меня над полом. Следующий взрыв стал отражением моей агонии. С невыносимым лязгающим грохотом он порвал Нимфеум на куски, стирая его в мелкую крошку, и исчез. А я рухнула в воду, видя, как в небо взмывает Ник в защитном шаре нориуса, ослеплённый вспышкой, он ничего не видел вокруг, только продолжал кричать моё имя пока не исчез в чёрной тьме.

Прорыв ариуса досуха выжал меня. Дрожали нервы, тело стало ледяным, я даже вторую форму призвать не могла, как не могла сопротивляться поднявшимся волнам, чтобы просто удержаться на поверхности. Меня затягивала морская пучина, но усталость и обжигающая боль были сильнее инстинкта самосохранения. Я потеряла желание бороться и противилась солёной воде по инерции, сама изнутри утопая в бесконечном льду.

Море, как голодный зверь, набрасывалось на меня, закрывая от света и уволакивая во тьму, будто обещая, что стоит опустить руки — и всё будет кончено.

Я во всём виновата. Он умер из-за меня. Из-за того, что я допустила возможности своей свободы. Выбрав сделку, я обязалась её исполнять. Но не сдержала обещания и Арт расплатился за меня.

Моё желание обернулось гибелью для горожан. Даже отсюда, среди вздымающихся волн, я видела отблески огня на месте столицы — она продолжала гореть. И я горела вместе с ними, перенося на себя всё, что чувствуют люди.

Будь я умна, будь я настоящей белокрылой драконицей, ни за что не позволила бы океану сделать такое с людьми! Я бы стала этим Демоном вместе с Ником и мы бы спасли королевство!

«Это моя вина», — мысль как заноза сидела в голове, пока слабо барахталась в воде, теряя зрение от морской соли. Вскоре я уже не видела ничего кроме высоких волн, над которыми клубился белый снег.

Течением меня сносило от остатков Нимфеума в открытый океан. Усиливался шторм, а мои силы слабели. Где-то вдалеке виднелось чёрное пятно. Никлос разыскивал меня в другом месте. А я уже не видела смысла отвечать на его зов. Холод добрался до головы, и мне стало до странности тепло. Мысль разбухли, как вата, всё стало бессмысленным.

Опустились руки. Я подумала: «Если сможет найти — так тому и быть». И закрыла глаза.

Вода быстро утянула вниз. И тогда я почувствовала их. Даже сквозь прикрытые веки, разглядела в мутной воде белые фигуры с длинными чёрными волосами, которые как паутина, охватывали подводное пространство, тянувшись ко мне. Я услышала их скорбную песнь, ощутила их мелкие коготки-мысли, лезущие в голову: «Отпусти и забудь, прими и умри». Совсем как когда-то обещала проклятая Флакса. Она желала мне этого. Посеяло во мне отравленные зёрна. «Гляди, Селеста, вот он — иной выход!»

Даже в тупой от усталости голове это прозвучало так жалко, что я напряглась. Какой бы убаюкивающей не становилась зимняя вода, во мне проснулось желание выжить. Вопреки этим тварям и расчётливой дряни Флаксы.

Из последних сил я потянулась наверх, чувствуя, как их волосы обвивают мои икры, с нежностью удерживая внизу. Уходил воздух, а мне никак не удавалось преодолеть путы утопленниц. Выгнать из головы злое пение. Освободиться и всплыть наверх.

Я начала биться, с закрытыми глазами, теряя ориентацию, я пыталась сражаться с ними, заставляя кровь кипеть, чтобы не уснуть, чтобы добраться хотя бы до поверхности. В какой-то момент удалось вновь призвать ариус и всплыть, я почти смогла дотянуться до ледяной свежести воздуха, ощутить его колебания, в которых чудилось нечто знакомое. Нечто, способное меня спасти. Моя рука оказалась на поверхности, и я пустила остатки ариуса белыми шарами, чтобы он взмыл в небо и Никлос смог меня отыскать.

Один рывок и долгожданный воздух ворвётся в лёгкие — я буду спасена!

«Ты забыла, что он мёртв? Забыла, что тебя ждёт, когда окажешься там? Вновь в клетке, на железной цепи, под надзором. Он будет пытать тебя с любовью, и не будет ни капли надежды. Зачем сражаться, когда здесь ты станешь свободной? Никто больше не причинит тебе вреда. Убаюканная морем — ты освободишься от смертных оков…»

Их слова забрались так глубоко, что я застыла, и этого секундного сомнения хватило, чтобы путы плотно обхватили мои бёдра и рывком уволокли вниз за мгновение до того, как Никлос заметил мой свет над водой.

Меня тащило всё глубже и глубже, и я закричала, не в силах больше терпеть, тем самым впуская огненную воду в лёгкие.

И я умерла.

* * *

Никлос

Ему почудилась вспышка над водой, и он устремился к ней, силясь хоть что-то углядеть среди поднявшихся и вставших дыбом волн. Никлос чувствовал, что она где-то здесь, выбивается из сил, уходит на дно, и вот-вот исчезнет. Ариус, вырвавшийся из неё из-за смерти лже-Артана оказался такой мощной, что даже нориус отступил, выбросив Никлоса на берег подальше от раскалённых добела вспышек серебра, на которые даже смотреть больно и он ослеп.

А когда прозрел, время уже было упущено. Белая тьма выплеснулась из Селесты полноводной рекой, её остатки держались на поверхности, забивая нюх нориуса. Ник не чувствовал саму Селесту, только отзвуки прошедшего удара. Однако он чувствовал — под водой что-то творится.

Никлос, наплевав на собственную усталость и боль от свежих ран, устремился вниз, кутаясь в нориус как во второе одеяло. Представшая перед ним картинка ввергла короля в состояние ужаса, от которого перехватило дыхание и вздрогнула душа. Он видел сотни, а то и тысячи ше́лки, которые как косяк рыб кружились вокруг одного места, пряча сердцевину за заслоном чёрных волос, видом своим напоминавших щупальца самых страшных медуз.

И они пели. Слова их песни не доходили до мужчины, не было ему дано познать смысл молитв мертвячек, Ник мог лишь заворожённо наблюдать за бесконечным кружением, пока не смог стряхнуть с себя силу видения и не устремился прямиком в центр с помощью нориуса отгоняя от себя особо настырных тварей.

Даже будучи его морскими солдатами, подводной армией, они оставались непокорными. Шипели и порывались броситься на короля, демонстрируя жуткий оскал. Ше́лки направляли потоки своего гнева за вторжение в свой священный танец, ставшим ритуальным кругом. Если бы не сделка, то они непременно разорвали бы Никлоса на мелкие кусочки.

Если бы смогли. Нориус жалил каждую, что слишком рьяно демонстрировала агрессию. Он бил их, а они не смели дать отпор и только расходились в стороны, пока король не добрался до центра. И не застыл в ужасе глядя на то, что те так берегли.

Перед ним была обнажённая дева, застывшая вертикально, с закрытыми глазами и умиротворённым выражением на лице. Прижав руки к груди, она чуть склонила голову, будто спала, а её волосы, вставшие вверх, медленно насыщались тёмным цветом, слипаясь в извилистую линию, уходящую вверх. С её кожи сходил цвет, она становилась почти серебристой, светящейся в тусклой воде от слабых лучей, пробиравшихся сквозь толщу воды.

Утопленницы расступились, когда король подобрался ближе, замирая рядом с ней. Он вытянул руку, чтобы коснуться её щеки, и в ту же секунду она открыла прозрачные, будто поддёрнутые плёнкой глаза. И закричала, да так громко и по-звериному яростно, что Никлос отпрянул, уходя всё дальше и дальше, пока то, что некогда было Селестой, продолжало истошно вопить, гневливо глядя на него. Теперь на её руках появились когти, а во рту акульи клыки.

Селеста полностью переродилась в ше́лки.

Когда тварь прекратила кричать, завопили остальные, закружившись восьмёркой вокруг них, скрывая обзор. И как бы Никлос не махал руками и нориусом, пытаясь отогнать, чтобы вновь увидеть её, они будто с цепи сорвались, наседая на него, хоть и не трогая. Совсем скоро вакханалия прекратилась, крик будто оборвался, и они ослабли, двигаясь теперь плавно и медленно, демонстративно не глядя на своего угнетателя.

Девушка исчезла. Король не чувствовал ариус. Всё стало так, будто белокрылой и вовсе не существовало.

Он не знал, сколько времени пробыл под водой в защитном кольце нориуса. Не заметил, когда выбрался на берег, уткнувшись коленями в жёсткую и холодную гальку, безучастно наблюдая, как набегает прибой от успокоившегося моря. Мужчина не слышал крика чаек, не видел красоты падавших снежинок, не чувствовал ветра на обожжённых щеках.

Когда сгустились сумерки, он медленно поднялся, с трудом переставляя задеревеневшие ноги. Казалось, Ник не знает, куда идёт, будто без цели двигаясь вперёд. Но появилась тьма перемещения и он исчез в ней, возникая в тёмном до черноты коридоре.

Прислонившись к стене, он замер неподвижно. В любой момент гнёт невыносимой тяжести может согнуть его пополам и сломать, перемалывая до абсолютной пустоты души. Чуть дальше, за стеной под крепким магическим замком стоит другой. Он знает, кто к нему пришёл, подозревает, что всё сложилось именно так, как он и задумывал. И теперь ждёт лишь слова. Того самого слова.

Раздался лязг сорванных петель — дверь пала. Никлос остался стоять на месте, наблюдая как нориус стирает защиту от колдовства. Он хотел бы что-то почувствовать, но всё упиралось в видение её лица. Большие карие глаза, с надеждой глядящие на него. Он украл мечту и теперь её не стало.

Переступая через поваленную решётку, наружу спокойно и с некоторой торжественностью вышел вечный. Он остановился, глубоко вдохнув первый глоток свободы и улыбнулся кончиками губ, довольно щурясь и приглядываясь к человеку, замершему на границе между светом из камеры и тьмой подземного хода.

Страшные раны на лице и теле короля совсем не смутили вечного, хоть он и испытал лёгкой укол досады — его ученик не должен был пострадать. Однако с этим можно работать. И Ктуул уже начал вплетать случившееся в свой идеальный план, понимая, что уродство только украсит его эмоциональной нестабильностью мужчины.

Всё шло именно так, как и должно было быть. Его Клос ломался на правильные кусочки, из которых соберётся прекрасный вечный бог, его компаньон и друг. Разрозненный рой мыслей упорядочится абсолютной чуждостью к желаниям смертных, и мужчина окончательно переродится. А пока нужно лишь правильно подталкивать. Направлять и подсказывать. Деликатно и очень осторожно.

Именно таким шагом он и направился к своему ученику. С именно такими словами обратился, обнимая и прижимая к груди, когда тот сорвался, рассказывая, чем обернулся их план.

— Я убил Ниркеса. Он посмел тронуть её, — прошептал Ник, а Ктуул равнодушно пожал плечами. Морвиусы для него всегда были расходным материалом. Пешки для достижения целей. Другое дело Селеста и Никлос. Они нужны были оба. Хоть и по разным причинам.

— Забудь о нём. За своё предательство парень получил по заслугам, — ответил Ктуул, похлопав Ника по плечу.

Глядя в бесцветные белые глаза, он увидел в них отражение силы морского дракола и про себя поразился, насколько точно удалось предсказать поведение Агондария. Спрут не мог не попытаться захватить старого бога, используя первоначальную тварь. А предугадать, что на пути встанет Ник, было проще простого. То, что монстр сожжёт его — стало лишь досадным побочным эффектом. Главное то, что внутри Никлоса теперь есть частица бесконечности.

— Как мне вернуть Селесту? — шепчет ученик с мольбой глядя на учителя. И тот улыбается, кивая ему в ответ.

— Мой ученик, драгоценный Клос, я знаю, как можно спасти твою возлюбленную и вернуть её в мир живых. Но будь готов пойти опасной дорогой, ведь тебе предстоит отыскать в мире грёз того, кто создал ше́лки. А это не так просто… — заговорил Ктуул, обхватывая Ника за плечи и ведя по коридору в сторону от камеры. — Я объясню и покажу, что и как нужно делать. Но сначала давай приведём тебя в порядок, и ты подробно расскажешь, что и как произошло.

От автора: буду рада вашим отзывам 😇 Выходим на финишную прямую — осталось несколько глав =)