Солдат… не спрашивай!

Глава 28. Без названия

– Хранцузы ваш бродь!!! Тучей прут! Нет имя удержжу… – прохрипел схваченный нижними чинами за руки и представленный под очи полкового командира грязный, заросший до самых ушей щетиной и оборванный фурлейт, он даже не пытался вырваться. Остальные беглые обозники при встрече как зайцы кинулись в кусты не желая близко общаться с 13-м егерским полком и его командиром.

Они опоздали, не помогла информация случайно добытая штабс-капитаном в местечке Баренштейн у раскаявшегося интенданта, напрасно полковник всю ночь гнал своих солдат ускоренным маршем к городу, противник успел появится там раньше. Пара хороших "лещей" освежили разом память дезертиру и он дополнительно сообщил, что Фридланд занят всего лишь одним или максимум – двумя эскадронами гусар, плюс немного пехоты, или пионеров – "маненько", видимо кавалеристы привезли их с собой, посадив на крупы лошадей. Французы пытаются в данный момент разрушить мосты через Алле – "мост оне де ломят шибко".

По дороге 13-е егерский, по личному почину полковника выдвинутый вперед для захвата города, встретили уланы полковника Чаликова из полка цесаревича, с ними – четыре конных орудия, две дюжины лейб-казаков и генерал-лейтенант от кавалерии Голицын с адъютантами впридачу. Этот отряд должен был занять Фридланд еще вчера днем, но по неизвестной причине задержался в пути. Инициативу командира 13-го егерского, который объяснил собственные действия информацией полученной якобы от пленного французского лазутчика, "высшее" начальство одобрило, весьма и весьма редкий, надо сказать, случай в те годы. Похоже, что Голицину сейчас был важен каждый лишний штык, пехоты у него не было и "свалившийся на голову" целый полк – просто манна небесная.

К моменту прибытия российских войск к Фридланду, на каменном мосту там уже вовсю шла разрушительная работа, только стук стоял непрерывный металла по камню. Но это занятие долгое и муторное, если деревянную постройку можно легко сжечь, то с каменными или кирпичными мостами такой фокус не проходит в принципе, их только руками и только киркой или кувалдой – "по настоящему" взрывать подобные сооружения в ту пору саперы еще не умели. Поэтому "разрушителям мостов" приходилось сперва пробивать в кладке ниши для небольших пороховых зарядов, затем их рвать, затем опять долбить камень и так далее… Деревянный настил французы так же успели толком уничтожить, лишь сняли и сбросили в воду часть бревен и досок, обезопасив себя со стороны возможного появления противника. Они считали, что у них достаточно времени для уничтожения каменных опор, да и как к "быкам" иначе подобраться? Массированным ружейным огнем егеря выбили сперва саперов, затем и отогнали гусар от переправы и тотчас принялись восстанавливать порушенное. Очень пригодился присмотренный Сашкой по дороге склад лесоматериалов, они и сразу же пошли в дело. Пока часть нижних чинов спешно работала топорами и пилами, остальные прикрывали товарищей, ведя беглый огонь по противнику. Вот тут новая пуля вполне оправдала возложенные на нее надежды. Может быть потери французы понесли и не очень большие, но они никак не смогли помешать егерям 13-го егерского полка работать по части восстановления моста. Попав под обстрел, противник был вынужден отойти от берега и вести ответный огонь с запредельного для своего оружия расстояния и ничего не добился, лишь "пули на ветер" раскидал. Ни один из отряженных на восстановление моста нижних чинов не был убит, лишь двое из них получили легкие ранения, скорее даже контузии от рикошетов. Позднее подъехала полубатарея и артиллеристы сразу же подключились к общему делу. Впрочем французы к тому времени вынуждены были окончательно очистить подступы к мосту. Как только проход "в три доски" был готов, вперед кинулась кавалерия, уланы лихо влетели в предместье, опрокинули с ходу эскадрон гусар и тех, кто не успел вовремя уйти садами и огородами безжалостно порубили и покололи пиками, французская пехота и саперы смылись еще раньше, не желая вступать в соприкосновение с превосходящими силами противника. Так "славный" город Фридланд уже к обеду полностью перешел под контроль российских войск.

Этот бой, как и многие другие, канул в безвестность на фоне последовавшей вскоре фридландской бойни, нет о нем упоминания в многочисленным мемуарах очевидцев. Однако 13-му егерскому полку пришлось выложиться в тот день. до конца. Что тут поделать, солдатский путь весьма тернист и зачастую все висит на грани… на грани бытия и каждый день может стать последним.

Сперва вроде бы все шло "как положено", вражеские саперы полегли почти все до единого под дружными залпами, тут то пригодились "новые пули", оказалось, что ими удается поражать противника с дальней дистанции. Неприятельским гусарам, пытавшимся дважды отбросить русских от моста Фортуна в этот раз не улыбнулась. Короткоствольные карабины и пистолеты просто не могли "достать" до противоположного берега, откуда противник исправно осыпал их тучами пуль и две предпринятые отчаянные атаки захлебнулись, выбить с моста егерей они не смогли и те продолжали работы по восстановлению поврежденного настила. Медленно, метр за метром ложились, грубо и наспех сколоченные полковыми плотниками, щиты и уже близок момент, когда можно будет вступить на противоположный берег.

Надо отдать им должное, господа бонапартисты прекрасно понимали, что если отряд генерала Голицына переправится, то город им не удержать, численный перевес пока еще на стороне русских. В сущности это столкновение надо рассматривать, как стычку двух передовых отрядов, за спиной у каждого – крупные силы, но им требуется определенное время для того, что бы прибыть на место боя.

И вот тогда французы коренным образом изменили свою тактику, вместо массированной атаки они бросили вперед несколько мелких групп по 5-ть или 7-ть человек, но лишь одной из них удалось добраться до недостроенного предмостного укрепления. Остальные, понеся изрядные потери вынуждены были повернуть назад. Из этой семерки отчаянных смельчаков до тет-де-пона – "головы моста" добежали лишь пять. Одного через чур шустрого француза Александр, прикрывавший огнем сослуживцев, сумел "сократить" по дороге, другой в последний момент предпочел отступить назад, может быть нервы не выдержали. Безумству храбрых… не всегда сопутствует удача, особенно если у них постоянно "руки опережают голову". Четырех лихих гусаров Сашка уложил без особого труда, стоило только появиться над земляной стенкой чьей-нибудь забубенной головушке, как туда сразу же и вколачивалась пуля имени товарища Минье. С пятым же французиком возникли серьезные проблемы, он оказался не только смелым, но еще и еще и умным. Сообразив, к чему приведет попытка высунуться из-за укрытия и прицелится, враг решил стрелять вслепую, благо расстояние до работающих егерей к тому времени уже сильно сократилось.

Унтер-офицер не знал, что делать, последнего "галла" ни как не удается положить, а работам он мешает существенно. Каждые полминуты над насыпью появляется карабин в вытянутых вверх руках, ствол направляется в сторону моста и "ба-бах"… Люди вынуждены пригибаться и приостанавливать работы, одни из егерей инстинктивно пытавшийся шарахнуться в сторону чуть не свалился вниз, в последний момент его подхватили товарищи. Вроде бы палит француз и впустую, "на счастливую голову", да только слишком уж близко к нему подошли нижние чины, почти на двадцать шагов и рано или поздно его пули найдут себе цель. Российские егеря-"пионеры" вынуждены постоянно собраться компактной группой у места укладки и далее они почти в шеренгу стоят, иначе очередной тяжелый щит не протолкнуть вперед и не закрепить. Ни залечь, ни спрятаться на мосту нельзя, да и негде там.

– Мать!!! – вырвалось у Сашки, когда он увидел, как после выстрела "французика" упал зажимая руками окровавленное лицо один из его собратьев по оружию, остальные вынуждены были на некоторое время прервать свои труды. Пострадавший им всем сильно мешает, его эвакуируют на "свой берег" бережно передавая из в рук в руки. Унтер-офицер им помочь не в силах, другой бы землю тут грыз от бешенства, но не Александр, ему такие бурные эмоции недоступны.

Что же ему делать? Счет возможно уже на минуты идет, пока они тут копаются к Фридланду идут "на рысях" свежие французские полки… Штабс-капитан убежал искать пушку, и пропал бесследно, ни его ни орудия нет и все висит теперь на Сашке. На остальных офицеров надежда слабая… Можно просто ждать, когда "они" что-нибудь сделают, что-нибудь придумают, но ведь время… время идет.

Если не получается с этой позиции поразить француза, мешает обзору земляная стенка укрепления, то может стоит попробовать сверху, где тут поблизости подходящее дерево? Александр обернулся, прикидывая, куда бы влезть и понял – не выйдет… За спиной уже кавалерия толпится, отрезав от "своего" полка, чуть ли не на пятки наезжают, и генерал со всей своей свитой там. Не поймут ведь они, обязательно решат, что нижний чин струсил и рванул в ближайший лес и чего доброго просто зарубят тут же. От "своих" унтер-офицер теперь отрезан и от деревьев тоже. Егеря вынуждены отойти назад, впереди остались лишь рабочая команда, унтер-офицер, да назначенный страшим поручик Яковлев. От последнего проку в данный момент немного, он застрял вместе с подчиненными на второй половине полуразрушенного моста и ни как помочь своему "стрелку-охотнику" не сможет.

Туда нельзя… мы пойдем другим путем, как у того самого в кепочке, мы пойдем вперед, француз умен – но кое-что он все же из виду упустил, кое-какую мелочь, так пять копеек…

– Сашка! Прибей его нахрен, почто работать не дает! – кричат унтер-офицеру с моста сослуживцы, а он уже близко надо только подойди поближе.

– Сейчас, еще немного, слева только зайду… потерпите ребята, я его сделаю. – шепчут сами собой его пересохшие губы.

Выстрел, серое облачко порохового дыма за мушкой… все, этот француз больше не помешает 13-му егерскому наводить "мосты дружбы". Посмотрим, как месье справится с заряжанием своего пугача имея в распоряжении одну левую руку, а правую же Сашка ему продырявил. Точно посреди ладони ударила его пуля, выбивал же он с подобного расстояния пятаки на спор и просто ради "показухи" не раз и не два, вот и пригодилось это умение неожиданно…

Последний и самый тяжелый метр пройден, всего лишь две доски – но они обильно политы потом, да и кровью – как своей, так и вражеской. Уложив последний щит и таким образом частично восстановив разрушенный настил, зеленые мундиры кидаются бегом обратно – на "свой берег". Случайно оброненный кем-то топор камнем летит в воды Алле, не до сбережения казенного инструмента теперь, на весах ценности куда более значительные.

Ржание застоявшихся в ожидании горячих коней, чей-то выкрик – "сабли вон, пик в руку" и пошла вперед конница, маленькому пехотному унтеру остается лишь проводить этих бойцов взглядом и пожелать им удачи. Должны справиться, им сегодня и все карты в руки идут, как никогда. Первым несется молоденький корнет, но у самого моста его опережает и "подрезает" неведомо как проскочивший донец из конвоя генерала Голицина. У самого тет-де-пона станичник притормаживает, шагом забирается чуть ли не на самый край бруствера, нагибается и кого-то там невидимого за укрытием "щупает" длинной пикой. Оттуда слышен приглушенный крик боли, острая сталь наконечника вошла во что-то мягкое и по-видимому еще живое..

– Так ему антихристу! Коли! Ура! – подбадривают казака нижние чины и офицеры 13-го егерского. Сляпанный кое-как на "живую нитку" импровизированный настил ходит ходуном и трясется, но тем не "менее" держит и вот уже последняя лошадь махнув хвостом исчезает на "вражеском берегу" за углом ближайшего здания.

Все закончилось, неужели… Опять топот копыт, пропавшая было артиллерия все же появилась, пехота в шоке – теперь ей придется мост "расширять и углублять". Если лошадь пройдет по мостику из пары досочек, то под зарядные ящики и орудия надо восстанавливать уже полноценный настил. С одного из зарядных ящиков лихо соскакивает штабс-капитан Денисов, он в задержке не виноват. Вышло так, что на крутом поворотов дороги переднюю упряжку занесло, тяжелое орудие улетело в кусты, а зарядный ящик прдолжил движение "кувырком". Пока расчищали путь время прошло и пушки не успели к "шапочному разбору".

– Чего у наших морды такие кислые? Вроде убитых я не видел. – не преминул спросить у Сашки штабс-капитан.

– Боятся, что их заставят теперь мост отстраивать. – ответил за всех унтер-офицер.

– Не заставят, саперы на походе, пусть они и страдают. Сейчас наш командир соберет людей и мы двинемся вслед за кавалерией. – утешил Сашку и остальных своих подчиненных из 1-ой роты Денисов.

Дальше у храбрых улан и всяких там остальных егерей – тех кого в реляциях упомянуть забыли, начались проблемы. К городу тем временем подошел с неприятельской стороны саксонский полк шволежеров из дивизии Ундино, а там кроме легкой кавалерии было еще и три эскадрона кирасир и еще какие-то части, опознать которые так и смогли, обычное явление на той войне. По совету командира 13-го егерского, генерал-лейтенантом Голицыным от открытой "честной" схватки в поле решено было отказаться в пользу "активной обороны" – зачем зря губить людей? До самого вечера и кирасир и прочих там "антихристов" российские артиллеристы издали обстреливали ядрами и изредка – картечью, при этом орудия меняли позицию после каждой серии выстрелов, умело применяясь к местности – так и катались по пригороду из конца в конец. Сдерживали врага кроме того ружейным огнем стрелков и спешившихся кавалеристов, укрывшихся за каменными заборами в предместье и в отдельных зданиях. Пару раз французы все же прорывались в город, там их жестоко били сверху – с крыш и из окон домов, кое-где дело дошло и до применения ручных гранат. Баррикады наспех сооруженные егерями 13-го, уланами, казаками и "добровольно привлеченными" местными жителями из телег и выброшенной из домов мебели сильно затрудняли действия тяжелой кавалерии противника, да и позднее пехоты на узких кривых улочках. Грозные для любого противника в открытом поле, эскадроны латников постоянно дробились, растягивались и при этом то и дело теряли людей от ружейных выстрелов, пули так и сыпались градом на них окон верхних этажей. До врага же им не было возможности дотянутся палашом, огонь из пистолетов с седла, да по "подло прячущемуся" в различных укрытиях вражескому стрелку не особенно эффективен, времена ковбоев еще не наступили. Кроме того французов поджидала еще одна неожиданная напасть: подковы оказывается имеют такое нехорошее свойство – скользить по камню, и чем выше вес лошади, тем сильнее этот эффект проявляется, в "культурной" же Европе принято мостить городские улицы брусчаткой… Опоздавшую к сражению за город пехоту противника в большинстве случаев получилось "отсечь" от его кавалерии ружейным и артиллерийским огнем. Кое-где французы все же под вечер добились успеха и сумели войти в предместье, но были оттуда вскоре выбиты подошедшими к этому времени российскими войсками.

Александру тогда снова удалось отличится, и не один раз, но в суматохе боя никто этого не заметил. В сумерках постепенно стали вразброд постепенно подходить другие части армии Беннигсена и враг окончательно отступил, но как оказалось – не надолго. Предварительное, или первое сражение за Фридланд было выиграно российское стороной почти без потерь…

Краткий отдых после напряженного дня… враг уже понял, что проиграл и стрельба практически стихла, до утра теперь будет "мир", ночью штурмовать город – еще то удовольствие. Что-то не очень уж и сильно французы желали овладеть этим населенным пунктом, такое впечатление, что после того как российские войска успешно перешли на левый берег Алле, их противник стал действовать лишь вполсилы, так свою артиллерию в ход даже и не пустил. 13-й егерский полк встал биваком на окраине, место выбрали хорошее – и большой сад, и дрова, и вода прямо под руками. До темна еще пара часов, Сашка как-то ухитрился отпроситься у ротного командира "посмотреть окрестности". Его отпустили с одним лишь условием – "далеко не ходи", а он и не собирался вдаль, еще когда разводили костры и готовили ужин он заприметил рядом старую башню, к ней и направился. Что за сооружение такое – бог его знает, но по виду жутко древнее и таинственное, возможно остатки старого замка или какой-то другой средневековой оборонительной системы. Не суть важно замок или не замок, главное, что вид с площадки этой башенки должен быть великолепный…

Старые камни поросшие мхом, узкая лестница винтом вьется под ногами, и вот уже Александр на самом верху, обзор хороший, да вот смотреть особо не на что. Ближайший холм к востоку от города оседлала французская артиллерия, в подзорную трубу можно увидеть как "они" укрепляют свою позицию, или по крайней мере вид делают, что "укрепляют" – какой же дурак в начале 19-го века будет на ночь глядя окапываться? Что там еще… деревня… тракт… небольшой отряд кавалерии поднимает клубы пыли на дороге, к седлам у них что-то белое приторочено сразу и не разобрать, да никак гусями хитрые "галлы" разжились у немцев. Унтер-офицер невольно сглотнул слюну, он бы тоже с удовольствием отведал дичи, а то в последнее время одну жесткую как подошва говядину на обед дают, да и то не каждый день, и даже курицу несчастному российскому солдатику "добыть" негде. Соблазны… черт с ними, мы переживем, а что на востоке, в самом предместье делается, давайте посмотрим. Пруссаки какие-то гражданские ползают туда-сюда, по улицам как ни в чем не бывало – войны на них нет, российские солдатики из разных родов войск кое-где заметны. Стоп, а это что там в кустах за рукопашная… а понятно – казачок уговорил местную "фрау" на любовь и теперь работает над повышением рождаемости в Восточной Пруссии. Тьфу ну и рожа у этой дамы… не иначе станичник пьян в стельку иначе нашел бы себе бабу поприличнее, с такой образиной Сашка согласился заниматься любовью только под дулом пистолета.

Еще немного левее и это кто там такой красивый в поле шляется, да еще и породистой лошадке? Француз приехал, и нагло разглядывает российские пикеты в свою зрительную трубу, а что такого – сегодня можно и так, все казачки видимо заняты исключительно оплодотворением местных баб и сбором трофеев, а то бы в момент его такого глупого супостата словили.

Что там за шум? Унтер-офицер неожиданно услышал доносящиеся откуда-то снизу голоса и шум шагов, кто-то еще хочет подняться наверх? Вроде бы двое, вот один похоже споткнулся, ругается – это "свои" определенно, опасаться нечего и Александр снова вернулся к наблюдениям за окрестностями. Французик подъехал ближе… теперь его можно и выстрелом достать, только стоит ли овчинка выделки, на сегодня свою норму унтер-офицер уже выполнил. Но с другой стороны цель заманчивая, явно ведь штаб-офицер пожаловал – и оптика у него и что-то вроде полевой сумки у седла виднеется и лошадь явно не из дешевых, хоть и Сашка по этой части не бог весть какой специалист. Шаги за спиной все ближе, песок хрустит под каблуками совсем рядом. Глухой кашель слева, "кхе-кхе", кто-то вновь прибывший "поближе к небесам" вдохнул местную пыль веков…

– Что там внизу делается? – неожиданно раздалось от соседней бойницы.

– Да ничего… француз-наблюдатель ползает. – ответил унтер-офицер и тут по спине у него пополз неприятный холодок, где-то он уже слышал утром этот голос, он поверну. голову к говорившему и…

Только этого не хватало… столкнуться тут с генералом, он его знает – это ведь тот самый Голицин, в отряд которого сегодня явочным порядком вошел 13-й егерский полк. Подобная встреча для нижнего чина ничего хорошего явно не сулила. Унтер-офицер быстро сложил и убрал свою подзорную трубу в чехол и вытянулся во "фрунт", он при оружии и следовательно "ломать шапку" не должен, хоть какой-то "бонус" солдату от войны. В голове у Сашки между тем была настоящая каша, устав российской императорской армии боролся с своим советским собратом, и конца-края этой схватки пока не было видно. Вроде бы надо представиться, или нет – следует ждать приказа, или… мать их он совсем запутался в этих параграфах, там сам черт ногу сломит. В итоге он решил ничего не предпринимать, спросят – ответит, а самому нарываться не стоит, инициатива со стороны "низших", как известно, не приветствуется у "высших". Между тем генерал мельком глянул вниз, затем на унтер-офицера, потом снова вниз и легко взмахнул рукой, одной кистью практически вышло движение.

– Убрать! – прозвучал начальственный голос, гулко, как в трубе отражаясь от стен башни.

Александр в первую секунду был сильно озадачен таким раскладом – кого, зачем… может ли Голицын отдавать приказы непосредственно ему. Что там сказано в этих талмудах: "Начальники, которым военнослужащие подчинены по службе, хотя бы и временно, являются прямыми начальниками. Ближайший к подчиненному прямой начальник называется непосредственным начальником." А дальше, а черт его знает… но "принимающий приказ должен знать от кого его получил, оправдание неведением не приемлется"!

"Непосредственный" для Сашки – штабс-капитан Денисов, остальные офицеры его полка чином выше – прямые, а генерала куда приписать, видимо тоже пойдет во вторую категорию. И что печально – его Александр знает, видел уже утром и не раз, и значит на неведение уже сослаться нельзя. Придется кого-то унтер-офицеру немедленно пристрелить, кто там внизу и в зоне досягаемости – лишь два претендента на пулю, казак на немке и француз на лошади. Что же так генерал этих французиков не любит, а ведь российскому" высшему свету" они почти как родные… ну да ладно – не рядовому исполнителю же разбираться в таких тонкостях политики. Секунда отпущенная на размышления улетела и не вернуть, пора приступать к боевой работе. Сашка не задумываясь "на автомате" выставил прицел и проделал прочие подготовительные операции, приложился и нажал на спусковой крючок… приклад мягко боднул его в плечо, привычное уже ощущение. А там в поле – фокус, был месье на коне, а теперь на земле лежит под ним, его лошадь даже и не испугалась, так и стоит себе спокойно и жует сочную траву. Что теперь делать нижнему чину, неужели нужно опять стать во "фрунт", и докладывать о выполнении поручения?

– Болван! Ты что скотина делаешь?! – Александр так и не успел повернуться лицом к генералу, он ощутил, как сильная рука схватила его за шиворот и встряхнула, а затем ему самым простонародным образом отвесили "по шее"… больно однако.

– Отведи этого мерзавца во двор, я с ним еще потолкую! – с этими словами генерал-лейтенант Голицын "вручил" провинившегося унтер-офицера подошедшему снизу с лестницы корнету.

– Разрешите сразу галун с негодяя сорвать ваше высокопревосходительство? – сразу же проявил совершенно неуместную инициативу тот.

– Нет… потом, отведи его вниз.

Понукаемый тычками и угрозами генеральского адъютанта Александр покорно спускался к подножию старой башни. Корнетик рядом "петушился" так и примерялся было "отеческое внушение" произвести дерзкому нижнему чину. Но как назло, лестница внутри башни без перил и сверху кажется, что до земли лететь ой как далеко, а "их благородие" явно не Тайсон, вот и не рискнул он… черт с ним с офицериком, проблема не в нем. "Влип" Сашка, так уж "влип" крепко и знать бы еще за что… Хорошо хоть винтовку у него не отняли, видимо их благородие побрезговал, "плебейским" или "черным" оружием.

Внизу Александр увидел с полдюжины низкорослых лохматых лошадок калмыцкой породы и их седоков. Среди встречающих преобладали уже знакомые с утра бородатые краснорожие физиономии, это казаки из эскорта генерала от кавалерии, те его тоже узнали в свою очередь.

– Эй ундер, почто тебя рестовали? – приветствовал его приказной, видимо не только от себя но и "от всей компании".

– Француза положил… – но тут их дружеский разговор был прерван в самом начале.

– Молчать! Смирна-а-а!!! – молодой корнетик видимо решил потренироваться в выработке "командного голоса" и для вящего эффекта к лицу нижнего чина был поднесен кулак, впрочем далеко не внушительный, – Кто такой, откуда шут гороховый взялся?

– Начальник имеет право отдавать подчиненному приказы и требовать их исполнения. Он должен быть для подчиненного примером тактичности, выдержанности и не должен допускать фамильярности и предвзятости по отношению к нему. За действия, унижающие честь и достоинство подчиненного, начальник несет ответственность! – неожиданно для всех и для себя тоже ответил унтер-офицер.

Александр и сам не мог понять, как "эта хрень" у него ненароком вылетела, видимо "прицепилось" еще в тот момент, когда он пытался вспомнить, как надо себя вести с генералом и перебирал в уме все казенно-канцелярские хитромудрости.

– Да ты что из благородного сословия что ли будешь? – опустил руки и отшатнулся от "странного" нижнего чина корнет.

– Неа, с солдатов оне, тринадцатой егерской полк. Вона ихний капитан идет! – приказной указал нагайкой куда-то вправо за забор, он в седле ему видно дальше, чем тем, кто стоит на земле.

– А ну поди позови его! – распорядился корнет, временно пребывавший в этом маленьком отряде за начальника. Такое впечатление, что "хозяин" ему особо воли и вот теперь когда данный субъект заполучил столь вожделенную власть, его просто "распирало по швам" от собственного величия, еще немного и лопнет.

– Что это за убожество! Почто мундир не суконный? Кивер куда дел каналия, пропил поди, штык у тебя где? – корнет видимо решил окончательно "до столба докопаться", на все эти вопросы ответить конечно можно было, но Александр предпочел в этот раз держать язык за зубами.

Он молчал, бывает у него временами в таких ситуациях своего рода своего "ступор", но здесь вышло, что он сам себя словно его "на предохранитель поставил". В ХХ-ом веке, в "той жизни" случались иногда у сержанта СА подобные инциденты, но там можно было и оправдываться, и отвести от себя несправедливое обвинение, а тут каждое лишнее слово воспринимается вышестоящими начальниками как чуть ли не призыв к свержению существующего порядка.

В довершение всех бед "их благородие" совсем неблагородно решило самостоятельно, не дожидаясь решения "патрона" разжаловать Сашку в рядовые. Содрать с плохого сукна тонкую полоску легко, но только мундир, а точнее его имитация у него был из добротного полотна вроде современной джинсовой ткани, а галун еще и добросовестно пришит к воротнику. Дергал, дергал галун удалой корнет с воротника чужого мундира и из сил выбился, донцы из конвоя за его спиной чуть с седел от смеха не свалились, наблюдая тщетные попытки офицерика. Все правильно – не ты дал человеку этот знак отличия, не тебе и отбирать.

– Б…ть, почто так прилвадил? Я тебе сейчас заодно с башкой скотина его отрублю! – заорал вконец рассвирепевший адъютант и даже потянул из ножен шпагу, несдобровать бы Сашке в этот раз, но…

Приказной вовремя привел "того ихнего" капитана, а точнее штабс-капитана Денисова, и тут же как на заказ из-под мрачного свода средневековой башни появился генерал от кавалерии собственной персоной. В отличие от своего верного оруженосца Голицын, видимо, особой враждебности к унтер-офицеру не испытывал, скорее он просто пребывал с утра в плохом настроении. Бывают такие минуты в жизни, когда каждому человеку надо побыть в одиночестве и генералы – не исключение.

– Это ваш дурак Иван Федорович? – и начальственная десница в этот раз вполне конкретно указала на скромную персону унтер-офицера.

– Мой. – пожав плечами, признался штабс-капитан, с генералом он видимо встречался и ранее, поэтому они оба сразу же и отбросили лишние формальности.

– Нет, так нельзя, этот малый не просто глуп, а совершенный идиот. Как у вас произвели подобного в унтер-офицеры? Я ведь всего лишь велел адъютанту удалить его прочь, а этот черт взял и неведомо зачем застрелил француза, что болтался внизу перед нашими пикетами.

В ответ штабс-капитан заверил старого знакомого, что первое впечатление обманчиво, и "когда надо" Александр если не "всегда на высоте", то по крайней мере на своем месте.

– Смею вас заверить Дмитрий Владимирович, произошло нелепое недоразумение и нижний чин по ошибке принял к исполнению ваш приказ адресованный адъютанту.

– Так палить то зачем, я ему не велел?! Ну а как он у вас еще кого эдак убьет по глупости?

– Это входит в его служебные обязанности, он у нас как самый меткий стрелок назначен в батальоне "стрелком-охотником". Вы ведь молвили "убрать", не так ли?

– Да.

– Такой же приказ он получает от офицера, когда действует в цепи застрельщиков, и ему указывают на цель, которую желательно поразить, что вы, Дмитрий Владимирович невольно и проделали. Солдат лишь неверно истолковал ваши слова или жест.

– Так у вас все же выходит завели в полку этих самых "охотников", а я полагал, что сие просто первоапрельская шутка. И что неужели есть прок от этого сомнительного нововведения?

– Я, признаться, как и вы сомневался сперва… Но оказалось, что в некоторых обстоятельствах такой удивительный боец очень даже уместен. Сегодня утром он заменил нам пушку, которую я так и не успел вовремя доставить к тет-де-пону. Но это не главная его задача, Сашка ты сколько за сегодня начальственных лиц уложил у французов?

– Пять, если без того с башни… Два сержанта, суб-лейтенант, лейтенант и еще какой-то ряженный хре…, извините – чин, не разобрал… скорее всего штаб-офицер, может быть майор. – перечислил свои достижения за последний бой унтер-офицер.

– Да обманывает он поди нас, ваше высокопревосходительство, лжет и цену себе набивает, дабы от наказания увильнуть! Видно же рожа разбойничья! – влез в разговор корнет, – Эй унтер, как докажешь, что ты сих французиков пострелял, а не кто другой?

– Никак, – Александр ничего возразить и не мог, действительно доказательств нет, – Бью я их издалека и никаких трофеев собрать с них не могу.

– Я же говорю, врет! Ваше превосходительство… – корнетик хотел было еще "разоблачить" наглого нижнего чина, посмевшего нагло поучать "благородных господ", но неожиданно получил отпор.

– Да нет, корнет, не горячитесь! Я ему верю… своими глазами видел, как он только "убрал" штаб-офицера, и чуть ли не за полверсты, так французик там в поле и лежит. Соблаговолите-с взять казаков и съездить посмотреть, может у того карты или бумаги при себе какие найдутся.

После этих слов среди конвоя возникло некоторое заметное оживление. Казаки вынуждены были весь день "состоять" при генерале от кавалерии и как следствие им почти ничего не перепало из трофеев, а тут появился шанс получить "с паршивой собаки хоть шерсти клок". Пусть корнет заберет саблю француза и еще чего нибудь по мелочи из вещей, а вот лошадь обязательно достанется им, а равно и прочее крупное барахло, что обычно имеют обыкновение всегда возить с собой кавалеристы.

Денисов и его старый знакомый еще примерно полчаса поговорили на разные темы. Сашка понял "почти ничего", так как оба и штабс-капитан и генерал-лейтенант постоянно переходили то французский, то на немецкий, то вдруг среди чуждой русскому слуху речи унтер-офицер услышал даже латынь. Пару слов на этом "мертвом" языке наш современник знал, так уж вышло – была у него подруга с медицинского ВУЗа, еще в студенческие годы. Потом они расстались, генерал о кавалерии Дмитрий Владимирович Голицын со своим конвоем убыл в центр города, где в ратуше со всеми удобствами расположился штаб корпуса, отправленного с поручением адъютанта он ждать не стал. Денисов со своим подопечным двинулись в противоположную сторону, на окраину в расположение своей части. И в этот раз Александру повезло, да еще и новенький рубль от генерала за меткую стрельбу он заработал, вроде и пустячок, а все же приятно.

– Ты Саша вроде бы и умный человек, а постоянно ведешь себя словно та обезьяна, из той истории, что ты же мне давеча и рассказывал! – укорил своего спутника штабс-капитан, заметив, что тот украдкой разглядывает полученную от генерала "награду".