Смоль и сапфиры. Пара для герцога (СИ)

Глава 23. Барбара

— Неужели? — интересуется Барбара, сама открывая двери в свои покои.

По пути сюда меня видели лишь пара стражников, и я уверена — они доложат об этом Кирану, ведь я впервые появилась в коридорах за эти недели. Главное успеть оказаться в комнатах Барбары прежде, чем Киран здесь объявится. Не думаю, что он будет вламываться к ней.

— Входи.

Кажется, Барбару не удивляет моё внезапное появление. Или же она прекрасно владеет собой и своими эмоциями.

Я прохожу внутрь и вижу, что всюду горят свечи, разгоняя тьму. Глупо приходить самой к монстру, зная о его натуре. Но разве я чем-то отличаюсь от чудовищ? Я не вампир, но я Одарённая. Я могу исчезнуть, стоит лишь захотеть. Я смогу за себя постоять.

— Не боишься? — уточняет Барбара, оглядывая меня каким-то взглядом, полным… жажды? Или голода? Мне становится не по себе.

— Нет, — мой голос холоден, как воды океана Бурь.

— А стоило бы. Знаешь, кто я? — она выпускает свои когти и клыки.

— Вампир.

— Нет, птичка моя, — Барбара легко ведёт когтем по моей шее, ухмыляясь. — Я гибрид. Была волчицей, оборотнем… ты читала сказки про волков севера, верно? А благодаря Императору стала чем-то иным. Такой можешь стать и ты, если будешь продолжать лебезить со своей ненужной любовью к герцогу.

Упоминание Кирана отвешивает мне неожиданную пощёчину, пробуждая мозг от долгого расслабления.

Видя мою реакцию, Барбара улыбается, и с острыми клыками её улыбка больше похожа на оскал.

— Нравится такой внешний вид?

— Терпимо.

— Ты изменилась, пташка. Забавно. Зачем пришла?

— А ты обещала, что дашь мне информацию о Киране в обмен на один вечер в твоей компании, — мой голос даже не дрожит при упоминании до боли любимого имени того, кто разбил на меня на куски.

— Поняла, что знаешь не всё, — утвердительно кивает Барбара и отходит от меня. — Умная пташка, учишься. Хорошо, моё предложение в силе. Проходи, не стой у порога.

— И что же мне придётся делать? Прислуживать? Или быть кормом?

Боюсь ли я стать её кровяным банком? Не думаю.

Всё, что меня сейчас заботит — лишь информация, которая позволит разорвать мою договорённость с Кираном.

— Ты будешь смотреть, — расплывается в хищной ухмылке Барбара, ведя меня в комнату.

Там я сначала вижу огромную клетку, в которую ведет открытая дверь-решетка в спальню. Эта клетка опоясывает комнату огромным вольером, создавая довольно странную обстановку. Потом я замечаю двух мужчин-слуг, лежащих на огромной кровати с балдахином, явно ожидающих Барбару.

Вопросительно выгибаю бровь и смотрю на Барбару, подмечая на стене в клетке висящие кандалы и ошейник. Та, заметив мой взгляд, поясняет:

— У Императора свои способы, как стоит справляться с волчьим нравом своей жены.

На моём лице ничего не меняется, хотя подтекст фразы мне предельно ясен. Дарэй что, сажал Барбару на цепь, словно пса? Но вместо этого вопроса я задаю другой:

— И на что я буду смотреть?

Барбара машет рукой на стул, поставленный в клетке.

— Присаживайся.

Подчиняюсь, хотя ожидаю хоть какого-то объяснения ситуации, которая мне уже не нравится с самого начала. Мужчины встают с постели и грациозно движутся к Барбаре, которая теребит пояс своего атласного халата, недвусмысленно закусывая губу.

— Отлично, зритель на месте, — кивает Барбара, когда я усаживаюсь на стул с прямой спиной. Она подходит к двери, ведущей к в клетку, и запирает её на ключ, бросая тот на пол к моим ногам. Я оказываюсь отрезанной от неё и мужчин, но в отличие от них имею возможность покинуть клетку в любой момент. — Это для безопасности. Твоей же.

Сглатываю. А Барбара продолжает, оголяя грудь одного из мужчин и поглаживая в районе сердца:

— После наших разговоров у меня сложилось впечатление, что худшей пыткой для тебя, ещё невинной в плане утех, будет наблюдение за процессом. Поэтому я выбрала столь извращённый метод наслаждения сегодня. Правила нашей игры просты: ты смотришь, не отворачиваясь и не закрывая глаза. Я рассказываю всё, что ты захочешь знать, и не только. Рассказ продолжается только тогда, когда ты остаёшься на месте и смотришь.

Одним движением Барбара сбрасывает с себя халат, оставаясь абсолютно голой. Мои щёки вспыхивают, когда приходит осознание на что мне придётся смотреть.

— А, и ещё одно условие: ты не можешь касаться себя или двигать стул, — мурлыкает Барбара, выгибаясь дугой от прикосновений мужчин. Я же до боли сжимаю руки в кулаки, стискивая зубы.

— А какой тебе с этого прок? В извращении? — цежу я, понимая, что не могу двинуться с места. Я должна принести хоть что-то Кирану, чтобы разорвать договор. Мне придётся высидеть… хотя бы прелюдию.

— В твоих эмоциях, милая пташка, — смеётся Барбара. — Я их очень остро чувствую и от них меня прямо переполняет эйфория.

Отлично. Замечательно.

— И ничего такого себе не надумай, Лайла, — подмечает Барбара, пока её наложники стягивают с себя одежду, — ты мне абсолютно не интересна. Я люблю мужчин.

Это ну очень заметно. Особенно по их количеству в этой комнате.

Мужчины не задают вопросов, действуя молча. Слаженно и уверенно. Будто под гипнозом.

Я решаю концентрироваться на их лицах, а не телах, чтобы выдержать хотя бы пятнадцать минут, а потом удалиться из этого логова разврата.

Один из них брюнет, второй — блондин. У блондина зелёные глаза и широкие плечи. Как и у брюнета, у него на шее рабская татуировка, показывающая всем, кому они принадлежат. То есть Императору.

Забавно. А сам Дарэй знает, чем в своих покоях занимается его жена и с кем?

Кстати, брюнет-ладорганец очень сильно напоминает внешне Дарэя: высокий и с короткими чёрными волосами. У него мускулистый торс и литые мышцы рук.

Оба наложника явно попали сюда через аукцион, а что это за вещь я знаю по себе. Однако их одурманенные чем-то глаза напрягают… У меня закрадывается сомнение, что они находятся под чьим-то влиянием.

Блондин медленно целует шею Барбары. Она тает в руках блондина, пока брюнет освобождает её ноги от обуви, попутно обнажаясь. На него я не смотрю. Никогда не видела полностью обнажённого мужчину (Киран в ночь заказа не в счёт), но, кажется, скоро увижу сразу двоих.

Сижу, вцепившись в стул, стоически выдерживая начало. Ко мне стремительно возвращаются эмоции, стоит стыду проникнуть в мои жилы. Гнев смешиваются с чем-то ещё, пробуждая отклик после долгого безэмоционального затишья.

— Что же ты хочешь знать о Киране, маленькая пташка? — стонет Барбара, когда руки мужчин касаются её обнажённого тела везде, сминая и поглаживая.

Не отвечаю.

У меня на ответы пока нет сил — я пытаюсь справиться со стыдом.

— То, что он не человек, ты уже и так знаешь, — продолжает Барбара.

Я начинаю сомневаться в правильности того, что сейчас происходит, и чему я становлюсь невольной свидетельницей.

Нахожу точку, в которую буду смотреть ближайшее время — ею становится кисточка от бахромы, которой отделан полог по-императорски огромной кровати с балдахином. Красивая кисточка. И такого красивого, насыщенного алого цвета…

— Если у тебя нет ничего занимательного для моих ушей, то я, пожалуй, покину это место, — шиплю я сквозь стиснутые зубы, а Барбара томно смеётся. Она падает на кровать, утягивая за собой отлично сложенного блондина.

Как ни стараюсь смотреть лишь на кисточку, мой взгляд скользит ниже и теперь я пытаюсь смотреть только на их волосы. Сердце начинает биться чаще.

Зачем вообще я сюда пришла?!

— Лайла, — стонет Барбара, выгибая спину и прикрывая глаза. — Мы только начали. Поэтому ты останешься и будешь сидеть. Тебе же нужна информация?

Не такими жертвами! Но… Придётся терпеть.

Я уже начинаю задумываться, почему я просто не поговорила с Кираном. Однако, скорее всего, если бы так поступила, то не узнала ничего толкового.

Умалчивание и ложь. Неужели он думал, что я не вспомню его в ту ночь? Помнил ли меня сам Киран? Я у него всё это обязательно спрошу, но сначала узнаю версию от Барбары. В отличие от всех вокруг, она намекала мне на всё это раньше.

— Не отводи глаза, пташка, — слышу голос Барбары и стараюсь обстрагиваться от действа, но невольно подмечаю похотливо выгибающиеся тела. О Великая Ночь… — И задавай уже вопросы. Они, — Барбара намекает на своих наложников, — никому ничего не расскажут.

Выходит, она им приказывает? Какой Дар она переняла? Кто её обратил?

— Все Одарённые — вампиры? — спрашиваю я первое, что хочу выяснить.

— Да, — ответ Барбары сливается со стоном. Один из наложников входит в неё. Я смотрю сквозь эту картину танца похоти, думая только о вопросах и ответах. Вопросы и ответы. Вопросы и ответы. И ничего более. Никакого секса. Никой похоти. Никакого разврата. — Все Одарённые на то и Одарённые, что отличаются от людей. Они получают дар после Ритуала, когда их обращают.

— Понятно.

Но тогда кто же я?

Не думаю, что вампир. Я ведь не чувствую жажды крови.

В голове всплывают слова призрака из видения: «В мире, полном монстров, питающихся кровью, ты и сама монстр, Лайла Лаир. Я и есть монстр». Выходит, моё подсознание знало? Помнило? О боги…

— Что произошло в ту ночь, когда убили мою семью? — прямо спрашиваю я, опасаясь за свой рассудок. Тем временем трое разгорячённых сладострастием любовников уже стремятся ко взаимному удовольствию.

— О, это занятная история. Что ты знаешь о пророчестве? — ответила Барбара, томно разомкнув поцелуй с брюнетом.

Если бы в этот момент блондин не начал покрывать внутреннюю сторону бедра Барбары поцелуями, можно было бы подумать, что мы ведём светские беседы где-нибудь за чаем.

— Ничего, — отвечаю я, чувствуя, как к щекам приливает румянец. Вспоминая, что именно этот лист был вырван из книги, которую я читала в библиотеке.

— Печально. Но если кратко… Ах! — блондин в ногах Барбары поднимается выше, перенося поцелуи на её трепещущую разгорячённую плоть. — Когда-то давно жила безумная ведьма, чьи последовательницы заперли Первых вампиров — как раз тех, кого сейчас воспевают как святых в наших храмах — в магических саркофагах для защиты обычных смертных от бессмертных. Ты явно это сама уже знаешь, правда? — брюнет склоняется над грудью Барбары, начиная дразнить языком чувствительные соски волчицы. — Я почуяла твой запах на книге с легендами Таксодонии, — на мгновение её чувственный рассказ прерывается стонами. Я закусываю губу, чувствуя, что у меня одергиваю не только щёки, но и всё тело. Рука тут же скользит вниз, но я тут же одернула себя, понимая, что мне нельзя двигаться, пока Барбара рассказывает о пророчестве. — Так вот, этой ведьме было видение… ах, что однажды придёт к власти Великий Император… ммм… который, ох! Объединит все земли Сая-я-яры под своё крыло, принеся континенту единение, ммм… — Я хочу закрыть уши от этих развратных звуков, однако тогда не смогу услышать историю. — Но вместе с этим в мир вернётся и Ночной Дар, ведь кровь его носителя необходима для вскрытия печати на саркофагах Пяти и свершения пророчества о крахе и возрождении Саяры. — Барбара запрокидывает голову, жадно хватая воздух полными губами. Брюнет тут же принимается осыпать её лицо поцелуями, а блондин усиливает свой натиск внизу. — Этот носитель Ночного Дара, согласно легенде, должен будет убить своего предшественника, расчистив себе дорогу к престолу и выстроив свою новую Империю Крови. А пока у нас у власти стоит мой муженёк…

Барбара прерывает свой рассказ, не в силах больше сдерживать рвущиеся наружу стоны. На мгновение она забывает о моём существовании, наслаждаясь жарким соитием, затем наложники и Барбара меняют позу. Блондин послушно ложится на спину, Барбара томно перекидывает через него ногу, а затем, глядя прямо мне в глаза, опускается на предмет его мужской гордости.

Мои щеки вспыхивают, а волчица лишь усмехается, наслаждаясь всплеском моих противоречивых эмоций, захлёстывающих меня с головой волнами жара и стыда.

Как будто стараясь добить меня, волчица манит брюнета, а тот беспрекословно склоняет голову, подставляя шею под клыки своей госпожи. Барбара впивается клыками в его шею, продолжая пиршество разврата и крови. Я еле удерживаюсь от того, чтобы не отвести от них свой взгляд.

Мне нужны ответы на все вопросы. И мне придётся сидеть здесь и позволять мучить себя сценами их всепоглощающей похоти.

Интересно, надолго ли их хватит?

— … Так вот, — прорычала Барбара стирая кровь с губ тыльной стороной ладони. Было видно, что она не хочет прерывать пиршество, но правила игры все еще действовали, и вынуждая Барбару продолжить рассказ. — Один из Закатных некогда сообщил Дарэю, что Дар Ночи перейдёт к одному из наследников приближённых к нему лордов, — блондин под Барбарой двинул бедрами, вонзая в нее свое достоинство. — Ахх! Это было аккурат двенадцать лет назад. А потом мой муженёк решил… ммм, что именно он станет Великим Императором всей Саяры, поэтому решил избавиться от носителя Ночи заранее. Пригласил все семьи с детьми, а дальше ты и сама знаешь, — Барбара снова отвлекается от разговора. С её губ начинают срываться томные стоны, перемежаемые с глухим рычанием.

Глядя на них, я чувствую, как полыхает пожар внизу моего живота. Тягучая капля горячей влаги скользит по бедру, выдавая мое возбуждение.

— Знаю, — отмечаю я сквозь туманящее разум желание. — Точнее помню, но не всё. Зачем было убивать родителей, если могли просто убить детей?

Этот вопрос я и задаю вслух, инстинктивно комкая пальцами подол своей сорочки и ёрзая на стуле.

— Ты забавная, — усмехнулась Барбара, подмечая блуждание моих рук. — Думаешь, кто-то из родителей позволил бы умертвить своего ребенка? — блондин под Барбарой начинает двигаться активнее, заставляя её голос сбиваться, а полушария грудей покачиваться им в такт. — … ммм… Тем более, что большинство из них после рождения наследников прошли через Ритуал обращения.

Я ловлю себя на мысли, что мой взгляд блуждает по ее изгибам, не в силах оторваться от точки, где женское и мужское тело соприкасаются друг с другом.

И почему я так жадно слежу за ними вместо того, чтобы противиться той игре, что задумала Барбара?

— Значит, один из этих детей имел Дар Ночи? И был опасен для Дарэя? — спрашиваю я, стараясь прогнать наваждение.

— Именно, — взгляд Барбары останавливается на мне, пока она покачивается на волнах наслаждения. Её тело блестит от пота, стекающего каплями по её бархатистой коже. — И ты прекрасно знаешь, кто это был.

Почувствовав, что блондин вот-вот дойдет до кульминации, Барбара останавливает его движения, а затем соскальзывает с члена и встаёт с кровати. Волчица подходит к моей клетке, прогибается в пояснице и обхватывает пальцами холодные металлические прутья. Брюнет, словно только и ждал этого, подходит к ней сзади и на моих глазах проникает в неё.

— Ах! — стонет Барбара.

Её лицо находится в нескольких сантиметрах от моего, и я вижу, как расширяются её зрачки от бурлящих эмоций, как вздрагивает от сладкой истомы тело, как блестят алые капли крови на полных губах.

Барбара очередной раз ощеряет свои клыки. От её глаз ползут вниз под кожей чёрные вены.

Я завороженно смотрю на её клыки, почему-то отчаянно желая, чтобы те вонзились в мою кожу, превратив меня в беззащитную жертву этой властной волчицы. И, словно считав мои мысли, Барбара делает знак брюнета, останавливая соитие. Тот покидает её жаркое, влажное лоно, а затем подходит ближе, становясь на колени перед госпожой.

Она впивается в шею брюнета зубами, высасывая его кровь, смотря прямо мне в глаза и не разрывая наш зрительный контакт. Я вижу, как она жадно глотает кровь, как пульсирует венка на шее мужчины, как вытекает кровь из разорванной кожи и чувствую, будто с каждым глотком Барбары жизнь утекает из меня, а не из наложника. Зрелище заставляет меня затрепетать, бедра сводит судорогой, а затем внизу живота как будто что-то взрывается, обдавая меня волной невыносимого жара.

— Нравится вид? — уточняет Барбара, отодвигаясь от шеи наложника и чувствуя сладкий запах моего поражения разлившийся в воздухе. — Это судьба всех Одарённых, кроме тех, кто имеет Дар от рождения. А такой привилегии сейчас удостоен лишь один ребёнок, давно выросший во взрослую девушку.

— На что ты намекаешь? — переспрашиваю я, чувствуя, как моя грудь тяжело вздымается и опадает.

— На то, что Дар есть Дар, однако он не даёт всех плюсов вампирской жизни. Не даёт скорости, бессмертия и нечеловеческой красоты, — произносит Барбара, протягивая руку ко мне сквозь прутья клетки и неожиданно игриво проводя пальцами по моим сведённым коленям.

— Ты была оборотнем. Ты имела силу, — дрожу я, под её горячей и влажной рукой с острыми когтями.

— Но не бессмертие. Да, более долгую, но не вечную жизнь. И я не имела Дара. Но теперь…

— Чего ты добиваешься всеми этими разговорами? — спрашиваю я, откидывая руку Барбары с моих колен. — Чего ты хочешь, Барбара?

— Любви и власти, — игриво улыбается Барбара. — А ещё интриг и отмщения за сломанную жизнь.

Я понимаю, что игра закончилась и разговор потерял свою ценность. Пора уходить, ведь Барбара уже начала откровенно издеваться надо мной и моей неопытностью.

— Поэтому ты устраиваешь всё это? Ради того, чтобы добиться любви Дарэя? — не выдерживаю я, со злостью озвучивая давнюю догадку.

— Мне плевать на его любовь! — шипит Барбара, вцепляясь руками в прутья клетки. — И я ещё ничего не начинала! Всё начнётся, когда сюда приедет мой брат и увидит, что с его любимой сестрёнкой сделали вампирские отродья. А потом продолжится, когда Дарэй сам выйдет на твой след и свернёт тебе шею, чтобы сломать печать, сдерживающую приход Пяти, а после…

Я больше не собираюсь выдерживать эту пытку и вскакиваю со стула, отпихивая ногой ключ от клетки ближе к Барбаре.

Всё! Хватит!!

Мчусь в гостиную через открытую дверь, полыхая от стыда и гнева на собственную слабость. Себе вслед я лишь слышу смех и последнюю фразу Барбары за этот вечер:

— И куда же ты? Бедняжка! А Киран-то тебе не враг, глупышка. Он не убивал твоих родителей и брата. Это сделал мой муж!!

Её фраза эхом прокатывается по комнате, обдавая меня страшным осознанием.

Всё это время я обвиняла не того.