Слезы Авраама

Глава ЧЕТВЕРТАЯ Враг — это мы

Вертолет сел в тихой, окруженной горами долине, Генри выскочил из машины и встал напротив приземистого домика. Из каменной трубы шел дым. Когда он направился к домику, рядом приземлился второй «Блэк хоук». Экипаж вместе с несколькими бойцами натягивали на винты маскировочную сетку.

Генри стоял на широком крыльце и ждал, пока его товарищи не выйдут из вертолета. Мимо прошел Карлос и сказал:

— Надеюсь, полковник выбрал безопасное место.

Небо над головой было чистым, а температура воздуха значительно выше нуля. Генри несколько раз топнул ногами по крыльцу, чтобы сбить снег с подошв. Лицо задубело от ветра, но холода Генри не чувствовал.

Полковник Брегг, проходя мимо, кивнул своим людям, взошел на крыльцо и постучал в дверь.

Дверь открылась с первого же стука. На пороге стояла женщина. У неё было загорелое лицо и схваченные на затылке в хвост черные волосы. Из дома доносился запах выпечки. Женщина равнодушно смотрела на тридцать вооруженных человек, выстроившихся у порога её дома. Она не выглядели ни удивленной, ни испуганной.

— Здравствуйте, полковник, — сказала она.

— Здравствуй, Мэй, — ответил Брегг. — Прости за вторжение. Но ты знаешь, в чем дело.

— Ага. Но искренне надеялась, что вы поедете куда-нибудь ещё. Заходите, не ждите приглашения.

— Мы ненадолго, — сказал полковник. — Перегруппируемся и решим, что делать.

— Проходите уже, не стойте на морозе — женщина отошла в сторону.

Генри зашел следом за полковником. В камине приветливо трещал огонь. Из колонок доносился Моцарт. Генри был озадачен.

— Это жена моего двоюродного брата Мэй, парни. Она — свой человек. Не тащите снег внутрь там!

— Не жена уже.

— Ну, да. Да упокоит Господь его душу, — полковник шел вниз по коридору. Он потянул за подсвечник на стене, часть её отъехала в сторону, открывая путь по лестнице.

— Приготовлю вашим парням кофе и хлеба. Если останетесь на ужин, есть тушеная оленина.

— Было бы здорово, Мэй, — отозвался полковник Брэгг.

Генри и Волки следовали за полковником по металлическим ступеням, и Генри казалось, что они опустились, минимум на четыре этажа вниз.

Полковник ввел код на панели около стальной двери, дверь с шипением отворилась, и их взору предстало помещение примерно трех или четырех сотен квадратных футов с рядами коек вдоль стен. Центр управления угадывался по нескольким выключенным мониторам. На металлических полках лежало оружие и амуниция. Полковник подошел к центру управления и начал включать компьютеры. Он развернулся на каблуках, руки за спиной и посмотрел на бойцов. Его серые глаза напоминали океан перед бурей, холодные и грустные.

— Преклонить колено, — приказал он. Все встали, будто футбольная команда перед тренером во время тренировки.

— Знаю, у вас есть множество вопросов. Постараюсь на них ответить. Прошу вас довериться мне. Времени у нас немного, да и сделать предстоит ещё порядочно. Прямо здесь, в этом убежище, — он смотрел на солдат, ненадолго задерживая взгляд на каждом.

— Когда-то, лет десять назад, это место принадлежало кавалеристам[16]. Я постепенно обустраивал его через подставные компании. Мэй присматривает тут за хозяйством, на случай, если нам понадобится укрытие в этих краях. Здесь хранится еда, оружие, патроны, золото, бриллианты, короче, всё, что поможет пережить этот сраный апокалипсис. Никогда не думал, что это всё действительно пригодится.

— Утром было совершено нападение на Вашингтон, — продолжал полковник. — Не ясно, был ли это запуск ракеты или террористы подорвали бомбу на земле. Вскоре был нанесен удар по Сан-Франциско и это известно совершенно точно — туда прилетела ракета, возможно запущенная с подводной лодки.

Генри прикрыл глаза. У нескольких ребят в Сан-Франциско остались семьи.

— Соединенные штаты находятся в состоянии гражданской войны. Бои идут по всему миру. На большинстве баз обошлось без кровопролития. Командиры разрешили солдатам уйти, стараясь сохранить порядок. В большинстве сепаратистских штатов войскам предложили или присоединиться к ним, или отойти и самораспуститься. И в большинстве случаев, всё проходило мирно. Но общее руководство парализовано. Мы давали присягу защищать конституцию и страну от всех врагов, как внешних, так и внутренних. Честно говоря, не знаю, какая теперь между ними разница.

— Сэр, — подал голос Карлос. — Разве мы не должны остановить мятежников? Я в замешательстве. Что делать-то?

— Мы могли бы, — ответил полковник. Он выглядел уставшим, истощенным. — Но, кроме того, что есть здесь и двух вертушек, у нас ничего нет. Мы могли бы попытаться прорваться на территорию федералов, но велик риск, что нас попросту собьют.

Несколько человек начали говорить одновременно, полковник поднял вверх руку. Люди замолчали.

— Я патриот своей страны и вы это знаете. Я верно служил, исполнял приказы, хотя не всегда был с ними согласен, потому что это мой долг. Последние полгода я прощупывал почву через ряд доверенных лиц. Тех, кого я знаю десятилетиями. Боюсь, наш отряд был скомпрометирован. Мы были выведены из подчинения КСО, — Командование Специальных Операций США координировало взаимодействие между различными спецподразделениями армии и флота США, разбросанными по всему миру. Котики, Дельта, Зеленые береты, спецназ морской пехоты — все они подчинялись напрямую КСО. — Мы работали с ними, но не на них. Я всё это знал, когда подписывался на работу. Это имело смысл с точки зрения оперативной безопасности и того факта, что род нашей деятельности не совсем законен.

— С помощью АНБ я отследил финансовые потоки. «Волки» финансировались через ряд оффшорных подставных компаний. Ничего удивительного в этом нет. Но после детального изучения всей цепочки, один мой друг пришел к выводу, что деньги поступали из довольно странных мест. Источником служили транснациональные корпорации, названия которых вам прекрасно известны. Оборонные предприятия, банки, фармацевтические гиганты. Деньги направлялись на счета частной охранной фирмы, откуда распределялись по другим местам. На этих людей завязано огромное количество влиятельных СМИ. Они управляют выборами. Времени, чтобы проанализировать все данные у меня не было и конкретных имен я вам назвать не могу. Эти ребята играют в очень мутные игры.

Полковник замолчал, чтобы люди обдумали сказанное.

У Генри закружилась голова. «Заговор? Настолько разветвленный, что какая-то группа людей могла использовать «Волков», как своих цепных псов?»

— Сейчас у меня нет твердых доказательств своих слов и, признаюсь, я рад этому. Мой друг из АНБ на прошлой неделе погиб в автоаварии. И это явно не случайность, я уверен. Я никому не доверяю. И я, совершенно точно, больше не собираюсь быть чьей-то марионеткой.

— И что теперь? — спросил Генри.

— Во-первых, больше нет никаких «Волков». Если захотите уйти, никто вас не держит. Решите остаться — ради бога. Я планирую отсидеться здесь, пока не закончатся бои.

Генри был в шоке. Полковник Брегг всегда был воином и патриотом. Генри считал, что они будут сражаться.

— Вы знаете, что я родом из Техаса. Я поклялся служить своей стране, но страна предала меня. Она и вас предаст, рано или поздно. Я не собираюсь стрелять в своих соотечественников. И мне плевать, если мне будет приказывать лично президент США или губернатор Техаса. С меня хватит.

— Эм, — подал голос сержант-майор Мартинез. — А где конкретно мы находимся?

Полковник хихикнул.

— Альберта. К северу от границы. В первую очередь, нужно у всех изъять личные передатчики. Не знаю, кто именно нас отслеживает. Может, до нас уже никому нет дела, но на всякий случай, нужно их удалить. Далее, те из вас, кто решит уйти, берут столько, сколько смогут унести и убирают вертушки отсюда к чертовой матери. Я не хочу, чтобы нас спалили с беспилотника или со спутника.

Спустилась Мэй, держа в руках поднос с чашками кофе. Она поставила поднос на пол и ушла, не сказав ни слова.

На экранах компьютеров шли репортажи из горящих Вашингтона и Сан-Франциско. Репортеры выглядели подавленными. На экранах шли кадры из объятых бунтами Нью-Йорка, Атланты, Лос-Анджелеса и других, неизвестных Генри мест.

«Волки» построились и Док Алекс — штатный медик — провел каждому небольшую операцию. Личный передатчик был размером не больше комара и вживлялся в шею. Устройство представляло собой микрочип, батарейку и беспроводное соединение с сетью. Удаление не затрагивало вживленный в мозг чип, поэтому операция была простой и почти безболезненной. Без него бойцы, по-прежнему, могли пользовать приборами ночного видения в контактных линзах, но теряли связь друг с другом и беспилотниками.

Бойцы собрались, чтобы обсудить, кто останется, а кто уйдет. Треть была с северо-востока, ещё треть с юго-востока, остальные с запада. Экипажи «Блэк хоуков» были «Ночными охотниками».

В конце концов, парням удалось договориться. В вертушках почти не осталось топлива, их хватит, в лучшем случае, на три сотни миль. Они будут держаться вместе и попытаются подзаправиться на одном из множества небольших аэродромах Канады. Оттуда часть людей сможет улететь на запад. Другой вертолет направится на юг, стараясь держаться ближе к земле. Как только они достигнут цивилизации, то бросят вертушку и разойдутся пешком.

Когда бойцы уже занимались сборами, из компьютеров раздался пронзительный писк.

Генри замер и посмотрел на полковника Брегга.

— Опоздали, — сказал он. Полковник щелкнул переключателем. — Мэй, спускайся сюда, — сказал он, поворачиваясь к солдатам.

— У нас гости. Беспилотники вычисляют наше расположение. Через несколько минут появится пехота. Этот жопоголовый командир Мальмстрёма нас так просто не отпустит.

Мониторы, часть из которых транслировала новости, а часть показывала картинку с камер наблюдения, пошли рябью. «Нас глушат» — понял Генри.

Полковник Брегг подозвал Мартинеза и несколько секунд о чем-то с ним шептался. Генри запихнул в разгрузку несколько запасных магазинов и ощутил прилив адреналина вперемежку с чувством тревоги, которые всегда сопровождали его перед боем.

Полковник Брегг говорил, а сам, при этом, снаряжал патронами обойму М4.

— Выйдем через черный ход. Тут есть туннель, который заканчивается метрах в двухстах от дома. Выбираетесь и разбегаетесь. У меня там спрятан пулемет. Хорошее укрытие. Погнали!

Впереди шел сержант-майор Мартинез. Генри схватил потяжелевший до ста фунтов рюкзак и последовал за ним. Они шли по бетонному коридору, освещенному тусклыми лампочками без плафонов. Шаги, бряцание амуниции, дыхание эхом отражались от голых стен. Коридор был узким и приходилось идти гуськом по одному. Все столпились у последней двери, пока Мартинез пытался её открыть. Когда дверь открылась, свет — настоящий, яркий солнечный свет, не тусклое мерцание ламп — залил мрачный коридор.

Генри стоял шестым от двери. «Никакой стрельбы. Это хорошо. И взрывов нет. Пока».

Люди попарно разбежались по разные стороны. Чувство, нахлынувшее на него в этот момент, напоминало то, когда он впервые прыгнул с парашютом 10 лет назад. Он снова, вместе с остальными, покидал безопасное темное место и выходил навстречу хаосу. Он наблюдал за своими товарищами, которые шли вперед безо всяких сомнений, раздумывал, где он упадет, когда придет его время, даже зная о том, что натворил, он всё равно любил всё это. Любил и боялся одновременно. Каждым шагом он доказывал себе, что всё ещё жив… и вот он уже мерзнет на ветру. Гордость, страх, верность и… «Ох, блин, началось!»

Он бросился влево.

Было что-то такое в воздухе, ощущение неправильности, напряжения, будто что-то ползло по спине Генри, пока он взбирался на холм. Он шел след-в-след за тем, кто шагал впереди, пока не заметил, что следы обрываются около огромного валуна. Своё место он заприметил выше, в двадцати метрах, между двумя деревьями. Он забрался туда и присел, Х-К в руках был, словно, продолжением его тела. Неподалеку на свою позицию двигался Карлос, старательно скрывая собственные следы на склоне.

Генри почувствовал себя открытым. Он сомневался, что от него будет толк. Его форма была предназначена для ночных боев. Но одетый в черное, на белом снегу он представлял собой отличную мишень. Он зарылся в снег. Позади себя он слышал топот ботинок и клацанье затворов, когда другая группа поднялась выше по склону.

Крыша дома была покрыта снегом, а из трубы валил дым. Такое впечатление, что пейзаж сошел с рождественской открытки.

В одно мгновение эта пасторальная картина была объята пламенем. Несколько ракет попали в него практически одновременно и домик исчез в пламени и грохоте. Этот грохот Генри ощутил всем телом. Дом превратился в сгусток желто-оранжевого пламени и густого дыма, повсюду разлетались осколки стен. Следом взорвались вертолеты, и Генри сжал зубы. Он подавил в себе приступ ярости.

Ещё до того, как на землю упали обломки вертолетов, послышалась стрельба.

Генри через бинокль осмотрел противоположный холм. По склону спускались какие-то фигуры в белом.

— Движение — сказал Генри едва ли не шепотом.

— Контакт — подал голос Карлос. — Кто там, блядь, стреляет?

— Множественные вспышки. На 2 часа, противоположный спуск. Не наши.

«Враг. Но враг теперь — это мы сами. Наши войска, парни, которых я видел на базе, с кем катал шары на бильярде». Самые подготовленные и лучше всех экипированные из тех, с кем доводилось встречаться Генри.

В Афганистане Генри приучил себя во время боя думать только о самом важном. Когда тебя пытаются убить, стреляй в ответ. То, что война — это хаос и смерть и для философствований на ней нет места, он понял ещё в первую командировку. После, да. Но, во время боя нужно делать то, что должен. В тот раз, Генри сидел в открытом «Хамви»[17], выставив в окно дробовик, когда головная машина подорвалась на самодельном фугасе.

— Засада! — крикнул водитель.

Позади послышался ещё один взрыв. Узкая улочка тянулась вдоль двухэтажных зданий, из окон которых раздавалась автоматная стрельба. Выстрел из гранатомета едва не накрыл «Хамви», в котором сидел Генри. Он выбрался из машины и залег за правым колесом, стреляя в каждую смазанную тень, в сторону каждого выстрела. Колонна из пяти машин попала в очень грамотно расставленную засаду и теперь планомерно уничтожалась. На заднем сидении капрал Кристи вызывал по радио поддержку с воздуха.

Рядовой Бёрч — прыщавый паренек из Западной Вирджинии — долбил из «пятидесятки» по крышам. Головная машина горела, Генри видел, как двое рейнджеров вытаскивали из под огня раненых.

Согласно боевому уставу, рейнджеры имели право открывать огонь только в случае прямого нападения на них и не связывались с гражданскими. Но то, что хорошо в теории, не всегда действует на практике. За время, проведенное в Афганистане, Генри понял, что ни Аль-Каида, ни талибы не признают никаких правил.

Генри побежал к горящему «Хамви», чтобы помочь своим товарищам. По желто-коричневым стенам били пули. Один из рейнджеров, сержант Пратт, завалился на бок, когда тащил под руки другого бойца. Тридцатиметровая пробежка стала самой длинной в жизни Генри, время, словно, замерло. Он чувствовал запах разлитого топлива и дыма.

Ему оставалось всего метров пять до раненых, когда из тени вышла одетая в синюю накидку женщина, лицо её было скрыто платком. Она была от него метрах в тридцати, может, чуть больше, рядом стоял одетых в лохмотья ребенок, которого она держала за руку.

Позже Генри пытался выстроить всё в хронологическом порядке, собрать этот разбросанный в беспорядке пазл. Он был точно уверен, что видел в руке женщины детонатор. Он дернулся, развернулся, действуя на одних рефлексах. Дробовик гавкнул, выстрел сбил женщину с ног. Мальчика, каким-то непостижимым образом, не задело и он убежал.

Генри добежал до «Хамви», вскоре прилетели «Кобры»[18] и пропахали крыши зданий 20-мм пушками и ракетами. Грохот пушек отдавался в груди Генри, оставляя неприятные ощущения. Вражеская атака захлебнулась, многие были убиты, остальные растворились в городе.

Генри узнал, что у женщины был пояс шахида. Он был уверен, что именно детонатор в её руке заставил его выстрелить. Ему часто снился этот эпизод, иногда она держала серый шнур с большой красной кнопкой, а иногда его не было, и этот кошмар был самым жутким. Часто бывало так, что мальчик тоже погибал.

За свои действия он получил медаль и уважение от рейнджеров. Если бы он не подстрелил ту женщину, осколки и ударная волна накрыли бы всех у головной машины и Генри заодно. Иногда враг не выглядит, как враг.

Солдаты, которые сейчас спускались с холма, тоже не были похожи на врагов. Но времени на разговоры об этике и морали не было. Они пришли убить Генри и он, вместе с остальными «Волками», будет отстреливаться.

Несмотря на то, что было не холодно, Сюзанна Уилкинс дрожала. Лодка неслась по волнам, соленые капли хлестали по щекам. Когда они достигли очереди из лодок у входа в канал, Барт сбросил скорость. Из-за рельефа берега, глубина здесь была всего несколько дюймов, едва прикрывая островки песка и заросли взморника. Холод шел изнутри неё, а не с океана.

Сотни лодок и прогулочных яхт столпились у входа в канал, создавая пробку. Сотовая связь не работала, они не могли узнать, что происходит и вся надежда была только на рации. Барт крутил ручку настройки. По экстренному каналу, Береговая Охрана требовала освободить водные пути. Действовал закон о военном положении. По другим каналам хрипло переговаривались капитаны. Ходили какие-то жуткие байки о нападениях военных, пиратов, бомбардировках Майями. Со стороны берега пролетела ещё одна группа истребителей.

Сюзанне было страшно. «Как там Тейлор? Не начали ли банды уголовников врываться в дома людей? Не сбежала ли няня вместе с родными в Майями?» Страх Сюзанны был страхом матери, чей ребенок, вдруг, оказался в лесу, полном голодных волков и медведей. Этот страх усиливался тем, что её самой рядом не было. Она не могла защитить дочь. Трепет перед пропастью, темной и бесконечной поселился в её душе.

— Возьми руль — сказал Барт, доставая из ящика «Глок». Он засунул пистолет за резинку шортов и накинул поверх гавайскую рубашку. Потом он прошел на нос и оглядел обстановку.

Сюзанна стояла за центральной панелью. «Владычица глубин III» гудела на холостом ходу. Знаки «Не создавать волнения» висели здесь по вполне разумным причинам и капитаны неукоснительно их соблюдали. Сюзанна боролась с желанием протиснуться между впередистоящими лодками, но понимала, что только создаст сумятицу. Ожидание сводило с ума.

Они стояли позади 18-метровой яхты, где на корме находилась группа седовласых мужчин в окружении молодых девушек. Они пили и смеялись. Из колонок слышалась мелодия «Маргаритвилля». Эти люди веселились так, словно забыли обо всём на свете, будто не желали, чтобы мир вмешивался в их вечеринку со своими проблемами.

К корме «Владычицы» вплотную приблизилась красная сигарообразная лодка. Пара студенток загорала топлесс на её носу. За штурвалом Сюзанна заметила лохматого парня с золотыми цепями на шее, его лицо излучало раздражение и нетерпение. Он был из той породы идиотов, которые обгоняют и подрезают тебя в пробке, а затем останавливаются на следующем перекрестке и обижаются, когда ты их обгоняешь.

Сюзанна знаками показала ему, чтобы он откатился назад. Тот, в ответ, показал ей неприличный жест. Сюзанна с отвращением отвернулась.

Мэри, жена Барта, сидела на холодильнике с полотенцем на голове. Сюзанне послышалось, что Мэри плакала, но она не была уверенна. Она подумала, что было бы неплохо, чтобы Барт сел рядом, успокоил её, обнял. Но Барт не станет этого делать, потому что презирал свою жену. Все это знали и Мэри тоже. Поэтому она и сидела на холодильнике с полотенцем на лице, оставшись один на один со своими страхами. Сюзанне было жаль её, но она не могла бросить штурвал подойти к ней, чтобы утешить.

Мэри и Барт были той парой, чья совместная жизнь не имела смысла. Десять лет назад они были крепко спаянной парой, но за прошедшее время сильно изменились. Из-за осколочного ранения в колено, Барт был вынужден уйти из рейнджеров. Они переехали в Ки-Уэст и начали заниматься сдачей лодок в аренду. Мэри хотела быть кем-то большим, чем просто матерью, но после нескольких болезненных беременностей и выкидышей, что-то погасло в её душе. Она перестала чем-либо заниматься и быстро набрала вес. Весь день она лежала на кровати в плотно зашторенной комнате, смотрела реалити-шоу и глотала болеутоляющие.

Барт был старым другом и сослуживцем Генри ещё со времен учебы в Форт-Беннинге[19]. За это время он из весельчака, души компании превратился в быстро стареющего мужчину с горечью в глазах. Они оставались близкими друзьями, но отношения уже были натянутыми. Барт нравился Сюзанне. Он пытался быть хорошим мужем, пытался помочь Мэри справиться с потерей, но было видно, что его борьба бессмысленна.

Верность и чувство долга удерживали Барта от развода и Сюзанна ценила это. Барт всё время проводил либо в море, либо в барах, их пара жила отдельно друг от друга. Иногда они обедали вместе, поглощая пищу в полной тишине.

Сюзанна чувствовала, что Барт был влюблен в неё, но старалась избегать этой мысли. Она не думала, что он станет предпринимать какие-то действия, но замечала, как он смотрит на неё, как подолгу глядит в спину, видела в его глазах какую-то тоску вперемежку с надеждой. Она находила Барта привлекательным, но его чувств не разделяла. Он был другом, не более.

Сюзанна и Мэри тоже отдалялись друг от друга, хотя Сюзанна и пыталась сделать всё возможное, чтобы остаться друзьями. Складывалось впечатление, что Мэри окружало какое-то облако, которое высасывало из Сюзанны все силы за один проведенный вместе вечер. Ей было стыдно признаться самой себе, но порой она презирала Мэри за её слабость. Когда Тейлор только родилась, Сюзанна видела неприкрытую, граничащую с ненавистью, зависть на лице Мэри. Она никогда этого не забудет.

— Барт, скажи уже что-нибудь этому идиоту! — крикнула Сюзанна.

Барт повернулся на носу, кивнул и пошел к корме, активно жестикулируя.

— Эй, придурок! Сдай назад!

Лохматый парень отмахнулся от него и достал никелированный револьвер, кажется «44-й» и помахал им.

— Пристрелишь меня за то, что я попросил тебя отъехать? — крикнул Барт. — Серьезно?

Девушки на носу лодки сидели и улыбались. Барт стоял, уперев руки в бока.

— Пошел на хер! — крикнул лохматый из-за штурвала. Он поддал газу и его лодка подошла почти вплотную у «Владычице».

— Да ты прикалываешься, — пробормотала Сюзанна.

Барт махнул на него рукой и встал рядом со штурвалом.

— Если хочешь, могу его пристрелить, — хихикнув, сказал он.

— Нет, лучше я, — ответила Сюзанна. — Только гарпуном.

— Ну, если он поцарапает лодку, так и будет.

Барт снова включил рацию. На этот раз ему удалось связаться со своим приятелем на берегу, стариком Бобби Рэем, отставным капитаном и барменом, который работал неподалеку от хижины Барта. Бобби согласился пойти к Тейлор и Джинни и остаться там, сколько потребуется. Сюзанна немного успокоилась.

Когда Бобби снова вышел на связь и сказал, что с Тейлор всё в порядке, ей стало ещё лучше. Как докладывал Бобби, Ки-Уэст не горел, никаких банд, грабящих округу, не было. На самом деле, рассказывал он, кругом царила атмосфера праздника. Повсюду устраивались вечеринки в честь гражданской войны, бары и рестораны были полны местных и туристов. Дювал Стрит превратилась в один большой карнавал. «Все любят конфедератов. Но сколько это продлится? Когда кончится вода, не станет электричества, сгорит всё топливо, что станут делать все эти люди? Что будет, когда холодильники будут полны размороженного гнилого мяса, а есть станет нечего?»